1. На волне патриотизма: создание и функционирование публичных организаций

Мобилизация общества на нужды военного времени, приведшая к становлению новых общественных организаций и активизации деятельности ранее существовавших, происходила в условиях патриотического подъема и настроения «священного единения». Либеральное общество, по словам его видного деятеля Н.И. Астрова, «устремилось на помощь власти в организации победы». Тогда и возникли крупнейшие общественные Союзы военного времени — ВЗС и ВСГ. Сам факт создания этих организаций стал ярким примером мобилизации общества на нужды войны.

Исследователи показали различные оттенки социального патриотизма и разнородное понимание лозунга «священного единения» между властью и общественностью. Для либеральной общественности создание Союзов было проявлением как патриотизма, так и оппозиционности, стремлением «воочию показать преимущество “общественной работы” над “бюрократической”»^{1069}. Для правительства было характерно стремление использовать Союзы для закрытия «брешей» в собственном хозяйстве^{1070}. И вместе с тем «священное единение» воздействовало на поведение обоих, оно вело к освобождению общественной инициативы и побуждало бюрократию к «масштабным уступкам оппозиции»^{1071}. Выразителями идеологии социального патриотизма стали либералы, работавшие на победу и готовые к жертвам во имя ее^{1072}.

Лидер и основатель Союза городов, историограф этой организации Н.И. Астров описал возникший у московской общественности еще до официального объявления войны «естественный душевный порыв… участия всех живых сил в работе на помощь государству». На чрезвычайном собрании Московской городской думы 18 июля 1914 г. прозвучал призыв ко всем национальным силам объединиться около власти в борьбе по спасению страны. Роль собирательницы общественных сил отводилась Москве, ставшей «центром, вокруг которого сплотились русские города в их стремлении помочь родине». В Москве возникли оба Союза для оказания помощи пострадавшим на войне^{1073}.

По мере образования союзов выяснилось, что они были вызваны к жизни не только патриотическим порывом московской общественности, но и объективной потребностью в организации помощи жертвам войны. Помощник управляющего делами Совета министров А.Н. Яхонтов вспоминал, что «первые же боевые столкновения дали огромное количество раненых, которого не могли предвидеть даже самые пессимистические расчеты, основанные на опыте прежних войн»; возникла потребность в создании «поездных составов для санитарной службы» и в вывозе пострадавших воинов «все дальше вглубь страны», поскольку все близкие к фронту госпитали и лазареты были переполнены^{1074}. «Патриотический подъем и возвышенное настроение, — писал Яхонтов, — вылились у тех общественных деятелей, которые… не пошли на фронт, в стремление к объединению для помощи больным и раненым воинам»^{1075}.

Вынужденное поддержать инициативу московской общественности, правительство предприняло попытку разделить сферы влияния между нарождавшимися общественными организациями и военным ведомством. Забота о раненых и населении в зоне боевых действий была передана попечению военного командования, тогда как помощь больным и раненым воинам в тылу возлагалась на общественные организации. Между тем на деле такое разделение длилось лишь первые недели, и очень скоро союзы стали всероссийскими организациями как по значению разрешаемых ими задач, так и по территории, на которую распространялось их влияние^{1076}.

Одним из первых возник ВЗС. 25 июля 1914 г. Московская губернская земская управа внесла в экстренное земское собрание предложение о создании общеземской санитарной организации помощи больным и раненым воинам, телеграфировав о новом коллективном деле земским учреждениям. Ответные телеграммы были получены практически от всех земских собраний. 30 июля на Всероссийском съезде представителей губернских земств в Москве было выработано и одобрено соглашение, определившее принципы организации ВЗС, а также образован сам союз, куда вошли все губернские земские собрания, за исключением Курского. В состав ВЗС вошла общеземская организация для помощи больным и раненым воинам под началом Г.Е. Львова, образованная в 1904 г. Деятельность ВЗС была разрешена высочайшим повелением от 12 августа 1914 г., т. е. выработанное земским съездом соглашение было санкционировано верховной властью^{1077}.

