2.4. Война объявлена
2.4. Война объявлена
Новомученики китайские
К сожалению, во главе движения ихэтуаней довольно скоро стали экстремистские элементы, а в самом движении восторжествовали самые ксенофобские тенденции, когда отрицается все чужое на том лишь основании, что оно чужое. Кроме того, массовые и безнаказанные убийства людей только за их убеждения нигде и никогда не способствовали смягчению и улучшению нравов.
Когда в мае 1900 года «красные» отряды вошли в Пекин, программа их действий исчерпывающе характеризовалась словами повстанческого марша: «Искромсаем китайцев-христиан и принесем в жертву “белолицых демонов”… Обагрим их кровью наши мечи!».
И кромсали, и обагряли. Вырезались тотально все инаковерующие китайцы, в том числе и православные. Для демонстрации покровительства Российской Империи нагл чрезвычайный посланник и полномочный министр действительный статский советник М.Н. Гире с женой посетил Русскую Духовную миссию в Пекине. В конце мая глава миссии архимандрит Иннокентий для поддержания своей паствы выезжал в деревню Дунь-динань, расположенную в 50 верстах от Пекина, единственное селение, где жили православные китайцы. Архимандрит посетил семьи крестьян, провел службу в местной церкви. Через четыре дня деревня была сожжена, несколько христиан убито, остальные бежали.
Еще через несколько дней резня перекинулась на Пекин. К «красным» присоединились, как полагается, все подонки общества и городская чернь. Участь православных китайцев была ужасна. Некоторые отрекались, но большинство остались верны, хотя меры убеждения были применены довольно крутые. Очевидец свидетельствует: «В ночь с 11 на 12 июня боксеры с горящими факелами, появившись во всех частях Пекина… хватали несчастных христиан и истязали их, заставляя отречься от Христа. Многие, в ужасе перед истязаниями и смертью, отрекались от православия… Но другие, не страшась мучений, мужественно исповедовали Христа. Страшна была их участь. Им распарывали животы, отрубали головы, сжига жилищах…»{302}
Казаки на охране русского посольства в Пекине
Северное Подворье, где располагалась миссия, было сожжено. Вме уникальной библиотекой, хранилищем древних рукописей, богадельв школами. Кладбище при Подворье подверглось осквернению. Краен они и в Китае красные!
11/26 июня Православная Церковь отмечает день 222 Новомученн Китайских от боксеров убиенных{303}. Среди них — священник-китаец из базинцев» — отец Митрофан Цзи, принявший мученическую смерть с ж и детьми. Учитывая, что православных в Китае было всего около 500 чел следует признать, что в мученичество они шагнули стройными рядами.
Уцелевшие православные нашли спасение в стенах русского посольства. Здесь укрылись и все русские гражданские и духовные лица в количестве 26 мужчин, 10 женщин и 9 детей и более тысячи местных христиан без различия конфессий. Неуспевших скрыться могла постигнуть участь инженера-путейца Б.А. Верховского, голова которого, отделенная от туловища трудолюбивыми ихэтуаньскими руками, покоится на Пятницком кладбище столицы нашей родины города Москвы.
Охраняли посольство казаки-забайкальцы во главе с урядником Батиным. Спокойные могучие дядьки точили шашки и успокаивали «синьцев»: «Пусть только сунутся нехристи. С голыми пятками да на шашки. Не бойсь, не выдадим».
В последнем никто, в общем, и не сомневался. Ихэтуани, видимо, тоже. Так как никто и не сунулся. И все же посланник М.Н. Гире, человек неробкого десятка — солдатский Георгий за русско-турецкую войну! — вздохнул спокойнее, когда 18 мая в Пекин прорвался морской десант. Добровольцы с броненосцев «Наварин» и «Сисой Великий» — 74 человека под командой лейтенанта барона Ф.В. фон Радена и мичмана К.И. фон Дена.
Щеголяя флотской выправкой, фон Раден взметнул к козырьку руку в белоснежной перчатке, представляясь посланнику: «Не извольте сомневаться, Ваше Превосходительство! Все умрем, если надо».
На что Гире несколько нервно ответил: «Нет, уж лучше живите, лейтенант».
Из подручного материала моряки возвели вокруг посольства баррикады. Самую большую назвали форт «Наварино-Сисоевский». И, как было приказано — жили. Как жили, рассказано в замечательных записках-отчете фон Радена, маленький отрывок из которых позволю привести здесь, чтобы лучше ощутить колорит жаркого пекинского лета 1900 года{304}.
Посольское сидение
Ф.В. фон Раден
Журнал событий русской десантной роты команд броненосцев
«Наварин» и «Сисой Великий» в городе Пекине от 18 мая по 2 августа 1900 года
Прибыли, осмотрелись
«18 мая. Утром десанты русский, французский и итальянский прибыли в город Тян-тзин под предводительством полковника Вогака и, оставив, по его приказанию, все вещи, кроме того, что было на матросах, на барже и при них двух часовых, я отправился в город, где люди получили завтрак; в 3 часа дня 18 мая люди были посажены на поезд железной дороги, и полковник Вогак приказал взять только то, что полагается иметь на себе десанту, т.е. по 60 патронов, мешки и шанцевые инструменты, говоря, что завтра пришлет запасную амуницию и оружие.
