Хрущев против Хаммаршельда

Хрущев узнал о перевороте Мобуту, находясь на борту теплохода «Балтика», отплывшего 9 сентября из военно-морской базы Балтийск около Калининграда в Нью-Йорк, где советский лидер намеревался принять участие в работе XV сессии ГА ООН. Он внимательно следил за событиями в Конго и вместе с помощниками разрабатывал линию действий в ООН. Никита Сергеевич был очень расстроен плохими новостями из Леопольдвиля. Особое раздражение у него вызывали действия Хаммаршельда: «Пользуясь слабостью Хама, американцам удалось использовать в своих целях командование войск ООН, а теперь генсек уходит в кусты и с умилением смотрит, как разыгрывается последний акт конголезской трагедии. Конго ускользает из наших рук, но мы не должны мириться с этим. <…> Плевал я на ООН. Это не наша организация. А никудышный Хам сует свой нос в важнейшие дела, которые его не касаются. Он присвоил власть, которая ему не принадлежит. За это ему придется поплатиться. Мы еще устроим ему жаркую баню…»[331].

Тогда же, вспоминает Гриневский, у Хрущева «родилась идея, как избавиться от Хаммаршельда и парализовать любую негодную Советскому Союзу деятельность генсека ООН». Генсека, считал Никита Сергеевич, следовало заменить на тройку: «Нужно предложить вместо одного генсека трех: одного от социалистических стран, другого – от западных и третьего – от нейтральных. И пусть эта тройка решает вопросы по согласованию между собой». «Осторожно» возразил только Громыко: «Она [идея о тройке] противоречит нашей линии препятствовать ревизии Устава ООН. Если только начать процесс изменения этого Устава, то неизвестно, что от него останется». Резонные доводы министра иностранных дел не произвели впечатления на Хрущева[332].

12 сентября постоянный представитель СССР в ООН В. А. Зорин в письме на имя председателя Совета Безопасности обвинил командование войск ООН и Хаммаршельда в «явном нарушении» решения Совета от 9 августа о том, что войска ООН не будут участвовать в любом внутреннем конфликте в Конго. Зорин привел факты такого вмешательства: «Как известно, командование «войск ООН», вопреки решительным протестам правительства Конго, издало приказ о прекращении доступа на центральную радиостанцию Леопольдвиля представителям этого правительства, о запрещении использования им аэродромов Республики, а также предприняло ряд действий, ставящих под угрозу безопасность ее премьер-министра. В настоящее время оккупация важнейшей провинции Конго Катанги бельгийскими войсками заменена, по сути дела, оккупацией «войсками ООН», под защитой которых бельгийские власти продолжают вести подрывную деятельность, направленную на отторжение этой провинции от Республики. Командование «войск ООН» осуществляет также незаконные меры по разоружению частей конголезской армии». Он потребовал срочного созыва Совбеза для рассмотрения положения в Конго, которое «ухудшается от часа к часу» и «создает реальную угрозу политической независимости и территориальной целостности Республики Конго, представляя одновременно угрозу международному миру и безопасности»[333].

На заседании, созванном 14 сентября, Зорин обличал Хаммаршельда и апеллировал к чувствительным для африканцев темам: колониализм, национальный суверенитет, национально-освободительное движение. Утративший всякую объективность генсек ООН, утверждал он, «взял на себя неблаговидную роль», открыто действует в интересах Бельгии, США и их союзников по НАТО. Отказавшись сотрудничать с правительством Лумумбы и «приняв участие в борьбе против него», командование войск ООН и Хаммаршельд заняли «позицию поддержки тех сил, которые, играя на руку колониальным державам, выступают против политики укрепления независимости Республики Конго, способствуют расколу национально-освободительного движения африканских народов, облегчает империалистическим державам борьбу с этим движением». Зорин не жалел резких эпитетов в адрес Хаммаршельда: «Можно с полным основанием считать, что наиболее высокопоставленное должностное лицо Организации Объединенных Наций – Генеральный Секретарь – не проявило минимума объективности, которая требовалась от него при выполнении решений Совета Безопасности в отношении Конго. В сложившейся обстановке глава аппарата Организации Объединенных Наций оказался именно той его частью, которая наиболее откровенно работает в интересах колонизаторов, компрометируя этим в глазах народов Организацию Объединенных Наций». В результате «Африка, весь мир видят теперь, что сейчас предпринимается попытка заменить одних колонизаторов в Конго другими – в форме коллективного колониализма стран НАТО, прикрытого голубым флагом ООН»[334].