Вскоре почин земцев был подхвачен деятелями городских самоуправлений, которые 8–9 августа 1914 г. на съезде городских голов в Москве учредили ВСГ. Целью ВСГ также была помощь больным и раненым воинам. Между тем Союз не собирался ограничивать свою деятельность только этой задачей, считая, что война предъявит городам новые неотложные требования, такие как борьба с дороговизной и снабжение продуктами питания, регулирование транспорта и т. п. Жизнь показала верность подобного предположения, и на IV съезде ВСГ в марте 1916 г. цель Союза была обозначена значительно шире, чем в 1914 г., как «объединение деятельности городов в области мероприятий, вызванных войной и ее последствиями». Формального юридического признания в законодательном порядке ВСГ не получил. Санкция последовала 16 августа 1914 г. в форме императорского соизволения городам вступать в Союз. Высочайшее разрешение от 16 августа было актом признания ВСГ и введения его в круг официально разрешенных организаций, призванных оказывать помощь государству в связи с начавшейся войной. Этим актом определялись цель организации (помощь больным и раненым воинам в тылу) и срок ее деятельности^{1078}.

Статус разрешенных властью особым порядком организаций, решавших задачи государственного значения, давал союзам определенные преимущества. Не будучи связанными рамками Городового и Земского положений, союзы создали свои учреждения без указаний правительства, пригласили, не оглядываясь на цензы, наиболее полезных для дела работников, оперативно приводили в исполнение свои решения^{1079}. Неопределенность их правового положения придала им независимость. Так, Астров подчеркивал, что работа ВСГ основывалась на принципе полной гласности и протекала под контролем общественного мнения^{1080}. Руководивший передовым санитарным отрядом ВСГ на Западном фронте В.А. Оболенский отмечал эластичность конструкции городских и земских санитарных отрядов, их способность мобильно приспосабливаться к условиям войны, отклоняться от установленной схемы и действовать эффективно^{1081}.

Вместе с тем деятели Союзов обращали внимание на уязвимость этих организаций в правовом отношении. Как известно, решения руководящих органов Союзов не были обязательными для городских дум и земских собраний, нередко подвергались критике на местах^{1082}.

На неопределенность положения Союзов указывали также представители власти, особенно те чиновники, которые видели в Союзах политических противников. Так, спустя четыре месяца после их открытия они вновь завели речь о том, что ВЗС и ВСГ не были предусмотрены действующим законодательством. В заседании Совета министров 25 ноября 1914 г. Союзы были определены как учреждения «sui generis» (единственные в своем роде. — Ред.), действующие в силу специальных актов верховного управления и располагающие лишь теми прерогативами правительственных установлений, которые найдет возможным предоставить им правительство. Подобные высказывания порождались боязнью, что деятельность Союзов «отклонится от законного русла» и приведет к «самовольному расширению круга прав, предоставленных местному представительству». Эта полемика возникла в ответ на записку министра внутренних дел Н.А. Маклакова от 18 ноября 1914 г., в которой он обращал внимание правительства на стремление ВЗС и ВСГ к расширению своих задач и независимости от правительственных органов. Маклаков был сторонником подчинения Союзов контролю губернаторов^{1083}.

Тем не менее на первых порах деятельности ВЗС и ВСГ исполнительная власть отнеслась к ним достаточно лояльно. Им предоставлялись солидные субсидии, не оговоренные особыми условиями и отчетностью^{1084}. С августа 1914 г. по сентябрь 1916 г. ВЗС и ВСГ получили от Совета министров почти 553,5 млн. рублей, а за 38 месяцев войны казенные субсидии союзам составляли 1,5–2 млрд. руб. Капиталы Союзов складывались также из ассигнований местных организаций и пожертвований. Однако правительственные субсидии составляли основной источник денежных средств Союзов, тогда как общественные пожертвования с августа 1914 г. по сентябрь 1916 г. составляли всего 9,6 млн. руб.^{1085}

В августе 1914 г. Союзы были приняты в организацию Красного Креста и стали действовать под ее флагом. Новый статус дал им определенные привилегии, которыми пользовались учреждения Красного Креста: право на бесплатную перевозку грузов и пересылку корреспонденции, возмещение казной расходов по призрению больных и раненых, содержанию лечебных заведений и др.^{1086} В августе 1915 г. представители обоих Союзов были включены в состав правительственных органов: Особых совещаний по обороне, топливу, продовольствию, перевозкам и устройству беженцев^{1087}.