18 мая в 9 часов вечера после форсированного перехода от станции железной дороги десант пришел в русскую миссию, где его встретили наш посланник и все служащие в миссии. В ту же ночь разместили людей по разным каморкам, и были назначены посты и дневальные. У десанта было только по две смены белья и по 60 патронов в сумках. В городе нас провожала и стояла шпалерами многотысячная толпа китайцев, глядевшая весьма недружелюбно на нас, но не проявившая, кроме отдельных криков и свиста, особенно враждебных намерений.
19 мая пришли немецкие и австрийские десанты. Полковник Вогак поручил прислать нашу пушку и боевые припасы к ней и добавочные к ружьям поручику Блонскому, который 18-го же уехал в Тян-тзин. Окончательно устроил людей в миссии, ознакомился с расположением ее и ее окрестностями. По выходе на улицу, был поражен, как китайцы смотрят на нас: ни одного доброжелательного взгляда».
Снаряды прислали, пушку забыли
«20 мая вечером пришли наши оставленные вещи, к несчастью, не все. Пушка не прислана, а снаряды к ней присланы. Запасных патронов к ружьям прислано всего из 7 ящиков — 3; вещей командных много не дослано, людям приходится занимать друг от друга».
Об этимологии слова «ша» в живом великорусском языке
«20 мая пришло известие, что начали разрушать железную дорогу, сожжена станция Хуанцун, в 15 милях от Пекина. Говорят, много боксеров в городе; чтобы удостовериться в этом, я сделал с 4 казаками экскурсию за город. Толпы смотрят на нас зло, и мальчишки кричат из-за углов “ша” (убей)».
Теперь как-то становится понятней тот эмоциональный накал, с каким это слово «ша» обычно у нас произносится. Хотя что означает, объяснить толком никто не может. Для простоты считают междометием. А вот, поди ж ты!
Примерка к обороне. Первая баррикада
«22 и 23 мая употреблены для приведения миссии в состояние, позволяющее лучше обороняться. В то время мы еще не знали, что придется иметь дело с солдатами и орудиями, поэтому обращено главное внимание против возможности поджогов и заказаны лестницы, чтобы со стен и крыш стрелять в боксеров.
24 мая. Лестницы готовы, люди расписаны по стенам и крышам, на случай тревоги, караул усилен. На “rue des Legations”[243] построена первая баррикада совместно с американцами соседней миссии. Она состоит из повозок, бочек с землей, ящиков и пр., и на флангах поставлена скорострельная пушка Кольта.
25 мая был военный митинг всех начальников десанта: общее желание — усиление десанта, решение — еще раз сойтись, выработать каждому свой план защиты миссии и постараться их согласовать.
Говорят, за городом везде пожары. Сожжены две станции железной дороги.
26 мая состоялась поездка посланника под конвоем казаков в нашу духовную миссию “Бегуан”; оказалось, что она пока цела, но что собираются вокруг нее толпы боксеров. Посланник привез с собой отца архимандрита, священника и дьякона со слугами, которые поселились в миссии.
27 мая. Прибыли в город отряды войск генерала Дун Фу-сина, набранные на западных границах; они почти все мусульмане и, говорят, самые храбрые войска… говорят, прибыли еще войска Жун-лу, тоже европейски обученные, и несколько пушек; до сих пор мы думали, что это для подавления боксерского движения.
Вечером этого дня учитель русского языка при здешнем университете Бородавкин, проезжая в свой университет в имперский город, наткнулся на отряд дун-фусановской кавалерии, солдаты которого били его лошадь нагайками, и он ускакал домой».
140 и 35 000!
«В стенах сделал бойницы и укрепил слабые внутренней кладкой кирпичей. Патронов теперь на человека 140 штук — меньше, чем у кого бы то ни было. У наших соседей американцев, которые пополам с нами стоят на баррикаде, по 35 000 штук на человека, а у австрийцев еще больше».
Не могу не вмешаться. Как вам это нравится? 140 и 35 000 патронов на человека! 250-кратная разница. Думаю, ясно, что такое количество никакой десант на горбу не припрет. Похоже, что все посольства, кроме нашего, готовились к этому «сидению» загодя.
Эскадренный броненосец «Наварин»[244]
Ожидание
«28 мая. Новый митинг начальников десанта. Решено: английская, русская и американская миссии составляют одну половину совместной обороны… а австрийская, итальянская, французская, японская и немецкая, лежащие по другую сторону канала, — другую.
29 мая. Прошли слухи о движении десанта нам в помощь. Сожжены английские дачи, скаковой круг и наша духовная миссия. Телеграф прерван.
По указу Китайского императора, назначен новый совет министров, из которых почти все — враги европейцев, а главный принц Туан-лан, отец наследника престола, — душа боксерского движения.
