10.4. Трагический триумф русского флота

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

10.4. Трагический триумф русского флота

Восстановленная схема первых минут Цусимского боя является графическим отображением одного, может быть, из самых больших флотоводческих триумфов русского флота.

Вопреки внушаемому нам мнению она наглядно показывает, что русские — несухопутная нация. Только прирожденные моряки, за плечами которых уже к 1905 году стояли громкие победы при Гангуте, Чесме, Калиакрии, Наварине и Синопе, могли сделать то, что сделал личный состав 2-й эскадры флота Тихого океана под руководством своего «железного адмирала».

Моряки 2-й эскадры не только мужественно прошли свой невероятный полукругосветный поход без баз и станций, но выиграли самое флотоводчески трудное — завязку сражения в Японском море. Вызвав состояние близкое к панике — пусть на четверть часа! — у моряков самого подготовленного и «натасканного» в то время флота. 

Реванш русской флотоводческой мысли

И пусть это выглядит парадоксом, но ловушка адмирала Рожественского для адмирала Того — реванш русской флотоводческой мысли за 31 марта 1904 года, когда Того удалось заманить в ловушку самого адмирала Макарова.

Адмирал Р., конечно, не раз слышал от Владимира Семенова его впечатления о катастрофе 31 марта и бое у Шантунга 28 июля. Анализ этих данных, равно как и иных известных Адмиралу фактов, позволил ему создать верный психологический портрет своего противника и на этой основе построить свой план начала битвы при Цусиме.

Вот откуда слова адмирала Рожественского об «оправдавшейся вполне самонадеянности адмирала Того». Мы видели и знаем: в том, что зависело от таланта флотоводца, план адмирала Р. блестяще удался.

Таким образом, анализ русско-японской войны на море, как ни необычайно это звучит, свидетельствует об успешном развитии русской военно-морской мысли в течение этой войны.

Если в марте 1904 года японскому адмиралу удалось переиграть русского флотоводца при одинаковой в целом «материальной части», то в мае 1905 года только невероятное материальное превосходство японского флота спасло уже адмирала Того от очевидного поражения в самом начале боя.

Триумф русского флота… Трагический, скорбный триумф.

Мы никогда не узнаем, что испытал в эти первые минуты уже почти выигранного им как флотоводцем боя адмирал Рожественский.

Когда сквозь амбразуры боевой рубки своего флагмана он видел, что японская эскадра как заколдованная проходит под градом русских снарядов созданную им, адмиралом Рожественским, «мертвую петлю». Как начинает, в свою очередь, заливать суда его эскадры невиданным «жидким огнем». 

Он знал, что так просто не может быть.

Что «Суворов» и его «систер-шипы», выбивавшие 5 из 6 еще на Мадагаскаре и с тех пор непрерывно обучаемые по специальной методике стрельбе наводкой, обязаны были поразить «Микаса» и его мателоты не одним снарядом. Японский флагман, на kotopqm был несколько минут сосредоточен прицельный огонь большинства судов русской эскадры, должен был, обязан если и не гореть, давая видимый ориентир для наводки наших орудий, то иметь тяжелые, издалека заметные повреждения.

Но не было видно ничего!

Страшной силы удар всего левого борта русской эскадры, удар, который должен был решить судьбу сражения, ушел в никуда. В пустоту, как в кошмарном сне. Как вода в песок.

Мы знаем, что Адмирал был прав. Снарядов, попавших в самые первые минуты боя во флагманский японский броненосец, было достаточно, чтобы не только нанести ему тяжкие повреждения, но и лишить японский флот главнокомандования.

И адмирал Рожественский понял в эти минуты, как незадолго перед этим понял, вероятно, адмирал Того, что он обманут. Но Того был обманут своим врагом у честно переигравшим его на «поле брани». Адмирал Рожественский был обманут «своими». А значит — предан.

Но и это понимание не лишило «железного адмирала» способности выполнять свой долг и поддерживать своих подчиненных. Владимир Семенов говорит, что, когда с пылающей палубы «Суворова» он заторопился в боевую рубку, сам толком не зная зачем, его поразило, что там благодаря спокойствию Адмирала все шло как на учениях. Несмотря на убитых и раненых в самой рубке.

