Решение проблем прорыва обороны и развития успеха подвижными группами армий и фронтов в операции «Багратион»

В. В. Тригубович, В. Е. Сухоруков (Минск)

Еще задолго до войны советская военно-теоретическая мысль пришла к выводу, что успешное ведение наступления потребует не только решительного взлома вражеской обороны, но и быстрого переноса основных усилий наступающих войск в оперативную глубину обороны противника с целью развития успеха. Это достигалось вводом в сражение подвижных групп армий и фронтов, их еще называли эшелоном развития успеха. В зависимости от периода войны они состояли из наиболее подвижных войск (танковых, механизированных и кавалерийских корпусов и даже танковых армий) [1, с. 12].

Эти положения нашли отражение в наступательных операциях второго периода Великой Отечественной войны, в частности в ходе контрнаступления советских войск под Сталинградом, и получили дальнейшее развитие в операциях 1944–1945 гг. Как показывает боевой опыт, Белорусская стратегическая наступательная операция явилась одной из наиболее поучительных по эффективности боевого применения подвижных групп фронтов и армий в ходе развития наступления в оперативной глубине.

Она характеризовалась большим размахом и применением значительного количества соединений и объединений бронетанковых и механизированных войск. Так, к началу операции «Багратион» привлекаемые к участию в ней фронты были дополнительно усилены бронетанковыми и механизированными войсками. Из резерва Ставки ВТК в состав 1-го Прибалтийского фронта был передан 1-й танковый корпус, в состав 3-го Белорусского фронта – 2-й гвардейский танковый и 3-й гвардейский механизированный корпуса. В полосу 3-го Белорусского фронта из состава 2-го Украинского фронта была перегруппирована также 5-я гвардейская танковая армия. Правое крыло 1-го Белорусского фронта усиливалось 1-м гвардейским танковым, 9-м танковым и 1-м механизированным корпусами. На левое крыло фронта прибыли: из состава 2-го Украинского фронта 2-я танковая армия, а из резерва Ставки – 11-й танковый корпус [2, с. 19].

На этапе планирования Белорусской операции в Красной Армии сложились твердые взгляды на способы боевого применения бронетанковых и механизированных войск, выработанные на основе трехлетнего опыта ведения войны.

Танковые армии и конно-механизированные группы, в состав которых входили кавалерийские и механизированные корпуса, планировалось использовать в качестве подвижных групп фронтов. Исключение составлял 1-й Прибалтийский фронт. Здесь для действий в качестве подвижной группы фронта предназначался 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск

B. В. Буткова. В 3-м Белорусском фронте были созданы две подвижные группы – 5-я гвардейская танковая армия под командованием маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова и конно-механизированная группа (3-й гвардейский кавалерийский и 3-й гвардейский механизированный корпуса), которой командовал генерал-лейтенант Н. С. Осликовский. В 1-м Белорусском фронте также были созданы две подвижные группы. Одной из них являлась 2-я танковая армия (командующий – генерал-полковник танковых войск

C. И. Богданов), а второй – конно-механизированная группа (4-й гвардейский кавалерийский и 1-й механизированный корпуса) под командованием генерал-лейтенанта И. А. Плиева. Во 2-м Белорусском фронте, не имевшем в своем составе танковых армий и корпусов, подвижная группа включала две танковые, истребительно-противотанковую артиллерийскую бригады, стрелковую дивизию и самоходно-артиллерийский полк [3, с. 41].

Отдельные танковые корпуса (кроме 1-го танкового на 1-м Прибалтийском фронте) предусматривалось использовать в качестве подвижных групп общевойсковых армий, наступавших на направлениях главных ударов фронтов. Так,

2-й гвардейский танковый корпус (командир – генерал-майор танковых войск А. С. Бурдейный) составлял подвижную группу 11-й гвардейской армии, 9-й танковый корпус (командир – генерал-майор танковых войск Б. С. Бахаров) -

3-й армии, 1-й гвардейский танковый корпус (командир – генерал-майор танковых войск М. Ф. Панов) – 65-й армии, а 11-й танковый корпус (командир – генерал-майор танковых войск Ф. Н. Рудкин, с 15 июля 1944 г. – генерал-майор танковых войск И. И. Ющук) – 8-й гвардейской армии [3, с. 162].

