1. Русская политика — камо грядеши?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1. Русская политика — камо грядеши?

Фридрих или Иосиф?

Такие вот противоречивые мнения о русской внешней политике и русской дипломатии высказали два вождя мирового пролетариата. Второе мнение высказано вслед первому примерно полвека спустя и, кстати, конкретно по поводу первого. Однако само по себе не факт, что именно оно является верным. Фридрих Марксович иной раз так бывал прозорлив, что до сих пор диву даешься. Грядущее провидел, аки пророк некий. Не то, что там под носом и на виду у всех, — вроде царской внешней политики да дипломатии. Вот не угодно ли.

Никакая иная война, кроме всемирной…

«Для Германии невозможна уже теперь никакая иная война, кроме всемирной войны. И это была бы всемирная война невиданного раньше размера, невиданной силы.

От восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как никогда еще не объедали тучи саранчи. Опустошение, причиненное Тридцатилетней войной, — сжатое на протяжении трех-четырех лет и распространенное на весь континент, голод, эпидемии, всеобщее одичание, как войск, так и народных масс, вызванное острой нуждой, безнадежная путаница нашего искусственного механизма в торговле, промышленности и кредите; все это кончается всеобщим банкротством; крах старых государств и их рутинной государственной мудрости, — крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовым и не находится никого, чтобы поднимать эти короны; абсолютная невозможность предусмотреть, как это все кончится, и кто выйдет победителем из борьбы; только один результат абсолютно несомненен: всеобщее истощение и создание условий для окончательной победы рабочего класса».

Не надо скромничать, гражданин Энгельс!

Всё вы уже предусмотрели. Во Франции корон нет. Значит, из ваших слов необходимо следует, что в предвидимой и предсказанной вами общеевропейской войне выйдет победителем профранцузский блок. Но без России!

Россия же у Энгельса неявно присутствует именно во французском блоке. Поскольку в противном случае Германия вместе с Россией разделались бы с Францией, как бог с черепахой. Одной бы Германии за глаза хватило. И Англия с Америкой не помогли бы. Да они в этом случае и вмешиваться не стали бы.

Как говорится в известном анекдоте про путан — они же проститутки, а не идиотки!

И короны в этом случае, что характерно, все целы бы остались. Все это тем более любопытно, что до возникновения противоестественного русско-французского альянса оставалось долгих шесть лет. Не во исполнение ли предначертанной цели он и начал подготавливаться?

А оговорка о том, что трудно предсказать, кто выйдет победителем, свидетельствует лишь о том, что окончательное решение, кого сделать таковым и на каких условиях, еще не было принято на высшем в пределах Земли мировом уровне.

Но судьба, предначертанная «старой Европе» в целом, ясно видна из заключительных слов классика: «Вот куда, господа короли и государственные мужи, привела ваша мудрость старую Европу. И если вам ничего больше не остается, как открыть последний великий военный танец, — мы не заплачем»{94}.

Написаны эти хватающие за душу строки 15 декабря 1887 года в городе Лондоне. Примерно за 30 лет до того, как предсказанная война состоялась в точности по описанному сценарию и с детально совпадающим результатом. Такого просто не бывает. Словно бесы на ухо нашептали. Прямо духовидец какой-то, а не марксист!

Так что, может, и в оценке дипломатии царской прав он, а не гений культа личности?

* * *

Русская пустыня, или Комментарий последнего часа

Предыдущий раздел, равно как и вся трилогия, был уже написан, когда автору довелось ознакомиться с материалами, не меняющими по существу ничего из выше и нижесказанного, но позволяющими говорить об основоположнике марксизма не столько как о гении предвидения, но как о весьма информированном человеке. Судите сами.

Кем было задумано?

«Процессы конца XIX века не только привели к Первой мировой войне, но и направили потенциал европейских исторических сил в определенное русло, заложив структуру международных отношений XX века и определив, каким европейским силам суждено в будущем политическом веке стать вершителями судеб мира…

Что за идейные, философские и геополитический импульсы двигали событиями и действиями;

кем было задумано еще в конце XIX века не допустить превращения центральноевропейских держав в (единую) силу, истощить сразу и немцев, и русских;

кем были использованы… амбиции к завоеванию, дважды возобладавшие в немецком сознании в моменты германского подъема;

какова была расплата за эти соблазны, и какие шансы были утрачены…»

Под колпаком англосаксов

«Как только Бисмарк в 1866 году “железом и кровью”… основал немецкое единое государство под прусским владычеством… Германия попала под пристальное наблюдение англосаксов, всегда противодействовавших преобладающему влиянию какой-либо континентальной державы.

