Убийство Лумумбы

Даже в полной изоляции в военной тюрьме Тисвиля Лумумба представлял серьезную опасность для противников. К середине января 1961 г. лумумбисты контролировали почти половину территории Конго, войска Мобуту не оказывали серьезного сопротивления, беспорядочно отступали и сдавались в плен. По оценке Госдепартамента, в январе «акции Лумумбы и Гизенги ощутимо выросли, а акции Касавубу и Мобуту ощутимо упали, несмотря на принятие ООН резолюции в поддержку Касавубу, и частично из-за этой пирровой победы»[451]. Еще более определенно выразился Лоуренс Девлин в телеграмме, направленной 13 января в Вашингтон: «Сотрудники ЦРУ и посольства считают, что нынешнее правительство может пасть в течение нескольких дней, что неминуемо приведет к хаосу и возвращению [Лумумбы] к власти»[452].

4 января 1961 г. Лумумба передал на волю два письма. В первом, адресованном «руководителям ООН», он рассказал об условиях содержания. Одиночная тесная сырая камера, «отвратительная и грязная пища», так что приходится голодать по три-четыре дня, никаких прогулок и контактов с внешним миром, отсутствие газет и книг. Более месяца не меняют нательное и постельное белье, лишили обуви. Не оказывают медицинской помощи, не вызывают к судье, не предоставляют адвоката[453]. Мобуту же в интервью прессе говорил, что Лумумба содержится чуть ли не в курортных условиях: «в его распоряжении трое слуг, он спит в хорошей постели, национальная армия ежедневно расходует тысячу франков на содержание его и его компаньонов»[454].

На плохое обращение Лумумба сетовал и во втором письме, племяннику Альберу Онавело. И сообщал, что солдаты из охраны помогают ему, рискуя быть арестованными. Среди личного состава гарнизона было много сторонников Лумумбы. Они даже попытались освободить его, но помешал начальник охраны подполковник Луи Бобозо, комендант военного лагеря Кэмп Харди, где находилась тюрьма. Около 50 солдат пошли под арест[455].

В ночь с 12 на 13 января солдаты снова взбунтовались, они требовали повышения жалования, смены правительства и освобождения Лумумбы. Когда новость об этом достигла Леопольдвиля, европейцев охватила паника. По городу поползли слухи, что Лумумба освобожден и во главе армейской колонны идет на столицу, чтобы «установить власть революционного правительства»[456]. В Тисвиль направились Мобуту, Касавубу и все их ближнее окружение. Девлин отговаривал Мобуту ехать, опасаясь, что в случае неудачи страна останется без руководства. Тот ответил: «Ситуация такова, что все или ничего. Все или ничего»[457]. Деньгами и уговорами солдат удалось успокоить, но не было никаких гарантий, что в следующий раз расквартированное в Кэмп Харди подразделение не выпустит Лумумбу на свободу. 15 января представитель генсека ООН в Конго Раджешвар Дайял телеграфировал Хаммаршельду: «Здесь распространено мнение, что выход Лумумбы на свободу – это вопрос нескольких дней»[458].

Бельгийские правящие круги считали такой вариант катастрофой, чреватой потерей всех позиций в бывшей колонии. После ареста Лумумбы его судьба не раз обсуждалась между бельгийскими и конголезскими высокопоставленными чиновниками. Бельгийцы не хотели, чтобы центральное правительство ассоциировалось с «нейтрализацией» Лумумбы. С Касавубу и Мобуту они собирались выстраивать тесные и долгосрочные отношения. «Грязную работу» целесообразно было поручить лидерам сепаратистских режимов Альберу Калонжи в Касаи или Моизу Чомбе в Катанге. Калонжи был готов принять Лумумбу немедленно, поклялся расправиться с ним и сделать вазу из его черепа[459]. Верная смерть ожидала Лумумбу и в Катанге. «Если он появится здесь, – заявил катангский министр внутренних дел Годфруа Мунонго, – мы сделаем то, чего не смогли сделать бельгийцы, мы убьем его»[460].

