3. Назад пути нет

3. Назад пути нет

Вот при таких обстоятельствах произошло занятие Россией Квантунского полуострова. Министерство Иностранных Дел — а ведь действительно иностранных! — никак не русских! — пренебрегая компетентным мнением адмиралов, настояло на своем, и Россия подняла свой флаг в Порт-Артуре^{196}.

В лице Японии мы приобрели при этом врага, оскорбленного «русским коварством». Судите сами. Вчера выгнать Японию из честно завоеванного Порт-Артура под предлогом защиты территориальной целостности Китая, а сегодня занять его самим. Идеальный мотив для военной пропаганды. Японские солдаты, высаживаясь весной 1904 года у Порт-Артура, целовали землю и говорили: «Это наша японская, политая японской кровью земля. Мы пришли взять свое».

Не будем говорить про справедливость этих чувств, но то, что они могли легко возникнуть или еще легче быть раздуты, было очевидно сразу.

И самым разумным при этом малоразумном нашем шаге было, как советовал адмирал Дубасов, вести несмотря ни на что политику окончательного вовлечения Кореи в той или иной форме в русскую орбиту. Не боясь, а может быть, даже провоцируя Японию на столкновение. Выше было показано, что в конце 1897 — начале 1898 года эта задача была нам вполне посильна. Возможно, кстати, что никакого столкновения не было бы вообще.

Во-первых, владея Кореей, мы однозначно выигрывали войну при любых раскладах.

Во-вторых, в Токио тогда были сильны позиции тех, кто совершенно верно считал естественным направлением японского расширения тихоокеанские просторы. Недаром страшено опасавшиеся такого развития событий американцы немедленно затеяли в том же 1898 году войну с ни в чем перед ними не виноватой Испанией. Пожертвовав даже своим броненосцем «Мэн», взорванным американскими спецслужбами на рейде Гаваны, что и послужило формальным предлогом к американо-испанской войне, почему-то называемой испано-американской[196]. Так же как в случае агрессии Японии против России война была названа русско-японской. 

Чувствуете одну руку господа?

А вы говорите — нет мирового центра промывки мозгов трудящихся всех времен и народов. Не трудящихся, впрочем, тоже.

Занятие Порт-Артура в интересах господ Муравьева и Витте, их руководителей и подельщиков сильно осложняло достижение успеха в Корее «в одно касание». Хотя, упрямо подчеркнем, отнюдь не делало его невозможным. Тем более и самому Витте сперва было обидно сдавать занятые в Корее позиции.

А для Российской Империи это был в буквальном смысле вопрос если и не жизни и смерти — это только в руках Господа, — то самый важный геополитический вопрос. Значение которого многократно превышало значение пресловутых «Проливов». Жаль, что в руководстве Империи понимали это только несколько адмиралов. В чинах все больше контр-адмиральских.

Так что занятие Порт-Артура было само по себе делом бессмысленным, бесполезным, вредным и геополитически опасным. Недаром в мире не могли найти сколько-нибудь рационального объяснения этому, довольствуясь тезисами об «извечной агрессивности России» или «загадочности и жертвенности русской души».

И с китайцами нас вдобавок рассорило.

«Наша» Квантунская область, являясь прямым следствием русско-китайского союза, уничтожала этот союз. Занятие Порт-Артура было следствием и продолжением «политики КВЖД», но полностью разрушало ее первоначальные принципы и замыслы.

Что касается кажущегося преобладания России в столичной провинции Печили, то приобретение Россией военно-морской базы, ставящей эту территорию фактически под русский контроль, не только не стабилизировало и не укрепило положение и позиции российских подданных в столичном районе, но, наоборот, ухудшило.

Русские стали восприниматься как представители враждебной страны, проводящей точно такую же агрессивную политику, как и страны Запада.

Более того, своими действиями Россия как бы реабилитировала в глазах китайской общественности политику Японии. Это аукнулось нам и в абсолютно ненужную «русско-китайскую войну» 1900 года, и в войну 1904-1905 годов. Дальше пока не будем забираться.

При этом, на первый взгляд, к началу 1899 года Россия заняла прочные позиции в Китае. Во главе Китая стояли силы, традиционно придерживавшиеся прорусской ориентации. В экономику страны были вложены значительные капиталы, хотя и не русского происхождения, но посредством Русского государства^{197}.

Панорама Порт-Артура конца XIX века 

В руках России была военно-морская база, контролировавшая подходы к Пекину. Русская колония в Пекине была одной из самых многочисленных и влиятельных. Но такое значительное усиление русских позиций в Китае создавало серьезные проблемы.

Активная русская деятельность в Китае, переживавшем кризис, создавала условия для роста антироссийских настроений. Постепенно вырисовывалaci перспектива превращения России во врага номер один, к чему обе стороны были явно не готовы. Можно сказать, что Россия увязла в Китае, потеряла возможности для маневра, для проведения гибкой политики.

И вдобавок дамокловым мечом нависала возможность войны с Японией, которой занятие американцами Филиппин в результате испано-американской войны отрезало пути экспансии в южном направлении — наиболее естественном и целесообразном для Японии.

Принудительная переориентация геополитических устремлений страны Ямато с южноокеанического на североконтинентальное направление — к границам Российской Империи — и была, если можно так выразиться, крипто целью американской агрессии против Испании.

Все это так. Но кроме сказанного выше и, несмотря на это, была в состоявшемся выходе России на берег Желтого моря и иная правда. Значащая больше, чем все остальное.

Военно-морские базы не занимают, чтобы на следующий день сказать — извиняйте.

«Где раз поднят Русский флаг, он уже спускаться не должен».

Назад пути нет.

Город с многозначительным названием Порт-Артур стал крайней точкой векового движения России на Восток. Получивший имя в честь православного короля Британии Артура, он стал форпостом православной империи на теплых морях.

И таким должен был остаться навсегда.