Мимоходом. О, сколько нам открытий чудных…

Мимоходом. О, сколько нам открытий чудных…

Дальний поход — штука серьезная. Но кто думает, что выполнение боевой задачи — самое важное, тот ошибается. В автономке кроме выполнения боевой задачи командование корабля решает еще одну злободневную проблему. Чем занять свободное время? Не свое, естественно. Личного состава, экипажа. И если офицеры и мичманы находят, чем себя занять (об этом я уже говорил), то группа «К» озабочена тем, чтобы на эти занятия оставалось как можно меньше времени.

Занятия по специальности, учения, большие и малые приборки — это так, семечки. Главное — это зачетные листы. Уникальное изобретение. Прослужи ты хоть двадцать лет, будь ты хоть семи пядей во лбу, а в гражданской жизни лауреатом Нобелевской премии — не обольщайся. По выходе в дальний поход тебе выдадут: лист по специальности 70—100 вопросов, лист на управление кораблем 60–80 вопросов, лист на управление группой 40–50 вопросов, и как довесок — лист на вышестоящую должность, правда, по желанию. Выдали — сдавай! А чтобы не похерили — замполит вывешивает график на всех, и от «большой» занятости ежедневно отмечает, сколько конкретно каждый сегодня сдал вопросов. По субботам перед баней по общекорабельной связи читается проповедь всему кораблю, и отстающих карают живым словом. Получил и подмылся. Вот все и крутятся. Матросы сдают мичманам, мичманы — офицерам, офицеры — командирам боевых частей, те — старпомам, старпомы, по идее, — командиру. Само собой, по большей части все делается втихаря, кулуарно, чем дольше служишь — тем меньше нервотрепки. Годковщина узаконенная. Подошел, протянул лист — подписали. Но незаслуживающие доверия сдают фактически. Кто во что горазд. И вот тогда открываются такие глубины.

В экипаже кавторанга Тимоненко, с которым я имел честь отправиться в свою первую автономку, служил начальником секретной части мичман Климов. Из-за кокетливых ужимок, женской манеры поведения и толстой рыхлой фигуры его все называли Мамочкой. Мамочка мичманом был молодым, и став после учебки секретчиком, задрал нос. Как же, единственный из мичманов живет отдельно, вместе с командиром таскается по штабам, запанибрата со старпомами, всегда на виду. Пуп на ровном месте, да и только. А мой будущий командир, тогда еще старпом, Светляков периодически ставил Мамочку на место, невзирая на всю его «нужность». Причем делал это с издевкой и очень едко. Когда Мамочке вручили зачетные листы, он их попросту засунул подальше. Время шло, мамочкины листы оставались девственно чистыми, пока старпом не вспомнил о «любимом» секретчике.

Узрев белоснежную чистоту бумаги, старпом закатил Мамочке такую истерику, что тому мало не показалось. Взмыленный мичман бросился наверстывать упущенное. Но по природной лени корабль Мамочка изучать не торопился. Там на халявку вопрос подпишет, там подпись выпросит. Таким образом все и продолжалось, пока Мамочка не добрел до вопросов по механической части. К тому времени старпом просек Мамочкины хитрости, и все зачеты у него принимал уже сам.

Вопрос «Источники основного и резервного электропитания корабля» ленивый секретчик решил сдать дистанционно, не пачкаясь. Личным осмотром турбогенератора и дизеля себя решил не утруждать, да он и слов-то таких не знал, а спустился к нам на пульт, чтобы в доступной для его ума форме усвоить ликбезовский курс.

На ПУ ГЭУ шла обычная автономочная вахта. На левом борту оператор Белов (зеленый лейтенант) постигал тайны конденсатно-питательной системы, зарывшись в инструкции. На правом борту оператор Денисбаев (опытный офицер), в простонародье — Дыня, беззвучно шевеля губами, сосредоточенно изучал творчество братьев Стругацких. На «Каме» дремал огненноволосый старлей Шура Антохин, командир электротехнической группы, мастер коротких замыканий и приемов питания с берега. Шура перед вахтой шесть часов перебирал обратимый преобразователь, и теперь покоился в кресле в состоянии блаженного полуобморока. Мамочка начал с места в карьер потряхивать полусонного Антохина.

— Александр, ну ты мне вкратце скажи про это самое питание, чтобы старпом отвязался. Будь другом!

Антоха недовольно приоткрыл глаза.

— Мамочка! Обалдел, что ли! Дуй в 9-й отсек к старшине команды. Дмитрич все расскажет, покажет, тебе же понятней будет! Ни хрена ведь не знаешь, так хоть в голове что-нибудь останется. Ну а если и правда запутаешься — приходи объясню.

Идти в корму «секретный» мичман совершенно не хотел. Люксовская спесь не позволяла.

— Александр, корма для вас, механических сил, а для меня после 5-бис отсека уже винты идут. Что я там забыл?

Видимо, фраза о винтах и ненужности кормовых отсеков сильно задела гордого электрика, он окончательно восстал ото сна и, поглядев на Мамочку, вздохнул.

— Шут с тобой, секретарь. Слушай: у нас два реактора. Знаешь? От каждого идет две трубы. От реактора левого борта в 8-й отсек, от реактора правого в 9-й. Сечешь? По ним идет пар.

Мамочка лихорадочно записывал в тетрадь и только кивал головой. Антоха продолжал:

— В 8-м и 9-м отсеке, в каждом по одной турбине ГТЗА и одному АТГ. ГТЗА вращают винты, а АТГ дают напряжение. АТГ в восьмом дает плюс, в девятом — минус. Запомни — это главное! От каждого идут провода в 6-й отсек. Ты у меня в шестом был? Самый большой щит на средней палубе видел? Вот там провода и сходятся. Плюс на минус — вот и ток! А уж из шестого розетки всего корабля запитываются. Вот и все. Проще некуда! Это основное питание. А резервное — дизеля. Когда АТГ ломаются, пар на дизеля подают, а там все так же. Просто, как все гениальное!

Мамочка закончил писать и вытер пот со лба.

— Спасибо, Александр! Пока из головы не вылетело, пойду старпому сдам! А говорили, трудно.

И Мамочка исчез за пультовской дверью. Просидев всю лекцию с выпученными глазами, мы с Дыней зашлись в истерическом хохоте. Антоха же крутился в кресле и бормотал:

— Ах ты флотский аристократ нашелся, эстет люксоидный! Тупой, как барабан, а туда же. Был бы хоть мичман грамотный, а то.

Минут через десять мы успокоились, и вахтенная рутина потекла своим чередом. А еще немного погодя квакнул «Каштан», и какой-то странно булькающий голос, отдаленно напоминающий Светлякова, осведомился:

— Антохин на вахте?

— Так точно!

— Что же вы, Александр Владимирович, мичмана Климова в заблуждение вводите?

— Да он.

Шурка приготовился оправдываться.

— А я слушаю его и чувствую: какая-то ерунда! Ведь из восьмого не плюс, а минус идет. Все наоборот! Ха-ха-ха!

И «Каштан» стал исторгать из себя такой хохот, какого я больше нигде и никогда не слышал.

Хотите верьте, хотите нет, но тогда таких уникумов было немного, а вот в последние годы их армия многократно возросла. Может, и правда минус шел из восьмого?