Хрестоматийные данные: обостряются франко-германские отношения, а после неустойчивых временных поворотов окончательно возобладало и резкое усиление англо-германского соперничества.

Общее течение к выделению австро-германских интересов привело к оформлению Антанты: англо-французское соглашение 1904 года и русско-английское соглашение 1907 года.

Однако поворот Англии к сотрудничеству с Россией в момент, когда, как писал в 1885 году С.Н. Южаков, “весь мир, европейский и азиатский, ожидает войны между Англией и Россией”, которая “должна стать мировой в самом полном и точном смысле слова”, нуждается в объяснении…»

Сам факт существования

«Русско-английское столкновение воспринималось в Европе как неизбежное не из-за “дипломатической щепетильности” или какой-то конкретной проблемы, а из-за самого факта существования России в ее границах, вступившего в противоречие с константами английской мировой стратегии.

Почему же Англия не начала войну с Россией, ведь ее бесспорное превосходство на морях позволило ей поочередно расправиться с претензиями великих держав Нового времени. Но Россия представляла собой иной мир, причем не только масштабом, но иным геополитическим типом.

Владычица морей не могла успешной морской войной нанести стратегическое поражение России, огромной континентальной державе, чьи побережья, даже Черноморское, все же не были для нее решающими военно-стратегическими факторами, как для Португалии, Испании, Голландии и Франции, которых Маккиндер именовал “полуостровной Европой”, а Южаков еще в 1885 году назвал “атлантическими” нациями именно в политическом смысле.

В похожем противоречии Англия оказалась к концу XIX века с Германией, которая рвалась к Средиземному морю и Балканам, усиленно создавала военно-морской флот…

Однако война против Германии также бессмысленна. Это была Mitteleuropa — “Континент”, который победить стратегически мог тоже только “Континент”…

Помочь Англии устранить Россию или Германию могла только европейская война — предпочтительно такая, где Германия и Россия были бы противниками».

Не связав себя обязательствами

«Заинтересованная во взаимном избиении континентальных соперников, Англия, не собиравшаяся, тем не менее, особенно воевать на суше, вошла в Антанту, в которой России, по выражению Дурново[53], была уготована роль “тарана, пробивающего брешь в толще германской обороны”{95}.

Поэтому русско-английская часть Антанты сильно отличалась по глубине и обязательности от франко-русского согласия. Из мемуаров Г.Н. Михайловского{96} можно почерпнуть, что слабая связанность Англии обязательствами осознавалась и в России, хотя, по-видимому, слишком поздно…

Итак, Англия не связала себя обязательствами в вопросе намечающихся блоковых противостояний».

Иные люди и Ватикан

«На это особо указывает Р. Римек[54], останавливаясь на роли англосаксонских кругов, среди прочих — масонских, преобладавших в окружении тогдашнего принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII.

Она полагает, что на эти самые круги намекал Б. Дизраэли в своем эзотерическом романе “Конигсби”, сказав, что вершат дела мира совсем “иные люди”, скрывающиеся за кулисами, а в романе “Эндимион” указал на небольшой, однако весьма своеобразный круг, который давно уже овладел тайной дипломатией и стал могущественным настолько, что через четверть века в Европе не будет происходить ни одного крупного события, в котором они бы не сыграли значительной роли.

Эти “совсем иные люди” вовлекли в свои замыслы даже папу Льва XIII и взяли, по мнению Римек, “новый курс”.

Они сыграли главную роль не только в замысле антигерманской коалиции, устремленной в далекое будущее, но также в создании условий для ее конструирования и в программе разделения немецкого потенциала, закрепленного в итоге Первой мировой войны…

Что касается “нового курса” Англии, то этот термин упоминает и Е. Адамов, также связывая его с окружением принца Эдуарда, и противопоставляет его ориентации официальных советников королевы Виктории на англо-германское и англо-австрийское согласие.

Религиозно-философских нюансов мировоззрения “круга” наследника Британской монархии и его связей с соответствующими “течениями” на континенте Адамов, Винтер, Шейнман не касались.

Но все же в их работах обращается самое серьезное внимание на целенаправленные усилия папства для того, чтобы поднять престиж Франции до уровня, какой позволил бы предлагать союз с ней Александру III, публично выражавшему отвращение к “безбожной республике”».