«Дальномер работал; Владимирский (старший артиллерист. — Б.Г.) резким голосом отдавал приказания, и гальванеры бойко вертели ручки указателей, передавая в башни и плутонги расстояния до неприятельских судов».

Адмирал в это время сближался с японской эскадрой курсом норд, но та, обладая полуторным преимуществом в скорости, все дальше выходила из-под обстрела левого борта нашей эскадры, сосредоточивая сама весь огонь на наших головных кораблях.

Капитан 1-го ранга Игнациус уговаривал Адмирала сменить курс, приводя «Микаса» снова на траверз «Суворова», но для этого следовало повернуть вправо — на восток, отказавшись от немедленного прорыва на север. И пока еще оставались шансы, что наш первый удар себя оправдал, делать этот поворот адмирал Рожественский не хотел.

Лейтенанта Кржижановского поразило, как мягко при этом Адмирал уговаривал командира «Суворова»{475}: «Василий Васильевич, успокойтесь, Василий Васильевич, успокойтесь». «Подождите, ведь и мы тоже пристрелялись».

Если бы они знали оба, как Адмирал был прав!

Ричард Хок, продолжая свое описание завязки боя, выигранной русской эскадрой, говорит, что если бы Рожественский в эти минуты отдал единственный приказ довернуть влево, чтобы пройти за кормой длинной японской колонны, обрушив огонь на ее уязвимый хвост, то бой закончился бы русской победой.

Русский адмирал выиграл бы Цусиму{476}.

Но ведь именно этот приказ и отдал адмирал Рожественский на десятой минуте боя, приказав сменить курс с норд-ост на норд! Он ведь действительно был умный. И не задним числом. Он сам знал, как побеждать. И только многосоткратное превосходство в огне, умноженное на 7-узловое преимущество в эскадренной скорости, о котором говорит Колчак, свело на нет гений русского адмирала.

Но стало возможным это невиданное превосходство только благодаря такого же масштаба измене.

Не жалея сил

Мера этой измены уже была измерена выше.

Здесь и 87 дней «задержек из Петербурга», к которым можно добавить еще многое из того, о чем по мере сил и информированности автора было рассказано в этой книге.

Измена эта соединилась потом с «большой ложью» как отечественной — со стороны «побежденных», так и зарубежной, в том числе японской, особенно страшной, потому что лгали «победители». Само собой понятно, что свою немалую лепту в эту ложь внес дружный хор мировой общественности. Особенно прогрессивной.

Русско-японская, на самом деле японо-русская, война явилась только эпизодом, событием в истории России, но событием и эпизодом знаковым. Повлекшим за собою массу самых разнообразных последствий. Как предвидимых глубокими умами, так и вовсе не предвидимых никем.

Среди них и революции 1905 и 1917 годов, и Гражданская война годов 1918–1921. Открытие Второго фронта во время Великой Отечественной войны только тогда, когда стало ясно, что Красная Армия и одна завоюет всю Европу, и передача Хрущевым Порт-Артура китайцам, и вывод Горбачевым наших войск из Восточной Европы, и расчленение Советского Союза, и отторжение от России Крыма…

И если потребовалось столько усилий в мировом масштабе для сокрытия и извращения фактов только одной японо-русской войны, то трудно даже представить себе, сколько сил затрачено на фальсификацию всей многовековой русской истории.

Затрачено уже. И сколько сил на это будет затрачено еще.

Но вернемся к Цусиме. До сих пор уже известные читателю неверность, ложь и измена были как бы внешними по отношению к судьбе 2-й эскадры. Так было до ее вступления в бой. И вот уже в бою выяснилось, что, к сожалению, а вернее, к несчастью нашему, неверность и измена были не только вокруг эскадры, но и внутри ее. Меру этой внутренней неверности и измены мы сейчас и постараемся отобразить.

Мера измены внутренней — самой страшной

В ее графическом выражении

Читатель уже не раз слышал и знает о предательском отставании Небогатова в начале боя. Теперь это отставание он сможет увидеть наглядно и сам оценить его последствия.

