Глава 1. РОССИЙСКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ НАКАНУНЕ И В ГОДЫ ВОЙНЫ (А.П. Корелин, П.А. Кюнг)

Как уже отмечалось, предвоенное пятилетие, после длительной экономической депрессии, ознаменовалось бурным промышленным подъемом. Стоимость промышленной продукции увеличилась в полтора раза. Заметный прирост показали практически все отрасли, причем высокими темпами росла тяжелая промышленность, удельный вес продукции которой составил около 40%. Заметные сдвиги наблюдались в финансовой и организационно-производственной сферах. Общее число действовавших в стране акционерных компаний (без железнодорожных) с начала 1902 г. по 1 мая 1914 г. увеличилось с 1506 до 2263, а их капиталы — с 2467 до 4639 млн. руб. Наряду с уже ранее существовавшими известными сбытовыми объединениями картельного и синдикатского типа («Продамет», «Кровля», «Продуголь», «Продвагон», «Продпаровоз» и др., к 1914 г. действовало от 150 до 200 картелей и синдикатов) начали формироваться объединения типа трестов и концернов, составлявшие в ряде случаев огромные банковско-промышленные холдинги.

Так, к кануну войны Русско-Азиатский банк в сотрудничестве с французскими банками и фирмами объединил 8 акционерных обществ с суммарным основным капиталом в 230 млн. руб. Группировавшиеся вокруг общества Путиловских заводов предприятия производили продукцию весьма широкого ассортимента — от паровозов, военно-морских судов, силового оборудования до артиллерийского вооружения и боеприпасов. Холдинг Петербургского Международного банка состоял из двух промышленных групп — объединения обществ Коломенского и Сормовского заводов («Коломна — Сормово»), включавшего ряд вспомогательных предприятий и занимавшегося главным образом транспортным машиностроением, и группы судостроительных предприятий общества Николаевских заводов и верфей и Русского судостроительного общества («Наваль — Руссуд»). Активную деятельность развил и «дружественный» Международному банку Петербургский Учетно-ссудный банк, вовлекший в сферу своего влияния ряд заводов, выполнявших заказы морского министерства — общества машиностроительного, чугунолитейного и кабельного завода Г.А. Лесснер, общества машиностроительного завода «Людвиг Нобель», общества «Ноблесснер», товарищества машиностроительного завода «Феникс». Накануне войны между предприятиями холдингов этих банков наблюдалось сближение, что выражалось как в мерах по устранению возможной конкуренции между заводами, так и во взаимной передаче технической документации.

Наконец, с 1906 г. начала функционировать первая общероссийская представительная организация буржуазии — Съезды представителей промышленности и торговли, пытавшихся представить интересы всех российских деловых кругов. Всего к кануну войны функционировали около 160 предпринимательских отраслевых и региональных союзов^{650}.

Эти сдвиги в российской промышленности были отмечены современниками — зарубежными и отечественными аналитиками. Темпы экономического развития, структурные изменения в народном хозяйстве казались столь впечатляющими, что председатель синдикальной палаты парижских биржевых маклеров М. Вернайль, приезжавший летом 1913 г. в Петербург для выяснения условий предоставления России очередного займа, предсказывал неизбежный, как ему казалось, в течение ближайших 30 лет громадный подъем российской промышленности, сравнимый с колоссальными сдвигами в экономике США в последней трети XIX в.^{651} С этим заключением солидаризировался и французский экономический обозреватель Э. Тери, также знакомившийся по заданию своего правительства с состоянием российской экономики. По его мнению, «экономическое и финансовое положение России в настоящий момент превосходно… от правительства зависит сделать его еще лучше». Более того, он предупреждал: «Если у большинства европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении»^{652}.