Для ВСГ и ВЗС было характерно четкое организационное устройство. Высшим распорядительным органом ВСГ был съезд уполномоченных — представителей городов, избиравшихся городскими думами пропорционально численности населения городов. Съезд уполномоченных определял направление деятельности ВСГ, утверждал его сметы и отчеты, ревизовал действия его органов. Текущая работа ВСГ была возложена на исполнительные органы, подразделявшиеся на управляющий центр, органы фронта и тыла. К центральным органам относился Главный комитет во главе с его председателем — главноуполномоченным, насчитывавший летом 1914 г. 17, а в 1916 г. 72 человека, руководивших отдельными сферами деятельности. Фактическое руководство текущей работой Союза городов осуществляло исполнительное бюро. Деятельность ВСГ на фронте направлялась фронтовыми комитетами с уполномоченными по фронтам во главе, в тылу — городскими управлениями. Ввиду масштабности стоявших перед городскими управлениями задач в сфере помощи раненым, лишь поначалу они рекрутировались из среды цензовых элементов, а затем стали активно приглашать к себе специалистов, не имевших имущественного ценза — врачей, инженеров, юристов и др.^{1088}

Членами ВСГ становились губернские и областные города, а также города, на которые по условиям военного времени были возложены особые функции. Спустя месяц после своего образования, в сентябре 1914 г., ВСГ насчитывал 195 городов, к январю 1915 г. он возрос более чем в два раза, присоединив к себе еще 428 городов. К сентябрю 1917 г. в ВСГ входило уже 630 городов, что составляло около 75% городов империи за вычетом занятых неприятелем^{1089}.

Главноуполномоченным ВСГ был избран исполнявший обязанности московского городского головы В.Д. Брянский, с сентября 1914 г. по октябрь 1917 г. эту должность занимал московский городской голова М.В. Челноков. В руководящий состав (временный комитет) Союза вошли Н.И. Астров, Н.И. Гучков, Н.Н. Щепкин, В.Д. Кузьмин-Караваев и др. Высшим органом ВЗС являлся съезд (собрание) уполномоченных земств, избиравшихся от каждой земской губернии и собиравшихся периодически в Москве. Собрание представителей земств осуществляло общее руководство ВЗС, издавало обязательные постановления, распоряжалось средствами союза, а также избирало его руководство — главноуполномоченного и главный комитет. Главный комитет, состоявший из 10 членов во главе с главноуполномоченным, ведал делами Союза в перерывах между съездами^{1090}.

В Главный комитет ВЗС вошли либерально настроенные земские деятели, преимущественно кадеты и октябристы. Возглавил его близкий к кадетам князь Г.Е. Львов. Главный комитет осуществлял основную работу Земского союза по эвакуации больных и раненых, организацию госпиталей и лазаретов, устройство складов и др. Вокруг него сформировались отделы: медико-санитарный, эвакуации, санитарных поездов, заготовительный, по сбору пожертвований, по изготовлению белья и одежды, помощи беженцам, увечным воинам и др. За 2,5 года было образовано около пятидесяти отделов. Местными органами ВЗС были губернские и уездные комитеты, организация которых определялась постановлениями земских собраний, местными условиями и не зависела от Главного комитета. В компетенцию местных комитетов входило распределение раненых и больных по губерниям и уездам, создание лечебных учреждений и др. К концу 1916 г. число учреждений ВЗС достигло 7728, в т. ч. главных комитетов — 174, губернских комитетов — 3454, фронтовых комитетов — 4100.^{1091}