На схемах 11, 12 и 13 приведено расположение отрядов и судов главных сил 2-й эскадры, согласно уже известной нам схеме 10 ее маневрирования в начале боя 14 мая, в 13:49, 14:00 и 14:05. Для простоты считаем, что корабли 1-го и 2-го броненосных отрядов сохраняют предписанные им приказом Командующего интервалы в два кабельтова. Для судов 3-го отряда на схемах показаны их места, согласно приказа Адмирала и фактические.

Схема 11. Положение 1-го, 2-го и 3-го броненосных отрядов 2-й эскадры в 13:49  

В 13:49 (схема 11) со стороны японцев показано только положение флагманского броненосца «Микаса» в момент окончания им поворота на боевой курс. В 14:00 и 14:05 (схемы 12 и 13) показаны все суда 1-го и 2-го отрядов Соединенного флота. Опять же — для наглядности — следующие в кильватер друг другу. Хотя, по японским сведениям, в первые минуты боя, пока развязывалась «петля Того», отряды действовали с известной автономностью. Учитывая, впрочем, что вскоре после окончания поворота суда обоих японских отрядов действительно встали в кильватер друг другу, особой ошибки не будет.

Схема 12. Положение главных сил 2-й эскадры и Соединенного флота в 14:00 

Из схем 11–13 видно, что не только точка поворота 1-го и 2-го боевых отрядов Соединенного флота была 11 минут под обстрелом всего левого борта 2-й эскадры, но, более того, японский флагманский броненосец «Микаса» был доступен для обстрела, по крайней мере, носовых башен всех русских броненосцев до 14:05. То есть в течение 16 минут.

Это если бы все суда и отряды хранили предписанный приказом Адмирала интервал в 2 кабельтова в кильватерной колонне.

Схема 12 показывает, что в связи со своим отставанием реально вступить в огневой контакт с неприятелем 3-й отряд мог только на 10-й минуте боя. Но в пределах досягаемости его орудий были уже только за мыкающие броненосные крейсера адмирала Камимура. Из схемы 13 видно, что эта возможность сохранялась у 3-го отряда и в 14:05 и должна была остаться еще на какие то минуты.

А вот флагман Соединенного флота оказывается на всех трех схемах вне предела досягаемости артиллерии 3-го отряда. Из-за его отставания. Как оно было и в жизни.

Это не просто печально, но и наводит на размышления. Поскольку именно и только на 3-м отряде Небогатова были «не-перемоченные» снаряды, а к ним — кадровые комендоры. Именно этими снарядами почти сразу был выведен из строя броненосный крейсер «Асама». 12-дюймовый снаряд с «Николая I» буквально снес ему рулевое устройство, исключив «Асама» из боя практически на весь день 14 мая. Дистанция же стрельбы, как видно из схем, была при этом не менее 41 кб.

Отменная меткость[437]! Но вот проявлять ее отряд Небогатова смог не более четверти часа из 36 минут первой фазы боя. Судите сами. Перед вами еще две схемы — 14 и 15, показывающие расположение противников в 14:16 и в 14:25.

Из схем 14 и 15 с очевидностью следует, что уже в 14:16, а тем более в 14:25, 3-й отряд отставанием Небогатова был лишен возможности причинить хотя бы малейший вред эскадре Того.

Схема 13. Положение главных сил 2-й эскадры и Соединенного флота в 14:05

Схема 14. Положение главных сил 2-й эскадры и Соединенного флота в 14:16.

«Микаса» ложится на Ost. «Князь Суворов» — на траверзе «Идзумо» и других броненосных крейсеров 2-го отряда адмирала Камимура. «Асама» остался слева и сзади: в 14:08 разрушено рулевое устройство 12-дюймовым снарядом с «Николая I» с дистанции 41 кб

Схема 15. Положение главных сил 2-й эскадры и Соединенного флота в 14:25. Непосредственно перед выходом «Суворова» из строя 

И это в то время, когда расстояние от 2-го боевого отряда Камимура до «Суворова», как видно из схемы 14, сократилось до 23 кб, то есть меньше, чем до 4600 м, и в ход с японской стороны могли быть действительно пущены даже 75-мм пушки. О чем и говорит в соответствующем месте «Описание Мейдзи». Совершенно справедливо говорит, заметим.