Несколько сдержаннее и аналитичнее были наблюдения лидеров российских промышленных кругов. В записке Совета съездов представителей промышленности и торговли, представленной 12 июля 1914 г. в правительство^{653}, отмечалось: «Россия в 1910–1911 гг. быстро вступила в период экономического подъема как под влиянием благоприятного урожая двух лет подряд, так и вследствие начавшихся в этих годах громадных ассигновок на флот, на военные потребности, на портостроительство, на шлюзование некоторых рек, постройку элеваторов и на усиление железнодорожных путей; одновременно наблюдается оживленное строительство в городах, увеличение машиностроения и пр.» Но в целом экономика страны, по мнению авторов записки, все еще находится в «переходном состоянии». Отметив несомненные достижения переживаемого промышленного подъема, они все же считали его «недостаточно успешным». Так, спрос на промышленную продукцию целого ряда отраслей превышает предложения и покрывается лишь зарубежным импортом. Наблюдается недостаток сырья, поставляемого сельским хозяйством, и потому ввоз хлопка, шерсти, сала, шелка и другой продукции «растет в громадной прогрессии». Более того, несмотря на положительную динамику производства, увеличивается импорт металлов, каменного угля, нефти и т. п. Потребности городов, растущих «с поистине американской быстротой», требуют развития совершенно новых отраслей промышленности, которых в России вообще нет или они находятся в процессе становления. Сильным тормозом развития промышленности является недостаток подготовленных кадров в связи со слабым развитием технического и профессионального образования. Наконец, несмотря на прилив капиталов в промышленность, увеличившийся за последние 3 года более чем на 1,5 млрд. руб., этих средств оказалось недостаточно для достижения ею такого уровня развития, который удовлетворял бы потребности страны.

Авторы настаивали, с одной стороны, на принятии твердых мер по охране покровительственных тарифов в пользу отечественной промышленности при ввозе зарубежной продукции, а с другой — указывали на «устарелость законов о промышленности и на излишние стеснения, испытываемые предпринимателями в разных отраслях промышленной деятельности». «Между тем, — отмечалось в записке, — успешное развитие этой деятельности возможно лишь при условии предоставления широкого поприща личной инициативе и при отсутствии ограничений, тормозящих частные начинания в области торговли и промышленности». Только при этих условиях, считали они, можно рассчитывать на такое развитие промышленности, которое обеспечит стране активный торговый баланс и избавит ее от иностранной зависимости. «При нашей общей хозяйственной отсталости и громадной заграничной задолженности, предупреждали авторы — факт этот имел бы, несомненно, большое значение для международного положения России». За последние два года этот баланс был положительным, но абсолютные его итоги с каждым годом становились все меньше — с 430 млн. в 1911 г. до 200 млн. руб. в 1913 г.

Проведенные позднее исследования, особенно в свете событий военных лет, показали обоснованность обеспокоенности российских деловых кругов. Замедленный рост добычи минерального топлива, выплавки черных и цветных металлов, не соответствовавший потребностям быстро растущей обрабатывающей промышленности; падение на фоне роста общей численности рабочих удельного веса ядра квалифицированных рабочих кадров; сокращение железнодорожных заказов и, главное, весьма слабое состояние станкостроения — все эти «болевые точки» развития российской промышленности вскоре стали причинами постоянных сложностей функционирования экономики и нарастания кризисных событий в стране^{654}.

Война с самого начала оказала огромное воздействие на всю экономическую жизнь страны. Нарушились сложившиеся производственные, финансовые и торговые связи — международные, региональные, отраслевые. Резко сократился импорт важнейших видов промышленной продукции, особенно машин, станков, заводского оборудования, а также минерального топлива, металлов, сырья для текстильной промышленности и т. д. Железнодорожная сеть не могла удовлетворить потребности фронта и тыла в связи с резко выросшими масштабами перевозок. Массовые мобилизации рабочих также не могли не сказаться на работе предприятий. Многие из них лишились до 30–40% рабочей силы.