В исторической литературе ведется дискуссия по поводу того, кто был «архитектором» Союзов и участвовали ли в их создании либеральные партии[126]. На наш взгляд, Союзы были детищем цензовой общественности, основавшей их без непосредственного участия партий. Так, организатор ВСГ Астров писал, что у Союза городов не было определенной политической программы: «…Мы никогда не проводили в Союзе какие-то политические программы той или иной политической партии. Мы были свободны от директив партий. Таково было молчаливое соглашение между нами, участниками в работах Союза, и партиями, к которым мы принадлежали. В наших ответственных политических выступлениях мы выражали настроения тех общественных кругов, которые объединял Союз городов, и формулировали эти настроения»^{1092}.

Союзы были организациями, чутко реагировавшими на насущные нужды и быстро к ним приспосабливавшимися. Их действия строились на таких ключевых принципах самоуправления, как гласность, отзывчивость к новому и демократизм. Инициативы становились результатом публичного обсуждения, а деятели союзов отмечали, что они ориентировались на общественный почин и обозначившуюся потребность, не дожидаясь разрешений и утверждения своих планов высшим начальством^{1093}.

Поначалу Союзы занимались помощью больным и раненым в тылу, устраивая госпитали, лазареты, питательные пункты по пути следования раненых, закупая для них белье и медикаменты, организуя сборы пожертвований. Между тем уже в первые месяцы войны обнаружилась потребность в организации санитарной работы на фронте, и союзы моментально, по образному выражению Астрова, «перешли линию фронта». С осени 1914 г. они стали обслуживать фронтовые тылы, направляя туда своих уполномоченных и создавая фронтовые комитеты. Вслед за лазаретами, санитарными поездами, складами перевязочных средств и медикаментов, врачебно-питательными пунктами по пути следования раненых в тыл аналогичные учреждения стали создаваться Союзами в зоне боевых действий. В ведение Союзов были переданы распределительные и эвакуационные пункты, а вместе с ними и задача организации приемки раненых^{1094}.

Весеннее отступление 1915 г. обнажило проблему нехватки вооружения, поэтому Союзы наряду с традиционной для них «краснокрестной» военно-санитарной работой стали активно участвовать в деле снабжения армии военным снаряжением, а также выполнять заказы главного интендантства на поставки одежды и обуви для армии. В конце мая 1915 г. были образованы военно-промышленные комитеты (ВПК), поставившие задачей мобилизовать промышленность для работы на войну.

ВПК были общественными организациями, созданными решением IX съезда Советов представителей промышленности и торговли для мобилизации промышленности на дело снабжения армии. Они были образованы по предложению известных московских промышленников П.П. Рябушинского, С.Н. Третьякова, С.И. Четверикова и др. Центральный военно-промышленный комитет (ЦВПК), созданный в июле 1915 г., возглавил лидер октябристов А.И. Гучков, а его заместителем стал А.И. Коновалов. В него вошли представители Совета торговли и промышленности, Земского и Городского союзов (Г.Е. Львов, М.В. Челноков и др.), городских дум Москвы и Петрограда. Московский ВПК, созданный И июня 1915 г. при Московском биржевом комитете, возглавил П.П. Рябушинский. Он объединил 10 губерний Центральной России^{1095}.

ВПК были легализованы высочайше утвержденным Положением от 27 августа 1915 г. Эти организации наделялись функциями содействия правительственным учреждениям в деле снабжения армии и флота необходимыми предметами снаряжения и довольствия путем планового распределения заказов и сырья, своевременного их выполнения и установления цен. Между тем обозначенный спектр направлений работы казался предпринимателям узким. Они подумывали о превращении ЦВПК в Министерство снабжения, мобилизующего работу промышленности на оборону и распределяющего правительственные заказы. ВПК контактировали с правительственными учреждениями и финансировались государством. По данным М.Ф. Юрия, ВПК получили 17% всех денежных средств, затраченных на производство вооружения и предметов снаряжения в годы войны^{1096}. В масштабах империи система ВПК окончательно сложилась к середине 1916 г.^{1097}