Убит японский переводчик у Ценмынских ворот. Его убили солдаты, изрубив на куски; они его вытащили из тележки, когда он ехал на вокзал узнать положение дел.
30 мая начали строить между нами и американской миссией каменную баррикаду в 4 ф. вышиной, чтобы можно стрелять поверх.
Министры сделали визит посланнику, но, говорят, вели себя подозрительно. Получено из Калгана письмо от наших купцов, что они в опасности. Посланы телеграммы через Калган о нашем угрожающем положении и нарочный в Тян-тзин.
31 мая. Окончена баррикада, всюду вокруг миссии приспособлены места для стрельбы через дыры забора, забаррикадированы окна и крыши… в окраинах города пожары. Ночью в китайском городе крики… Из Тян-тзина получена почта. Узнали, что наши десанты идут под предводительством адмирала Сеймура.
1 июня. Сделали обыск домов, соседних с миссией. Китайцы торопливо уходят. Сожжена боксерами католическая миссия “Нантан”».
Христиан действительно убивают
«2 июня. Пошел с 30 матросами и 15 американцами в “Нантан” — спасать христиан, которых, говорят, зверски убивают.
По приходе разогнал боксеров, убив до 50 человек, и освободил до 300 христиан, которых провел в миссию; из них многие были страшно изранены. В самом “Нантане” все разграблено и сожжено, и масса изуродованных трупов женщин, детей и стариков, не успевших бежать, валяется повсюду.
Когда мы разбили боксеров, оставшиеся в живых христиане бросались перед нами с плачем на колени, показывая кресты и дрожа от ужаса; некоторые были помешаны.
Приведено 10 пленных боксеров. Вечером этого же дня был арестован часовым у моста через канал поджигатель, которого посадили в чулан к боксерам, связав ему руки и ноги.
3 июня. Всюду начались поджоги китайских домов вокруг миссий. Громадный пожар китайского города. Пошел тушить ближайшие от миссии пожары и приказал сломать вокруг ближайшие дома. Убит поджигатель в одном из домов…
4 июня. Сегодня передали китайским властям пленных боксеров для казни, а поджигателя убил часовой, так как он развязался и бросился с кирпичом на него».
Зачем Сеймур чинит дорогу?
«5 июня. Дорога продолжает уничтожаться.
Письмо Чагина, полученное с пути отряда, всех обрадовало, но все недоумевают — зачем адмирал (Сеймур) чинит дорогу, а не идет прямо сюда, тем более что через лазутчиков нам известно, что сзади опять ее портят».
Матросы пели и плясали
«Ночью сильная стрельба из крепостных орудий холостыми зарядами, а в городе крики и моления в храмах боксеров. Мы все убеждены, что наступают серьезные времена, и многие из команды и русских в миссии причастились Святых Тайн.
Матросы бодры и полны желания сразиться; вечером пели и плясали на дворе… В миссию прибыл 9-го стрелкового Восточно-Сибирского полка штабс-капитан Врублевский, командированный для изучения китайского языка. Он уже пять дней ночевал со слугами на крыше своего дома, вооруженный берданкой и вооружив слуг кое-как, так как боялся быть убитым во сне. Это, по-видимому, офицер очень толковый, и я его просил наблюдать за многими работами по укреплению».
Солдаты Зеленого знамени
Первое нападение. Беречь патроны!
«6 июня. День прошел довольно тихо, были одиночные выстрелы кое-где в городе. Получен указ китайского правительства. Ввиду объявления войны и требования адмиралов европейских сдать форты в Таку предлагается всем европейцам покинуть Пекин в 24 часа. Так как выйти было немыслимо, имея такую массу женщин и детей и не имея повозок и прикрытия, кроме 400 человек десанта, то все женщины, дети и неспособные защищаться перебрались в английскую миссию.
В 6 часов вечера началось первое серьезное нападение на все миссии разом, но главным образом на нашу и американскую. Отвечали, стараясь сберечь патроны, и пока было светло сбили несколько солдат с крыш и на улице из-за баррикады.
В 8 часов вечера при сильной ружейной пальбе убит на крыше стрелявший лежа матрос 2-й роты, команды броненосца “Сисой Великий”, Егор Ильин — пуля попала в переносье и вышла из затылка; смерть была мгновенная…
7 июня. В 9 часов утра, когда стихла стрельба, похоронили убитого матроса Егора Ильина в ограде церкви. Убит германский посланник (фон Кеттелер), ездивший за объяснением относительно нападения в совет министров, и ранен драгоман. Весь день частая стрельба по нашей миссии с небольшими перерывами».
Штурм. Приказано отступить
«8 июня. Ночь прошла сравнительно тихо… Утром китайцы со стены и со всех сторон начали такую жестокую стрельбу, что пули всюду ударялись и жужжали в миссии. Одновременно было жестокое нападение на все миссии.
В 10 часов отступили немцы, французы, итальянцы и австрийцы к английской миссии; вскоре в нашу миссию пришли американцы, потеряв двух убитыми. Тогда мы все с ними же отступили в английскую миссию, так как нам передали, что это приказание старшего из начальников, командира австрийского крейсера.