Потеря таких промышленно развитых регионов, как Польша и часть Прибалтики, дававших 17,4% общероссийской промышленной продукции, производственный паралич западных прифронтовых губерний серьезно сказались на военно-экономическом потенциале страны. Подчеркнем, однако, что в целом удалось компенсировать потерю оккупированных регионов. Пик производства вооружения 1916 г. был достигнут без наиболее развитых в части машиностроения областей Российской империи.

В первые военные месяцы почти все предприятия, за исключением небольшой группы казенных и крупных частных заводов, уже работавших по оборонным заказам, сократили производство. Общее падение промышленного производства, по подсчетам А.Л. Сидорова, составило 19%. Особенно значительным оно было в отраслях легкой промышленности (в текстильной — 26%, во второстепенных отраслях — до 30%). Сократилось, хотя и незначительно, и общее количество предприятий. Фабричная инспекция зарегистрировала закрытие 457 заведений, главным образом средних и мелких^{655}. Факторами, отчасти смягчившими ситуацию, было наличие на предприятиях некоторых довоенных запасов сырья, топлива, материалов, полуфабрикатов и готовых товаров, а также хорошие урожаи технических культур в 1914 и 1915 гг. (хлопка, льна, масличных семян, табака, свеклы). Все это позволило временно поддержать производство и оттянуть наступление кризиса.

Создание в августе 1915 г. военно-регулирующих органов в виде системы Особых совещаний во главе с Особым совещанием по обороне, на которое возлагались и межведомственные координирующие функции, явилось, несмотря на недостаточную эффективность этих учреждений, важным фактором, повлиявшим на мобилизацию и милитаризацию промышленности, на развитие и состояние почти всех отраслей. Первоначально военное ведомство главное внимание уделяло смягчению «снарядного голода», пополнению артиллерийского парка, расширению производства стрелкового оружия и снаряжения, чем и занимались предшественники Особого совещания по обороне — Особая распорядительная комиссия по артиллерийской части, Особое совещание по усилению артиллерийским снабжением действующей армии, Особое совещание по усилению снабжения действующей армии главнейшими видами довольствия. Однако все усилия этих органов по обеспечению армии вооружением и боеприпасами за счет казенных заводов, узкой группы крупных частных предприятий, традиционных поставщиков военной продукции и заграничных заказов оказались неэффективными. В силу военных обстоятельств и под давлением предпринимательских кругов, заинтересованных в получении выгодных военных заказов, правительство, осознав длительность перспективы военных действий, решается перейти к более широкому привлечению к работе на оборону частной промышленности.

Как уже отмечалось, военное и морское ведомства изначально делали ставку на казенные заводы. Тем не менее крупные частные предприятия также постоянно получали военные заказы. Вообще, частная военная промышленность стала заметно развиваться еще с конца XIX в., когда выяснилось, что государственный сектор уже не мог удовлетворять в полной мере потребности армии и флота в вооружении и снаряжении. Ее особенностью было то, что частные предприятия, как правило, не специализировались на производстве исключительно предметов военного назначения, а производили и гражданскую продукцию. Вообще характерной их чертой был универсализм, что являлось следствием сравнительной узости рынка сбыта и было одной из причин высокого уровня концентрации производства в России, превосходившей западные аналоги.

Специализация отдельных предприятий гражданской промышленности на производстве военной продукции фактически началась только после русско-японской войны, когда необходимо было восполнить потери военного имущества и приступить к реализации широкой программы перевооружения армии и флота. Прежде всего, это коснулось частных металлургических и металлообрабатывающих предприятий, изготавливавших артиллерийское снаряжение, заводов пороховых и взрывчатых веществ, а также судостроительных предприятий. Большая часть их была представлена в упоминавшихся выше банковско-промышленных холдингах и крупнейших сбытовых монополиях. В гораздо меньшей степени милитаризация промышленности затронула предприятия, изготовлявшие предметы интендантского снаряжения (обмундирование, пищевое довольствие, шанцевый инструмент и т. д.), поскольку, как правило, такие заказы были разовыми.

