Заключение

Конго было обречено стать «горячей точкой» холодной войны в Африке южнее Сахары. Получившая независимость огромная и сказочно богатая полезными ископаемыми территория в «сердце Африки» не могла не разбудить геополитический аппетит у сверхдержав. «Спусковым крючком» конголезского кризиса стали действия бывшей метрополии Бельгии по созданию в стране хаоса для смещения правительства левого националиста Патриса Лумумбы. Бельгия через своего ставленника Чомбе осуществила фактическое отделение от Конго наиболее богатой провинции Катанга. По просьбе Лумумбы и президента Жозефа Касавубу в Конго вошли войска ООН, конголезский кризис приобрел международный характер. СССР и США поддержали ввод войск ООН в Конго, но с разными целями. По замыслу американской администрации, ооновский контингент должен был стать инструментом защиты интересов Запада и щитом от коммунистического проникновения в Конго. Хрущев рассчитывал использовать операцию ООН для упрочения позиций СССР в Конго и поддержки правительства Лумумбы.

«Голубые каски» обосновались в Конго, но бельгийские войска оставались в стране. Лумумба совершил ошибку, направив представителю генсека ООН в Конго письмо, где угрожал обращением за военной помощью к Советскому Союзу[1151]. Он рассчитывал сыграть на противоречиях сверхдержав, использовать для своей выгоды холодную войну. А на деле подписал себе смертный приговор, облеченный в чеканную формулировку директора ЦРУ А. Даллеса: «В лице Лумумбы мы столкнулись с фигурой, похожей на Кастро, если не хуже»[1152].

Изначально советское руководство словесно поддерживало Лумумбу и собиралось поставлять в Конго продовольствие и транспортные средства в рамках программы помощи ООН. Ситуация изменилась после визита конголезского премьера в США, где его приняли подчеркнуто холодно и отказались предоставить помощь. В Кремле решили направить советские грузы непосредственно правительству Лумумбы в обход ООН. В конце августа 1960 г. Лумумба начал рискованную военную операцию против катангских сепаратистов, его войска использовали транспортные средства, включая гражданские самолеты, поставленные Советским Союзом. Это привело к эскалации кризиса: с помощью войск ООН и прозападных сил внутри Конго Лумумба был отстранен от власти. Новый режим выслал из Конго советское посольство.

СССР не стал действовать на обострение. Прямое советское военное вмешательство в «сердце Африки» не имело шансов на успех. Хрущев предпочел постепенно выйти из конголезского кризиса, сохранив державное «лицо» Советского Союза и собственную репутацию как наиболее последовательного борца против колониализма и империализма. В основном за счет пропагандистской кампании против генсека ООН Дага Хаммаршельда и за глобальную реформу этой организации. Внешне сохраняя задиристую, наступательную риторику, СССР избегал шагов, которые могли бы привести к эскалации конфронтации с западными державами в Конго.

Убийство Лумумбы режимом Чомбе по указанию бельгийских властей предельно осложнило ситуацию в Конго, сделало актуальными самые радикальные сценарии развития кризиса. Но и тогда Советский Союз воздержался от шагов, которые могли бы привести к прямой конфронтации с западными державами в Конго. Советское руководство отказало преемнику Лумумбы Антуану Гизенге, который контролировал восточную часть страны, в военной помощи, и он вынужден был пойти на компромисс с леопольдвильскими властями, войти в правительство «национального примирения» Сирила Адулы, которое стало проводить прозападную политику. Хрущев пытался компенсировать неудачи в Конго наращиванием пропагандистской кампании против Хаммаршельда и операции ООН в Конго. Здесь у Советского Союза был сильный козырь – неспособность ООН решить проблему катангского сепаратизма.

После того как войска ООН нанесли решающее поражение силам лидера сепаратистов Моиза Чомбе, Адула устранил Гизенгу с политической арены. Вице-премьер оказался за решеткой и вполне мог разделить ужасную судьбу Лумумбы. Публичная кампания в защиту Гизенги не затрагивала Адулу, с чьим правительством советская дипломатия настойчиво пыталась наладить полноценные отношения. И лишь когда бесперспективность такой линии стала совершенно очевидной, СССР начал поддерживать левую оппозицию без оглядки на премьера, которому не прочили политического долголетия. Поворот оказался запоздалым. Когда с отделением Катанги было покончено, Адула не замедлил выслать советское посольство. СССР лишился даже формального присутствия в «сердце Африки».

