Глава вторая Противник
Глава вторая
Противник
Судя по словам лейтенанта К.Р. Гарсии из Королевского Австралийского Военно-морского флота, 9 ноября 1914 года на борту «Сиднея» произошло следующее:
«Мы шли примерно в пятнадцати морских милях к востоку от Кокосовых островов, к юго-западу от острова Ява, и направлялись в Коломбо. Около 07:00 мы получили искаженный радиосигнал с радиостанции на Кокосовых островах: «Неопознанный корабль у входа в гавань». «Мельбурн», командир которого был старшим офицером в группе, приказал нам дать полный вперед и проверить ситуацию на Кокосовых островах.
Я как раз принимал ванну, когда мой товарищ, Белл-Салтер ворвался с известием, что противник находится всего в сорока морских милях от нас. Вначале я воспринял сообщение, как одну из его шуток, но вскоре он убедил меня, что на этот раз говорит серьезно. Шум турбин увеличивающего скорость до максимальной судна усилил и так растущее возбуждение.
В 09:15 мы увидели, как над горизонтом появились верхушки кокосовых пальм на Килинге. К 09:20 стал заметен и «Эмден» — или, если быть более точным, ободы его труб находились примерно в двенадцати-пятнадцати морских милях от нас. В 09:40 он открыл огонь с большого расстояния. Вскоре после этого мы начали обмен артиллерийским огнем.
На протяжении всей битвы я был занят, бегая между снарядными элеваторами и орудиями на носу и теми, которые находились у правого и левого борта, но также в передней части судна.
Наиболее напряженной частью сражения оказались первые полчаса. Мы открыли огонь нашей батареей левого борта. Я стоял рядом с орудием номер один левого борта. Наводчик спросил меня, следует ли ему заряжать орудие. Я ответил, что нет, не заряжать, пока он не получит соответствующий приказ. Затем он сообщил, что «Эмден» выстрелил. И тогда я сказал:
— Хорошо, заряжай, но попридержи огонь.
Позднее я выяснил, что приказ заряжать был передан другим расчётам за целых десять минут до этого.
Немного позднее я услышал треск. Я посмотрел в сторону кормы и увидел, что снаряд противника ударил поблизости от орудия номер два на правом борту. Из-за защитной брони вокруг орудий я не мог видеть, что удар вывел весь расчет из строя. Я не видел ни огня, ни дыма. (На борту небольшие пожары можно сразу же затушить.) Я оставался на своем посту. Это было место, которое требовало постоянного внимания. Люди работали прекрасно, как во время учений. Держать большое количество резервных боеприпасов наверху во время сражения опасно, также снаряды, патронташи и так далее должны равно распределяться между двумя орудиями на правом борту и двумя на левом. Предохранительные колпачки приходилось снимать небольшими штырьками, с которыми было трудно управляться. Мы стояли рядом, чтобы помогать с неразорвавшимися снарядами. Ко всему этому, нам пришлось встряхнуть одного или двух моряков, которые не выполняли свою работу должным образом. Это оставляло мало времени, чтобы смотреть на «Эмден» и интересоваться его состоянием. На пути на правый борт я раз или два взглянул на орудия левого борта, которые, как казалось, находятся в центре яростной битвы. Оглушительные звуки — уии-уу, уии-уу, уии-уу — эхом отдавались по всему судну, смешиваясь с грохотом орудий и бабаханья снарядов, ударяющих по воде с другой стороны нашего корабля. Из-за большого расстояния угол удара был острым.
По пути на корму я услышал громкий удар. Снаряд попал по верхнему краю защитного шита орудия номер один по правому борту. Хромая, ко мне подошел мичман и сообщил, что только что отнес вниз офицера. Кроме этого, пульт управления огнем полностью вышел из строя и все, кто там находился, получили ранения. Я велел мичману, если может, идти к орудию номер два по правому борту и посмотреть, не начался ли там пожар. Если он увидит лежащие рядом ящики со снарядами, то ему следует немедленно сбросить их за борт. Мужчина смело собрался с силами и похромал к корме. Там он обнаружил начало опасного кордитного[21] огня. Позднее я увидел дым, поднимающийся с кормы. Я тут же побежал туда, но обнаружил только тлеющие остатки пожара и двух людей с сильными повреждениями ног, сидящих на платформе.
