14.5. По следу егеря

14.5. По следу егеря

В этом месте истории, вместо того, чтобы ссылаться на личные исследования, которые можно было бы легко поставить под сомнение, мы предпочитаем вновь вернуться к уже процитированному восточногерманскому докладу от 3 октября 1946 года, и к другим документам, которые впоследствии были собраны в архи-вах Восточного Берлина. Они абсолютно определенно восстанавливают шаг за шагом зигзагообразный путь Бормана, начиная с июня 1945 года.

В этом месяце он должен был находиться в 90 километрах к югу от Пархима, у бывшего бургомистра Тангермюнде, район Штендаль. Его перемещение там подтверждено свидетелем, которого проигнорировали полицейские на службе Советов, а именно, писателем (известным в то время) Генрихом Линау, который месяцем прежде вышел из концентрационного лагеря Заксенхаузен.

26 июля 1945 года Линау узнает Бормана в форме служащего лесной охраны в поезде, который движется из Люнебурга до Фленсбурга, на датскую границу. Линау, выйдя с вокзала, спешит сообщить об этом солдатам из британских под-разделений, размещенным поблизости. Слишком поздно, Бормана не находят. С обеих сторон границы расположен сборный пункт сети «Хакке» — региональный немецкий госпиталь, который перегружен сотнями раненых и пациентов любых национальностей.

Архивы Штази затем сообщают о том, что в следующем августе Бормана видели по адресу Банхофштрассе, 29, в городе Байройт, у доктора Кёлера, президента торгово-промышленной палаты Верхней Франконии. Затем донесения перепры-гивают к 25 декабря, когда он был замечен у доктора Г. Рёкля на Рёхплатц, 2, в Мюнхене. Там Борман празднует Рождество. Интересно, что Рёкль был в августе 1944 года одним из немногих посвященных в план перемещения за рубеж цен-ностей, разработанный в Страсбурге. Он был тогда «тайным коммерции совет-ником» (!) Автору донесения, кажется, это неизвестно, но для нас это сопостав-ление фактов имеет первостепенное значение.

(Площади Рёхплатц в Мюнхене нет. Есть площадь Рёкльплатц (Roecklplatz), видимо от названия этой площади и была взята фамилия доктора Рёкля. — прим. перев.)

Затем немецкие «наблюдатели» теряют Бормана из виду. Они обнаруживают его только 19 февраля 1946 года в берлинском районе Целендорф, на Аргенти-нише Аллее 160, в квартире, в которой жил Вайзе до падения столицы. «Вайзе и Борман оставались там только десять минут, указывает это донесение. Затем они направились к ближайшей станции метро. Там мы потеряли их след…»

Два замечания: чтобы выслеживать Бормана, Восточный Берлин, следователь-но, располагает постоянными наблюдателями почти повсюду в стране, какими бы ни были оккупационные зоны; они следят за ним без ведома английских, американских и французских органов безопасности и контрразведки, никогда им в этом не отчитываясь и ничего им не сообщая, в то время как он открыто фигурирует во главе списков военных преступников, рядом с Гестапо-Мюллером.

Советские «контролеры» этой немецкой команды постоянно в курсе перемеще-ний бывшего рейхсляйтера, но и они тоже не сообщают о них западным властям. Следовательно, Мартин Борман заключил соглашение с высокопоставлен-ными структурами в Москве, и, без сомнения, располагает средствами, чтобы время от времени общаться с ними. Но в соответствии с типичными методами служб контрразведки, которые постоянно опасаются, что их обманут, можно от-пустить поводья у лошади, но лошадь всегда нужно контролировать.

Где бы ни останавливался Борман, нигде никто не осуществляет его арест, даже не просит разрешение на то, чтобы его арестовать, потому что в таком случае возник бы риск, что он разорвет свою договоренность с советскими разведыва-тельными службами. Она могла сводиться к «не мешайте мне делать то, что я хочу. А я буду вас держать в курсе по мере развития ситуации». Так как со времени большой радиоигры Москва очень заинтересована в том, чтобы ника-кой случайный промах не побудил бы его обратиться к какой-то из западных держав.