Американский представитель Джеймс Уодсуорт в долгу не остался: «Клеветой на Генерального Секретаря, на Командование войск Организации Объединенных Наций и даже на некоторые страны, пославшие свои войска, Советский Союз пытается прикрыть свое собственное проникновение в страну. Он стремится также, пороча действия Организации Объединенных Наций оскорбительным обвинением в империалистическом заговоре, запугать страны, которые являются действительно антиимпериалистическими и антиколониалистскими, чтобы они не оказывали поддержки Организации Объединенных Наций»[335].

Критика в адрес СССР прозвучала и от неприсоединившихся государств. «Мы глубоко сожалеем, – заявил представитель Туниса Монжи Слим, – что один из постоянных членов Совета Безопасности предоставил транспортные средства для военной операции [в Касаи], связанной с внутренней безопасностью. Это была неудачная акция, которую следовало бы избежать любой ценой, ибо она создала опасность усиления холодной войны в отношении Конго. Это могло привести к серьезным международным последствиям и к тому, что сердцу Африки пришлось бы испытать плачевную судьбу другой части мира»[336].

Ему вторил представитель Ганы Алекс Куэйсон-Сэки: «Мое правительство было первым, к которому правительство Конго обратилось за прямой военной помощью. Мы предпочли оказать эту помощь через ООН, потому что полностью поддерживаем ее усилия в Конго, которые соответствуют законным чаяниям конголезцев. Альтернативой для Ганы и других молодых государств было прямое вмешательство, чтобы выдворить бельгийцев из Конго. Это имело бы самые серьезные последствия». Звучало как публичное извинение за затею Нкрумы с набором ганских добровольцев для отправки в Конго и за резкое послание Хаммаршельду 12 сентября. Ганский представитель передал призыв своего президента к членам Совета «воздержаться от личных нападок в адрес господина Хаммаршельда». Он подчеркнул, что считает правительство Лумумбы «законным», но присоединился к позиции генсека относительно советских поставок в Конго самолетов и грузовиков: «Вся помощь развивающимся странам должна поступать через ООН»[337].

Американский проект резолюции наделял генерального секретаря полномочиями действовать в Конго без консультации с центральным правительством и призывал всех членов ООН «воздерживаться от любых действий, могущих помешать восстановлению законности и порядка, в частности, воздерживаться от посылки персонала <…> или оборудования для использования в военных целях в Конго иначе, чем через посредство Организации Объединенных Наций»[338]. Советский проект предлагал Хаммаршельду и командованию войск ООН «незамедлительно прекратить вмешательство во внутренние дела Республики Конго», поручал генсеку «отстранить нынешнее командование вооруженными силами ООН» и призывал членов организации «оказать путем добровольных взносов срочную финансовую и иную помощь Республике Конго, имея в виду, что эта помощь поступит в непосредственное распоряжение правительства Республики Конго»[339].

После того как оба эти проекта были отвергнуты, свой вариант резолюции предложили Тунис и Цейлон. В отличие от прежних заседаний СБ, на которых рассматривалась ситуация в Конго, этот афро-азиатский проект не носил компромиссного характера, а по сути совпадал с американским. В частности, там был пункт о невозможности предоставления Конго «никакой помощи для военных целей, иначе как в рамках мероприятий Организации Объединенных Наций»[340]. Это был вотум доверия Хаммаршельду и осуждение советской помощи правительству Лумумбы. Предложения, сходные с позицией СССР, звучали только от представителей Ганы, Гвинеи, Марокко и Индонезии, которые заявили, что ООН следует поддержать Лумумбу как главу единственного законного правительства Конго.

Советские поправки были отклонены, и при голосовании тунисско-цейлонского проекта 16 сентября СССР наложил на него вето. Впервые с начала конголезского кризиса позиции Советского Союза и афро-азиатских стран разошлись по принципиально важному вопросу, в котором последние поддержали Запад. Советский тезис, что Хаммаршельд является пособником второго издания колониализма под флагом ООН, не нашел у них позитивного отклика. Отношение молодых государств к ООН выразил М. Слим: «Тунис как африканское государство считает, что не может быть споров или колебаний относительно того, что Организация Объединенных Наций является наиболее надежной гарантией нашего суверенитета и неокрепшей независимости»[341]. «Учитывая советскую чувствительность к мнению африканцев, – писал Хаммаршельд в телеграмме Дайялу 16 сентября, – на этот раз представители СССР продемонстрировали странную невосприимчивость к настроению делегатов этого региона»[342].