На протяжении всего этого времени наш крейсер шел на скорости в двадцать пять узлов, иногда двадцать шесть. Будучи быстрее, чем «Эмден», мы могли диктовать характер сражения. Теперь мы перевели огонь на батарею правого борта. К этому времени я уже почти оглох. Из-за поспешности я забыл заткнуть уши ватой. Об этом я ни в коем случае не забуду в следующий раз.
Когда я покидал свой пост у носовых орудий и шел на корму, я встретил группу людей, кричавших «Ура!» и размахивавших в воздухе головными уборами.
— Что случилось? — спросил я.
— Он потонул, сэр, он потонул, — последовал ответ.
Я бросился к бортику и, не увидев никакого следа вражеского крейсера, приказал всем морякам идти к спасательным шлюпкам, поскольку определенно будут выжившие, плавающие вокруг. Как раз когда мои люди были готовы спускать шлюпки, кто-то крикнул:
— Смотрите, сэр, они все еще стреляют!
Мы быстро вернулись к своим орудиям. Облако густого желтого дыма покрыло корабль противника и создало впечатление, что он исчез. Позднее наш крейсер повернулся и возобновил сражение еще одним бортовым залпом.
К этому времени три дымовые трубы противника и фок-мачта были сбиты. Яростный пожар разгорелся на корме. Мы снова развернулись и дали один или два залпа нашими орудиями правого борта. Затем мы заметили, что крейсер сел на мель у Северного Килинга. Поэтому мы прекратили стрельбу около 11:20. Если считать в целом, то сражение длилось один час сорок минут.
Удары по нашему кораблю не были серьезными, Мы получили три снаряда по корпусу. От снаряда, который разорвался рядом с юнгой на палубе к камбуза, пострадали только его личные вещи. Два или три дня спустя юнги все еще находили осколки снаряда. Единственными настоящими разрушениями были разрушения пульта управления огнем в задней части. Теперь он представлял собой массу искореженного железа. Другие попадания не имели последствий.
Затем я бросился в погоню за угольщиком, который видели маячившим у «Эмдена». Когда мы поднялись на борт, то обратили внимание, что его кингстоны открыты и он быстро тонет. Мы забрали всех людей и вернулись к «Эмдену » около 16:00.
На «Эмдене» кто-то взобрался на грот-мачту и срезал все еще бьющийся на ветру флаг. На носу кто-то махал белой простыней. Постепенно темнело. Не зная, находится ли поблизости крейсер «Кенигсберг», мы не могли инициировать спасательные меры и должны были уйти. Внезапно мы услышали резкий крик во тьме и остановились. Спустили шлюпки и спасли измотанного, но счастливого немецкого матроса. Он стал четвертым человеком, которого мы в тот день выловили из воды.
Рано утром 10 ноября мы отправились к телеграфу, где планировали захватить группу, высаженную с немецкого корабля с целью разрушения телеграфа и радиостанции. Там мы узнали, что немецкий экипаж реквизировал шхуну и исчез.
Бедняги не уйдут далеко, потому что корабль тек и не был приспособлен к морским переходам. Кроме этого, на шхуне имелись проблемы с помпами. Немецкий десантный отряд разрушил все радиооборудование, но персонал станции раскопал запрятанные запасные части, и вскоре установка снова работала.
В 11:00 мы вернулись к «Эмдену». Меня послали к нему в шлюпке. К счастью корма судна возвышалась над волнорезами и при помощи свисающего выбленочного троса я смог близко подобраться к судну, направляя нос шлюпки в море. Затем меня принял командир «Эмдена». Я объяснил предложение нашего командира. Если командир «Эмдена» даст честное слово (обязательство военнопленного не участвовать в военных действиях), то мы готовы взять его экипаж на борт «Сиднея» и доставить прямо в Коломбо. При упоминании обязательств, он заколебался, но с готовностью согласился, когда я объяснил, что именно имеется в виду. Затем пришла ужасная задача перевозки тяжелораненых в шлюпках.
