Глава седьмая На пути к Хиджазской железной дороге

Глава седьмая

На пути к Хиджазской железной дороге

 На следующее утро караван «Эмдена» добрался до крепости Джидды. Местное население, которое слышало о сражении в пустыне, приветствовало их радостными криками. На плацу перед казармами выстроился на парад весь турецкий гарнизон, а также, в дополнение к нему, арабские войска. Турецкий полковник приветствовал моряков и высказал негодование из-за атаки. Он возмущался, что она произошла в тени стен его города, только в восьми часах пути. Мюке поблагодарил его, затем проехал вдоль строя, осматривая турецкие войска. Семнадцать человек выглядели знакомыми. Только четыре дня назад они находились вместе с его осаждаемыми моряками.

События последних нескольких дней казались извращенной иронией, фарсом, сотворенным всеми сторонами. План атаки, как подозревал Мюке, придумал глубокоуважаемый союзник Германии, эмир Мекки. Его сын Абдулла, их спаситель, был предводителем сил противника. После третьего дня сражения он убедился, что невозможно уничтожить небольшой немецкий отряд. Фактически ситуация стала слишком серьезной для него, с сорока мертвыми и тридцатью шестью ранеными. Таким образом, он решил сделать разворот на сто восемьдесят градусов и спасти лицо.

Три английские канонерские лодки стояли на якоре недалеко от гавани Джидды. Здесь, в земле «почтенных союзников», по крайней мере, имелся один настоящий враг. Было нелегко найти выход из этой щекотливой ситуации. Моряки не смогут справиться с другими засадами в пустыне, их боеприпасы уменьшились в два раза, и часть оставшихся стала бесполезной после кораблекрушения. Они также не могли полагаться на поддержку турецкого гарнизона. Турки явно знали о сражении перед тем, как оно началось, но не пошевелились и не покинули свою крепость.

На второй день в городе Мюке познакомился с полезным египтянином, бывшим лоцманом из Суэцкого канала, который теперь водил самбуки между Джиддой и Египтом. Он бегло говорил по-английски, что определенно являлось большим преимуществом. Он обеспечил отряду «Эмдена» хороший самбук и теперь тот стоял в гавани в ожидании — там, где мачты блокирующих английских канонерских лодок виднелись как раз за коралловыми рифами. После того, как Мюке запустил слух, что надеется снова предпринять марш по суше, он отправился в море на моторной лодке для исследования ситуации. Никаких английских судов не было видно. Они тоже поверили слуху?

В ночь на 9 апреля дул попутный ветер. Немцы приготовились уйти украдкой. На этот раз никто не станет заранее информировать англичан. Эмир скоро узнает, но теперь это не имело значения. Как раз когда они собирались отчалить, появился турецкий полковник. Заламывая руки, он умолял их не путешествовать морем; им следует пойти по безопасной, надежной дороге по земле. Он давал слово чести, что все будет в порядке. Но немцы не слушали. Они подняли паруса на мачтах, и отличный сильный ветер понес их прочь, в северном направлении.

Защитные рифы, которым предстояло закрывать их от англичан, находились в тридцати морских милях. Поскольку не было уверенности в ветре, моряки сомневались, смогут ли добраться до рифов до рассвета, и поэтому сразу после наступления темноты немцы бросили якорь в глубоко врезавшемся в сушу, окруженном горами заливе рядом с Джиддой. На следующее утро они продолжили свой путь. Когда солнце село, они снова бросили якорь, не увидев ни одного вражеского корабля. Теперь они стояли между скрывающими их рифами, примерно в тридцати восьми морских милях от Джидды.

Два часа спустя впередсмотрящий сообщил, что видит свет за рифами, который медленно движется на юг. Как и ожидалось, английские канонерские лодки появились сразу же после того, как их информировали об отплытии немцев. Они ожидали захватить самбук сразу за рифами, уверенные, что экипаж «Эмдена» воспользуется попутным ветром, чтобы идти на север.

Был только один способ сбить противника со следа: идти более медленно и встать на якорь. Канонерские лодки бесполезно ходили взад и вперед на протяжении всего дня, отказавшись от поиска между опасными коралловыми берегами. Они не могли бросить якорь там, а в темноте проход между рифами исключался. Они должны были ночью оставаться в открытом море. Но до того, как англичане смогут возобновить поиски, самбук нашел путь между берегами и спрятался. Немцы наконец проскользнули мимо врага.

Самбук продолжал путешествие рядом с берегом и использовал каждый риф, чтобы спрятаться. Медленно, но уверенно он продвигался вперед. Только время от времени немцев задерживали шторм и туман. Они заходили в несколько портов, очень ненадолго, иногда только на пару часов, чтобы собрать информацию и пополнить запасы. Большую часть ночей они проводили на якоре, потому что обходить рифы ночью было невозможно.