Кстати, если повернуть схемы 14 и 15 по их оси на 45° вправо, то они станут удивительно похожи на схему 8, составленную по упомянутому описанию. Даже расстояние между «Суворовым» и «Микаса» в 14:16 и там и там составляет 30 кб. Так что и в японском тексте содержится много верного. Если знать, как это верное обнаружить и извлечь.

Отставание отряда Небогатова в конце первого получаса боя особенно хорошо видно из схемы 15, где 3-й отряд буквально прикрыт судами 1-го и 2-го отрядов от японской эскадры.

Отставание это в 14:25 было столь вопиюще и бросалось в глаза, что, как мы помним, дало возможность японским авторам «Сражения в Японском море» привести его как символ уже случившегося поражения русского флота.

И в этом случае нельзя отрицать их правоту.

Приведенные схемы начала битвы при Цусиме — не поленись, читатель, взглянуть на них еще раз — дают редкую возможность увидеть гибельную меру неверности и прямой измены, выраженную в простых и строгих графических знаках и символах. 

Минут через 25 после начала боя…

Парадоксальным образом восстановленные схемы реального начала Цусимского боя, помимо выявленной ими меры неверности контр-адмирала Небогатова, могут служить также своего рода пояснением к самому таинственному моменту начала боя.

Вспомним уже приведенные выше свидетельства мичмана Ивана Александровича Дитлова, командовавшего батареей 120-мм орудий левого борта броненосца «Адмирал Ушаков», и священника броненосца «Адмирал Сенявин» отца Зосимы[438].

Из донесения мичмана Дитлова о бое: «Приблизительно через полчаса после начала боя сверху раздались крики “Ура”- На левом траверзе я увидел мачты погружающегося в воду корабля. Гибели “Ослябя” я не видел, так как это произошло с правой стороны, в то время как я был занят стрельбой на левой»{477}.

Из дневниковых записок И.А. Дитлова о Цусиме:

«Минут через 25 после начала боя с мостика раздалось “ура”, подхваченное внизу. Артиллерийский унтер-офицер Горбунов взволнованно схватил меня за руку: “Смотрите”.

Я взглянул в бинокль и увидел мачты погружающегося в воду корабля. “Ура” гремело. Это был первый и, увы, последний светлый момент боя.

Уверенность в победе возросла, и я энергично продолжал стрельбу, пока неприятель не вышел из угла обстрела…»{478}

Далее Дитлов подчеркивает, что не видел гибели «Ослябя», так как это случилось справа от «Ушакова». А мачты погружающегося судна он видел слева, где и находился японский флот.

Другой же очевидец — священник броненосца «Адмирал Сенявин» отец Зосима, в беседе с корреспондентом газеты «Русь» утверждал, что еще до гибели «Ослябя»:

«Первым погибло японское головное судно.

Мы думали, что это “Микаса”, и наши матросы начали кричать “ура”, но когда мы были в плену, мы опрашивали японцев, и они отрицали это. И действительно, вскоре мы видели “Микаса” в Сасебо.

У нас первым погиб “Ослябя”…»{479}

А сейчас вновь вернемся к схеме 14. Ясно видно, что в 14:16 — на 27-й минуте артиллерийского боя — на левом траверзе «Ушакова» и «Сенявина» находилась как раз та самая «мертвая точка», которую в 13:49 проходил «Микаса», а вслед за ним его «систер-шипы». С кораблей же 1-го и даже 2-го отряда в те же 14:16 указанная точка была уже практически не видна. Да никто там назад и не смотрел.

Именно на эту точку был обрушен в 13:49 огонь «Суворова» и его братьев из 1-го отряда. И большинства судов 2-го отряда.

К сказанному добавим только, что, например, практически никто на 2-й эскадре так и не заметил выхода из строя через 15–20 минут после начала боя броненосного крейсера «Асама». Да и сами японцы в своих первоначальных схемах сражения, которые мы видели в предыдущем разделе, отнюдь не фиксировали внимания внимающих на этом факте. Но «Асама», напомним, отнюдь не тонул!

Так что, скажем еще раз, может, и не столь уж неправы были матросы, что если не ранили бы тяжело Адмирала — хана японцам? 

На весах вечности

Сам Того, как видно из этих же схем, после 16 минут метаний смог выбраться из петли, которую он сам на себя накинул. В 14:25 Соединенный флот действительно вышел на пересечение курса русской эскадры, на то самое «crossing the t».