Тайная война Святого престола

«Во второй половине XX века историки, скрупулезно выясняя еще не вскрытые детали оформления международных коалиций конца XIX века, все менее задумывались о религиозном факторе в международных отношениях…

Вопрос о глубинных причинах и истинных дирижерах дипломатической активности Римской церкви и Льва XIII в создании антигерманской коалиции изучен очень поверхностно, и обойден вниманием парадоксальный факт, что сам Святой престол интриговал против Венского императора — последнего католического христианского монарха, способствуя не ему, а коалиции своего извечного соперника — православного самодержавия с “безбожной Французской республикой”, как ее открыто именовали многие прелаты, и столь же враждебной Ватикану англиканской монархии.

Надвигались острые столкновения вплоть до военных, но европейская война вполне могла случиться и между иными конфигурациями.

Однако специфические результаты Первой мировой войны — столкновение последних христианских империй, распад их на секулярные республики — явились продуктом, среди прочего, геополитического пасьянса, подготовленного не без участия Рима, который парадоксально делал одно дело со своими врагами — масонскими и либерально-протестантскими кругами.

Эта тема открывает каждому, кто к ней прикасается… огромное количество материалов отнюдь не сомнительного свойства…

С русской стороны в числе участников, стоящих у истоков замысла Антанты, Р. Римек называет А.П. Извольского, тогда еще молодого дипломата при Ватиканском дворе, которого она считает масоном, ссылаясь на масонские источники[55]…

То, что Извольский был масоном, не помешало ему (помогло! — Б.Г.) прекрасно и в полном взаимопонимании делать политику с самим папой Львом XIII и его статс-секретарем кардиналом Рамполла.

Однако это не удивительно, ибо Рамполла — более чем загадочная фигура, сыгравшая главную роль в убеждении Льва XIII отвернуться от Вены и признать республиканскую Францию и, по некоторым источникам, в окончательном тайном разрыве Ватикана с его “духовной дочерью” — Габсбургской династией, олицетворением некогда Священной Римской империи германской нации…

По мнению (Доминика) Феррата (одного из искуснейших ватиканских дипломатов), папа и был создателем русско-французского союза…»{97}

Использование через внедрение

«В политике римской иерархии всегда можно было подметить противоречивые тенденции, и наличие в ней представителей тайных обществ у многих не вызывает сомнений.

Об этом открыто пишут католические богословы и иерархи, ссылаясь на собственные и масонские источники. Епископ Грабер в книге “Афанасий и церковь нашего времени” цитирует высказывание одного видного масона о том, что “целью (масонства) является не только уничтожение церкви, но и ее использование через внедрение в нее саму”{98}

“В результате клирики и миряне будут маршировать под знаменем просвещения в полной уверенности, что они следуют заветам апостольского христианства”{99}.

Такая работа в XX веке, безусловно, ведется и в отношении православной церкви».

Кардинал-оккультист

«Римская иерархия в течение многих веков удивительно мало уделяла внимания разложению христианства на Западе.

Судьба западных христианских империй, казалось, волновала ее менее борьбы с Византией, православием.

Кто стоял за этим?

Ревностные католики, стремящиеся к утверждению “истинной веры” и искоренению “схизматиков”, или тайные общества, стремящиеся уничтожить истинную веру?

…Проливает на это некоторый свет эпизод, на который не обращали внимания историки-позитивисты. Не упоминает об этом и Р. Римек.

Кардинал Мариано Рамполла дель Тиндаро, по всей видимости, представлял весьма загадочные силы в римской курии.

Известный борец с масонством французский священник Жуэн, опубликовавший впечатляющую подборку выдержек из документов масонских лож и теософских обществ, их съездов, бесчисленных пацифистских и космополитических форумов на рубеже XIX-XX веков, красноречиво свидетельствовавших об их роли в подготовке войны и сотрясении традиционной Европы{100}, утверждал у что кардинал не только являлся членом некоего братства, но был гроссмейстером особенно оккультной секты под названием “Ordo Templi Orientis”.

Итальянский историк Джованни Ванони назвал этот орден “вызывающим наибольшую тревогу из существующих тайных обществ”…

Соучредителями ордена стали два немца — Теодор Ройсс, принадлежащий к сверхтайному лондонскому обществу Ritus von Memphis, и Франц Хартман, врач, который в годы своей жизни в Нью-Йорке был активным членом штаб-квартиры теософского общества полковника Олькотта и Елены Блаватской, находящейся в теснейших отношениях с Анни Безант, которая, в свою очередь, принадлежала к кругу принца Уэльского.

