Крест и меч
Крест и меч
Чтобы Бог даровал победу, солдаты должны сражаться.
Жанна д’Арк
Переживаемый нами исторический момент характеризуется, в частности, двумя взаимоисключающими тенденциями, формируемыми в массовом сознании.
С одной стороны, подавляющим большинством органов и средств массовой информации во всемирном масштабе оправдывается и обеляется любая агрессия обнаглевшей с 1991 года от безнаказанности американской военщины со всеми ее европейскими подпевалами в лице блока НАТО. И разных прочих евросоюзов.
С другой стороны, также во всемирном масштабе ведется беспрецедентная кампания по дискредитации самой идеи войны. Особенно войны за независимость и сохранение в неприкосновенности своего духовного и материального бытия, ведущейся любой страной, не входящей в упомянутые блоки и союзы. До степени истерической доходит эта кампания, когда дело касается отстаивания своих законных прав страной православной: будь то крошечная Сербия или все еще немалая — территориально — Российская Федерация. Вспомним август 2008-го.
Под сомнение ставится даже еще недавно святое для каждого порядочного человека слово «патриотизм». Самое умилительное при этом, что проводящие оную кампанию личности и внимающие им имеют иной раз невежественную наглость ссылаться при этом как на десять заповедей, так и на заповеди Христовы.
И это, бывает, проходит, поскольку многовековыми стараниями «прогрессивной» мировой общественности удалось представить Христианство — веру воинов и землепашцев — мутной розовой водичкой, от которой не стошнит разве что махрового интеллигента со стажем. В связи с этим невредно довести до читателя православный взгляд на войну и воинов.
Для православного человека разгром врага был не самоцелью, а лишь средством защитить своих родных, близких по крови, братьев по вере и свою Родину от подчинения враждебным им началам. Защита Веры и Отечества, преграда Злу — именно это было целью войны, а не разгром врага, являвшийся лишь следствием этой цели.
До сравнительно недавнего по историческим меркам времени эту функцию защиты Веры и Отечества, преграды — не будет преувеличением сказать — вселенскому злу выполняла человеческая общность, именуемая Христолюбивым Русским Воинством. И право, Воинство это заслужило, чтобы ныне живущие сыновья земли Русской узнали и вспомнили о нем и узнали заодно, откуда есть оно пошло.
Русское Христолюбивое Воинство
Человека, решившего сколь-нибудь внимательно изучить историю первых веков христианства или просто подробнее ознакомиться с ней, ожидает поразительное открытие.
1. Христианство,религия мира, совершенно необъяснимо, на первый взгляд, притягивало к себе людей меча.
2. Ни одна группа населения Римской империи в течение первых веков не сделала столько для распространения христианства, как римская армия.
Оказывается, именно с легионами учение Христово проникало в самые глухие места Римской империи. Так, Св. Пахомий, один из величайших отцов-пустынножителей Церкви Христовой, свидетельствует, что он впервые узнал о Христе, когда был взят в солдаты.
Является фактом церковной истории, что христианство во многом обязано своим торжеством воинам римской армии. Среди мучеников, пострадавших во время гонений при римских императорах, мы встречаем много офицеров в генеральском чине (трибуны и стратилаты), а также множество воинов, рядовых солдат.
Вопреки новомодным домыслам христиане никогда не отказывались от служения в армии. История раннего христианства не знает случаев,, чтобы воин-христианин «снял с себя пояс», то есть отказался от военной службы.
Призываемые к воинской службе христиане воспринимали свое служение земному царю как подготовку к высшей форме воинского служения — служению Царю Небесному, Христу. Христианское звание освящало и возвышало звание воинское. Недаром в Св. Писании христианин часто именуется воином.
«Новоизбранным воином Христа Бога нашего» именует также каждого православного сам Чин Крещения.
Крест и меч духовно сливались, лучшие воины царя земного становились лучшими воинами Царя Небесного. Меч, не с целью убийства поднимаемый, а используемый как преграда распространению Зла, насилия и неправды, благословляется Крестом, и они духовно сливаются.
Лучшие черты воинов ранней поры христианства восприняло Русское Христолюбивое Воинство. Не удивительно, что воины были нередки среди знаменитых русских старцев, среди лучших и достойнейших святителей, и, конечно, много их было в числе пастырей, иноков и подвижников.
Русская Императорская Армия в отличие от армий других европейских стран всегда была носительницей двойного служения. Не службу, а служение совершал русский воин, и в этом служении совмещались два элемента: религиозный и национальный.