Когда стало очевидно, что перспективы освобождения Лумумбы и его возвращения во власть реальны, Брюссель пошел на крайние меры. Как выразился советник Мобуту бельгийский полковник Луи Марлиер: «Лумумбу надо уничтожить. Эта санитарная мера пойдет на благо обществу»[461]. 14 января Марлиер направил майору катангской службы безопасности бельгийцу Арману Вердикту следующую радиограмму: «Запросите согласия еврея [Чомбе] принять сатану [Лумумбу]»[462]. Чомбе колебался. Согласие означало признание юрисдикции центрального правительства над Катангой, «полную независимость которой» Чомбе провозгласил 11 июля 1960 г. Многочисленные бельгийские советники Чомбе были против того, чтобы с Лумумбой расправились на территории Катанги, понимая, что это может стать началом конца ее «независимости». Вечером 14 января на заседании Государственного совета было принято решение дать отрицательный ответ на радиограмму Марлиера. Лумумба, считал Совет, станет «чашей яда» для государства Катанга.

Позиция катангских властей изменилась, после того как бельгийский министр по африканским делам Линден д’Аспремон направил консулу в Катанге Анри Кренеру телеграмму: «Министр д’Аспремон лично настаивает, чтобы президент Чомбе как можно быстрее разрешил перевод Лумумбы в Катангу. Пожалуйста, информируйте меня постоянно»[463]. 16 января в телефонном разговоре с Касавубу Чомбе дал согласие на доставку плененного Лумумбы в Катангу.

Осталось решить, куда везти Лумумбу, в Элизабетвиль, столицу Катанги, или Баквангу. Аэропорт Бакванги контролировал ганский контингент войск ООН, и не было никаких гарантий, что ганцы не возьмут Лумумбу под защиту. Аэропорт Элизабетвиля был «надежнее». По соглашению между ООН и Чомбе катангцы и бельгийцы контролировали диспетчерскую вышку и военную часть аэропорта, а «голубые каски» (шведская рота) – его гражданскую секцию. Решено было переправить Лумумбу в Элизабетвиль, но считать Баквангу запасным вариантом. Вечером 16 января в Леопольдвиле в обстановке строжайшей секретности была разработана операция по транспортировке Лумумбы в Катангу.

Расследованием гибели Лумумбы занимались комиссия ООН, комиссия сената США, десятки журналистов и исследователей. Долгое время считалось, что главными виновниками расправы над Лумумбой были конголезские власти в Леопольдвиле и Катанге. В 1999 бельгийский журналист Людо де Витте выпустил книгу «Убийство Лумумбы», где на основе найденных им архивных документов доказал, что конголезские враги Лумумбы были исполнителями воли и планов высшего руководства Бельгии. В 2000 г. по решению бельгийского парламента была создана официальная комиссия «для расследования обстоятельств убийства Патриса Лумумбы и возможного участия в этом бельгийских политиков». Комиссия установила, что убийство было «преднамеренным», «некоторые члены бельгийского правительства и другие бельгийцы, не занимавшие официальных должностей, несут моральную ответственность за возникновение обстоятельств, приведших к смерти Лумумбы»[464]. 5 февраля 2001 г. министр иностранных дел Бельгии Луи Мишель признал «моральную ответственность» Бельгии за гибель Лумумбы, его родственникам была выплачена компенсация.

Сенатская комиссия, расследовавшая возможную причастность граждан США к смерти Лумумбы, установила: «Сотрудники ЦРУ в Конго заранее знали о плане центрального правительства передать Лумумбу в руки его злейших врагов, на верную смерть». Доказательств «участия ЦРУ в этом заговоре и его причастности к событиям в Катанге, которые привели к гибели Лумумбы», не обнаружилось[465]. Право на ликвидацию Лумумбы ЦРУ оставило бельгийцам и конголезцам. Можно согласиться с оценкой М. Калб роли США в убийстве конголезского премьера: «ЦРУ хотело избавиться от Лумумбы, убить его не удалось, и, в конце концов, оно предоставило это бельгийцам и катангцам. Изученные свидетельства не оставляют сомнений, что американские официальные лица поощряли конголезских врагов Лумумбы уничтожить его, когда казалось, что он может вернуть себе пост премьер-министра, перевести часы назад в лето 1960 г. и восстановить позиции русских в Конго»[466].

Стараниями Людо де Витте[467] и комиссии[468], обстоятельства убийства Лумумбы выяснены до мелких деталей. Вечером 16 января два автомобиля выехали в Леопольдвиль в направлении Тисвиля. В них находились глава службы безопасности Конго Виктор Нендака и трое конвоиров для Лумумбы. В бытность крупным функционером партии Лумумбы Нендака был уличен в растрате партийных средств. Лумумба придал факты о коррумпированности гласности и простил Нендаку. Тот затаил обиду, стал злейшим врагом Лумумбы и теперь упивался местью. После неудачного побега Лумумба некоторое время содержался в военном лагере в предместье Леопольдвиля, где Нендака лично его избивал.