Отдавая должное мастерству японского флотоводца в критической ситуации, следует подчеркнуть, что выбраться японскому адмиралу Того Хейхатиро из петли его имени помог русский контр-адмирал Небогатов Николай.

Вспомним слова Джона Вествуда о том, что «если бы разрывалась большая часть русских снарядов, результат боя был бы иным». Теперь мы видим, что не только качество искалеченных русских снарядов сыграло роль в эти решающие минуты огневого контакта двух эскадр.

Если бы кадровые артиллеристы с броненосцев Небогатова также точно стреляли по той цели, которую указал эскадре приказ адмирала Рожественского, и что сделалось невозможным из-за преступного отставания 3-го броненосного отряда, то даже катастрофически низкое качество приведенных в негодность русских снарядов не помешало бы осуществиться планам Адмирала. Тем более, что у 3-го отряда снаряды-то были нормальные, не «перемоченные».

Нарушение Небогатовым приказа адмирала Рожественского о соблюдении интервала в кильватерной колонне, его в полном смысле предательское отставание, лишило возможности 3-й отряд вести огонь по головному — флагману Того эскадренному броненосцу «Микаса», в течение, по крайней мере, 16 первых минут боя. Столь много решивших в его судьбе.

При том классе стрельбы, который продемонстрировал 3-й отряд за четверть часа своего участия в первой фазе боя, есть все основания считать, что в случае выполнения Небогатовым своего воинского долга «Микаса» в лучшем случае повторил бы судьбу «Асама». Не говоря уж о том, что в таком случае весь 2-й отряда Камимура до 14:25 оставался бы под выстрелами 3-го отряда. О чем однозначно свидетельствует схема 15.

Из приведенных фактов неизбежно следует вывод, что изменническое, неверное боевому приказу поведение флагмана 3-го отряда контр-адмирала Небогатова сыграло не последнюю, а, возможно, решающую роль в гибели «Ослябя», выводе из строя «Суворова», а в конечном счете — в гибели 1-го отряда и части 2-го в бою 14 мая 1905 года.

При выполнении контр-адмиралом Небогатовым приказа Командующего 2-й эскадрой о соблюдении интервалов и стрельбе по головному пресловутый «маневр адмирала Того» привел бы к очевидному поражению японского флота. «Петля адмирала Того» захлестнула бы его самого.

Поэтому схемы 11–15 отражают отнюдь не меру неумелости личного состава 2-й эскадры флота Тихого океана и ее Командующего, а меру неверности одного из флагманов 2-й эскадры — контр-адмирала Небогатова.

Именно мера этой неверности, вкупе с мерой неверности петербургской, и была взвешена в эти первые минуты Цусимского боя на весах вечности. Возможно, именно она оказалась роковой для исхода боя.

И именно для того чтобы выдать эту неверность одного за неумелость другого и многих, и трудились Следственная, а затем частично и Историческая Комиссия. А где неверность неумелостью никак нельзя было замаскировать, материалы строго засекречивались до того самого 1937 года.

Этот же оправдавший себя метод применялся в дальнейшем для сокрытия истинных причин гибели Российской Империи в феврале 1917 года и расчленения Советского Союза в августе-декабре 1991-го. Упор делался и делается, к примеру, на «отсталость царской России» в первом случае и на «экономическое несовершенство механизма социалистической экономики» — во втором.

Хотя, если даже говорить только об экономике, именно экономическая мощь Российской Империи и ее промышленная база помогли СССР к 1941 году стать первой военной державой Европы. А на останках вовсе не рыночной, но могучей экономики Советского Союза уже второе десятилетие успешно паразитируют маловитальные обрубки мертворожденного СНГ.

Приведенные схемы «истинного начала» Цусимского боя вместе с тем графически выражают меру неверности, не позволившей блестяще начатому нами бою пополнить собой список побед Русского Императорского Флота. Неверности, навсегда придавшей трагический для русского сердца оттенок слову Цусима. А потому, можно сказать, являются неким графическим выражением «знамения конца русской истории». В собственном значении слова русская.