По требованию представителя США Джеймса Уодсуорта и вопреки возражениям Зорина Совет решил обсудить положение в Конго на IV чрезвычайной специальной сессии ГА ООН 17–20 сентября. На этот раз советские представители сделали все возможное для смягчения своей позиции с учетом мнения делегатов афро-азиатских стран. В выступлении Зорина прозвучала очередная порция дежурной критики в адрес Хаммаршельда[343], но предложенный СССР проект отличался от внесенного на рассмотрение Совета Безопасности 15 сентября. Не было требования замены командования войск ООН и призыва оказывать прямую помощь правительству Лумумбы. Для оценки деятельности руководства ООН предлагалась формулировка, которая могла быть поддержана странами, недовольными смещением Лумумбы: «невыполнение генеральным секретарем и командованием ООН ряда важнейших положений указанных резолюций [Совета Безопасности от 14 и 22 июля и 9 августа 1960 г.], в особенности положений о невмешательстве во внутренние дела Конго и об обеспечении территориальной целостности и политической независимости Республики Конго, привело к дезорганизации экономики, обострению политического положения в стране и устранению законного правительства и парламента»[344]. Советский проект, как и американский, на голосование не ставился.

17 афро-азиатских стран на закрытой встрече разработали собственный проект резолюции[345], основой которой стала тунисско-цейлонская резолюция, предложенная Совету Безопасности 16 сентября. Проект внес на рассмотрение Куэйсон-Сэки, представитель страны, позиция которой по Конго прежде во многом совпадала с советской. Голосование против противопоставило бы СССР всем афро-азиатским странам. Их резолюция была принята 70 голосами при 11 воздержавшихся, среди которых были СССР и другие социалистические страны. По настоянию США был отдельно проголосован последний, ключевой, пункт, запрещавший оказание военной помощи Конго в обход ООН[346]. Советская делегация проголосовала за этот пункт. Он был принят 80 голосами при 1 воздержавшемся.

Итоги IV Чрезвычайной сессии ГА ООН свидетельствовали о неблагоприятном для СССР соотношении сил в ООН накануне открывающейся 20 сентября очередной XV сессии ГА. По инициативе СССР в ее повестку был внесен вопрос «Об угрозе политической независимости и территориальной целостности Республики Конго»[347]. Советская атака на Хаммаршельда провалилась, афроазиатские страны, на альянс с которыми рассчитывал Хрущев, поддержали действия генсека ООН в Конго.

Когда 19 сентября «Балтика» пришвартовалась в Нью-Йорке, Хрущев понял, что его переиграли не только в Конго, но и в ООН. Советский лидер сделал ставку на XV сессию ГА, где намерен был утвердиться перед мировым сообществом как главный защитник интересов молодых независимых государств. Более чем за месяц до открытия сессии Хрущев объявил о своем намерении участвовать в ее работе в качестве главы советской делегации. Он лично попросил посетить этот форум глав всех социалистических государств и ряда нейтральных, которых считал дружественными. Все они согласились.

Хрущев не стал смягчать жесткую позицию в отношении Хаммаршельда. В своем первом выступлении 23 сентября он обрушился на руководство ООН с резкой, порой оскорбительной, критикой за его линию в конголезском вопросе: «Колонизаторы решили добиться создания подставного правительства, которое под видом “независимого”, по существу, выполняло бы волю колонизаторов. <…> К сожалению, эту черную работу в Конго они выполняют руками генерального секретаря Организации Объединенных Наций г-на Хаммаршельда и его аппарата. <…> Это позорное дело. Ассамблея должна дать отпор колонизаторам и их приспешникам, должна призвать к порядку г-на Хаммаршельда, с тем чтобы он не злоупотреблял своим положением». Хрущев устроил «горячую баню» не только «Хаму». Он пустил в ход свой главный и, как ему казалось, сильный козырь – тройку. Дабы «создать условия для более совершенной работы ООН и ее исполнительных органов» он предложил «упразднить пост Генерального Секретаря, единолично управляющего аппаратом и единолично толкующего и исполняющего решения Совета Безопасности и сессии Генеральной Ассамблеи». Пост генсека следовало заменить на коллективный орган «в составе трех облеченных доверием лиц», представляющих государства, «входящие в военные блоки западных держав, социалистические государства и нейтралистские государства»[348]. Это была информационная бомба, которая вызвала «всеобщее изумление»[349].