Машины шли на большой скорости, Нендака спешил. Бобозо предупредил, что забирать Лумумбу лучше до рассвета, пока гарнизон спит, иначе снова могут вспыхнуть беспорядки. На проходную лагеря Кэмп Харди Нендака прибыл в 4.30 утра. Он вручил Бобозо подписанный президентом Касавубу документ, предписывающий передать ему Лумумбу и двух его соратников – вице-председателя сената Жозефа Окито и министра по делам молодежи Мориса Мполо. Подполковник приказал их привести. Он предоставил Нендаке дополнительную охрану и 3 автомобиля. В 5.30 кортеж покинул Кэмп Харди, и Бобозо направил в Леопольдвиль радиограмму: «посылка отправлена».

Через час пленники были доставлены на грунтовую взлетно-посадочную полосу, принадлежавшую бельгийской цементной компании. Вскоре там сел небольшой самолет, который взял на борт семь человек: Нендаку, трех конвоиров, Лумумбу, Мполо и Окито. Сразу после взлета солдаты принялись избивать пленников. Избиение прекратил пилот-француз, сказав, что самолет перегружен, и любые резкие движения могут вызвать опасный крен. На протяжении всего полета до Моанды, фешенебельного уединенного курорта на Атлантическом побережье, соблюдался режим радиомолчания. Там на аэродроме стоял готовый к полету DC-4, и находилось около десятка солдат, которыми командовали Клеофас Мукамба, уполномоченный департамента внутренних дел провинции Леопольдвиль, и министр обороны Фердинанд Казади. Когда пленников пересадили на DC-4, Нендака объявил, что пунктом назначения является Элизабетвиль. Передав «посылку» Мукамбе и Казади, Нендака отправился в Леопольдвиль.

DC-4 – четырехмоторный самолет с пятьюдесятью пассажирскими креслами в салоне. Места было много, и в течение всего полета солдаты избивали и унижали пленников. Лумумба, Мполо и Окито сидели рядом, пристегнутые ремнями к креслам и связанные веревками. Их глаза, уши и рты были заклеены лейкопластырем. Их по очереди ставили в проход на колени, пинали ногами и били прикладами. Лумумбу не оставляли в покое даже когда он сидел, периодически наносили удары кулаком в область желудка. Редкие передышки случались, когда солдаты решали отдохнуть и выпить виски, передавая бутылку друг другу. У разгоряченных спиртным конвоиров разыгралась фантазия. У Лумумбы вырвали клок бороды и заставили его проглотить волосы. За действиями солдат молча наблюдал Казади. Похоже, его беспокоило лишь одно: доставить «груз» живым. Экипаж, состоявший из четырех европейцев, пытался остановить истязания, ссылаясь на угрозу безопасности полета. После нескольких неудачных попыток, не выдержав ужасного зрелища, пилоты заперлись в кабине и вышли оттуда только после посадки. Один из них снял на камеру отдельные эпизоды того, что творилось на борту, сдал пленку на проявку в Южной Африке, и она «потерялась».

В 5 часов вечера DC-4 совершил посадку в аэропорту Элизабетвиля. Его встречали три катангских министра, несколько отставных бельгийских военных, советников Чомбе. Сектор аэродрома, где приземлился DC-4 с Лумумбой, охранялся полицией, непосредственно самолет был оцеплен военной полицией, вблизи от него занял позицию бронетранспортер. Из самолета вытолкнули Лумумбу, Мполо и Окито. Они были связаны друг с другом веревкой, их вид не оставлял сомнений, что с ними делали во время полета: разбитые, кровоточащие губы и носы, опухшие от побоев лица, разорванная окровавленная одежда. Короткий путь до поджидавшего джипа они прошли под ударами прикладов. Это видели многочисленные свидетели (только что прибыл рейс из Брюсселя). За происходящим бесстрастно наблюдали шведские военнослужащие из контингента ООН.