В целом же не только частная, но и казенная промышленность оказалась неподготовленной к масштабному переходу на изготовление военной продукции. Армейское руководство долгое время основной задачей оборонных заводов считало восполнение мобилизационных резервов силами ведомственных предприятий, за счет их расширения и усиления интенсивности производства.

Образование фронта протяженностью 1,5 тыс. км и мобилизация более 6 млн. солдат привели к быстрому исчерпанию мобилизационного ресурса по целому ряду номенклатур военного снаряжения. К тому же расширение военных действий диктовало не просто восполнение, а непрерывное наращивание производства военной техники, боеприпасов и снаряжения. Сказалось не только отсутствие планов мобилизации промышленности, но даже теоретических и методических разработок в этой области, так как опыт предыдущих войн не давал повода для таких исследований. Между тем уже сам по себе рост производства вооружений и боеприпасов предъявил новые требования к смежным отраслям — топливной, металлургической, химической, машиностроительной, обозначил необходимость увеличения подвижного состава и усиления пропускной способности железных дорог и т. д.

Одной из острых проблем, с которой столкнулась российская промышленность уже в первые месяцы войны, был недостаток квалифицированной рабочей силы. В результате непродуманных массовых призывов в армию промышленность лишилась кадровых рабочих и инженеров. Причем потребность в рабочей силе росла не только в связи с расширением и интенсификацией производства на уже действовавших предприятиях, введением на них режима фактически непрерывного действия, но и в связи с начавшимся строительством новых заводов. Весьма негативно сказался и отток иностранных специалистов. Немцы и австрийцы призывного возраста были интернированы, французы, англичане, бельгийцы отозваны на родину. По данным съезда горнопромышленников Юга России, в металлургической и железоделательной промышленности в 1913 г. среди инженеров иностранцы составляли 22%, среди специалистов со средним техническим образованием — 40%^{656}.

При этом фактически неиспользованным оставался многотысячный контингент рабочих эвакуированных и закрывшихся предприятий Польши, Прибалтики, прифронтовых губерний. Власти и промышленники осознавали проблему трудоустройства безработных и эвакуированных. Специальное заседание Совета съездов представителей промышленности и торговли уже 4 августа 1914 г. предложило начать собирать сведения о профессиональном составе безработных, а предпринимателям — подавать заявки на требуемых специалистов. МПС пообещало даже предоставить для поляков бесплатный проезд. Однако этот резерв так и не был использован как из-за обострения транспортных проблем, так и в связи с тем, что не удалось наладить административный механизм перемещения рабочей силы^{657}. На обращения предпринимательских организаций о возврате мобилизованных рабочих и специалистов на предприятия власти разъясняли, что лица этих категорий могут быть возвращены лишь в тех случаях, когда будет доказана невозможность их замены и только по специальному ходатайству в каждом отдельном случае; лица же, состоящие в офицерских чинах, возвращению вообще не подлежат. «Все протесты Главного Артиллерийского Управления, — писал его начальник А.А. Маниковский, — оставались без внимания, а между тем работа на военных заводах требовала такой большой точности и тонкости, что успешность ее была под силу только особым специалистам, вырабатывающимся не скоро»^{658}.

Стремясь закрепить рабочих за предприятиями, воспрепятствовать их переходам и возникновению стачек, военное ведомство и предпринимательские организации неоднократно предлагали проекты милитаризации труда. Проблема эта стала особенно актуальной с лета 1915 г., когда участились забастовки. К тому же заметно изменился состав рабочих: все больший удельный вес среди них составляли чернорабочие, связанные с деревней, уходившие с заводов на сезонные сельскохозяйственные работы. Однако, как уже отмечалось ранее, Совет министров, опасаясь активизации стачечного движения, каждый раз отклонял предложения о переводе рабочих на мобилизационное положение. В законодательном порядке эта проблема так и не была решена. Но власти и предпринимательские союзы решали ее практически, «в порядке управления», объявляя локауты забастовавших рабочих, отдавая под суд и отправляя на фронт «зачинщиков беспорядков», не останавливаясь перед жесткими репрессиями — вплоть до расстрелов.