Наиболее известным членом Ordo Templi Orientis (ОТО) был Алистер Кроули, увековеченный в романе С. Моэма “Маг” и который прокламировал цель — “под водительством высшей интеллигенции открыть врата новой эре”, предназначенной преодолеть “находящуюся в смертельной агонии эру христианскую”{101}

Кардинал Рамполла, который считается одиозной фигурой в кругах традиционных католиков, воспитал нескольких деятелей XX века — Джакомо делла Кьеза, Акилле Ратти и Анджело Ронкалли.

Эти личности известны миру как будущие папы Бенедикт XV, Пий XI и Иоанн XXIII, при которых постепенно закладывался модернизм в католической церкви, венцом которого стал Второй Ватиканский собор 1961-1964 годов, где Римская церковь окончательно капитулировала перед идейным багажом Просвещения и французской революции».

Роковой поворот

«Полагая, что в позиции Ватикана в результате сложной игры масонских сил произошло изменение в пользу республиканской Франции под флагом насыщения победоносной мировой демократии христианским содержанием, Рената Римек считает Ватикан одной из главных действующих сил в организации русско-французского согласия.

В целом это расценивается ею как роковой поворот европейской политики, предрешивший будущее русско-австрийское столкновение.

В отечественной историографии таким роковым событием считается австро-германский договор 1879 года…

Однако в целом историография оценивает именно роль Рамполла как решающую в превращении республиканской Франции в “союзоспособную”, пользующуюся в глазах России авторитетом Святого престола державу».

«Отцы-родоначальники» находились в Англии

«Воспоминания последнего русского министра иностранных дел С. Сазонова, сменившего Извольского сначала в качестве дипломата при Святом престоле, затем в качестве главы внешнеполитического ведомства, начинаются с резюме взаимоотношений России с Ватиканом.

Размышления Сазонова скользят исключительно по поверхности событий и пронизаны сожалением о времени папы Льва XIII…

Среди лиц, сочувствовавших у нас сближению с Англией”, Сазонов назвал самого А.Л. Извольского, который, став министром, “принялся за практическое осуществление плана”{102}.

Внимание Р. Римек к личности А. Извольского оправданно. Судя по историографии, Ватикан, хотя и стал важным участником большой игры в Европе, не был ее главным инициатором.

Что касается малоисследованного аспекта, волнующего Римек, то можно согласиться, что “отцы-родоначальники” силовой группировки против Mitteleuropa и привлечения для этого Ватикана через определенную часть римской курии находились в Англии.

На протяжении веков и в XX столетии политика Великобритании заключалась в противодействии любой сильнейшей европейской континентальной державе…

Неудивительно, что роль противника Англии заняла Германия с момента, когда Бисмарк начал превращать ее в сильнейшую военную и индустриальную державу Европы…»

На чьей стороне будет успех

«Какова же роль “совершенно иных людей” в Лондоне из окружения принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII?

В 1887 году лорд Солсбери, доверенное лицо наследника престола и противник Гладстона, встретился в Дьеппе со своим “интимным другом” — французским дипломатом графом Шодорди, о чем пишет, по документам русских архивов (депешам русского посла Моренгейма Гирсу), Е. Адамов.

Уже тогда были обсуждены очертания будущей Антанты, причем большая роль отводилась предполагаемому русско-французскому сближению.

В этом сближении и должен был сыграть свою роль Ватикан, в связи с чем туда нанес визит еще один представитель “нового курса” британских “иных людей” за кулисами.

Герцог Норфолк, лидер английских католиков, но и активный член группировки Эдуарда — принца Уэльского, личный друг Солсбери, посвятил в эти планы Ватикан — кардинала Рамполла, и под его влиянием, как считают, Лев XIII начал новую политику в отношении подвергавшейся ранее проклятиям революционной “масонской республики” — Франции.

О том, что Лев XIII мог знать от герцога Норфолкского о намерении Англии в случае войны выступить на стороне Франции и России, а значит, и о том, на чьей стороне будет успех, пишут и Э. Винтер, и М. Шейнман…

Невозможно отрицать и иные причины формирования англо-франко-русского сближения, лежащие в политике самой Германии, ибо внешние силы строят свою игру на материале, который им поставляют действия других участников процесса…

Однако помимо этих причин действовали и иные геополитические планы и идеи».