Начало боя по русским источникам

«Бой при Цусиме» и «Последние дни 2-й эскадры»

Восстановленная схема начала Цусимского боя — известная нам схема 10 — при всей своей внешней простоте, а теперь даже и очевидности, стоила много крови автору. И вот, когда схема эта, наконец, появилась на свет божий, у него — меня — возникло смутное ощущение, что где-то я уже подобное видел, причем давно. В каких-то трудах о Цусиме. Но пришлось эти труды с большой тщательностью перелопатить, прежде чем это подобное согласилось попасться на глаза.

Подобное оказалось не чем иным, как Приложением II к известной автору более четверти века второй части «Расплаты» Владимира Семенова «Бой при Цусиме», с подзаголовком «Памяти “Суворова”». И носит название: «План маневрирования главных сил русской эскадры и японского флота в бою 14 мая 1905 года».

Приведем в увеличенном виде часть этого «Плана маневрирования», относящуюся к встрече эскадр и первой фазе боя (схема 16).

Схема 16. Маневрирование главных сил в первой фазе боя по русским данным

Схема 16 в том, что касается маневрирования главных сил противников в первой фазе боя, поражает своим сходством со схемой 10, не считая некоторых деталей маневрирования японского флота до 14:05. Но это не удивительно. Быстрые и кратковременные перемещения почти в направлении на наблюдателя в мглистый день могли быть мало заметны из боевой рубки «Суворова».

А то, что начальное маневрирование на схеме 16 дано именно на основании «суворовских» данных, сомнений быть не может.

Достаточно указать, что на схеме дано совершенно верное положение флагманских кораблей — «Суворова» и «Микаса» в 13:49, отражены поворот «Суворова» на север в 14:00, четко указанный только в рапортах адмирала Рожественского, и курс нашей эскадры NO 45° с 14:05 до 14:25. Положение японской эскадры в 14:25 в главном также соответствует здесь словам рапорта Адмирала.

Так что без натяжек можно сказать, что начальная фаза боя дана здесь в значительной степени «по адмиралу Р.»

Схема 17. Схема начальной фазы Цусимского сражения

Удивительно другое. Увидев эту схему впервые четверть века назад, я практически не обратил на нее внимания. Настолько она отличалась от красивых и четких официальных схем боя. В частности, в рисунке «петли адмирала Того».

А ведь читатель может убедиться теперь сам, что рисунок петли на русской схеме боя удивительно похож на тот, что приведен на схеме 10, и был получен в результате довольно длительного анализа и расчетов. Также и дуга большого круга, описываемая на схеме 16 японской эскадрой до 14:25, поражает своим сходством с расчетной дугой схемы 10, не считая того самого участка с 13:55 до 14:05.

Но во всяком случае схема 16 подтверждает в очередной раз объективность показаний адмирала Рожественского и его глазомер как флотоводца.

Во время просмотра соответствующих источников на глаза автору попалась еще одна «русская» схема боя, при очевидных неточностях, тем не менее, ясно показывающая, что никаких чрезмерных отклонений к востоку у нашей эскадры в первые полчаса боя не было.

Схема эта содержится в книге «Последние дни 2-й Тихоокеанской эскадры» лейтенанта барона Георгия Николаевича Таубе — старшего артиллерийского офицера броненосца «Генерал-Адмирал Апраксин». Приведем и ее для вящей полноты картины (схема 17).

Как видим, рисунок «петли адмирала Того», расположение флагманских кораблей противников на момент начала огня в 13:50 (так у Таубе), характер «японской» огибающей нашего курса весьма близки к таковым схемы 16. А курс нашей эскадры до 14:20 даже круче к северу, чем NO 45°. При этом лейтенант Таубе не принадлежит к числу адептов адмирала Рожественского, хотя характер книги его посильно объективный. Насколько это возможно для представителя «отряда сдавшихся».

Следует также отметить, что лейтенант Таубе — старый дальневосточник. В 1900 году получил Анну 4-й степени «за храбрость» за занятие вокзала в Инкоу, на японскую войну также пошел добровольцем. Во время сдачи уговаривал Н.Г. Лишина не подчиняться приказу Небогатова. По суду был оправдан, а в 1907 году был даже награжден за Цусиму Анной 3-й степени. Первое издание его книги вышло в конце 1905 года, а второе — в 1907 году.

