Потенциальный противник

Потенциальный противник

В 1888 году Франция оставалась для Англии лютым врагом. Лондонская газета "Стандарт" 21 января стала причиной нового "кризиса", сообщив о необычайной морской активности в Тулоне, где были приняты все меры к тому, чтобы разместить эскадру броненосцев, а все крейсера стояли в полной готовности к отплытию. Адмиралтейство настолько взволновало это сообщение, что оно обратилось в министерство иностранных дел с просьбой проверить его через военного атташе в Париже (морской атташе, бывший одновременно представителем во Франции и Италии, находился в тот момент в Италии). Последствия этого запроса весьма показательны для того состояния подавленности и паники, в котором в течение последних лет находилось Адмиралтейство. 30-го января министерство иностранных дел ответило, что в Тулоне происходит обычная подготовка флота к летнему плаванию. Но тремя днями позже итальянский поверенный в Лондоне конфиденциально сообщил лорду Солсбери о том, что большая часть французского флота мобилизована и сосредоточена в Средиземном море. Премьер-министр, получивший подобную же информацию от германского посланника, указал на желательность усиления Средиземноморской эскадры.

Адмиралтейство, вставшее в тупик перед этими двумя противоречиями в сообщениях министерства иностранных дел от 30 января и 3 февраля, решило, что было бы невероятно, если" бы в течение 3 дней могли произойти какие-либо серьезные изменения, и что следует более доверять первому сообщению. Если бы известия от 3 февраля подтвердились, эскадре Канала (Ла- Манша), состоявшей из шести мощных броненосцев, мог быть отдан приказ остаться в Гибралтаре вместо того, чтобы направиться к Мадейре. В противном же случае Адмиралтейство собиралось считать события в Тулоне обычной подготовкой к летнему плаванию, не продиктованной никакими особыми мотивами. Кроме того, Адмиралтейство считало невозможным создавать у французского правительства чувство недоверия и напряженности, усилив Средиземноморскую эскадру какими-либо иными средствами, кроме удержания эскадры Канала в Гибралтаре. Необходимые сведения вскоре получили от английского посланника в Париже, который передал следующую информацию, полученную им из немецкого посольства: "в то время, когда адмирал Об был морским министром, французский флот оказался в весьма плачевном состоянии и состав Средиземноморской эскадры был уменьшен до 4 броненосцев и 1 посыльного судна. Для того чтобы улучшить сложившееся положение, новый морской министр недавно отдал приказ об усилении этой эскадры двумя броненосцами, что должно было способствовать доведению ее до нормальных пределов. Поэтому, как сообщил английский военный атташе, к обычным силам французского флота ничего не прибавилось. 13 февраля последовала просьба о том, чтобы министерство иностранных дел держало Адмиралтейство постоянно в курсе малейшего движения Франции и России в отношении направлений усиления их действующих флотов, подготовки к вооружению торговых судов и к созданию экспедиционных сил для переброски за море."

Адмиралтейство продолжало не видеть никаких оснований к беспокойству или принятию контрмер в виде усиления Средиземноморской эскадры или в виде расширения программы кораблестроения. 9 февраля первый лорд Адмиралтейства высказал мнение о том, что Франция не желает еще более увеличивать свои расходы, так как ее кораблестроительная программа уже значительно превышает ее финансовые возможности. Тем не менее Франция продолжала посылать корабли в Средиземное море. 6 февраля начальник разведывательного управления сообщил о том, что там находится 8 французских броненосцев.

Отношения между Францией и Италией значительно ухудшались начиная с 1887 года. В основе этого лежала попытка Франции прервать дружественные отношения между Италией и Англией, а также заключение тройственного союза. В действительности же Англия была, по- видимому, уверена в том, что именно она, а не Италия являлась объектом концентрации французских морских сил. Уже 30 января главнокомандующий английским Средиземноморским флотом герцог Эдинбургский получил инструкции, согласно которым он должен был учесть все морские силы, которые окажутся необходимыми в случае войны, предполагая при этом, что Англия будет действовать без союзников. На это главнокомандующий ответил, что, по его мнению, "нормальные силы Средиземноморского флота недостаточны для отражения внезапного нападения или для ведения войны", тем более что Франция сосредоточила в Средиземном море почти все свои броненосцы. Так в июле 1888 года Англия имела 22 линейных корабля, действующих или находящихся в резерве, в водах метрополии и 8 линейных кораблей в Средиземном море. Франция имела в Средиземном море 15 линейных кораблей. Если бы Англии пришлось вести войну с одной лишь Францией, то только для того, чтобы сравнять ее силы на Средиземном море с французскими, следовало придать им еще 9 линейных кораблей, а это, несомненно, ослабило бы защиту Ла-Манша и заморских станций. Это незначительное превосходство в силах, по мнению англичан, делало в 1888 году войну даже только с одной Францией весьма рискованным предприятием, а традиционный стратегический метод блокады – совершенно невозможным. Что еще хуже, размеры английского флота были также недостаточны для англичан и с политической точки зрения, так как возможность заключения франко-русского союза становилась все более реальной. Пропаганда во Франции за союз с Россией достигла в 1888 году колоссальных размеров, а Россия уже начала пользоваться займами на Парижской бирже. В мае 1888 года разведывательное управление флота пришло к заключению, что при подготовке к войне на море в качестве вероятных противников Великобритании нужно рассматривать как Ф ранцию, так и Россию.