Две карты, или От конфедерации до пустыни

«Среди английских кругов, не обязательно структурированных в масонстве, которые, однако, совмещали свои политические интриги и геополитические планы с оккультными занятиями, уже с 1888 года циркулировала некая тайная карта будущего облика Европы, которая была в 1920 году опубликована в сборнике документов и исследований о роли масонства в предвоенной истории Европы{103} (см. карту 1, с. 144).

По этой карте можно судить, как должна выглядеть Европа после мировой войны: Габсбургская монархия подлежала расчленению, Германия уменьшалась вдвое, в результате чего образовался бы “дунайский союз”, который вызывает неизбежные ассоциации с настойчивыми предложениями У. Черчилля во время войны.

Российская империя подлежала преобразованию в “славянскую конфедерацию”.

Обращает на себя внимание, что все выходы к морю Западной Европы, все ее побережья заштрихованы как “регионы под политическим влиянием Англии”, которая в классической геополитике считается силой “Океана”, воюющей с “Континентом”.

(Все они сейчас в НАТО, кроме черногорской Боки Которской и албанского побережья, путь к которому лежит через Косово поле).

Эти задачи были частично осуществлены Первой Мировой войной, но Вторая Мировая война их уже довершила в значительной мере, что касалось центра Европы.

Чтобы расчленить Россию и превратить ее в “конфедерацию” — СНГ, потребовалось еще полвека.

В этой связи еще более красноречивой является другая карта “будущей Европы” (см. карту 2), которую поместил либеральный член парламента и издатель лондонского еженедельника “Truth”[56] Генри Лабушер в рождественском номере 1890 года, то есть за 24 года до начала Первой мировой войны.

Эта карта[57] отражает геополитические и философские планы “совсем иных людей”, ибо она сопровождена сатирическими изображениями предполагаемых событий с весьма определенным философским подтекстом и шуточным стихотворением, описывающим вымышленный разговор редактора с последним германским кайзером, усыпленным гипнозом.

Во “сне” в уста кайзера вложен проект будущего.

Вместо монархий — секулярные республики, включая Британию.

Что касается последних христианских монархий, то их сюзерены, венчанные на царство (царь Александр III, кайзер Вильгельм, а также царь Болгарии и король Италии)[58], под конвоем идут в работный дом, причем над ними ярко сияет якобинский красный колпак.

Более всего потрясает геополитический пасьянс, в котором трудно не узнать приблизительные очертания карты современной Европы 90-х годов XX столетия.

Австрийская империя разложена на части: Богемия — сегодняшняя Чехия, Германия сведена к сегодняшним границам и разделена на мелкие земли с республиканским правлением, между ними даже польский коридор, Силезия стала Польшей, французы — на Рейне.

На месте России стоит слово Russian Desert — “Русская пустыня”, под которой авторы, надо полагать, имели в виду исчезновение великой державы[59].

Карта № 1. Как это видели они еще в 1888 году 

Эксперименты и федерализация, сначала коммунистические, затем либеральные, не менее сокрушительные в совокупном итоге к концу столетия, привели к устранению России как одного из главных геополитических субъектов Евразии.

Разрушение центральных держав и русская пустыня создавали вакуум силы в огромном регионе, который должен был быть заполнен иным влиянием.

Можно связать с появлением этой карты курс лекций некоего С. Харрисона в Лондонском клубе в 1893 году, и слова его единомышленника С. Ледбитера, приводимые Р. Римек: “Будущая Европа в конечном счете будет говорить на едином языке — английском”.

А это уже связывает подобные перспективы с идеями известной Анни Безант — основательницы современной теософии и вдохновительницы Е. Блаватской. А. Безант была частью окружения принца Уэльского, ставшего королем Эдуардом VII.

Карта № 2. Результат операции «Русская пустыня» 

По учению теософов, история Земли — это смена больших человечески: поколений — семи рас, осваивающих новый уровень космического Знания, а: тот момент формировалась шестая высшая раса, и, по мнению А. Безант, “в центре современного мирового царства белой расы будет находиться Англия”{104}

На фоне последующих событий XX века, шаг за шагом приведшего в исполнение эти наброски, исследователи вправе размышлять, являются ли приведенные высказывания и “картографический” разгром наконец-то устоявшегося политико-географического облика мира лишь игрой воображения и упражнением в политическом шарже, или все вместе это составляет некую программу, которая давно была известна определенным кругам в Лондоне и в Ватикане у в тех местах, где замышляли революции и перекройку империи

Тем более что, по некоторым масонским источникам, Г. Лабушер принадлежал к этому кругу, так что помещенная карта и весь идеологический и революционный план уничтожения монархий находились в соответствии с решениями Парижского масонского конгресса 1890 года{105}…»

Операция «Русская пустыня» началась[60].