Еженощная стоянка на якоре являла собой необычный маневр. Вокруг коралловых рифов море было очень глубоким, поэтому стоянка на якоре в обычном смысле не представлялась возможной. Морякам приходилось приближаться к рифам, опустив паруса. Два стоявших на носу араба обычно прыгали за борт и забирали с собой тонкую веревку, унизанную железными крючками. Крючки глубоко заводили в дыры, которые находили в зарослях кораллов чуть ниже ватерлинии. Это не всегда оказывалось легкой работой; меняющиеся ветры угрожали предательским кораблекрушением и выбросом на берег.

В Шерм-Рабихе они поменяли самбук, так как тот, которым они пользовались, был слишком мал. Новую лодку пришлось оборудовать песочным балластом, чтобы она стала мореходной.

На всей протяженности побережье было малозаселенным. Время от времени моряки видели небольшие каноэ или рыболовецкие лодки и пользовались возможностью обменять рис на свежую рыбу.

Арабская часть экипажа была забавной и развлекала немцев. Арабы любили воровать по ночам, и один раз эта склонность ударила по ним бумерангом. В Джидде доктор Ланг приобрел большую бутылку касторового масла для больных дизентерией. Однажды утром она исчезла без следа. Арабы становились все более молчаливыми, и цвет их лиц менялся на пепельный по мере продолжения дня.

— Аллах справедлив! Он наказывает тех, кто ворует, — вздохнули они и провели весь день, сотрясаясь от рвоты. Очевидно, они прикончили всю бутылку.

28 апреля без каких-либо особых происшествий на протяжении плавания самбук добрался до Шерм-Муннайбурры, небольшой закрытой бухты, примерно в десяти морских милях к югу от конечной цели, Эль-Ваджха. Дальше не было никаких скрывающих рифов; глубина доходила до самого берега. Моряки «Эмдена» с большим трудом и боями прорывались вперед почти шесть месяцев и не желали погибнуть в самом конце. Поскольку опасность все еще маячила в открытом море, они не хотели пересекать этот последний маленький участок моря на парусной лодке. Поэтому из Шерм-Муннайбурры они пойдут по земле.

Местные чиновники, уже оповещенные курьерами, послали на побережье нескольких жандармов. Один из них должен был обеспечить верблюдов для путешествия. Ночью костры освещали весь путь до места сбора на берегу; прибыл ожидаемый верблюжий караван. Немцы взяли провизию на один день вместе с оружием и боеприпасами. Все остальное они отправили вперед на самбуке, который причалил в оговоренном месте, даже ни разу не увидев вражеского корабля.

Вечером 29 апреля десантный отряд «Эмдена» наконец прибыл в Эль-Ваджх. Там они тщательно помылись и выспались. Организация еще одного каравана отняла два дня.

2 мая около 08:00 отряд начал последнюю часть путешествия по направлению к железной дороге, которую они давно хотели найти.

Под руководством шейха Сумеймана, жителя Эль-Ваджха, караван отправился в слишком знакомую песчаную пустыню. Однако вскоре пейзаж стал более приятным. Перед ними маячили горы, и дорога пошла через живописный регион. Ситуация с водой оказалась гораздо лучше, чем в пустыне: колодцы в лучшем состоянии и давали воду, если и не совсем чистую, но по крайней мере ее можно было пить. Арабские сопровождающие сообщили им, что на самом деле в горной цепи есть и проточная вода. Но те, кто мечтали искупаться в этой горной воде, испытали разочарование. Маленький ручеек на самом деле журчал, но так лениво, что останавливался, если просто встать в него.

Здесь, в горах, где было прохладнее, немцы путешествовали при свете дня и отдыхали по ночам. После горького опыта, они укрепляли лагерь и окапывались траншеями, к большому удивлению сопровождающих арабов, Но когда закончилась территория Сулейман-паши — она не доходила до Эль-Алы, где экипаж «Эмдена» надеялся найти конечную станцию железной дороги — сам шейх ожидал неприятностей. На протяжении дня его последователи приходили со всех частей гор и формировали вокруг него небольшие группы. Количество членов каравана достигло четырехсот человек, и это была впечатляющая сила: люди, вооруженные длинными арабскими кремневыми ружьями ездили, как ветер, их коричневые одежды вздымались, а головные уборы трепетали.

Железнодорожный вокзал теперь находился только в дне пути. Дорога шла через высокие горы и узкие проходы, словно предназначенные для неожиданной атаки, встречались переходы, которые можно было преодолеть, только выстроившись в затылок друг другу. Караван медленно растягивался и разделялся. Чтобы предотвратить неожиданную атаку, Сулейман сформировал разведгруппу, члены которой галопом отправлялись во все долины и обыскивали все глухие места и щели. За несколько часов до Эль-Алы они принесли письма, утверждающие, что шейх, которому принадлежит эта территория, сражается с другой группой на севере, поэтому они могут спокойно продолжать путь.