Таким образом, изображения начальной, самой главной фазы боя, приводимые русскими его участниками, значительно вернее отражают истину, чем японские. Причем здесь практически едины свидетельства участников как из группы «верных», так и из группы «сдавшихся». Из серии, так сказать, нарочно не придумаешь. 

Тайна двух капитанов

План маневрирования главных сил русской эскадры и японского флота в бою 14 мая 1905 года, составной частью которого является схема 16, содержится, в частности, в приложении к 3-му изданию «Боя при Цусиме» (СПб., 1910). Скорее всего, наличествует он и в 1-м, и во 2-м изданиях бестселлера тех давних дней.

Но сейчас для нас достаточно и того, что уж в 1910 году план этот был известен морской общественности. Причем всего мира, поскольку «Расплата» была к этому времени переведена во всяком случае на французский, немецкий, шведский, итальянский и английский языки. Дважды были изданы и «Последние дни 2-й Тихоокеанской эскадры». И значит, схема 17 также не являлась секретом.

Следовательно, такие сведущие в вопросе морских операций в русско-японскую войну специалисты, как капитаны 2-го ранга М.И. Смирнов и А.В. Немитц, в году так 1913-м просто обязаны были знать как первый, так и вторую. Причем за планом из «Расплаты» в том, что касается первых сорока минут боя, стоял авторитет свидетелей с флагманского броненосца нашей эскадры, специалистов из штаба Командующего эскадрой, да и самого Адмирала.

Спрашивается, нашел ли свое отражение хотя бы этот план в таких капитальных трудах, как «Сражение в Корейском проливе 14 и 15 мая 1905 года» М.И. Смирнова, увидевшее свет в четвертом номере «Морского сборника» за 1913 год, или «Морские операции в русско-японской войне» А.Н Немитца, печатавшиеся с продолжением в том же «Морском сборнике» и в том же 1913 году вышедшие отдельным изданием? Ведь именно на эти труды, особенно на первый, ссылаются практически все отечественные описатели Цусимы, начиная с авторов Исторической Комиссии. А схема Цусимского боя, составленная полковником Генштаба А. А. Балтийским по данным М.И. Смирнова, получила в дальнейшем статут официальной отечественной схемы Цусимского боя.

Никак нет. В своем игнорировании русских свидетельств о первых минутах боя при Цусиме будущие колчаковский и советский адмиралы, а пока верноподданные капитаны 2-го ранга Российского Императорского Флота, проявили трогательное духовное единство.

Не нашли также никакого отражения в их трудах ни рапорты адмирала Рожественского о бое, ни его показания в Следственной Комиссии. Хотя к этому времени соответствующие тома донесений и показаний участников боя были напечатаны и рекомендованы к самому широкому ознакомлению в среде морского офицерства. Не говоря о почти факсимильном издании рапортов адмирала Рожественского в «Чтениях о Русско-японской войне на море» Н.Н. Беклемишева и о весьма известном нам «Письме в редакцию» «Нового времени» от 21 декабря 1905 года, воспроизведенном вдобавок в книге Бориса Гинцбурга.

Схема 18. Расположение главных сил в 13:49 по японским данным.

Время на схеме указано по Киото: 2:08 = 1:49 + 19 мин.

Впрочем, «негативное» знакомство с показаниями и рапортами свидетелей Цусимы оба автора обнаруживают. Там, где можно кинуть лишний камень в адмирала Р. В основу же описания сражения и маневрирования эскадр, особенно в его первые минуты, и Смирнов и Немитц с завидным единодушием кладут то самое «очень темное… объяснение» адмирала Того, которое стало основой и базой не только для заметок и донесений многих переживших Цусиму офицеров, но, как следствие, и основой большинства отечественных исследований Цусимского боя. Ну и соответствующие места из «Описания Мейдзи», конечно. Сопровождая полученную японо-русскую теорию уже знакомой нам японской же графикой. Только, скажем, капитан 2-го ранга Немитц бесхитростно приводит соответствующие локальные схемы из «Сражения в Японском море», а вот капитан 2-го ранга Смирнов проводит определенную модификацию этих схем.

Рассмотрим, например, уже упомянутую выше схему из Статьи 1 в «Сражении в Японском море», дающую расположение главных сил противников непосредственно в 13:49 с указанием местоположения отдельных судов{480}. К сожалению, без указания масштаба (схема 18).