Я воспользовался возможностью поздравить командира «Эмдена». Я сказал ему, что он очень хорошо сражался. Он оборвал меня и резко ответил:
— Нет, плохо.
Я тут же покинул его. Вскоре он подошел ко мне и сказал:
— Спасибо на добром слове, но я не удовлетворен. Нам следовало добиться большего. Вам сопутствовала удача, так как вся моя система управления судном была разрушена в самом начале.
Когда все шлюпки отчалили, я прошелся по вражескому судну. Я не могу описать свой ужас. Кроме носа, который от края мостика до кормы казался нетронутым, все представляло собой жуткую, покореженную гору хлама. Немецкий врач попросил меня сигнализировать «Сиднею», чтобы прислали морфия, поэтому я пошел на корму и не возвращался на нос немецкого корабля.
Немцы были тронуты и очень благодарны, узнав, что по приказу командира по прибытии в Коломбо не будет никаких приветствий и других знаков празднования победы. В любом случае никто их и не хотел, в виду длинных рядов тяжелораненых на палубе в кормовой части.
Командир корабля фон Мюллер — это благородный, выдающийся и удивительный человек.
В Коломбо мы передали всех раненых, как англичан, так и немцев. Подсчитав количество спасенных нами, 150 человек, мы определили потери немцев. Мы знали количество тех, кто высадился на острове и убежал, количество членов абордажной команды на угольщике. Немецкий корабль потерял по крайней мере 180 человек; 20 были тяжело ранены и примерно такое же количество получили легкие ранения.
Позднее я разговаривал с несколькими немецкими офицерами. В первый день на борту нашего корабля один из них сказал:
— Вы стреляли по нашему белому флагу.
Я тут же занялся этим вопросом. Но затем немецкий лейтенант торпедного отсека и судовой механик твердо заявили, что нет, по белому флагу никто не стрелял. Даже после этого офицеры «Сиднея» не могли оставить этот вопрос. Один из нас отправился к командиру корабля. Мы также получили заверения командира «Эмдена» фон Мюллера, что этого не произошло, и он намерен встретиться со своими офицерами и разобраться с данным вопросом.
До того, как командир фон Мюллер покинул наш корабль в Коломбо, он пришел на палубу кормовой части и поблагодарил меня за спасение и внимательное отношение к раненым. Он пожал мне руку и отдал честь. Это было и благородно, и вежливо. Энсин принц Гогенцоллерн также показал себя джентльменом во время этого плавания. Мы оба согласились, что наш долг убирать друг друга с театра военных действий, но в этом нет ничего мстительного или личного».
Как «Сидней» смог захватить «Эмден» врасплох? Попал ли немецкий крейсер в хорошо подготовленный капкан? Нет, его карьеру закончило совпадение. Все получилось бы по-другому, если бы у Мюллера имелась информация, что за несколько часов до его операции против Кокосовых островов первая группа австралийского эскорта, сопровождающего суда, которые перевозят войска за океан, идет вдоль этих островов, и что флотилия все еще находится поблизости, направляясь на Средний Восток. Командир фон Мюллер объяснил на борту «Сиднея», что он бы атаковал транспорт в ночное время.
К. В. Стивене из Австралийского Военно-морского флота, который наблюдал за действиями на борту «Мельбурна», вспоминает, как создавалась флотилия и как получилось, что она проходила так близко к району действия «Эмдена»:
«3 августа 1914 года австралийское правительство выступило с предложением Уайтхоллу[22] собрать контингент из двадцати тысяч человек для службы за морем. Им следовало найти способ транспортировать большую группу солдат и обеспечить сопровождение. В конце концов могучая Восточно-Азиатская эскадра графа Шпее все еще находилась в Тихом океане.
Правительство Новой Зеландии также предложило контингент, но беспокоилось о безопасности экспедиционных войск, поскольку немецкая Восточно-Азиатская эскадра показалась у островов Самоа 14 сентября. Было много колебаний относительно сбора транспортных судов в городе Олбани.
После долгих переговоров между австралийским и новозеландским правительством и в Военно-морском министерстве Великобритании, группа сопровождения окончательно сформировалась в Олбани 27 октября. Небольшой конвой из Новой Зеландии присоединился 28 октября.
