4.2. Гулльский инцидент

4.2. Гулльский инцидент

А теперь вернемся в Северное море на Доггер-банку, где произошел пресловутый Гулльский инцидент.

Обычно суть его сводят к тому, что 9 октября 1904 года в 0 часов 55 минут по полуночи наша эскадра ни с того ни с сего обстреляла английские рыбачьи суда, мирно ловившие кильку и прочую салаку прямо по курсу русской эскадры. Помните анекдот застойных времен про мирно пахавший советский трактор?

В Книге 1 в главе про адмирала Дубасова уже говорилось о международном уголовно-правовом симпозиуме в Париже, посвященном этому вопросу. Естественно, мнение наших моряков, видевших, по крайне мере, два миноносца, упорно не желавших походить на полные кефали шаланды, просвещенными мореплавателями и их сподручными во внимание принято не было. Ни тогда, ни сейчас.

Английская, в то время самая свободная в мире, а значит и правдивая, как примерно наша 1990-х годов, пресса, единодушно было взвывшая по поводу зверств, учиненных эскадрой «бешеной собаки», как с истинно британскими вежливостью и остроумием был поименован ею — свободной прессой — адмирал Рожественский, внезапно захрипела и чуть было не смолкла после следующего раздутого ею самой эпизода. 

Миноносец на рассвете

В первоначальных сообщениях упоминалось, что на рассвете рыбачьи суда видели среди своих поврежденных сейнеров миноносец, принятый ими за русский и возбудивший негодование тем, что он сперва чинил какие-то свои миноносьи повреждения, а потом ушел, не оказав помощи поврежденным шаландам.

^{Гулльский инцидент глазами очевидца с нашей эскадры}

К большому сожалению — не побоюсь сказать, разочарованию — прессы, никаких русских миноносцев в это время при эскадре не было. А стояли они мирно в порту Шербург. Возможно, даже под зонтиками. Узнав об этом печальном для каждого честного британца, а тем более журналиста, факте, пресса дисциплинированно заткнулась и больше об этом миноносце и знать не хотела. Ни видеть, ни нюхать. В смысле — обонять. На симпозиуме в Париже этот факт также не будировался и не муссировался. Не было миноносцев, и баста. Один минтай с мойвой.

Особенно умиляют наши современные авторы, которые, присоединяясь к той прессе в критике действий русского командования — в смысле открытия им огня, приводят в качестве крайнего аргумента такой. Что, мол, нынче опубликованы аглицкие, а может и не только, архивы, и никаких следов японских или Англией для Японии построенных миноносцев не обнаружено.

Это примерно то же, что ожидать, что Форин оффис официально признает гнусную роль британского посольства в Петербурге в подготовке и соучастии в Февральской революции.

Или, скажем, ЦРУ или какая там контора, над ним стоящая, расскажет когда-нибудь правду о том, что оно на самом деле учинило тем самым солнечным днем 11 сентября 2001 года в безоблачном нью-йоркском небе. Рыбакам как-то в данном случае верится больше. 

Неразъясненная торпеда

В ноябре того же 1904 года на юго-восточном берегу Немецкого моря другими рыбаками была найдена самодвижущаяся мина Шваркопфа, по современной терминологии — торпеда, сильно избитая волнами о прибрежные камни. Фотография торпеды обошла все европейские иллюстрированные журналы, а в России была напечатана в «Хрониках войны», издаваемых как приложение к газете «Русь».

Как справедливо отметил в «Расплате» Владимир Семенов, каждое изделие такого рода на каждой детали имеет клеймо завода-изготовителя и порядковый номер, по которым не составляет труда узнать, где оно сделано и кому продано.

^{Наши миноносцы в Шербурге. Почтовая открытка того времени}

Удивительно, что наша делегация в Париже прошла мимо и этой мины, и показаний рыбаков о чинившемся миноносце.