Лейтенант фон Мюке теперь ехал впереди каравана, чтобы заказать поезд специального назначения в Эль-Але и организовать размещение своих людей. Последние несколько часов путешествия он ехал галопом в компании Сулейман-паши, его двух сыновей и нескольких высокопоставленных лиц. Арабы проявили сильное любопытство, когда Мюке остановился на гребне горы, чтобы при помощи бинокля рассмотреть крыши Эль-Алы. Бинокли в этих местах были совершенно неизвестны, и все хотели взглянуть.

Мюке использовал обширность плато, по которому они ехали, чтобы объяснить Сулейман-паше, какой великой и могучей страной является Германия. Он поразил арабов, когда сказал, что немецкие боевые корабли могут атаковать врагов с расстояния, превышающего длину плато, по которому они едут. Мюке также объяснил, что стволы орудий достаточно большие, чтобы удержать несущегося галопом барана. Мюке добрался до Эль-Алы около полудня и с удивлением увидел, что все приготовлено для него и его экипажа. Им подали поезд особого назначения, и локомотив только ждал сигнала, чтобы тронуться с места. Два немецких газетных репортера, а также группа турецких офицеров ждали прибытия экипажа «Эмдена». Мюке вручили письма из немецкой колонии в Сирии вместе с холодным «Рейнским» вином, шампанским, персиками и многими деликатесами, о которых он и его подчиненные давно мечтали.

Несколько часов спустя прибыл отряд Мюке. Лейтенант выехал, чтобы их встретить, моряков со всех сторон окружала толпа, фотографировавшая их триумфальный вход в город. Моряки едва могли поверить, что здесь есть железнодорожные вагоны, знак столь желанной связи с цивилизацией. На протяжении следующих нескольких часов им подавали обильную еду, выпивку и они смогли помыться. Затем поезд пошел на север. Теперь они могли с наслаждением вытянуться на мягкой красной бархатной обивке. Они наконец получили возможность спать и ни о чем не беспокоиться.

Поезд шел через Дамаск и Алеппо, и дальше в Константинополь. В двух местах, где прокладку рельсов не закончили, морякам приходилось покидать поезд и передвигаться в фургонах или пешком. Где бы они ни появлялись, их восторженно встречали немецкие жители и турецкие чиновники. На каждой железнодорожной станции происходило то же самое, толпы людей тянулись, чтобы увидеть героев. Их встречали развевающимися флагами, бодрящей музыкой и розами. Подарки, которыми их одаривали, начали заполнять железнодорожные вагоны. Без слез они расстались со своими старыми лохмотьями и надели новую форму. По дороге поезд окружали орды бедуинов и скакали рядом, демонстрируя трюки наездников.

В Алеппо моряки наконец получат первые новости из дома за последние десять месяцев. Письма и Железный Крест ждали каждого из них. Следующие несколько дней они провели в чтении писем из дома, а также многочисленных писем и стихов, присланных их поклонниками со всего мира.

В Троицу, 23 мая 1915 года, поезд особого назначения прибыл в Константинополь. Командующий германской средиземноморской эскадры, а также командующий турецким флотом, адмирал Соухон не мог отказать себе в удовольствии лично поприветствовать моряков с «Эмдена». Экипаж быстро собрался, с ними был их флаг. Он прошел долгий путь. Прикрепленный ржавыми гвоздями к мачте, он развевался над легким крейсером «Эмден» в водах Дальнего Востока и Индийского океана; его поднимали среди шумящих пальм на одном из островов Килинг; он реял на мачте «Айши», его разорвало завывающим муссоном; он трепетал на корме «Хойсинга»; он вел их холодными ночами через горы Йемена; через штиль и кораблекрушение, он развевался на корме неповоротливых самбуков. Их флаг указывал курс как в мерцающем лунном свете, так и под палящим пустынным солнцем; он был вдохновляющим символом во время жаркой битвы в песчаных дюнах Рас-эль-Асвада. После десятимесячного путешествия в военное время отряд доставил флаг назад. Они были последними из немецкой эскадры крейсеров и единственным немецким подразделением, которому повезло добраться домой со своим флагом.

Последовало несколько коротких, резких приказов. Их выполнение показало, что долгие месяцы лишений не притупили реакции моряков Императорского флота. Лейтенант фон Мюке опустил свой кортик перед адмиралом и кратко отчитался:

— Десантный отряд легкого крейсера «Эмден » в составе пяти офицеров, семи мичманов и тридцати семи матросов прибыл в ваше распоряжение.