Никто на крейсере «Мельбурн» не сможет забыть величественную картину, когда новозеландский транспорт из десяти кораблей в двух дивизионах присоединился к австралийскому конвою. Они все были покрашены в серый военный цвет, лучшие корабли на австралийском побережье. Все находились под командованием морских офицеров из резерва. Корабли, назначенные в группу сопровождения, были лучшими в этих водах, от «Еврипида», водоизмещением 15000 тонн, с 2340 людьми на борту, до небольшой «Салданхи», водоизмещением 4600 тонн, на которой находилось только 50 солдат и 200 лошадей. Их диапазон скоростей варьировался так же, как и их размеры, от восемнадцати узлов крупных лайнеров до десяти с половиной старого «Сазерна».
1 ноября 1914 года эта большая и впечатляющая группа судов покинула Австралию. Она включала тридцать восемь кораблей и перевозила более двадцати восьми тысяч офицеров и солдат, это была наиболее массированная группа, когда-либо собиравшаяся в анналах британской военно-морской истории. Корабли, которые когда-то были раскиданы по всему земному шару, собрались вместе, желтые трубы «Ориент Лайн», знаменитые голубые «Альфред Холт Лайн», «Шайэз», лайнеры «Уайт Стар», «Р&О», корабли «Клан Лайн». Среди других разнообразно окрашенных труб можно было увидеть темно-серые сопровождающих боевых кораблей. Командующий, капитан А. Г. Смит из Королевского ВМФ, находился на борту «Орвието» и определял курс и скорость. Скорость устанавливалась в соответствии с самой высокой скоростью самого медленного корабля, а именно бедного старого «Сазерна».
Точный курс флотилии держался в абсолютной тайне, путь объявлялся в открытом море, на совещании с командующим на броненосце «Минотавр». Во время выхода из Олбани вся почта и телеграммы придерживались. Не просочилось ни одного слова о предстоящем плавании.
Командир немецкого крейсера «Эмден» в дальнейшем объявил, что если бы знал о конвое, то совершил бы ночную атаку. Это было проще сказать, чем сделать, потому что у нас имелись четкие приказы относительно атаки корабля противника.
Конвой шел тремя группами. Первую или среднюю часть вел «Орвието». Вторую, левую колонну, возглавлял «Уилтшир», а третью, правую, «Еврипид». Новозеландские корабли следовали за кормой двумя эскадрами. Первым шел «Маунганул», затем «Арава». Силы сопровождения были организованы следующим образом: в пяти морских милях перед центральной группой шел броненосец «Минотавр» с командующим конвоем капитаном Е. Б. Киддлом из Королевского ВМФ. В четырех милях по правому борту шел японский броненосец «Ибуки» и, в четырех милях по левому, австралийский легкий крейсер «Сидней». Оба крейсера — с траверза ведущих транспортных кораблей. Легкий крейсер «Мельбурн» располагался в пяти морских милях за средней эскадрой. Поскольку транспортная колонна растянулась на семь морских миль в длину, было более практично держать «Мельбурн» в пяти милях за конвоем. Во время первых дней пути, к рассвету порядок построения нарушался и суда оказывались и вдоль нас, и позади, даже хотя предполагалось, что «Мельбурн» пойдет в хвосте конвоя.
Можно представить напряжение командиров кораблей и офицеров на вахте, которые в черноте ночи должны были зависеть только от хвостового огня предыдущего корабля. Изменения в скорости и положении проносились по всей колонне подобно набегающей волне. Иногда замедляя, иногда убыстряя ход, лоцманы могли лишь надеяться, что те, кто позади них, отреагируют на изменения тем же образом. При первом луче света было забавно наблюдать, как все несутся на старые места, никто не хотел выслушивать упреки от командующего конвоем. Можно было видеть улучшения после опыта нескольких дней: суда в конце концов удерживали свои позиции, это был пример высокой точности судовождения, продемонстрированного капитанами, экипажами на палубах и личным составом машинных отделений. Большая группа шла рядом, эскадры находились не более, чем в одной морской миле друг от друга. Расстояние между отдельными кораблями составляло не больше четырех кабельтовых, шестисот футов.