Придя в английскую миссию, я сейчас же понял, что царит полный хаос. Поэтому немедленно бросился со своими людьми обратно и, выбив засевших уже китайцев, пропустил американцев, которые сделали то же в своей миссии, затем американцы вошли на стенку и, окопав себя, завладели входом, а мы послали им 10 человек подкрепления.
Тогда все остальные вернулись к себе, и отбитый всюду неприятель стих до вечера…»
5 дней мы не спим
«9 июня. До 12 часов пополудни стрельба была жестокая, зажгли голландскую миссию и разграбили ее; на улице валяется много китайцев, убитых нами… Кругом пылают пожары.
10 июня. Сильная стрельба по всем миссиям, по Посольской улице все дома избиты тысячами пуль… Только очень плохой стрельбой можно объяснить, что, кроме легких контузий и пробитых рубах, никто не был убит или ранен.
11 июня. Ночью стрельба реже, чем днем. Пожары догорают. Люди переутомлены ужасно, и я чувствую себя очень усталым. Вот уже 5 дней, как мы почти не спим.
В 8 часов утра ранило тяжело матроса первой роты броненосца “Сисой Великий” Александра Леднова, бывшего в секрете в переулке около миссии… Несмотря на почти смертельную рану (у него пробито правое легкое на вылет), Лед нов добежал сам до миссии и был отправлен в открытый в английской миссии интернациональный лазарет.
В 9 часов утра убит матрос броненосца “Сисой Великий” Константин Антонов на дворе миссии пулей, попавшей в голову: его похоронили в 11 часов.
Вечером стрельба усилилась, особенно со стороны французской и немецкой миссий. Лазарет быстро наполняется, и два доктора едва успевают перевязывать.
Ночью стрельба и наступление китайских частей на нашу миссию так усилились, что я отвел людей с баррикады в миссию, откуда отбил залпами во фланг неприятеля, после чего опять занял баррикаду.
12 июня. Стрельба продолжалась всю ночь до утра; в 12 часов дня китайцы ворвались в русско-китайский банк и зажгли его, стреляя по нему со стены и со всех сторон, так что тушить было немыслимо, в особенности потому, что одновременно были около миссии пожары и загорелась даже крыша одного из домов, а также загорелась американская миссия.
13 июня. Всю ночь тушили пожары и отбивались от китайцев. После полудня ходили из пролома в стене на вылазку и выбили китайцев, засевших близко в домах около миссии; убили около 20 человек и зажгли дома, так как ветер был благоприятен. При этой вылазке ранен в правое плечо без повреждения кости матрос 4-й роты броненосца “Сисой Великий” Василий Петрушев».
Смена руководства
«Ввиду необходимости взять кому-нибудь начальство над всеми десантами и ввиду неспособности к этой должности австрийского командира все начальники десантов согласились иметь им английского посланника, бывшего военного, сэра Клода Макдональда. Было очень неприятно, но ввиду того, что необходимость была очевидна, и я согласился на это. Впрочем, могу по совести сказать, что кроме просьб о подкреплении, я ни одного приказания от него не получал, и все мои доклады были им одобряемы».
Вы, Феденька, не удивляйтесь. От английских союзников и в Первую, и во Вторую мировые войны кроме этих самых просьб ничего не дождешься. Пока русский солдат врагов не повыбьет. Вот тогда просвещенные мореплаватели — вперед и в первые ряды. На всех мирных конференциях.
Стреляют…
Дальше приведем только краткие выдержки о боевых буднях десанта. «14 июня. Ночью шла сильная стрельба, прекращавшаяся по временам; днем было отчаянное нападение…
15 июня. Ночью была сильная стрельба. Утром стрельба притихла на время…
16 июня. Ночью началась, кроме ружейной, и пушечная стрельба по миссиям…
В 9 часов утра в траншее на городской стене пуля попала в голову матроса 1-й роты броненосца “Сисой Великий” Ивана Иванова и убила его наповал. Иванов был в числе 10 русских и 10 американцев на стене, которая считалась самым важным пунктом позиции, ибо не позволяла ставить близко пушки и владела входом на стену против американской миссии.
В 101/2 часов утра ранен из летной пулей в живот с повреждением верхних покровов матрос 1-й роты броненосца “Сисой Великий” Степан Бирюков, но остался в строю.
17 июня. Укрепляли, пользуясь тишиной, все баррикады, построили но вые во дворе миссии и в русско-китайском банке, где стоят день и ночь три человека, охраняя погреба с 75 000 долларов. (Баксы, видно, мощные тогда были. На 75 000 погреба требовались. Сейчас кейса-то много. — Б.Г.)
19 июня. Ночью опять сильная стрельба с Монгольской площади. Днем стреляли из орудий, причем ядро ударило в полушаге от часового за баррикадой, не разорвавшись».