В сопровождении охраны пленники были доставлены на принадлежавшую бельгийцу птицеводческую ферму в 3,5 км от аэропорта. Пленников поместили в доме, из которого хозяева недавно переехали в новый. Охрану дома и подступов к ферме организовал бельгийский капитан Жюльен Гат, командир батальона военной полиции Катанги, самого боеспособного силового подразделения режима Чомбе. Пленников поместили в ванной комнате, где они сидели на цементном полу со связанными сзади руками. Периодически их выводили в гостиную и избивали. Приезжавшие два раза на ферму Чомбе и его министры не только не останавливали бивших Лумумбу и его товарищей солдат, но и сами не отказывали себе в удовольствии нанести несколько ударов.

Узнав о доставке Лумумбы в Элизабетвиль, Чомбе собрал в 17.45 совещание кабинета министров. Оно больше напоминало праздничный фуршет. В изобилии подавали спиртное, участники входили и выходили, группами ездили «навестить» Лумумбу. Споров о его судьбе не было. Быстро решили, что его следует убить без суда и следствия, не предавая дело огласке. Обсуждали, кто и как это должен сделать. О деталях договорились быстро. Предложение Казади отрезать у мертвого Лумумбы ухо или руку и привезти это в Леопольдвиль как доказательство его смерти, было отвергнуто. Около 21.00 решили, что действовать следует немедленно.

Около 22.00 Лумумба, Окито и Мполо в наручниках были посажены на заднее сидение автомобиля. За рулем сидел Франс Вершер, бельгийский советник главного инспектора полиции Катанги, рядом расположился Гат. Вскоре машина тронулась, она была четвертой в колонне из четырех лимузинов и двух джипов с конвоем, которые шли сзади. В трех передних машинах сидели Чомбе, министр внутренних дел Годфруа Мунонго, министр общественных работ Габриэль Китенге, министр финансов Жан-Батист Кибве, комиссар полиции Элизабетвиля Пиус Сапве. Когда через 45 минут прибыли на место, там было уже все готово. Небольшой участок лесистой саванны был очищен от травы и освещался фарами полицейских машин, приехавших раньше. Стояла наготове расстрельная команда – 8 солдат и 9 полицейских. Рытье могил не заняло много времени: грунт был песчаный, мягкий. Все пассажиры, кроме пленников, вышли из машин, осмотрели поляну, подошли к могилам. Мунонго и Кибве оживленно переговаривались и шутили, остальные молчали, Китенге нервничал, курил одну сигарету за другой.

Лумумбу, Мполо и Окито вывели из машины, Вершер снял с них наручники. «Вы собираетесь убить нас, не так ли?», – спросил его Лумумба. «Да», – последовал ответ. Лумумба воспринял это спокойно и с достоинством. Вершер объявил пленникам, что их расстреляют, и предложил помолиться перед смертью. Они отказались. Первая группа из двух солдат и двух полицейских заняла позицию. Вершер подвел Окито к дереву. «Я хочу, чтобы позаботились о моей жене и детях в Леопольдвиле», – сказал Окито. «Ты в Катанге, а не в Лео», – прозвучало в ответ. По команде Гата раздался залп, и Окито упал замертво, его тотчас бросили в могилу. Настала очередь Мполо. Вторая расстрельная группа сработала четко. Лумумба был последним. Вершер прислонил его к дереву, сам он передвигался с трудом и едва держался на ногах от побоев. Третья расстрельная группа патронов не жалела и буквально изрешетила пулями бывшего главу правительства. Он погиб в возрасте 35 лет, на 201-й день конголезской независимости.

Следующее утро 18 января выдалось для Мунонго тревожным и хлопотным. Ему сообщили, что недалеко от места расстрела замечено подразделение «голубых касок». Появились они там неспроста. Шахтеры из расположенного неподалеку горняцкого поселка слышали ночью стрельбу. С рассветом они направились в направлении, откуда звучали выстрелы и наткнулись на свежие могилы. Из одной торчала направленная вверх человеческая рука. Впоследствии выяснилось, что это была рука Лумумбы. Полицейские не учли, что песчаный грунт имеет свойство быстро проседать.

Полиция немедленно оцепила район, а в министерстве внутренних дел было созвано срочное совещание. Комиссар полиции Катанги бельгиец Жерар Соет обвинял Мунонго и Вершера в неспособности «справляться с делами, которые требуют спокойствия и холодного расчета», говорил об угрозе привлечения к суду за военные преступления. Решили, что Вершер и Соет должны избавиться от трупов «раз и навсегда, чтобы не осталось никаких следов». Соет, энергичный полицейский с 15-летним стажем работы в Конго, вызвался возглавить операцию, призвав в помощь брата Мишеля, инженера департамента общественных работ.