«Не в силе Бог, а в Правде» — девиз русского воинства на протяжении всей истории Руси-России Православной. Элемент религиозный выражался в защите духовных основ государственности, в защите Веры Отцов — Православной веры, а служение национальное — в защите территории Православия на Земле.
Не поэтому ли Русская Императорская Армия была единственной в мире по своей моральной высоте, по своей военной этике и, смело можно сказать, единственной в мире по глубине христианской. Русский православный воин из векового опыта знал, что только в Христолюбивом воинстве добродетель храбрости получает свое полное осуществление. Что с духом Сатаны можно успешно бороться, только «облекшись в броню Правды и Истины», а Истина есть Христос.
Для успеха же борьбы, сказал Иван Ильин, нужна «Белая Идея, отражающая стремление русских людей к борьбе не за личные интересы, а к борьбе за Истину-Христа, за достоинство человека, за крещеного и в своем крещении со Христом сочетавшегося русского человека».
«Белая Идея Белого Царства».
В наше время сама возможность существования Христолюбивого Воинства считается многими фикцией. Но фикция это лишь для тех, к кому применимы чеховские слова: русский интеллигент безбожен и материалистичен, — и для тех, кто сам отрекся от Христа и внутренне ушел из Церкви Его.
А теперь, вспомянув Русское Христолюбивое Воинство[460], скажем еще несколько слов о двух самых знаменитых — первом и последнем — морских сражениях русско-японской войны.
Бой первый — бой последний: Чемульпо — Цусима
Совершенно разные, на первый взгляд, и по числу участников, и по видимому влиянию на ход и окончание войны оба боя при Чемульпо и Цусиме имеют черты удивительного внутреннего сходства.
И там и там русская эскадра (отряд) вынуждена прорываться через узкость, контролируемую сильнейшим флотом противника. И в том и другом случае русская эскадра (отряд) представляет собой сочетание новейших кораблей, изуродованных при постройке, и судов относительно старых.
И в том и в другом случае командующий эскадрой (отрядом) принимает решение прорываться вместе. В тесном строю, всемерно поддерживая друг друга. В Русском Императорском Флоте не оставляли товарищей.
Это решение полностью оправдало себя при Чемульпо. Так, без огневой поддержки «Корейца» «Варягу» не дали бы закончить даже разворот и вернуться на рейд.
Это решение дало бы победу и при Цусиме, если бы не поведение Небогатова, оттянувшего в начале боя свой отряд, что помешало в первые минуты сражения обрушить всю мощь огня левого борта нашей эскадры на японский флагман. Первый удар русской эскадры был выигран адмиралом Рожественским вопреки всему у многоопытного адмирала Того.
В том и другом случае у врага было огневое превосходство: по крайней мере, 70-кратное при Чемульпо и более чем 150-кратное, по оценке адмирала А.В. Шталя, при Цусиме. В том и другом случае за врагом оставалось преимущество в скорости эскадренного хода. Последних двух факторов достаточно, чтобы любому стало ясно: выиграть бой в таких обстоятельствах можно только чудом.
Разница же состоит в том, что при Чемульпо огневое превосходство японцев было налицо и легко высчитывалось из количества кораблей и орудий, а при Цусиме оно было скрыто в новых японских снарядах, которыми втайне успел перевооружиться японский флот, пока 2-ю эскадру задерживали на Мадагаскаре. Тайна эта была страшна еще и тем, что не могла войти ни в какие — ни в стратегические, ни в тактические — расчеты Командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой.
То, что при Цусиме были совсем иные снаряды, а огневое превосходство много больше, чем 70-кратное, с очевидностью следует, в частности, из того, что небронированный легкий крейсер «Варяг», выдержав часовой бой с японской эскадрой, включавшей эскадренный броненосный крейсер «Асама», вернулся своим ходом на рейд Чемульпо внешне почти совершенно неповрежденный.
Сохранился уникальный снимок «Варяга» после боя, воспроизведенный P.M. Мельниковым в его книге о «Варяге». Если не знать, что крейсер только что пережил страшную артиллерийскую дуэль, то непрофессиональный взгляд практически не найдет разницы с тем, что было до боя. А именно огнем «Асамы» и однотипных ему крейсеров был через полчаса после начала Цусимского боя смертельно ранен броненосец «Ослябя».
Для сравнения действия японского огня в первом и последнем боях полезно также посмотреть, как выглядел после Цусимы «Орел», единственный уцелевший в бою 14 мая броненосец класса «Суворов». При всех известных нам недочетах — один из мощнейших эскадренных броненосцев мира. И уцелел-то «Орел» исключительно потому, что по-настоящему был под обстрелом под самый вечер и относительно недолго.