Взятие китайского бастиона
«Китайцы строят баррикады и траншеи, приближаясь к нашему бастиону на стене; они за это время приблизились на 35 шагов и вывели в две ночи сильный бастион. Решено ночью атаковать его и, взяв, в нем укрепиться; для этого в 12 часов ночи пошли на стену 15 русских, 10 англичан и 25 американцев.
20 июня. В 2 часа ночи под предводительством капитана Майерса (американца) русские, англичане и американцы сделали атаку и выбили китайцев из их бастиона. Русские и американцы атаковали с фронта и попали в жестокий огонь, а англичане зашли с фланга и, поражая с боку китайцев, довершили поражение. Убито двое американцев, ранен их капитан Майерс, ранено двое наших матросов: 2-й роты броненосца “Сисой Великий” Семен Герасимов — ожог всего лица и шеи, и броненосца “Наварин” Павел Лобахин — в левую голень, без повреждения кости.
Русских вел штабс-капитан Врублевский, который первый вскочил на бастион (при этом взято два флага).
Вместо штабс-капитана Майерса принял командование я, и почти тотчас китайцы сделали отчаянную попытку вернуть бастион.
Наступая, они так часто стреляли, что громадные камни сыпались с баррикады, сбитые пулями; один из таких камней упал мне на голову, и я потерял сознание, но, придя в себя, опять принял командование, и все попытки китайцев вернуть позицию были тщетны.
Убито более 50 китайцев, из которых около 30 лежат за стеной нашей новой баррикады…»
Отсутствие пушки крайне чувствительно
«21 июня. Бомбардирование всех миссий; убиты несколько китайцев, один японец и француз. Китайцы начинают пристреливаться и в особенности из 37-мм пушек попадают хорошо в дома, но вреда причиняют мало.
Отсутствие пушки крайне чувствительно: ружьем нельзя остановить постройку баррикад, хотя мы много убиваем китайцев.
На стене много взято ружей и патронов, которые раздаются волонтерам и миссионерам…
23 июня. Не очень сильная стрельба из орудий; стреляли часто, но больше круглыми снарядами…
24 июня. Днем сильная бомбардировка со стены от Хатамынских и Ценмыньских ворот…
25 июня. Ночью была сильная атака с Монгольской площади, и стреляли из орудий по нашей и английской миссиям….
Китайцы окружают нас теперь пятерным кольцом баррикад…
Мы теперь научились стрелять очень хорошо, а выдаются особенно несколько человек. Днем китайцы боятся показаться из-за баррикады и даже голову не поднимают. Мы их убиваем каждый день от 10-15 человек, вследствие чего они повышают и увеличивают баррикады и лишают себя возможности наступать, но зато мы сидим в тесной осаде.
В английской миссии нашли старую китайскую пушку, заряжающуюся с дула, и мы отдали наши пушечные снаряды: они по калибру подходят».
Мы отдали. Хорошо звучит. С нами, как я понимаю, патронами никто делится не собирается.
Патроны приходится делать самим
«26 июня. Всю ночь стрельба ружейная и по временам пушечная…
В 8 часов вечера сильная ружейная стрельба на германскую и французскую миссии.
В 10 часов вечера началась сильнейшая канонада, но как стреляли шрапнелью, а люди были все за баррикадой или в помещениях вдоль стен миссии, где имеют посты у бойниц, то шрапнель хотя сыпалась и разбивала черепки и сучья у деревьев, но людям не причиняла вреда.
27 июня. В 4 часа утра немного перестреливались ружьями.
Мы теперь начинаем чувствовать сильное уменьшение боевых запасов и поэтому, зорко следя за неприятелем, чтобы он нас не застал врасплох, сами бережем патроны донельзя и стреляем по одиночным неосторожным китайцам из китайских ружей, отобранных у убитых, кроме того, стали делать патроны сами, отливаем пули из смеси свинца и бронзы и кладем смесь разных порохов из дробовых патронов и белого, который нам дали в английской миссии. Порох этот слаб, но все же на 100-200 шагов китайцы падают. Капсюли были взяты для стрельбы дробинками с наших судов.
Таких патронов было сделано за осаду более 700 штук, и они спасли нас от верной гибели, так как китайские патроны доставались всегда с опасностью жизни и в том лишь случае, если убитый был близко, иначе ночью китайцы с него все снимали…
Ночью сильная стрельба с Монгольской площади в нашу миссию… У одного матроса отбит пулей штык».
Под Богом…
«28 июня. С 8 часов утра в нас стреляют меньше, а больше в германскую и французскую миссии. Орудия бьют сегодня германскую миссию, которая сильно уже разбита. Японскую миссию тоже обстреливают со стороны императорского города из пушек.
Сегодня опять исповедовали желающих».
В бой идут одни старики
«29 июня. Ночь прошла удивительно тихо. С полудня началась стрельба из орудий, осколки ложились во дворы нашей миссии; приказал людям не выходить даром во двор, обошлось без жертв. Ружейная стрельба длилась все время. Мы, как всегда, днем стреляем редко, но с успехом.
Команда, состоящая из людей по большей части набора 1899 или 1898 годов, за это время постарела и стреляет чудесно. Китайцы боятся нас и теряют ежедневно своих самых смелых солдат.