Тем временем новость о доставке Лумумбы и его товарищей в Катангу быстро облетела мир. По Элизабетвилю поползли упорные слухи о том, что Лумумбу «прикончили». Белые поселенцы «отмечали» это событие, распивая шампанское в ресторанах. Радио Катанги сообщило, что «предатель Лумумба» доставлен в Элизабетвиль по «просьбе президента Касавубу и с согласия правительства Катанги» и изолирован в безопасном месте[469].

Вечером 18 января на место расстрела прибыли Вершер, Сапве, Жерар Соет и 9 полицейских. Тела выкопали, завернули в ткань и погрузили в кузов грузовика. Вершер, Соет и трое конголезцев направились на грузовике в Кисангу, город в 220 км на восток от Элизабетвиля. Вождем в тех местах был единокровный брат Мунонго. Не доезжая Кисанги, остановились, сорвали с тел ткань и сбросили их в наспех вырытую яму за муравейником.

Могила у Кисанги ненадолго стала пристанищем для Лумумбы и его товарищей. Утром 21 января братья Соет и несколько конголезцев выехали из Леопольдвиля на грузовике департамента общественных работ. Они везли дорожные знаки, измерительные инструменты, две большие оплетенные бутыли серной кислоты, пустую 200-литровую бочку из-под бензина и ножовку. Приехав на место, они поставили на дороге знаки и установили теодолит, чтобы проезжавшие думали, что сотрудники департамента общественных работ ведут съемку местности. Могилу нашли не сразу, только к вечеру 22 января. Тела Лумумбы, Окито и Мполо вырыли, пилой и ножами расчленили их, уложили в бочку и залили серной кислотой. Работа была не для слабонервных, мясники пили много виски, замотали лица полотенцами, чтобы смягчить тошнотворный трупный запах. Кислоты не хватило, черепа закопали, зубы и часть костей взяли с собой и выбросили в джунглях, отъехав на приличное расстояние. Впрочем, Ж. Соет взял кое-что на «сувениры». В 2000 г. он показал журналистам два зуба Лумумбы и пулю, извлеченную из его черепа.

Властям Катанги рано или поздно надо было оповестить мир о гибели Лумумбы. Радио Катанги сообщило 10 февраля, что Лумумба и его «сообщники» совершили побег, проделав отверстие в стене помещения, где их содержали, и скрылись на угнанном автомобиле. 13 февраля секретарь министра внутренних дел бельгиец Жан Тиньи выступил перед журналистами в Элизабетвиле и сообщил «подробности». Оказывается, пленники «пробили дыру в стене из мягкого бетона» железными костылями, на которых держался занавес, связали двух солдат, сели в автомобиль и скрылись. Вслед за своим секретарем выступил сам Мунонго. Он заявил: «Сообщаю вам о смерти Лумумбы и его сообщников Оки-то и Мполо. Вчера вечером (то есть 12 февраля 1961 года) из района Колвези в мою частную резиденцию прибыл житель Катанги (я не даю более точных сведений) и сообщил мне, что Лумумба, Окито и Мполо были убиты вчера утром жителями небольшой деревни. Эта деревня получит награду в размере 40 000 франков, обещанную советом министров. Я вам не скажу больше ничего об обстоятельствах смерти беглецов. Я солгал бы, если бы сказал, что смерть Лумумбы меня опечалила. Я говорю с вами откровенно и без обиняков, как я привык это делать. Нас будут обвинять в том, что мы их убили. Я отвечаю: докажите это»[470]. Мунонго отказался назвать место захоронения, чтобы «предотвратить паломничество», под предлогом «возможной мести сторонников Лумумбы»[471].

Эту неуклюжую ложь придумал советник Чомбе Александр Белина-Подга-ецкий, элизабетвильский адвокат, эмигрант из России. Ему же принадлежала идея инсценировать задним числом «бегство» Лумумбы и его соратников[472]. 27 января Гат устроил маскарад, снарядив в сторону Касаи кортеж автомашин с полицейской охраной. Полицейские «охраняли» трех своих коллег, переодетых в штатское и загримированных под Лумумбу, Мполо и Окито[473]. Никакие инсценировки не могли прикрыть шитую белыми нитками ложь властей Катанги, которой никто не поверил.