Купание красного коня

Купание красного коня

Бескорыстное вранье — это не ложь, это поэзия.

Сергей Довлатов

Существовала у нас в училище одна древняя традиция — отмечать рождение ребенка у каждого кадета. Но не просто так, с бутылкой, а весьма своеобразно. Если родился мальчик — вся рота, передавая счастливого отца из рук в руки, несла его на завтрак из казарм прямо на камбуз. Надо сказать прогулка не из легких. Тем, кто бывал в Голландии, объяснять нечего — от казарм до камбуза высоченная мраморная лестница, ступеней в триста. Вот по ней и несли новоиспеченного папашу на руках, вознося над строем. Тем же, кому судьба преподнесла сюрприз в виде дочери, доставалась несколько иная участь. Их, невзирая на время года и погоду, таким же макаром, на руках, под грохот заранее заготовленных тазов и ведер торжественно относили на пирс и скидывали в воду. Пущай бракодел искупается! Традиция зародилась вместе с училищем и свято соблюдалась всеми поколениями курсантов. Правда, с середины восьмидесятых годов за это начали преследовать, но народ исхитрялся, как мог, и продолжал «святое» дело.

Был в нашей роте один красавец мужчина — Андрей Шпалеров. Рост под метр девяносто, симпатичный, спортивного вида. Андрей был боксером, пару раз занимал призовые места на чемпионате Черноморского флота и входил в сборную училища по боксу. Парень был что надо, вот только немного «забронзовел» от своих успехов, да и хвастун был страшный. Послушаешь его, так Мохаммед Али рядом с ним — щенок недоученный, и Казанова тоже отдыхает. Ну и заносило его по-черному. То он целую бригаду ткачих в отпуске оплодотворил, то на каких-то показательных выступлениях избил кого ни попадя, вот только результат не засчитали. Вот такой удалец!

После третьего курса мы съездили в отпуск, вернулись, и Андрюху снова понесло. Месяца два он взахлеб рассказывал, что подцепил сказочную девушку в родном городе и испытал с ней большую и чистую любовь. Девушку звали Вероника, и со слов Андрюхи, она была олицетворением Софи Лорен, Ирины Алферовой и Клаудии Кардинале одновременно. Даже лучше. Любила она его без ума и старалась каждую свободную минуту затащить «бедного» Андрея в постель. То на крыше, то на катере, а то и в ванне его «хрущевки». И рассказывал об этом Андрей с такими физиологическими подробностями, что нам, давно привыкшим к традиционным военным пошлостям, становилось не по себе. Достал он нас своими баснями, но, к счастью, время на месте не стоит, и потихоньку Андрей переключился на местные темы и новые «победы». О легенде под именем Вероника он вскоре как будто и забыл, а вот мы помнили. И пришла в наши светлые головы одна идейка, по почтовому ведомству.

Прошло девять месяцев. Наступил май. Конец семестра. Благодать! Погода чудесная, скоро отпуск. Чего еще желать?! В один из дней мы с моим товарищем Гвоздевым заглянули на нашу почту. О! Об училищном почтовом отделении надо сказать отдельно. Находилось оно прямо в нашей казарме на первом этаже. Работали там исключительно молодые девчушки от восемнадцати до двадцати пяти лет. Человек пять. Милейшие создания. Надо тебе, допустим, в город позарез и, главное, в неурочное время, к примеру, в пятницу в десять утра во время занятий. Нет проблем! Приходишь за пару дней до этого к девочкам, шепотом обрисовываешь проблему, и все. Телеграфистка Оленька выстукивает тебе на своем аппарате телеграмму: «Срочно вызываетесь на переговоры с бухтой Находка 10.00 московского времени». Наклеивает на бланк, ставит штампы и кидает фальшивку в общую кучу корреспонденции. Утром следующего дня дежурный по роте прибегает за почтой. Получает груду писем на всех восемьдесят человек, несет их в роту и, естественно, перебирает. А там такая телеграмма. Докладывает командиру. Тот на обеденном построении подходит к тебе и интересуется: кто же это тебя из такой дали на переговоры высвистывает. А дальше все только от тебя зависит. Лепи горбатого, как умеешь! Дядя в плавании, отец в командировке, брат на службе. Ну а раз такое дело, командир твоей проблемой проникнется, у начальника факультета добро испросит, и утром — все на занятия, а ты чистишь хромачи, чтобы в город слинять. Услуги такого рода почтовые девчонки, конечно, не всем оказывали, а только особо приближенным, но мы в их число входили на законных основаниях.