С момента своего основания лидеры ВПК установили контакты с либеральными политиками из ВЗС и ВСГ и начали проявлять оппозиционность правительственному курсу. Г.Е. Львов и М.В. Челноков вошли в созданное при Московском ВПК бюро по распределению заказов, что способствовало координации деятельности общественных организаций. Политический радикализм выражал ЦВПК, большинство лидеров которого — предпринимателей и руководителей оппозиционных организаций — не скрывали неприятия режима^{1098}*. Председатель Московского ВПК П.П. Рябушинский являлся одним из идеологов создания правительства, пользующегося доверием общества, и наделения его всей полнотой власти. ВПК стали органами консолидации буржуазии на платформе Прогрессивного блока^{1099}.

На проходивших в июне 1915 г. съездах Союза городов и уполномоченных губернских земств было решено создать объединенный комитет ВЗС и ВСГ по снабжению армии, а 10 июля 1915 г. возник Главный по снабжению армии комитет (Земгор). В литературе существует ошибочное мнение о якобы слиянии Союзов в Земгор. На деле ВЗС и ВСГ продолжали существовать самостоятельно и ведать санитарным делом и снабжением армии. Земгор был специализированной организацией по снабжению армии, сосредоточившейся на перестройке мелкой и кустарной промышленности и поставках в армию производимых ими военного снаряжения и предметов первой необходимости. Руководители ВЗС и ВСГ Г.Е. Львов и М.В. Челноков стали сопредседателями Земгора, Львов играл там ведущую роль^{1100}.

Инфраструктура Земгора была создана по образу Союзов. Она включала Главный и местные (областные, губернские, уездные и городские) комитеты по снабжению армии. Со временем Земгор превратился в ведомство с большим штатом чиновников и специалистов, с разветвленной сетью органов, тесно взаимодействовавших с государственными учреждениями. Он принимал заказы от военного и морского министерств, распределял их между земствами и городами, следил за их выполнением, передавал изготовленную продукцию и испрашивал у правительства целевые кредиты. Поначалу Земгор поставлял в армию военное снаряжение простейшего типа, а с 1916 г. стал поставлять гранаты, бомбы и артиллерийские снаряды. Он содействовал эвакуации промышленных предприятий и их восстановлению, использовал оборудование эвакуированных предприятий для устройства собственных фабрично-заводских производств. В его ведении находились предприятия по обработке металла, машин и продовольствия. По мнению историка Земгора Г.С. Акимовой, он недостаточно оправдал себя как поставщик Военного министерства, поскольку не обладал достаточной производственной базой и техникой. Занимался Земгор также созданием фортификационных сооружений и строительством дорог в прифронтовой зоне. Поскольку функции Земгора выходили за рамки традиционной общественной деятельности, его следует рассматривать как общественный орган, наделенный государственно-хозяйственными прерогативами. Юридический отдел Земгора характеризовал его как общественную (земскую и городскую) организацию, состоявшую в публично-правовых отношениях с правительством в сфере исполнения казенных заказов^{1101}.

В условиях нараставшего общеполитического кризиса правительство вынуждено было согласиться с созданием Земгора и ВПК. В то же время оно предприняло меры по усилению контроля над экономикой. Однако создание Особых совещаний в августе 1915 г. несколько стеснило деятельность Союзов и ВПК, поскольку большинство правительственных заказов стало проходить через Совещания, минуя общественные организации. Как видно, правительство, с одной стороны, сотрудничало с общественными организациями, работавшими на войну, а с другой — ограничивало масштаб их активности. Сотрудничество выражалось во включении представителей Союзов и Земгора в состав Особых совещаний. Так, в комиссиях Особого совещания по обороне в середине 1916 г. работало 25 представителей Земгора, в Особом совещании по перевозкам — 12, по продовольствию — 18 человек. Противостояние же выражалось в цензурных и иных стеснениях, которым подвергались Земгор и Союзы^{1102}.