30 июня. Ночью изредка пушечные выстрелы и не очень сильная стрельба из ружей. Утром канонада усилилась. Один снаряд попал в крышу колокольни, шрапнель упала на двор, а граната разбила крышу помещения казаков и разорвалась внутри, не убив никого, но исковеркав помещение и обрушив потолок.
…После этого попало три снаряда в колокольню и четыре — в дом посланника, исковеркав все в его кабинете.
В 6 часов 35 минут вечера началось общее нападение на все миссии с бомбардировкой…»
Баррикады надо строить, ребята!
«В 6 часов 40 минут вечера раздался страшный взрыв во французской миссии, и один из домов взлетел на воздух, причем погибли 2 француза и 22 китайца. Китайцы бросились в атаку, но французы отбили ее, но миссия их запылала; одновременно атакованы немцы, которым, по их просьбе, послано от нас 10 человек на помощь.
Немцы и французы очень много теряют людей от того, что не строят баррикад и траншей; наши 10 человек в одну ночь выстроили баррикаду и показали немцам, как ею пользоваться. Теперь и они взялись за ум.
В 8 часов сильное нападение на нашу миссию…
1 июля. Ночь прошла тихо. Утром пушечная стрельба… Остальной день прошел сравнительно тихо и дал возможность укрепиться, исправить повреждения и заделать проломы; для этого в помощь людям десанта взял у миссионеров китайцев-христиан.
…Русские дамы ходят за нашими ранеными, и в особенности неутомима супруга посланника.
2 июля. Ночь прошла тихо. С Монгольской площади из всех домов стреляют из ружей, и нельзя открывать бойницы. Днем ходили на вылазку…
Китайцы открыли сильный огонь, но работу закончили без потерь, будучи протежированы остальной частью десанта, которая, сидя у высоких бойниц, держала метким огнем китайцев в отдалении…»
Австрийцам и патроны не помогли
«3 июля. Австрийцы и итальянцы бросили свои миссии и перешли: первые — к французам, вторые — к японцам, миссии сгорели».
В какой-то книге о Первой мировой говорится, что если бы Брусилову при его прорыве в 1916 году подбросили половину или треть тех снарядов, которые экономные союзнички наши вполне бездарно протратили на Западном фронте, — все одно на нем было без перемен, это и Ремарк отмечает, — то война тем же летом 1916 года и закончилась бы. Русско-антантской победой.
Похоже, что если бы фон Радену с его десантом половину австрийских патронов, коих было даже больше, чем у американцев, то есть больше, чем по 35 000 штук на одно австрийское, ну скажем, лицо, то ребята с «Сисоя» да «Наварина» не только австро-итальянские миссии бы отстояли, но и ихэтуаней бы из Пекина так шуганули, что они и шестьдесят бы лет спустя — под видом хунвейбинов — туда бы не сунулись.
Прибавка к боеприпасам
«4 июля. Ночь прошла тихо, кое-где раздавались ружейные выстрелы. Утром тоже тихо. Сегодня удалось достать у убитого вблизи китайца 60 патронов Маузера, что весьма приятно, так как у нас есть ружья Маузера, а патроны все истреблены. В английскую миссию приходили китайцы под белым флагом, и говорят, что китайцы хотят приостановить военные действия. Стрельба прекратилась. Усиленно делаем 3-линейные патроны, пользуясь тишиной».
Десант в авторитете. Британское мужество
«5 июля… Не могу нахвалиться нашими матросами: поведение их прекрасно и мужество таково, что наш десант среди иностранцев пользуется большим уважением. Следующий эпизод, имевший место на стене, говорит сам за себя.
Вскоре после занятия стены англичане прислали 10 человек морских солдат в помощь 10 русским и 10 американцам, составлявшим постоянный гарнизон бастиона, так как ожидалось большое нападение на него.
Действительно, началась бомбардировка этих укреплений, причем когда первая граната, ударившись в каменную кладку, разорвалась, разметав часть ее, англичане бегом бросились из траншеи, а наши и американцы продолжали стойко стрелять, и несколько наших матросов вернули англичан, после чего удалось ружейными выстрелами заставить китайцев отвезти дальше орудие, и огонь его стал менее действительным.
Американцы этот случай всегда вспоминают и рассказывают его всякому, конечно, с большим преувеличением в нашу пользу».
Продолжаем делать патроны
«7 июля. Ночь прошла тихо…
Продолжаем делать 3-линейные патроны для старых курковых ружей, найденных в миссии. Вечером китайцы стали поднимать свою баррикаду выше, пришлось и у нас сделать то же.
8, 9 и 10 июля… Делали патроны, мыли белье, сушили платья и чинились…. Сделали кресты на могилах убитых матросов.
12 июля. В 2 часа ночи китайцы сделали нападение со всех сторон. Был дан знак ракетами из императорского города, затем играли трубы. Сигналы китайские мы изучили хорошо — играли наступление, после чего усилили стрельбу и с криками “ша” (убей) начали перебегать по обгорелым фанзам к баррикаде. Но после нескольких залпов отступили за свои баррикады, где палили всю ночь и часть утра. Орудия стреляли мало и без вреда для нас».