Советский Союз не использовал восстание симба, сторонников Лумумбы, и новую интернационализацию конголезского кризиса для попытки реванша и возвращения в Конго. Он начал поддерживать повстанцев лишь после разгрома их основных сил в результате внешней военной интервенции. Помощь ограничилась поставками оружия повстанцам через третьи страны. Неудачный кубинский опыт отправки в Конго военных советников во главе с Че Геварой показал, что СССР занял в отношении восстания взвешенную, оправданно осторожную позицию.

Восстание было подавлено, конголезский кризис закончился победой Запада. Главнокомандующий вооруженными силами Конго генерал Жозеф Мобуту, захвативший власть 26 ноября 1965 г. в результате бескровного переворота, был его верным союзником на протяжении более тридцати лет.

Можно согласиться с выводами Л. Намикас: «По ходу конголезского кризиса его можно было избежать много раз. Эскалация кризиса никогда не достигала опасной остроты, хотя это вполне могло случиться»[1153]. В том, что Центральная Африка не стала ареной прямой конфронтации между западным и восточным военно-политическими блоками, велика роль СССР. Его линия определялась постулатом, что политика есть искусство возможного. Советское руководство шло на «разумный, взвешенный риск»[1154], но никогда не переступало грань, которая отделяла противников по холодной войне от прямого столкновения в Конго. Запад заходил за эту черту по меньшей мере два раза: допустив убийство Лумумбы и организовав прямую военную интервенцию для подавления восстания симба. Вовлеченность СССР в конголезский кризис была куда меньшей, чем участие в нем США. Сравнивая реальную финансовую и военную роль США и СССР в Конго, Л. Намикас называет первую «горой», а вторую «кротовиной»[1155]. Советский Союз играл в Конго «вторым номером». У Бельгии и США были собственные конголезские стратегии, Хрущев реагировал на опережающие действия противников, «домашние заготовки».

Советская сдержанность во время кризиса была обусловлена несколькими факторами. «Коридор возможностей» для СССР был весьма узким, он находился в гораздо менее выгодной позиции по сравнению с главным соперником, Соединенными Штатами. У Советского Союза не было шансов успешно выдержать военное противостояние с западными державами в далекой африканской стране при отсутствии авианосцев и возможностей создать воздушный мост для доставки туда войск и их обеспечения. В Конго у СССР не было и таких надежных союзников, как Фидель Кастро, благодаря которому Хрущев пошел на Карибский кризис, поставивший мир на грань ядерной войны в октябре 1962 г.

Лумумба, как и его кумиры Кваме Нкрума и Секу Туре, пытался лавировать между сверхдержавами, но в Конго такие «зигзаги» не проходили, Западу там был нужен абсолютно лояльный режим. Советско-конголезский союз был в определяющей степени ситуационным: только СССР был готов реально помочь Лумумбе достичь его главной цели – сохранения единства страны. Конголезская оппозиция при всей разношерстности и взаимных противоречиях была едина в своей прозападной ориентации, для нее это был принципиальный выбор. Яркая личность и блестящий оратор с харизмой вождя Лумумба оказался несилен в реальной политике: был импульсивен и эмоционален, склонен к романтизму, доверчив на грани наивности, плохо просчитывал последствия своих действий.

США удалось превратить войска ООН в Конго в инструмент для борьбы с «коммунистическим проникновением». Харлан Кливленд, помощник Госсекретаря по международным организациям в 1961–1965 гг., в интервью, данном в 1990 г., признал, что ООН действовала в Конго в национальных интересах США, стала силой, которая «припугнула Советы». И обрисовал сложности, которые присутствие ООН создало СССР: «Они не могли разобраться в ситуации… они знали, как противостоять нам, но не знали, как противостоять ООН»[1156].

Хрущев проиграл противостояние с руководством ООН. Он допустил стратегическую ошибку, выдвинув требование отставки Хаммаршельда, упразднение поста генерального секретаря ООН и замены его тройкой. Один из членов тройки должен был представлять афро-азиатские страны, и Хрущев надеялся заручиться их поддержкой своей политики в Конго. Результат оказался обратным. Афро-азиатские государства резонно сочли, что под руководством тройки организация не сможет эффективно функционировать, а советские предложения являются пропагандистским маневром, и отказались их поддержать. Заведомо обреченной на провал оказалась тайная инициатива советского лидера вывести контингенты афро-азиатских стран из подчинения командования войск ООН, которое поддерживало прозападные силы в Конго, с тем, чтобы они оказали силовую поддержку правительству Лумумбы/Гизенги. Не получив гарантий реальной военной помощи СССР, большинство афро-азиатских стран, участвовавших в конголезской операции ООН, предпочли вывести свои контингенты.