Деятельность ВЗС и ВСГ по оказанию помощи раненым и больным воинам будет подробно охарактеризована в следующей главе. Здесь же ограничимся приведением суммарных данных, характеризующих общие итоги деятельности. За 38 месяцев войны расходы ВСГ составили около 2 млрд. руб. За 2,5 года его санитарные поезда перевезли 2,5 млн. больных и раненых^{1103}. Смета Союза городов на второе полугодие 1916 г. на лечение больных и раненых, транспорт и общесанитарные мероприятия составляла 41,5 млн. руб., превосходя сметные ассигнования по трем фронтам, исчислявшиеся в 31 млн. руб. Под флагом Союза городов на фронтах работали 68 врачебно-питательных и санитарно-технических отрядов. На питательных пунктах Союза было накормлено 4,9 млн. раненых и 8,6 млн. беженцев, в 13 санитарных поездах ВСГ было перевезено 340 тыс. раненых^{1104}.

Деятели Союзов объясняли результативность работы организаций высоким потенциалом российской общественности, имевшимся у нее организационным талантом и умением применять его в широких размерах. По мнению главноуполномоченного Союза городов М.В. Челнокова, общественные организации во время войны вполне справились с добровольно взятой на себя трудной задачей^{1105}.

Взаимоотношения Союзов с правительством прошли в своем развитии несколько этапов: от сотрудничества с нотами недоверия до откровенной конфронтации. По мере того, как сфера полномочий ВЗС и ВСГ расширялась, а количество их учреждений множилось, правительство вынуждено было все больше с ними считаться. В то же время росла и настороженность по отношению к организациям цензового общества. Если на первом этапе деятельности союзов отношение к ним правительства было сочувственное, то начиная с весны 1915 г. между ними все чаще стали возникать разногласия. Между тем отношение к Союзам военного командования было несколько иным. Ставка нуждалась в практической работе Союзов, снабжала их разнообразными заказами и поручениями, заступалась за них перед МВД^{1106}.

Критические высказывания в адрес власти были обнародованы союзной общественностью весной — летом 1915 г., в период отступления из Галиции. 5 апреля и 5 июня 1915 г. Союзом городов были созваны совещания городских голов. Совещания обнажили промахи правительства и военного командования в снабжении армии (нехватка снарядов и амуниции), а также в эвакуации раненых и беженцев. Союз городов обвинил правительство в «незаслуженном недоверии», которое он, а также Земский союз встречали в Петрограде при «желании расширить свою деятельность для помощи армии и ограждения страны от заноса заразных болезней». Речь шла о промедлениях, а также отказах в ассигновании Союзам средств для работы на фронте и в тылу^{1107}.

На экономическом совещании, созванном Союзом городов на исходе первого года войны, 11–13 июля 1915 г., нарекания в адрес правительства усилились. В принятой совещанием резолюции впервые было заявлено требование создания правительства из лиц, пользующихся доверием страны. По словам организатора совещания H. И. Астрова, то было «предупреждение и предостережение», тогда как общий тон выступлений, как и резолюция большинства, высказавшаяся за «единение всех сил страны» в работе по защите государства, были еще «чрезвычайно умеренными»^{1108}.

В начале осени 1915 г., после объединения представителей ряда фракций Государственной думы и Государственного совета на платформе либеральных реформ в Прогрессивный блок, тон выступлений руководителей ВСГ и ВЗС стал более настойчивым. Импульс вновь был дан Москвой, где Городская дума приняла 18 августа 1915 г. постановление с требованием формирования «правительства доверия». Этот лозунг был поддержан на сентябрьских съездах Союзов 1915 г. Тем не менее общее настроение съездов в этот период продолжало оставаться мирным. Так, Съезд ВСГ отверг резолюцию меньшинства, требовавшую ответственного министерства, и продолжал призывать к установлению «внутреннего мира» и забвению политической борьбы. Оба Союза приняли на своих съездах решение об избрании делегации к Николаю II, в которую вошли кн. Г.Е. Львов, М.В. Челноков, П.П. Рябушинский и Н.И. Астров. Однако делегация не была принята царем. По словам Астрова, депутация к царю была для цензовой общественности последней попыткой «вернуть и, если можно, закрепить единение царя с народом, к которому в начале войны призывал престол и Москва». Отказ царя выслушать представителей организаций, работавших на армию, произвел, по его словам, на общественность сильное впечатление, еще более отдалив ее от власти, вокруг которой «создавалась угрожающая пустота»^{1109}.