На нашей улице праздник. Форт Наварино-Сисойский
«13 июля. Теперь у нас, на “rue des Legations”, баррикада стала фортом, способным противостоять даже орудийным снарядам небольших пушек.
Назвали его — форт “Наварино-Сисойский” и подняли на нем отдельный национальный флаг. Это на китайцев подействовало, и они на время стали тише».
В рассуждении, чего бы покушать…
«Пищи стало очень мало; мы получаем половину хлеба, рис второго сорта и часто нехорошую конину. Стали делать кашу из разбитого ячменя: ничего — можно есть с маслом, которое еще имеется. Громадная разница между мясом мула и лошади — первый гораздо вкуснее и если молодой, то нисколько не хуже любого мяса».
В первые дни «посольского сидения» посольские подвалы еще ломились от запасов изысканных вин, но с водой было неважно и тогда, с мясом хорошим тоже. Так вот, говорят, в те дни весьма популярным блюдом был «антрекот по-пекински»: конина, вареная в вине. К сожалению, где-то к июлю закончилось и вино.
«14 июля. Ночью стреляли умеренно, а день прошел совершенно тихо. Вечером пальба усилилась.
15 июля. Днем получено через посланца, пробравшегося благополучно из Тян-тзина, письмо английского консула, в котором он пишет, что войска прибывают в Тян-тзин, но ничего не сообщает, когда они выйдут и выйдут ли.
16 июля. Ночью сильная стрельба на NW, ружейная и орудийная. В 4 часа утра усилился огонь по нашей миссии.
Приятно сознание, что мы теряем при этом менее людей, чем другие, благодаря тому, что неустанно работаем, укрепляя линию обороны.
17 июля. Ночью слышна сильная пальба в стороне “Батана”. Утром началась стрельба по нам с крыш домов и из-за баррикад… День прошел сравнительно тихо.
18 июля. Стрельба по нашей миссии началась в 8-м часу утра и продолжалась до вечера. Через шпионов узнали, что в город вошло до 7000 сброда солдат и боксеров. Ожидаем весь день нападения…
10 человек на ночь отправлены в помощь англичанам по просьбе английского посланника.
19 июля. Ночью были выстрелы отовсюду, и пули ударялись так близко к бойницам, что ломали стены и увеличивали дыры; в сумерки поправили их, заложив камнями.
Некоторые из команды больны дизентерией и освобождены от караулов, но спят с заряженными ружьями. Продолжаем делать 3-линейные патроны.
20 июля. Ночью были выстрелы с Монгольского рынка; они к утру участились, но нападения не было, и из орудий не стреляли».
Первый раз с начала осады
«В 6 часов вечера команда собралась на баррикаде и пела песни, первый раз с начала осады.
Китайцы усилили огонь, но вскоре перестали стрелять, и до вечера были лишь редкие одиночные выстрелы. За время осады перебито китайцами очень много наших христиан-кули, которые строят японцам и англичанам баррикады; говорят — их застрелено и ранено до ста».
Видимо, только мы баррикады своими руками строили, а китайских христиан считали своим долгом охранять, а не подставлять под огонь.
«21 июля. Всю ночь была редкая стрельба; день прошел довольно тихо… Китайцы усилили огонь с баррикад и крыш.
Провизия делается хуже: лошади худы, а рис — порченый, вина давно нет, сахар выдается по три кусочка в день на человека, чего и довольно; картофеля, уксуса и прочего уже месяц как нет.
Голода пока нет; люди измучились, так как нет сна, и нервы напряжены вечной тревогой. Кроме того блохи, комары и мошкара мучают ужасно и вместе с жарой лишают возможности спать, когда выдается спокойный промежуток…»
По случаю Тезоименитства
«22 июля. Сегодня по случаю Тезоименитства Ее Императорского Величества Вдовствующей Императрицы была служба в церкви, и команде дано из последних запасов посланника по бокалу шампанского.
Вечером стрельба усилилась…
Идут частые дожди с грозами. Ночью стрельба усиливается.
23 июля… День прошел с легкой перестрелкой, в которой китайцы потеряли человек 15.
24 июля. В 3 часа ночи китайцы пробовали перейти в наступление, но были отбиты с потерями.
В команде заметно переутомление, люди засыпают на постах и хворают желудками. Трудно очень, приходится беспрерывно обходить посты».
Очень хороши казаки
«Очень хороши казаки, которые при миссии, в особенности казак Сидоров, стреляющий почти без промаха. Он убил очень много солдат китайцев из своей старой берданки…
25 июля. Постоянная стрельба с баррикад. Отвечали по мере надобности.
26 и 27 июля. Стрельба сильная из ружей. Кажется, намерены сделать вылазку на нас. Мы готовимся к отражению…»
Кричат «ша», но в бой не идут
«28 июля. Ночью и весь день сильная стрельба и крики у китайцев. Знающие китайский язык говорят, что предводители уговаривают солдат идти на нас, говоря, что нас мало, и китайцы кричали “ша”, бешено стреляли, но не шли вперед, за исключением нескольких вылезших на баррикады, которые и были тот час же убиты.