Характерной особенностью в применении подвижных войск в Белорусской операции было то, что отдельные танковые корпуса, являвшиеся подвижными группами армий, предусматривалось использовать для завершения прорыва тактической зоны обороны и обеспечения ввода в прорыв подвижных групп фронтов (танковых армий и конно-механизированных групп). При этом планировался последовательный ввод подвижных групп в сражение. Так, например, подвижную группу 11-й гвардейской армии в составе 2-го гвардейского танкового корпуса предполагалось вводить в сражение в первый день операции, а на четвертый день, на том же направлении, должна была вводиться 5-я гвардейская танковая армия как подвижная группа фронта [2, с. 21].

Анализ боевых действий в Белорусской операции показывает, что ввод в сражение эшелона развития успеха осуществлялся на различных направлениях неодинаково и часто совсем не так, как предусматривалось планами армейских и фронтовых операций. В качестве иллюстрации к сказанному приведем несколько примеров. Так, ввод в сражение 5-й гвардейской танковой армии не удалось осуществить по первому варианту, т. е. в направлении на Борисов, поскольку противник оказал войскам 11-й гвардейской и 31-й армий ожесточенное сопротивление. После перегруппировки на правое крыло фронта объединение было введено в сражение на Богушевском направлении, где двумя сутками раньше вводилась конно-механизированная группа [3, с. 127; 4, с. 171]. Обогнав стрелковые соединения на глубине 30 км от бывшего переднего края, 5-я гвардейская танковая армия начала стремительно преследовать противника и вышла на ранее планируемое для нее направление.

Своеобразно был осуществлен ввод в сражение и 2-го гвардейского танкового корпуса – эшелона развития успеха 11-й гвардейской армии. По той же причине, что и 5-я гвардейская танковая армия, корпус не был введен в сражение, как планировалось в первый день для прорыва третьей позиции главной полосы на глубине 5 км от переднего края обороны противника. Необходимые условия для его ввода создались лишь на четвертый день операции для прорыва третьей (армейской) полосы. При этом в полосе 11-й гвардейской армии корпус был перегруппирован на ее правый фланг и введен на глубине 25 км. С вводом в сражение он сумел развить стремительное наступление в общем направлении на Староселье [4, с. 171].

Значительные трудности возникли при вводе в сражение 9-го танкового корпуса – подвижной группы 3-й армии. Ввиду разрушения переправы через р. Друть и недостаточного огневого поражения обороны противника попытки ввода соединения в сражение в первый день операции не увенчались успехом и привели к значительным потерям. Ввод его был осуществлен побригадно только на второй день операции.

Успех ввода эшелонов развития успеха в сражение во многом зависел от артиллерийского, авиационного и инженерного обеспечения. Для этой цели во фронтах привлекались 3–5 пушечных и тяжелых гаубичных артиллерийских и до 2 инженерно-саперных бригад. Значительно больше, чем в предыдущих наступательных операциях, выделялось сил авиации для поддержки и прикрытия подвижных групп. Так, для 5-й гвардейской танковой армии 3-го Белорусского фронта были выделены 4 авиационных корпуса, для конно-механизированной группы – 5 авиационных дивизий [5, с. 188].

После завершения прорыва тактической зоны обороны противника танковые корпуса приступили к развитию успеха наступления, а две танковые армии – подвижные группы 3-го и 1-го Белорусских фронтов – вводились в сражение для разгрома противника в оперативной глубине. Как показывает опыт войны, наиболее характерными задачами подвижных групп при их действиях в оперативной глубине были следующие: преследование отходящих войск противника, борьба с его резервами, прорыв промежуточных оборонительных рубежей, форсирование водных преград, борьба за удержание плацдармов, захват важных объектов.