Отказ цензовой общественности в аудиенции в сентябре 1915 г. стал поворотным пунктом в переходе широких общественных кругов к оппозиции власти. На съездах ВЗС и ВСГ, созванных в марте 1916 г., действия правительства критиковались уже в резкой форме. На съезде Союза городов поведение власти признавалось безответственным, не согласующимся «с волей большинства Государственной думы и явно выраженными потребностями… страны». Действия власти были квалифицированы как намеренно возбуждавшие внутреннюю рознь и препятствующие сосредоточению общенародных усилий в доведении войны до победы. Та же риторика отмечалась на съезде Земского союза, где Львов обвинил правительство «в забвении великого дела победы и нравственного долга перед родиной», охарактеризовав истекшее после предыдущего съезда полугодие как «полугодие решительного натиска власти на общественность». На мартовских съездах Союзов 1916 г. выносились постановления об укреплении связей общественных организаций со страной, говорилось о необходимости присоединения к земским и городским силам организованной промышленности, крестьянской деревни, кооперации, рабочего труда и торговли^{1110}.

В то же время в требованиях «земцев» и «горожан» весной 1916 г. наблюдались заметные разночтения. Так, если съезд Союза городов заменил формулу «правительства доверия» на более радикальное требование «ответственного министерства», т. е. правительства, ответственного перед Государственной думой, то ВЗС этой новой формулы не принял и остался на более умеренной платформе правительства доверия. Лозунг министерства доверия был лозунгом кадетов и устраивал октябристов и националистов, не приемлющих парламентской ответственности кабинета^{1111}.

Ввиду роста критических выпадов Союзов в адрес правительства весной 1916 г. перспективы взаимодействия общественных организаций с властью становились все более призрачными. Подтверждением тому могут служить оценки деятельности Союзов, данные высокопоставленными чиновниками центрального аппарата МВД и губернаторами на совещании у министра внутренних дел Б.В. Штюрмера в мае 1916 г. Правительственные чиновники отзывались о Союзах как об организациях небесполезных и терпимых в условиях войны «во имя так или иначе налаженного дела», однако чрезмерно политизированных. Губернаторы говорили, что в Земском союзе «политика… процветает и занимаются ею не меньше, если не больше, нежели делом». Присоединение земских собраний к политическим выступлениям Союза объяснялось влиянием в них «третьего элемента». Наибольшее число приверженцев наблюдалось у Земского союза в Тульской губернии, землевладельцем которой являлся лидер ВЗС кн. Г.Е. Львов, в силу предоставляемых Союзом льгот по воинской повинности и субсидий, а также в Костромской губернии, дворянское собрание которой единогласно присоединилось к резолюции Союза о министерстве доверия. Земский союз раздражал губернаторов и нарочитой позицией его руководства, контактировавшего только с центральными учреждениями МВД. В условиях войны такое положение дел представлялось чиновникам терпимым, однако по ее окончании они предлагали немедленно закрыть ВЗС. Высказанное участниками совещания убеждение, что правительственные органы справились бы с делом, которым занимались Союзы, лучше них, если бы были наделены надлежащим личным составом и кредитами, являлось очередным доказательством недоверия правящей элиты к обществу^{1112}.