Единственное объяснение этому, по мнению капитана 2-го ранга Семенова, в том, что руководство действиями нашей делегации, а возможно и дозирование информации, осуществлялось нашей доблестной дипломатией…

Дальнейшие комментарии, думаю, излишни. 

По пятам…

Девять месяцев спустя после случая на Доггер-банке капитан Семенов лежал в японском госпитале в городе Сасебо. От ходячих больных он узнал, что в соседнем бараке лечится японский лейтенант, бывший командир миноносца. Лечился лейтенант от острого ревматизма, нажитого во время тяжелого осенне-зимнего перехода из Европы в Японию. В Портсмуте уже шли мирные переговоры, и лейтенант особо не секретничал. Прямым текстом он сказал, что шли они под нейтральными флагами по пятам отряда адмирала Фелькерзама, когда тот проходил Суэц. На прямой же вопрос о Гулльском инциденте лейтенант засмеялся и просил пощадить его скромность.

Н.Н. Беклемишев в своих чтениях о русско-японской войне говорит совершенно определенно и независимо от В.И. Семенова, что «теперь едва ли может существовать сомнение, что следом за нашим отрядом адмирала фон Фелькерзама шла группа замаскированных японских миноносцев, которые и пришли в Японию раньше наших судов»^{165}.

Но что эти торпеды, лейтенанты и миноносцы для наследников духа и дел нашей замечательной дипломатии и прочих полезных для России организаций!

Тщательно нагнетаемое возмущение подданных Великобритании усугублялось уязвленным национальным самолюбием: это как же такое можно терпеть?! В непосредственной близости от метрополии эскадра другой нации, да еще русской, во главе с совершенно самостоятельным Адмиралом поставила свою безопасность превыше возможных осложнений с Владычицей морей. Кроме всего, корабли, посмевшие «свое суждение иметь», благополучно дошли до испанского порта Виго, не встретив ни одного судна самого большого в мире флота. И только 19 октября британские крейсера начали свои запоздалые и далеко не безопасные демонстрации вокруг 2-й эскадры.

Так как пострадали случайные люди, правительство России сразу же объявило, что «все убытки частных лиц будут удовлетворены безоговорочно». Материальная компенсация в 65 000[183] фунтов стерлингов, как только пострадавшая сторона определила итоговую сумму, была немедленно выплачена.

«Государь Император изволил отправить 12 октября телеграмму с выражением сожаления и соболезнования жертвам несчастного случая…»

Вместе с тем Государь выразил полное доверие адмиралу Рожественскому, направив в его адрес сердечную телеграмму.

«А ведь организаторы и участники нагнетания истерии должны были бы еще помнить, как в таких случаях вели себя российские власти. Сам же “Коварный Альбион” и явился автором прецедента, когда в 1900 году, во время подавления восстания ихэтуаней в Китае, британские моряки, открыв ночью стрельбу по подозрительным, с их точки зрения, фигурам, убили двух русских матросов, и нескольких ранили. Инцидент был быстро исчерпан: русский адмирал (по-моему, Гильдебрандт. — Б.Г.) принял извинения главного британского начальника, “вполне поверив их искренности”.

Это английское “оскорбление” не имело дальнейших последствий. Никакой воинственной агитации не было поднято русской печатью… Русское правительство не потребовало денежного вознаграждения, и Англия не предлагала его семействам убитых и раненых…»^{166} Все-таки мы действительно «дикая» страна.

И все же первый бой адмирал Рожественский выиграл: сначала в ночь Гулльского инцидента, затем в международном суде (точка зрения русской стороны основывалась на докладе Командующего). «Daily Chronicle» даже назвала решение комиссии «первой за нынешнюю войну победой России». А уж охотники устраивать провокации перед эскадрой грозного Адмирала как-то сразу перевелись.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что, не настояв на окончательном обсуждении вопроса о присутствии миноносцев в районе лова рыбы, русское правительство, как всегда, ограничилось полумерами, а в международных вопросах такое поведение совершенно недопустимо.