Конвой шел на северо-запад до 8 ноября. В этот день «Минотавр» покинул нашу группу, передав «Мельбурну» черный японский ящик с важными приказами и уведомлениями. «Мельбурн» теперь стал нашим ведущим судном. Эскорт группы изменился, когда «Мельбурн» взял бразды правления в свои руки. Теперь позади оказалось пустое место — что было не совсем желательно, но группа продолжала идти дальше. Японский броненосец «Ибуки» злил нас.
Несмотря на многочисленные предупреждения не дымить, густые черные облака продолжали выходить из его труб.
Около 06:40 9 ноября 1914 года пришел радиосигнал с Кокосовых островов: «Неопознанный корабль на подходе». Вся группа тут же отреагировала, и черный дым повалил из каждой трубы — несмотря на четкие приказы этого избегать. Японский крейсер «Ибуки» даже поднял военно-морской флаг.
Перехваченное радиопослание передали командующему, последовало короткое напряженное совещание офицеров штаба. Затем наш командующий появился на мостике «Мельбурна» и обратился к стоявшим поблизости офицерам:
— Сорок лет я преданно служил Королевскому ВМФ с надеждой дожить до этого дня. Но теперь мне придется послать другой боевой корабль на встречу с противником.
Он подозвал мичмана-сигнальщика и приказал передать приказ «Сиднею» отправляться на Кокосовые острова и прояснить ситуацию.
«Сидней» бросился вперед на высокой скорости и исчез за горизонтом. «Ибуки» был недоволен, что ему не разрешили присоединиться к боевым действия против иностранного судна. Эскорт группы снова быстро перестроился: теперь «Мельбурн» заменил «Сидней», а «Ибуки» приказали вести. Он колебался перед выполнением приказа и потребовалось несколько раз обменяться сигналами, чтобы прояснить ситуацию.
В дальнейшем японский командир корабля объяснил ситуацию следующим образом:
— Мы придерживались мнения, что сражение следует провести при дневном свете и нам следует вести атакующие силы.
У нас на «Мельбурне» тоже не было более яростного желания, чем сражаться, но безопасность группы считалась первой обязанностью командующего.
На борту «Мельбурна» нарастало напряжение. Кокосовые острова располагались только в шестидесяти морских милях. «Сидней» покинул группу около 06:00. Мы получили от него следующие радиопослания:
09:20: Вижу противника.
09:23: Какой идентификационный сигнал должен давать неопознанный корабль?
09:58: Открыл огонь по противнику, следую за ним курсом на норд.
10:48: Наносим противнику эффективные удары.
11:20: Противник сел на мель. Следую за кораблем обеспечения.
11:40: «Эмден» сел на мель и полностью вышел из строя.
Таким образом только после сообщения в 11:40 флотилия узнала, что на мель сел знаменитый рейдерский корабль «Эмден».
В то время ходили слухи, что «Кенигсберг» действует в этих водах, поэтому около полудня, когда наш корабль подал сигнал всем занять места по боевому расписания, мы поспешили его выполнить. На горизонте мы увидели корабль с тремя трубами, который, казалось, приближался слева. Наши дальномеры работали, орудия были нацелены. Изменения в удаленности цели постоянно фиксировались. Мы намеревались открыть огонь с тысячи четырехсот ярдов. Незадолго до этого на наш кодовый запрос ответили. Корабль, который так медленно отвечал на запрос, оказался английским вспомогательным крейсером «Императрица Азии »«.
Ужасная задача ожидала экипаж еще одного английского судна после 19 ноября 1914 года. Крейсер «Сидней» быстро ушел прочь, оставив позади обломки погибшего судна с кровавыми, разорванными трупами. После каждого сражения мертвых следует хоронить — это военный ритуал, соблюдаемый на каждом поле брани в мире. В море люди обычно освобождены от неприятного задания из-за затопления потерпевшего поражение корабля. Но «Эмден» не утонул. Он висел на коралловом рифе недалеко о незаселенного острова в центре Индийского океана. Через неделю после кровавого сражения мало что осталось, для чего можно было бы устроить достойные похороны. Большая часть этой жуткой работы пала на экипаж старой английской канонерской лодки «Кадм». Она патрулировала реку Янцзы и после путаницы в начале войны ей приказали отправиться к северу от Борнео в поисках немецкой эскадры крейсеров. Это скрипящее судно, которым не жалко было пожертвовать, находилось ближе всего к останкам «Эмдена».