Так вот, вечерком заваливаем мы с Гвоздем к нашим милым служителям почтового ведомства, и я рассказал им о нашей задумке. Они в хохот. Потом Оля садится за свою стрекоталку и выбивает следующий текст: «Дорогой Андрюша. Поздравляю. У нас родилась дочка. Вес 4500. Назвали, как ты и хотел, Элеонорой. Отпросись и приезжай. Целую. Люблю. Твоя Вероника». Оформила телеграмму как следует и пообещала утром засунуть ее в общую кучу. Мы еще посидели, посмеялись и разошлись.

Утром, как всегда, завтрак, потом занятия, а вот на обеде. Сидим, жуем, а дежурный по роте с невозмутимым лицом от столика к столику передвигается и аккуратно так что-то народу сообщает. Кому ни скажет, у всех улыбка до ушей. Дошла очередь и до нас. Дежурный подошел, наклонился и очень душевно сообщает:

— Сбор всех внизу сразу после обеда. Купаем Шпалера. Родилась дочь.

И дальше пошел по столам. А бедняга Шпалер, ни о чем не подозревая, сидит и жует кусок «спортивного» мяса в другом конце зала. Спортсмены у нас питались отдельно, по своим нормам и в своем углу. Мы отобедали и мелкими стайками вниз потекли. В казарме уже было все готово к «торжественной» встрече. Весь Андрюхин класс уже вооружился всевозможными грохоталками и от нетерпения ножками подергивает: где же виновник торжества? Минут через пятнадцать собралась вся рота. Кто же такой случай упустит, товарища в водичку поокунать? Наконец наблюдатель, выглядывая из окна, радостно оповестил:

— Шпалер в пределах видимости! Идет в казарму. Приготовились!

Народ полукругом обступил дверь. Она открылась, и на пороге возник Андрюха. Узрев непонятное столпотворение народа и его явный интерес к своей персоне, Андрей растерялся. Жалко улыбаясь и ожидая какого-то подвоха, он неуверенно спросил:

— Что случилось, мужики?

И тут толпа взорвалась.

— Бракодел!

— Делает вид, что не знает!

— Хватай его!

— Документы из карманов вынимайте!

— На пирс!!!

Андрюха мигом очутился в стальных руках без малого двадцати товарищей, всех, кто смог дотянуться. Не помогла даже его хваленая физическая сила. Спеленали как миленького. Дежурный по роте торжественно зачитал телеграмму. Почуяв откуда ветер дует, Шпалер вился ужом, стараясь освободиться. Когда его под грохот эмалированных «барабанов» вынесли на улицу и понесли на берег, он не выдержал и начал, стараясь придать голосу шутливые нотки, кричать:

— Мужики, да не спал я с ней вообще! Так, языком трепал. Отпустите!

Но не тут-то было! Тормоза у курсантской братии уже отказали. Под шум и улюлюканье толпы Андрюху внесли на пирс и, раскачав, кинули в еще прохладную черноморскую воду. Тело описало красивую дугу и со всего размаха плюхнулось в море. Народ в восторге завизжал. Вынырнувший Андрей уже не улыбался, а во весь голос грозил изуродовать того шутника, который подстроил ему такую каку. Он подплыл к пирсу и попытался вылезти. Но его со смехом сталкивали обратно в воду и советовали бракоделу помыться еще. В итоге Шпалеру пришлось добираться до берега, потому что на пирс его так и не пустили.

После этих событий Андрей долго разыскивал виновников его позора. Недели две доставал, как мог, девочек с почты, но ввиду того, что из-за своего высокомерия не пользовался у них популярностью, ничего не узнал. Девчонки все, как одна, стали Зоями Космодемьянскими и отрицали все. Позже у него возникли смутные догадки о нашей с Гвоздем причастности к инциденту, но доказательств не было, и Андрею оставалось лишь от случая к случаю показывать нам зубы. Но самое главное: Шпалер перестал бравировать своими победами по женской части. Наверное, купание не понравилось.