Результат серьезной и планомерной деятельности

Ознакомившись с приведенными фрагментами, читатель может легче оценить степень трогательной более чем столетней заботы мирового сообщества о России.

А также понять, что наша катастрофа 1917 года, равно как гибель германской и австро-венгерской монархий, стала результатом отнюдь не случайного стечения тяжелых обстоятельств, & «серьезной и планомерной деятельности не одного десятилетия разных сил и в России, и на Западе — английских и прусских масонов, врагов и католической церкви, и православия, К. Маркса, Ф. Энгельса и РСДРП, но и лорда Норфолка и кардинала Рамполла, как революционеров, так и либералов»{106}.

Операция «Русская пустыня» продумывалась всерьез и задолго до 1917 и, тем более, до 1991 года.

Дипломатия не дремала?

Следует отметить, что в той же главе Н.А. Нарочницкая приводит факты, позволяющие и вполне положительно взглянуть на деятельность наших дипломатов. Именно: не раз упомянутая Рената Римек «придает большое значение секретному донесению русского посла в Париже Моренгейма, ставшему достоянием фон Гольштейна, “серого кардинала” внешнеполитического ведомства в Берлине, о достаточно сенсационном для того времени повороте в европейской расстановке сил: уже в 1887 году Моренгейм сообщает, что в возможной европейской войне Британия поддержит Францию, противоречия с которой, казалось, были вечны и неизменны»{107}.

Несмотря на то, что секретный документ стал достоянием фон Гольштейна, что можно отнести и к предумышленной утечке информации, оперативность и высокий класс работы русских спец- и дипслужб налицо.

Что вновь позволяет поставить вопрос: Фридрих или Иосиф? И при чем здесь все-таки Крымская война?

А вот и третий!

Для внесения ясности в этот вопрос приведем еще одно мнение — третье. Принадлежит оно уже упоминавшемуся нами выше знакомцу Константина Леонтьева, бывшему русскому вице-консулу в Мосуле Юрию Сергеевичу Карцову, дипломату и геополитику:

«После неудачной Крымской войны внешняя политика России всецело стоит на почве компромисса. Война за освобождение славян, а за нею японская, еще более утвердили правительство в убеждении правильности системы согласования интересов России с интересами более культурного Запада»{108}.

Не правда ли, слова члена Главной Палаты Русского народного союза имени Михаила Архангела Ю.С. Карцова почти текстуально совпадают с вышеприведенными словами Генерального секретаря ВКП(б), а в сентябре 1941 еще и Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина? И прежде чем идти в наших рассуждениях дальше, подумаем вот о чем.

Во-первых, похвально отзываться о тех сторонах деятельности противника, в которых он явно делает ляпы, есть один из классических приемов тайной войны. Главным врагом для Карла и Фридриха, и многих прочих карл всех времен и народов, была Россия. Так что вполне возможно истинное мнение соавтора «Коммунистического манифеста» о внешней политике царизма мало отличалось от двух других, но момент требовал….

А во-вторых: почему и Юрий Сергеевич и Иосиф Виссарионович, явно не сговариваясь, так дружно говорят именно о Крымской войне как о некоей роковой развилке для русской внешней политики? Выше мы касались вскользь этой темы и в первом приближении ничего особо страшного ни в ней, ни в ее последствиях для России не обнаружили. Ну поменяли взятый в очередной раз Каре на половину Севастополя, взятую объединенной Европой в результате годичной осады. Флот пятнадцать лет на Черном море не заводили — до циркулярной ноты Горчакова от 30 октября 1870 года. Зато на Востоке сколько дел втихую обделали. И Приамурье присоединили, и Уссурийский край — век бы так жить. Ведь не отвлекись Англия так надолго на Севастополь — номер мог бы и не пройти.

Что же было еще в Крымской войне такого, не бросающегося в глаза, что однозначно представлялось крупнейшим поражением Российской Империи лидерам столь разных организаций, как Союз Михаила Архангела и ВКП(б)?