Конголезская политика СССР не дает оснований утверждать, что он «дрался одной рукой», имитировал конфронтацию с Западом и относился к левым националистам этой страны как к «бросовым вещам»[1157]. Поведение Советского Союза – яркий пример сложного переплетения идеологии и прагматики в его внешней политике. Более решительные действия (проведение операции по освобождению Лумумбы или поставки оружия правительству Гизенги) могли бы стимулировать развитие революционного процесса в Конго, но гарантировало бы опасную эскалацию конфронтации с Западом в регионе, где у СССР не было ни необходимых ресурсов, ни надежных союзников. Конго стояло в списке советских геополитических приоритетов ниже, чем Европа, Азия, Северная Африка.

Конголезский кризис оставил неизгладимый негативный след в советско-американских отношениях. Он обострил противостояние в Африке между противниками по холодной войне, повысил вероятность их вмешательства во внутренние конфликты. Советская работа над конголезскими ошибками принесла результаты в 1970-е годы – на Юге Африки и на Африканском Роге.

Во главе Конго/Заира Мобуту позиционировал себя непримиримым борцом с коммунизмом в Африке, проводил откровенно прозападную внешнюю политику. Он предоставил свои военные базы США и Бельгии, в 1975 г. его регулярные части участвовали в иностранной агрессии против режима МПЛА в соседней Анголе, который поддерживал СССР. В ответ диктатор получил вторжения в провинцию Шаба (бывшая Катанга) бывших катангских жандармов, служивших Чомбе и вытесненных в Анголу, – первую (1977 г.) и вторую (1978 г.) шабские (катангские) войны. В ходе второй войны повстанцы установили контроль над значительной частью Шабы, и только вмешательство французских десантников позволило правительственным войскам нанести им поражение[1158].

Свержение режима Мобуту стало «ремейком» восстания симба 1964 г. Все началось с восстания против центрального правительства в восточных районах. Им руководил один из полевых командиров симба Лоран Кабила[1159]. На этот раз повстанцам сопутствовал успех. Военную поддержку им оказали Ангола, Замбия, Зимбабве, Намибия, Руанда, Уганда. Западные страны не стали спасать одиозного диктатора Мобуту, нужда в котором отпала с окончанием холодной войны. Напротив, Кабила получил от США финансовую помощь в размере 3,5 млрд, бельгийских франков[1160]. 17 мая 1997 г. отряды повстанцев вошли в Киншасу, Мобуту бежал за границу. Кабила провозгласил себя президентом и сменил название страны (Заир) на Демократическую Республику Конго.

Кабиле не удалось стабилизировать положение в ДРК. Ее раздирали этнические конфликты, борьба конголезских политических группировок и иностранных государств за власть и контроль над ресурсами. В июле 1998 г. Кабила распорядился выслать из страны всех чиновников и военных «неконголезского происхождения». Тутси подняли антиправительственный мятеж. Для их поддержки Руанда, Уганда и Бурунди направили в Конго свои войска – теперь уже против недавнего союзника. На помощь центральному правительству пришли подразделения регулярной армии Анголы, Зимбабве, Намибии, Чада, Центрально-Африканской Республики. Война приняла ожесточенный и затяжной характер. 16 января 2001 г. Кабила был застрелен в Киншасе солдатом из президентской охраны. Преемником Кабилы стал его 29-летний сын Жозеф Кабила. В апреле 2002 г. в Сан-Сити (ЮАР) между правительством ДРК и оппозицией было подписано соглашение, ставшее формальным окончанием войны. Она унесла жизни до 5 млн. человек, в основном гражданского населения[1161].

Вывод иностранных войск с территории ДРК не положил конец кризису, поскольку там была создана военная экономика, которая обеспечивает самофинансирование. Восточное Конго остается одной из наиболее проблемных «горячих точек» Африканского континента. Там процветает теневая экономика, ориентированная на добычу и вывоз дорогостоящего сырья – «кровавых» алмазов и колтана. В ней задействованы оппозиционные конголезские группировки, коррумпированные правительственные чиновники, власти соседних государств. Регион фактически находится под контролем полевых командиров – главарей многочисленных конголезских и зарубежных незаконных вооруженных формирований. Власть центрального правительства слаба, а действия «голубых касок» – контингента миротворческой миссии ООН в ДРК (МООНДРК) – малоэффективны[1162].

Изучение исторических корней конфликта, угрожающего стабильности в Центральной Африке, может помочь его урегулированию, не допустить превращения региона в «зону экспорта хаоса», который может докатиться и до России.