Одним из важных требований, предъявлявшихся к подвижным группам в ходе преследования, стало достижение ими высоких темпов наступления, которые составляли 40–50, а иногда 80–90 км в сутки. Они в значительной степени зависели от умелых, смелых и решительных действий передовых отрядов, высылавшихся от корпусов в составе усиленной танковой, механизированной или мотострелковой бригады [6, с. 132]. Успех преследования отходящего противника во многом зависел также от способа его осуществления. Танковые армии и корпуса чаще всего вели комбинированное преследование, при котором меньшая часть сил действовала с фронта, а главные силы объединений (соединений) обгоняли врага по путям, параллельным путям его отхода. В тех случаях, когда передовые отряды встречали сильные узлы сопротивления и опорные пункты противника, они, не ввязываясь в бои, обходили их и вновь устремлялись в глубину.

При развитии успеха в оперативной глубине танковые объединения и соединения, действовавшие в качестве подвижных групп, оказывались вынужденными весьма часто вести борьбу с вражескими резервами. Это объяснялось тем, что танковые армии и корпуса, наступая в высоких темпах и в большом отрыве от первого эшелона, как бы «притягивали» к себе резервы неприятеля, которые по составу часто были танковыми, а по силам нередко превосходили наши танковые (механизированные) соединения. Поэтому борьба с резервами принимала форму встречных сражений и боев, которые возникали в различных условиях на глубине от 20 и более километров от бывшего переднего края и зачастую в большом отрыве от стрелковых соединений. Так, например, в сложной обстановке пришлось вести встречный бой 3-му гвардейскому танковому корпусу в ходе операции «Багратион» в районе Крупок, где местность в значительной степени затрудняла маневр силами и средствами [1, с. 16].

Эффективность боевых действий подвижных групп фронтов и армий по развитию успеха находилась в прямой зависимости от их способности быстро преодолевать тыловые оборонительные рубежи и водные преграды в глубине неприятельской обороны. Войска фронтов осуществляли форсирование таких крупных рек, как Западная Двина, Березина, Днепр, Неман, Висла и Нарев. Успех в решении этой сложной задачи обеспечивался прежде всего упреждением противника в выходе к реке, срывом его попыток занять подходящими резервами или отходящими частями оборону на противоположном берегу, организацией форсирования с ходу, на широком фронте силами подвижных групп и передовых отрядов с использованием для этого захваченных мостов и переправ [7, с. 21].

Таким образом, анализ условий и способов ввода в сражение эшелонов развития успеха армий и фронтов в Белорусской операции позволяет сделать вывод, что полученный опыт явился крупным шагом в развитии теории и практики боевого применения бронетанковых и механизированных войск в годы войны. Впервые эшелоны развития успеха фронтов и даже армий (11-й и 8-й гвардейских армий) вводились в сражение после завершения прорыва тактической зоны обороны противника, а некоторые даже после разгрома ближайших оперативных резервов противника [8, с. 65]. В результате эти подвижные соединения и объединения не принимали участия в завершении прорыва тактической зоны обороны противника, а следовательно, не несли потерь, выходили в оперативную глубину в полном боевом составе и развивали наступление в высоких темпах. Совершенно новым в применении подвижных соединений и объединений для развития успеха явился последовательный ввод в сражение на одном и том же направлении сначала подвижных групп армий, а затем фронтовых подвижных групп.

Литература

1. Крупченко, И. Способы развития успеха в оперативной глубине силами танковых армий, танковых и механизированных корпусов / И. Крупченко // Воен. – ист. жури. – 1981. – № 7. – С. 12–20.

2. Лосик, О. А. Применение бронетанковых и механизированных войск в Белорусской операции / О. А. Лосик // Воен. – ист. жури. – 1984. – № 6. – С. 19–24.

3. Гончаров, В. Л. Операция «Багратион» / В. Л. Гончаров. – М., 2011.

4. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. – М., 1962. – T. 4.

5. История военного искусства: учеб, пособие / А. Ф. Ковачевич [и др.]. – Монино, 1987.

6. Радзиевский, А. И. Танковый удар / А. И. Радзиевский. – М., 1977.

7. К 40-летию Белорусской операции // Воен. мысль. – 1984. – № 6. – С. 3–23.

8. История Второй мировой войны 1939–1945. – М., 1978. – Т. 9.