К вечеру все стихло, и ночь была тихая.
29 июля. Нападение на японцев, которые отразили его блестяще…
30 июля. В 71/2 часов утра осколком пули, прорвавшимся через баррикаду на городской стене, ранило слегка матроса 2-й роты броненосца “Сисой Великий” Степана Корчагина, который остался в строю…
Говорят, провизия кончается, осталось всего несколько лошадей. Китайцы-христиане давно едят собак и траву, которую собирают всюду.
31 июля. Всю ночь и весь день китайцы стреляют со всех сторон. Вече ром в 8 часов китайцы пробовали атаковать нас с улицы, но мы одиннадцатью залпами отбросили их назад: потери китайцев должны быть большие.
То же сделали англичане, причем… мы помогали им, стреляя в китайцев с фланга…»
Избавление
«1 августа. В эту ночь стрельба была сильнее обыкновенного: пули летали градом. В 2 часа ночи услышали стрельбу вне города: скорострельная пушка и ружейные залпы. Сразу поняли, что настал час избавления от нашего жестокого положения, и во всех углах миссии усталые, заморенные люди приободрились и почувствовали новые силы.
Это были наши, громящие китайцев с востока. Утром началась канонада ворот, и первыми вошли в Пекин русские войска».
Говорят, что когда казаки передового отряда генерала Линевича увидели тельняжки, на весь город раздался радостный крик: «Ну что, полосатые! Кончилось ваше сидение»{305}.
«Одновременно наш и американский гарнизон на стене под начальством мичмана Дена сделал вылазку и, взяв последовательно все китайские укрепления, дошел до Ценмыньских ворот, в которые впустил американцев. После этого русский десант пошел дальше Ценмыня и взял пять китайских орудий и 10 флажных знаков.
В 3 часа дня маньчжурский город был занят европейскими войсками и несмолкаемое “Ура!” раздавалось всюду.
Окончательные потери русского десанта: 4 матроса убито, 2 умерло от дизентерии, 18 раненых и контуженных, из которых 6 оставались в строю и 5 вернулись во время осады и понемногу служили в рядах десанта; из остальных 3 тяжело раненных…»
Считаю нравственной обязанностью заявить…
«Оканчивая свой дневник, считаю своей нравственной обязанностью заявить, что успешная защита миссии против такой массы неприятеля была возможна лишь при содействии таких редких помощников, какими были для меня мичман Ден и штабс-капитан Врублевский, мужество, хладнокровие и исполнительность которых выше всякой похвалы.
Мичман Ден, кроме точного исполнения всех на него возлагаемых обязанностей, еще проявлял в нескольких случаях необходимые при разрозненности обороны инициативу и самостоятельность, причем действовал с поразительно верным расчетом и редким мужеством.
Так, он в день освобождения миссий сделал вылазку на стене и, погнав массы неприятелей, выбил их из всех укреплений и впустил американцев в осажденный город, вследствие чего эти последние потеряли очень мало людей.
Таково же, как поведение офицеров, было и поведение людей десанта, не заслуживших за все время осады ни одного упрека и показавших всему свету выносливость, храбрость и сметливость русских воинов и завоевавших этими качествами уважение представителей всех наций в Пекине».
* * *
Хороший парень был Федя Раден! И ребята у него в отбор. Как про других каких-то русских читаешь, как у Шмелева в «Лете Господнем».
Остается сказать, что мичман Карл Иоакимович фон Ден за отличие при защите русской миссии награжден был орденом Св. Георгия 4-й степени[245]. Святой Георгий, говоря словами поэта, тронул своим копьем и грудь командира русского морского десанта, доблестного лейтенанта Радена. Как принято нынче говорить, награда нашла героев в один и тот же день — 24 августа 1900 года.
В русско-японскую войну капитан 1-го ранга Фердинанд Владимирович фон Раден командовал миноносцами во Владивостокском отряде. В мае 1905 года 4 миноносца фон Радена совершили набег к острову Хоккайдо, захватив несколько промысловых японских кораблей, в тщетной попытке отвлечь хоть часть сил Соединенного флота[246] от заставы при Цусиме{306}.
Несколько матросов десанта заслужили Георгия, а фельдфебель П. Мазин с «Сисоя Великого» и матрос 1-й статьи И. Орешкин награждены были германским «Золотым крестом за военные заслуги»{307}.
И еще. Приказ у них был ясный и недвусмысленный: держаться до конца! А это очень способствует стойкости и геройству.
Вернемся теперь немного назад. В последние дни мая.
31 мая боксеры перерезали телеграфную линию Пекин — Кяхта. Но до этого, 27 мая, от М.Н. Гирса успела прийти телеграмма: «…роль Посланников кончена в Пекине, дело должно перейти в руки Адмиралов»{308}.
Так что дипломатия молчит. Слово Адмиралам.