Берт Кейл, в то время старший мичман английского судна и артиллерист, вспоминает ужасную работу на «Эмдене»:
«Мы получили приказ выйти в море и взять курс на Сингапур. Мы представляли собой только небольшую канонерскую лодку с шестью устаревшими орудиями калибра десять сантиметров, тип преследователя, которым можно пожертвовать. Нашей задачей являлся обыск небольших заливов и бухт, слишком узких и мелких для бросания якоря немецкими броненосцами. Любую полученную полезную информацию мы должны были направлять другим боевым кораблям. Мы ничего не обнаружили, но продолжали работать, пока не услышали потрясающую новость о разрушении «Эмдена». Нашему старому «Кадму» приказали идти к Кокосовым островам, чтобы похоронить мертвых на «Эмдене» так быстро, как только возможно. Наше судно не было оборудовано, чтобы приблизиться к кораблю во время сильного прибоя. Недалеко от Кокосовых островов мы встретили кабельное судно телеграфной компании и оно проводило нас к «Эмдену». Было неописуемо трудно подняться на борт.
«Сидней» бил по нему бортовыми залпами с лиддитом[23]. Лиддит ядовит. Мы видели все эти безжизненные, отравленные тела, выложенные рядами на палубе, всего более двухсот. Мы принесли одеяла из внутренней части корабля и обвязали их вокруг шей трупов. Мы везде видели желтый цвет — желтый цвет порошка лиддита.
Некоторые снаряды вошли с правого борта «Эмдена» и вышли с левого. Мы удивились острым краям отверстий. Они выглядели так, словно рука несколько раз пробила газету.
Офицеры сказали нам, что невозможно доставить тела на сушу для захоронения, потому что их больше двухсот. Мы попытались схватить один труп за ноги. Другие люди брали трупы подмышки и пытались оттянуть их к сходням, но внезапно части тел отваливались и отрывались. В конце концов, ведь корабль и его мертвый экипаж лежали под жарким солнцем на протяжении девяти дней. Вы можете представить жуткую вонь, которая висела в воздухе. После первой попытки мы не хотели притрагиваться к другим трупам, в те дни не существовало противогазов на борту, и мы уже были на грани потери сознания от запаха разложения. Многие тела раздуло почти в два раза: глотки закрылись и заперли внутри все газы. Движение высвобождало их.
В тот день мы немногого добились, и нам пришлось возвращаться на следующий день. Корабельный врач, дал нам пропитанные хлороформом тряпки. Таким образом прикрывая лица, мы решили завершить нашу работу так чисто и эффективно, как возможно. Мы поискали в машинном отделении и котельных лопаты и подобные орудия труда. При помощи их мы подталкивали трупы к сходням. Мы построили некий желоб, по которому их тянули. Пока вся эта работа выполнялась, мы отворачивали лица. Когда мы стали сбрасывать тела за борт, то там уже ждали акулы. Некоторые из них, вероятно, весили десять тонн, самые большие акулы, которых я когда-либо видел. Они обычно хватали труп, как молния разворачивались вокруг своей оси и ныряли. Двое людей находились в лодках внизу, их швыряло вверх и вниз, окруженных этими убийственными, бьющимися рыбинами. Они ругали нас всеми ругательствами, которые только известны морякам. Они находились так близко к акулам, что мутная взбалтываемая вода залетала в их лодки. Мерзкая работа продолжалась три или четыре дня.
Следующее, о чем нас попросили, было спасение одной из торпед крейсера. Вода была чистой. Мы могли видеть люки торпедного отсека, и они оказались открыты. Наш водолаз с большой осторожностью отправился вниз. Командир артиллерийского подразделения приказал ему отвинтить взрыватель с боевой части торпеды. Вначале нам требовалось закрепить бегучий такелаж и тащить торпеду вперед, чтобы до нее добраться. С извлеченным взрывателем торпеду вытащили из отсека. Мы с трудом подняли ее на борт и в конце концов переправили в «Верной Торпедо Воркс» в Англии. Кроме этого нам пришлось спасать одно из орудий. Мы заметили кое-что любопытное. Гильзы снарядов, использовавшихся для немецких орудий калибра 10 см, оказались такими же большими как и те, которые у нас на судне использовались для орудий калибра 10,5 см».