На схеме 18 русская эскадра идет в двух колоннах курсом NO 34°. Угол SO 11°, если считать его от «Микаса», направлен на середину расстояния между русскими колоннами, если брать траверз от носа «Ослябя».

Кавторанг Смирнов выстраивает русскую эскадру к моменту первого выстрела в одну кильватерную колонну, идущую уже курсом NO 23°. Колонну недоделанную, конечно (схема 19){481}.

Схема 19. Положение сторон в 13:49 по М.Л. Смирнову

Как видим, на схеме 18 в строй к 13:49 не вступил толком не то что «Орел», но даже и «Бородино». Плевал наш кавторанг на показания свидетелей с «Суворова», видевших с левого крыла его заднего мостика все корабли эскадры непосредственно перед первым выстрелом суворовской носовой шестидюймовки.

А угол SO 11° от японского флагмана «Микаса» Смирнов дает на голову нашей кильватерной колонны, после чего начинает высчитывать расстояния[439]. Расстояния эти берутся от центра дуги поворота и оказываются, естественно, «слишком велики для русского флота, особенно принимая во внимание недостаточное обучение его стрельбе…», чтобы нанести сильный вред японской эскадре{482}.

Что характерно, «Микаса» на этой схеме оказывается почти строго на север от «Суворова», на его курсовом угле 23° левого борта.

Зато третий броненосный отряд идет на схеме 19 впритирку за вторым, поскольку «Расстояния взяты минимальные, считая, что в этот момент эскадра не растянулась»{483}.

3-й отряд не стреляет у Смирнова исключительно из-за дальности расстояния. Так уж плохо Командующий 2-й эскадрой ее на огневую позицию вывел. С таким, понятное дело, бой только проиграть можно.

Таким образом, почтенный будущий морской министр Омского правительства вновь обнаруживает то ли полное незнакомство с показаниями свидетелей об «отставании и скучивании» 3-го отряда, либо полное к ним пренебрежение: японцам и Небогатову он верит явно больше.

Любопытно, что Критерий Цусимы — опора на показания избранной референтной группы, используется неявно и здесь. Но с точностью до наоборот. Опора идет на показания группы, в нашей терминологии, «сдавшихся», не до конца верных. Ну и, конечно, на описания победителей. Уж они врать не будут. А если описания победителей лучше сочетаются с показаниями «неверных», значит «неверным» и доверие.

Из модифицированных таким образом капитаном 2-го ранга М.И. Смирновым японских схем боя полковник Генерального штаба А.А. Балтийский и составил «русскую» версию плана Цусимского боя, приложенную к труду Смирнова и ставшую затем официальной отечественной схемой боя. Схемой, согласно которой, напомним, «Князь Суворов» с 14:05 до 14:25 ведет эскадру 15-узловым ходом. И другие нюансы присутствуют. Уже известные читателю.

План же маневрирования главных сил, приведенный в «Расплате», максимально, как мы видели близкий к истинному, по крайней мере, в том, что касается вида «петли Того» и первых 36 минут артиллерийского поединка, как Смирнов с Немитцем, так и последующие авторы высокомерно проигнорировали. Причем в этом случае и свидетельства из любезной их сердцу группы «сдавшихся» им не указ, если идут вразрез с японской графикой. Как, например, план боя из книги лейтенанта Таубе.

Русские версии маневрирования, особенно основанные на данных адмирала Рожественского, не пользовались у отечественных авторов доверием. Возможно, не обладая духовными качествами адмирала Рожественского, они не могли принять и сообщаемые им факты. Как и многие их последователи.

Желание отнестись с большим доверием к иностранной версии и неприятие версии русской может быть вызвано также подспудным неприятием всего русского вообще. Хотя бы потому, что русское всегда ассоциировалось у людей с православным, с Православием.

И, возвращаясь к Смирнову и Немитцу, возникает чувство, что русское национальное мироощущение — Православие — уже было одинаково чуждо что колчаковскому, что советскому адмиралам.

Впрочем, в случае с кавторангами Смирновым и Немитцем, возможно, все гораздо проще. Доверие к тем же японским данным могло базироваться на старом, как сама война, принципе: победителей не судят.