Осенью 1916 г. правительство вступило на путь открытого ограничения деятельности общественных организаций, что выразилось в сокращении заказов через ВПК, в попытках препятствовать координации действий Союзов и ВПК по снабжению армии, а также контактам центральных органов этих организаций с их местными отделениями. В ноябре 1916 г. министр внутренних дел А.Д. Протопопов отклонил ходатайство Главного комитета Союза городов о созыве совещания по продовольственным вопросам, намеченного на 5–7 ноября. Отказ был аргументирован соображением несвоевременности совещания ввиду предстоящего обсуждения продовольственного вопроса законодательными учреждениями. Обращение М.В. Челнокова к председателю Совета министров Б.В. Штюрмеру не дало результата^{1113}. 4 декабря 1916 г. решением командующего войсками Московского военного округа И.И. Мрозовского, согласованного с МВД и Военным министерством, Земскому союзу и Московскому областному ВПК было воспрещено созывать съезды и собрания в Москве^{1114}.

Нажим на организации цензовой общественности осуществлялся по прямому указанию Николая II, который высказывал одобрение намерению Совета министров взять съезды Союзов и ВПК под строгий контроль[127]. Земский союз обвинялся в распространении «противогосударственного направления умов», а военно-промышленные комитеты — в связях с рабочими^{1115}.

Все это привело к дальнейшей конфронтации между властью и обществом. Если в марте 1916 г. Союзы обвиняли правительство в безответственности, то в октябре 1916 г. они признавали уже его действия преступными, ведущими к полному параличу власти. Общественность упрекала власть в преступной растрате людских и материальных ресурсов, в беспрерывной смене высших должностных лиц («министерская чехарда»), в постоянном изменении политического курса, в зависимости от «темных и враждебных России влияний»[128].

Ответом правительства на растущую политическую активность Союзов стали очередные санкции. По словам Н.И. Астрова, то были «последние судорожные движения агонизировавшей власти». Запланированный на декабрь 1916 г. съезд Союза городов не был разрешен администрацией, а собравшиеся на частное собрание члены Союза были разогнаны полицией. На заседания Главного комитета ВСГ стали являться представители градоначальства. Заседания местных комитетов ВСГ прерывались чиновниками местных администраций. Союзы были обвинены в расточительстве и создании хозяйственной разрухи. Правительство сократило их представительство в Особых совещаниях и начало принимать меры по сужению их деятельности на фронте и в тылу. Фронтовые комитеты Союзов были взяты под наблюдение разведывательными отделами армии. В январе 1917 г. была арестована рабочая группа Центрального военно-промышленного комитета, руководители которого были убежденными сторонниками революционных действий^{1116}.

Подводя итоги работы Земского союза, покрывшего сетью организаций все фронты и всю «внутреннюю» империю, кн. Г.Е. Львов на собрании уполномоченных губернских земств 9 декабря 1916 г. говорил: «Мы исполняли наш долг; все, что не одолевал сделать старый аппарат государственной власти, делали мы — общественные силы. Но в этом все возрастающем росте горячей общественной работы на мировом пожаре, в этой организованной общественности власть видела и видит не… спасительное явление, а личную себе гибель, гибель старому строю управления… Страна жаждет полного обновления и перемены самого духа власти и приемов управления… В такие роковые минуты нечего искать, на кого возложить ответственность, а надо принимать ее на самих себя». Свое выступление Львов закончил словами: «Оставьте дальнейшие попытки наладить совместную работу с настоящей властью. Они обречены на неуспех… Не предавайтесь иллюзиям. Отвернитесь от призраков». Правительство Львов аттестовал как «злейшего врага России и престола, приведшего… к пропасти»^{1117}. Это был уже полный и окончательный разрыв с властью.

* * *

История Союзов времени Первой мировой войны характеризует путь, который прошла российская общественность в своем отношении к власти: от единения с ней в 1914 г., критики отдельных ее промахов и предостережения от ошибок в 1915 г. к борьбе в ответ на попытки устранения общественных сил из сферы публичной жизни в 1916 г. Сотрудничество с властью и противостояние ей были тесно взаимосвязаны: то и другое, как справедливо заметил Н.И. Астров, осуществлялось во имя достижения «главной и покрывающей все цели, ради доведения войны до благополучного конца»^{1118}.