Хаммаршельд чувствовал себя уверенно. В беседе с участвовавшим в работе сессии британским премьером Гарольдом Макмилланом он сказал, что «нападки на него русских и их предложения о триумвирате очень непопулярны среди африканцев и азиатов». Все они, по его словам, «возможно, за исключением двоих, будут твердо стоять на нашей позиции в этом вопросе»[350]. Грамотно построенная аргументация ответного выступления Хаммаршельда 26 сентября была обращена в первую очередь к афро-азиатским странам. Он заявил, что главной мишенью критики является не он сам, а пост генерального секретаря и ООН в целом, «не человек, а институт», и заверил, что не пойдет на уступки критикам его линии в Конго, которые «добиваются определенных политических целей». Иная политика будет жестоким обманом доверия всех тех, кто считает его позицию наилучшей защитой их суверенитета «во всемирной борьбе за власть и влияние»[351]. Зал встретил это заявление бурными аплодисментами.

Второй раунд противостояния Хрущев – Хаммаршельд состоялся 3 октября. Советский лидер придал своему выступлению максимально личностный характер, предложив Хаммаршельду уйти в отставку: «Толкователем и исполнителем всех решений Ассамблеи и Совета является один человек. Но давно существует выражение: на земле святых не бывает и не было. <…> Г-н Хаммаршельд всегда был необъективен к социалистическим странам; он всегда защищал интересы Соединенных Штатов Америки и других стран монополистического капитала. События в Конго (Леопольдвиль), где он сыграл просто скверную роль, – это лишь последняя капля, переполнившая чашу терпения. <…> Чтобы не было кривотолков, я хочу повторить: мы господину Хаммаршельду не доверяем и не можем доверять, если он сам не наберется мужества и не уйдет в отставку, что было бы, так сказать, по-рыцарски, то мы сделаем необходимые выводы из сложившегося положения»[352].

Хаммаршельд не стал оправдываться, а вновь умело сыграл на чувствительных для афро-азиатских стран струнах: «Подав в отставку при создавшемся сейчас трудном и опасном положении, я тем самым допустил бы развал Организации. Я не вправе это сделать, так как несу ответственность перед всеми государствами – членами Организации, для которых Организация играет решающую роль, эта ответственность, которая важнее всех остальных соображений. <…> Ни Советский Союз и никакая другая великая держава не нуждается в Организации Объединенных Наций для своей защиты. В этом нуждаются все остальные государства. В этом отношении Организация Объединенных Наций является прежде всего их организацией, и я глубоко верю в мудрость, с которой они смогут ее использовать и руководить ее работой»[353]. Выступление генерального секретаря было встречено овацией. Большинство участников сессии аплодировали стоя.

Хрущев отбыл в Москву 13 октября, не дожидаясь принятия резолюции по Конго. Его более чем трехнедельное пребывание в Нью-Йорке было заполнено встречами с зарубежными политиками, пресс-конференциями, выступлениями. Представитель правительства Лумумбы в ООН Т. Канза вспоминал, что он и его коллеги встречались с советским лидером и просили «дипломатической поддержки». О реакции Никиты Сергеевича Канза умолчал, заметив, что «Хрущев был шоуменом», а «серьезные переговоры» велись с Громыко[354]. Такая характеристика была оправданной. Не раз описанное эпатажное поведение Хрущева в штаб-квартире ООН и за ее пределами стало «хитом» XV сессии, всколыхнуло «сонное болото пустых ооновских дискуссий, направленных в конечном счете на то, чтобы принять очередную, составленную из многочисленных компромиссов и потому мало значащую резолюцию, о которой все скоро забудут»[355].

Советскому лидеру не удалось ослабить позиции Хаммаршельда, добиться перевеса в ООН за счет голосов афро-азиатских стран и заручиться их поддержкой в противостоянии с Западом в конголезском кризисе. Хрущев исходил из представления, что «афро-азиатские страны возмущены политикой Хаммаршельда в отношении правительства Лумумбы и непременно должны поддержать личностные нападки Москвы на Генерального секретаря»[356]. Итоги заседаний Совета Безопасности и IV специальной сессии ГА ООН накануне XV сессии показали ошибочность таких расчетов. Афро-азиатские страны по-разному, часто негативно, оценивали действия ООН в Конго, но рассматривали организацию как гаранта своей независимости и единственное, пусть и несовершенное препятствие для переноса холодной войны в Африку. Типичной для левых лидеров неприсоединившихся стран была позиция президента ОАР Гамаля Абдель Насера, высказанная на встрече с Хаммаршельдом в Нью-Йорке во время сессии ГА: «Мы доверяем Вам, однако мы не можем одобрить все Ваши действия. Вы просите у нас поддержки, и мы собираемся оказать ее в противодействии реализации идеи тройки. Все же мы считаем, что Вы не можете контролировать последствия всех Ваших начинаний и нам некого винить за это, кроме Вас»[357]. Насер, очевидно, имел в виду Конго, где свержение Лумумбы при поддержке ООН могло привести к прямой конфронтации между СССР и США.