Из жизни банкиров

Из жизни банкиров

— Скажите, какая сумма вам нравится?

— Пять тысяч, — быстро ответил Балаганов.

— Тогда мне с вами не по пути.

И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок»

Финансист на подводной лодке — фигура значительная. Иногда куда значительней командира. Командир просто накажет, а злопамятный финансист «забудет» начислить морские, северные, какие-нибудь надбавки и полполучки нет. Потом обязательно вернут, через месяц или два, с извинениями. Но неприятно. И стоит финансист в служебной иерархии несколько особняком. Штатного начфина на корабле не положено, хотя подводный ракетоносец — то же самое, что ракетный полк на берегу. Начислять зарплату, писать ведомости, перелопачивать горы бумаги некому. Заниматься этим обязаны базовые береговые службы. Но и их ничтожно мало на 50–60 экипажей. Однако флот — территория нестандартных решений. Нет финансиста — сделаем! Но деньги ему за это платить не будем. Вот и кочует по флотской жизни должность с непонятной формулировкой: «внештатный баталер-финансист». Обычно ими становятся не слишком обремененные служебными обязанностями в базе офицеры и мичманы из люксов. То есть те, без кого можно легко обойтись. Кстати, их немало. В чем заключается еще один парадокс флота. Для необходимого средств нет, для ненужного навалом.

Сейчас, в эпоху полной и бесповоротной демократизации страны, получку выдают килограммами, финансист окружен охраной, помощниками, массой доброхотов. Для перевозки денег выделяют транспорт, ибо получку и втроем не унесешь. Раньше она умещалась в дипломат, об охране и не заикались. Финансист гулял сам по себе, проблем не знал, но и казусов хватало.

В 198. году нашим финансистом был капитан-лейтенант Костя Шлепов. Мужик компанейский, веселый, с делом справлялся шутя. Девочки из финчасти его обожали, военные финансисты ценили за покладистость, экипаж — за безотказность. Работа у Кости спорилась, и все были довольны.

Экипаж уходил в отпуск. Деньги в советские времена давали день в день, опоздания считались ЧП и сурово карались. Покрутившись с утра в дивизионной финчасти, Шлепов позвонил командиру в казарму и сообщил, что деньги будут, вероятно, завтра, хотя не факт. Девочки не успевают ведомости проверить, начальник без проверки не подписывает, нечего людей зря держать. Отпуск начинался через день, забот выше крыши, командир, не раздумывая, разослал пол-экипажа кого куда. Одних выписывать проездные, других получать пайковые, третьих закупать билеты. Часть народа, пользуясь суматохой, просто слиняла по домам. Оставшиеся толкались по казарме, курили, гоняли в бильярд, травили анекдоты или, зашхерившись, попросту спали.

Один Шлепов не дремал. Деньги он хотел сегодня, и только сегодня. На следующий день вечером он собирался умчаться на своей машине в Питер, и планов менять категорически не хотел. В магазине купил конфет, достал «аварийную» бутыль со спиртом и двинулся на новый приступ финчасти. Обаяние и подарки свое дело сделали, клерки поднапряглись, и к 17.00 Шлепов, набив дипломат пачками купюр, приблизительно тысяч на сорок, уже маршировал к казарме.

К его удивлению, каменный крейсер пустовал. Не было даже отца-командира. Лишь сменяющаяся и заступающая вахта, да лентяи, не желавшие идти на развилку и ждущие «скотовоза» от казармы. Такого буквального толкования своих слов о роспуске экипажа Шлепов никак не ожидал. Обрадовав присутствующих деньгами, сам Костя опечалился. После раздачи обнаружилось, что львиную часть денежных средств, тысяч двадцать пять, придется выдавать завтра. И оставить негде: командир с ключами испарился одним из первых.

Дождавшись сменившуюся вахту, Шлепов подхватил полегчавший саквояж и отправился вместе со всеми на развилку. По дороге делились планами, обсуждали отпуск, в основном акцентируя внимание на женских купальниках и самом модном размере груди в этом году.

Остановка кишела моряками. Вся сменившаяся вахта дивизии активно стремилась домой. Поставив дипломат с деньгами между ног, Шлепов с азартом продолжил обсуждение достоинств пляжных нимфеток. А люди на остановке прибывали. К приходу старенького «ЛиАЗа» у дороги замерли в напряжении человек полста. «Вбрасывание» было жестким. Как в хоккее. В автобус вламывались по-экипажно, тесными группами, подбадривая себя криками и непечатным словом. Но влезли все. Остановка опустела, и автобус, кряхтя, покатился в сторону Гаджиево. Обстановка в салоне напоминала оргию. Переплетенные самым диковинным и неожиданным образом тела, духота, стоны и кряхтенье. Минут через пятнадцать Шлепов сумел пошевелить руками. Руки были пусты. Денежный дипломат отсутствовал. Костю чуть не хватила кондрашка. На эти деньги в то время можно было купить небольшую автоколонну легковушек.

— Где?! Где?! Мужики, где дипломат мой?

Скрюченные военные недовольно зашевелились.

— Успокойся каплей, приедем — найдешь. Валяется где-нибудь в автобусе. И так на одной ноге стоим.

— Где? Где? — Шлепов не унимался и ужом вертелся в сплошной давке. Наши смекнули, о каком дипломате шла речь. Запахло паленым. Старлей Чулков хлопнул себя по лбу.

— Костя, ты меня обеими руками толкал в автобус. Значит, оставил!

Константин до крови прикусил губу. На штурм транспорта он ринулся, забыв в пляжных мечтаниях о поклаже, стоящей под ногами.

Как уж Шлепыч добрался через весь автобус до шофера, я не знаю. Наверное, по головам. Тот остановил машину на обочине и попытался открыть двери. Спрессованные в единый монолит тела заклинили выход, напрочь лишая возможности выбраться. В окошко нас выскочило четверо. Первую попавшуюся легковушку остановили грудью.

— До Оленегубской развилки! Плачу за скорость! Гони шеф!!!

Владелец легковушки сообразил, что дело нешуточное, да и видон Шлепова говорил сам за себя. Не хватало только слез и соплей. Обратно долетели, как на крыльях. На остановке стоял одинокий опоздавший мичман, а метрах в трех от него Костин дипломат. Мимо неслись машины, чуть не задевая драгоценный кейс. С разбега встав на колени, Костя обнял дипломат, приоткрыл и заглянул. Такой блаженной улыбки я не видел никогда. Это было ничем не прикрытое счастье, большое и светлое.

Мичман, стоявший на остановке, повернулся к нам.

— Так это ваш? А я подошел, вижу — стоит. Думал, может, кто поссать в кусты отбежал.

— Мой, — блаженно улыбаясь прошептал Костя. — Мой.

Само собой, мы никому и ничего не рассказали, избавив Костю от множества неприятностей. Но надо ли говорить, что деньги, пока Шлепыч был финансистом, наша компания всегда получала вне очереди.