А для полноты картины не поленитесь взглянуть на приведенный в главе, посвященной бою у Шантунга, снимок «Цесаревича», отдыхающего у пирса в Циндао, как раз после этого боя[461]. И сравните внешний вид двух однотипных броненосцев, получивших практически одно и то же число попаданий тяжелыми снарядами.
Это, что касается технической стороны боя. Но есть еще разница.
27 января 1904 года и русские и японские моряки только вступали в войну, хотя на японской стороне было значительно большее число часов, проведенных в плаваниях и учебе, а не в вооруженном резерве. Но все-таки это была первая схватка.
«Варяг» после боя на рейде Чемульпо.
На гафеле грот-мачты отчетливо виден походный Андреевский флаг.
Снимок из архива семьи младшего врача крейсера М.Л. Банщикова
К 14 мая 1905 года японская эскадра имела годовой опыт блокады Порт-Артура, боя 28 июля у Шантунга и всех иных морских сражений и боевых эпизодов той войны. Сейчас не говорим уж о том, что большинство офицерского и унтер-офицерского состава Соединенного флота вело боевую карьеру с японо-китайской войны.
Моряки же 2-й эскадры, не считая нескольких офицеров — участников китайской кампании 1900 года, вступили 14 мая 1905 года в первый бой в своей жизни. Против крутых японских ветеранов в Цусиме стояли русские новобранцы. Мы как-то часто забываем об этом. Вот японцы запомнили это надолго. По крайней мере, до декабря 1941 года.
Но вновь о сходстве. Оба боя проходили у берегов Кореи, которую еще в 1897 году тщетно советовал пройти насквозь и занять любой ценой адмирал Дубасов. К полному притом восторгу и согласию корейского народа и его короля. Последнее настолько очевидно, что действия Министра Иностранных Дел графа Муравьева в порт-артурско-корейском вопросе все-таки похожи отнюдь не на глупость, а на что-то похуже.
Что же касается внутренней, сокровенной стороны первого и последнего боев русского флота в войну японскую, то тут сходство просто бросается в глаза. Русский Императорский Флот доказал, что он, даже поставленный в очевидно безнадежную ситуацию, способен стоять до конца за Веру, Царя и Отечество.
Эскадренный броненосец «Орел» после боя.
Вот уж и впрямь, как в песне:
..и ядра, как острые зубы, изгрызли защиту брони…
И в том и в другом боях офицеры и матросы Русского Императорского Флота проявили потрясшие даже врагов и «нейтральных наблюдателей» самоотверженность, верность и мужество, «составившие славу на все времена не только для них, но и для всего человечества», как написал в своем донесении о Цусиме один английский капитан 1-го ранга с эскадры Того. Жаль, что слова его стали известны нам только много лет спустя, после Первой мировой войны. А до многих они не дошли и сейчас.
Знающий и любящий Святую Русь англичанин Стивен Граэм незадолго до революции отметил, что даже в начале XX века русское христианство — Православие — было сосредоточено на идее Царства Божия и абсолютного совершенства в нем. Особенно это относилось к русскому «простому народу, который считал нашу смертную жизнь не подлинной жизнью, и материальную силу — не действительною силой»{495}. К моменту боев при Чемульпо и Цусиме жив был еще русский православный народ, и живо было Русское Христолюбивое Воинство.
Не удивительно, что в первом и последнем боях той уже давней войны русский флот проявил настолько превосходящие человеческие возможности непреклонность и преданность долгу в выполнении поставленных перед ним задач, что еще в 1941 году японцам показалось безопаснее иметь дело сразу с двумя мощнейшими флотами мира: британским и американским.
И сыновья Ямато чуть не оказались правы!
И на мысль не связываться с нами навели их, в том числе, лучший крейсер мира «Варяг» и 2-я Тихоокеанская погибшая при Цусиме — лучшая эскадра мира.
Это они прикрывали нам тыл на Востоке в декабре 1941 года, когда немцы стояли под Москвой, а в Токио окончательно решался вопрос: на Север или на Юг? На Север идти решительно не хотелось!
И сейчас становится окончательно ясно, что бои под Чемульпо и при Цусиме явились стратегической победой русского народа и его флота. Победой Русского Христолюбивого Воинства. Пора осознать хотя бы сто лет спустя, что Вера и Верность — единственный надежный вклад и в земное могущество государства и в его достойный переход в Вечность.