21.2. Моссад запрещает все операции
21.2. Моссад запрещает все операции
Все это касалось внутренней западногерманской проблематики, но имело свои последствия и в международной области. И всегда в полной секретности, в то время как Аденауэр, с благословения союзников, открывал в 1955 году в отно-шениях с Москвой эру разрядки, согласия и сотрудничества, что приветствова-лось Хрущевым, даже если КГБ и ГРУ были в курсе происходившего в Южной Америке.
Американский журналист Пол Мэннинг смог обнаружить свидетельства расши-рения и укрепления этих договоренностей, как только Борман с помощью зага-дочных убийств избавился от некоторых из своих бывших главных подельни-ков. Мэннинг как-то встретил у одного общего знакомого некоего еврея-предпринимателя, недавно эмигрировавшего из Аргентины и устроившегося в Хартфорде, штат Коннектикут. Этот еврей, уже очень зажиточный, не стесняясь, как будто бы речь шла об удачном фарсе, доверительно сказал ему, что своему успеху он был обязан «финансовой помощи Бормана».
Проверочное расследование в Южной Америке позволило мне узнать, что между 1954 и 1959 годами Мартин Борман приказал различным своим уполномочен-ным — если это могло защитить их деятельность — принять в свои советы «на условиях равной ответственности и обращения» некоторое количество евреев из высшего света.
Если кто и сомневался в дальновидности шагов и действий «старых господ» и контроля над операцией и ее прикрытия вплоть до разведывательных кругов, тот может найти многие ценные детали в книге аргентинки Алисии Духовне Ор-тис, биографа Эвиты Перон. Или еще в свидетельствах бывших сотрудников Моссада, весьма разочарованных приказами, которые они получали из Тель-Авива. В своем очень хорошо документированном труде Алисия Ортис сообщает, что Симон Визенталь, знаменитый охотник на нацистов, прекратил расследования в Аргентине, «под давлением, как он говорил, со стороны руководителей еврейской общины этой страны». По их мнению, «организация Бормана была не только сборищем бывших нацистов, но также и очень мощной экономической группой, интересы которой простирались куда выше идеологий».
Кто бы сомневался! Шимон Самуэльс, в то время представитель Симона Визен-таля в Аргентине, напомнил в аргентинской газете «Pagina/12» («Страница/12») в сентябре 1993, что в период с 1950 по 1960 год «Израиль затормозил наши поиски нацистских военных преступников».
Алисия Ортис расспрашивает об этом некоторых своих друзей, которые не скрывали от нее своего участия в похищении Эйхмана в 1960 году.
«А почему же не Бормана? — спрашивает она у них.
— Израиль в то время был слишком изолирован на мировой арене, чтобы позво-лить себе одновременно два процесса такого рода».
Смешное объяснение, так как поддержка Израиля на мировой арене была в равной степени слабой как в этот 1960 год, так и во время казни Эйхмана двумя годами позже. И почему на протяжении всех трех часов фильма, снятого во время его процесса и широко распространенного до 2001 года, никто никогда и слова не сказал о роли Мюллера, патрона Эйхмана, о том, что случилось с ним после 1945 года, о письмах, которыми обменивались Борман и Эйхман, которые впоследствии были конфискованы у сыновей Эйхмана?
В 1993 году Цви Ашарони, один из «коммандос», захвативших Эйхмана, расска-зывал газете «Pagina/12», что он в то время точно определил ферму, на которой жил Йозеф Менгеле, «ангел смерти Освенцима», на границе Бразилии и Параг-вая. Он подчеркнул: «И именно Иссер Харель, мой начальник, приказал мне бросить это!» Этот великолепный директор Моссада мог отдать такой приказ только потому, что было какого-то рода соглашение между «старыми господа-ми» из Бонна и Тель-Авивом. Французская газета «Юманите» от 28 декабря 1993 года воспроизвела эти заявления без комментариев. Еврейские организа-ции Франции промолчали. И за все время — ни слова о роли Мюллера. Возника-ет вопрос, а существовал ли этот человек на самом деле.