В своих дневниках, которые позднее стали книгой «Мировой кризис», Уинстон Черчилль, в то время Первый Лорд Адмиралтейства[24], писал следующее о действиях немецкого крейсера:
«Тем-временем налеты «Эмдена» в Бенгальском заливе продолжались. 22 числа он появился недалеко от Мадраса, обстрелял нефтяные цистерны бирманской компании и выпустил несколько снарядов в город до того, как его прогнали батареи. Из-за этого эпизода, за которым последовало нарушение движения по торговому пути Калькутта-Коломбо и многочисленные и почти ежедневные затопления торговых судов в Бенгальском заливе, широко распространялась тревога и 1 октября я отправил следующий доклад Первому Морскому Лорду[25], предлагая inter alia[26] широкомасштабную концентрацию сил в Индийских водах против «Эмдена». Эта концентрация должна была включать «Гэмпшир», «Ярмут», «Сидней», «Мельбурн», «Чикуму» (Япония), «Жемчуг» и «Аскольд» (Россия) «Психею», «Приама» и «Филомель» — в общей сложности десять судов — и могла стать очень эффективна через примерно месяц...
Напряжение британских военно-морских ресурсов в открытом море, на удалении от основного театра военно-морских операций, теперь дошло до максимума и может быть частично оценено по следующим примерным данным:
Объединение против фон Шпее — 30 кораблей.
На поиск «Эмдена» и «Кенигсберга» — 8 кораблей.
Общая защита торговли судами, кроме вышеупомянутых — 40 кораблей.
Функции сопровождения в Индийском океане — 8 кораблей.
Блокада турецко-германского флота в проливе Дарданеллы — 3 корабля.
Защита Египта — 2 корабля.
Различные мелкие задачи — 11 кораблей.
Всего: 102 судна всех классов.
Мы буквально не могли найти ни одно другое судно никакого рода или типа, которое можно было бы заставить сыграть какую-то полезную роль. Но вскоре нам предстояло получить облегчение.
Уже 30 октября до нас дошла новость, что «Кенигсберг» обнаружили скрывающимся на реке Руфиджи в немецкой Восточной Африке, и тут же стало возможным выследить его при помощи двух судов такого же класса и высвободить остальные. 9 ноября пришла гораздо лучшая новость. Читатель вспомнит, для каких целей «Сидней» и «Мельбурн» были присоединены к большой австралийской флотилии, которая теперь пересекает Индийский океан. 8 числа «Сидней», крейсируя впереди конвоя, получил сообщение с радиостанции на Кокосовых островах, что неизвестный корабль заходит в залив. После этого с Кокосовых островов не поступало никаких сигналов. Крупный крейсер «Ибуки» увеличил скорость, поднял военно-морской флаг Японии и потребовал разрешения у британского офицера, командующего конвоем, проследовать к месту и атаковать противника. Но конвой не мог лишить себя этой мощной защиты и сильно желаемое задание получил «Сидней». В 9 утра он заметил «Эмден» и началось первое морское сражение в истории Австралийского Военно-морского флота. Оно могло иметь только один конец. Через сто минут «Эмден» сел на мель, представляя собой горящую массу искореженного металла, и весь Индийский океан стал абсолютно безопасным и свободным.
Очищение Индийского океана освободило все те суда, которые искали «Эмден» и «Кенигсберг». Ничто теперь не могло навредить австралийскому конвою. Большая часть его эскорта исчезла. «Эмден» и «Кенигсберг» ответили за все...
...Обнаружение и блокирование «Кенигсберга» 31 октября высвободило два из трех искавших его судов. Но этого было недостаточно. Уничтожение «Эмдена» 9 ноября стало событием совсем другого порядка. Оно дало нам немедленное облегчение, облегчение именно там, где оно нам требовалось. Индийский океан теперь был чист».