В целом в годы войны численность фабрично-заводских рабочих, как отмечалось в предыдущем разделе, уменьшилась с 2,5 до 2 млн. человек. Но в отраслях, так или иначе связанных с военными заказами, этот показатель имел положительную динамику. На предприятиях по производству вооружений и боеприпасов количество рабочих к 1917 г. выросло на 64%, заметно увеличилась их численность в горнозаводской, горной промышленности, на казенных заводах и в армейских мастерских, на транспорте. Вместе с тем в легкой промышленности количество рабочих заметно сократилось, и лишь в 1917 г. наблюдался некоторый рост их численности. Заметно изменился и их половозрастной состав за счет увеличения удельного веса женщин, подростков, малолетних, составивших к 1917 г. более 50% (даже в металлообработке эти категории достигали около 20% всей рабочей силы)^{659}, что не могло не сказаться на падении уровня профессиональной квалификации. Не на высоте оказались и владельцы предприятий, и технический персонал. Тот же Маниковский отмечал, что при переходе к производству военной продукции «с полной очевидностью сказались все отрицательные стороны русской промышленности, взращенной в условиях бюрократической политики: отсутствие предприимчивости, широты взглядов и настоящего коммерческого расчета у хозяев предприятий; крайняя рутинность и отсутствие инициативы у технического персонала; сильная отсталость, часто граничащая с безграмотностью, у рабочего состава»^{660}.

Самым слабым звеном в системе российской экономики, оказавшим дезорганизующее влияние на деятельность промышленности, стал транспорт (подробнее см. гл. 4). Еще до начала войны железнодорожная сеть едва справлялась с текущими перевозками, поскольку ни строительство железных дорог, ни производство подвижного состава не поспевало за ростом промышленности. С началом военных действий ситуация не раз становилась критической. Во время мобилизации было задействовано огромное количество подвижного состава. И в дальнейшем железные дороги, ведущие к фронту, были настолько загружены перевозкой военных грузов, что для расчистки путей приходилось порой даже сбрасывать под откос целые поезда. Организационная неразбериха усугублялась падением производства подвижного состава, так как предприниматели отдавали предпочтение более выгодным военным заказам.

Впоследствии промышленники, добившись приравнивания железнодорожных заказов к военным, соглашались увеличить производство паровозов и вагонов, но при этом требовали обеспечить их заказами на 1916–1918 гг. Проблема так и не была решена. Это было связано и с тем, что потребность в паровозах и вагонах намного превышала возможности даже таких крупных частных заводов, как Путиловский, Сормовский, Коломенский, Брянский, Харьковский, которые были к тому же чрезвычайно загружены выполнением военных заказов. В 1915 г. железными дорогами было размещено заказов отечественным заводам на 3170 паровозов, 3430 пассажирских и 88 959 товарных вагонов. Всего же за 1914–1916 гг. было получено 2188 локомотивов, причем в 1916 г. поставки их значительно снизились. Производство вагонов, достигнув в 1914–1915 гг. 32 тыс. шт., затем также снизилось до 21 тыс. шт., что составляло около 47% общей производительности предприятий. Выпуск рельсов по всем 12 рельсопрокатным заводам составлял едва половину установленной потребности^{661}.

Довольно быстро кризисные явления стали наблюдаться и в поставках топлива и металлов. В связи с войной потребности предприятий в сырье и материалах значительно увеличились. При этом необходимо учитывать сокращение поставок металла и топлива, прежде всего каменного угля, из-за границы^{662}. Попытки организации распределения топлива, а затем и металлов через правительственные регулирующие органы не дали удовлетворительных результатов. Некоторое увеличение добычи угля в Донецком бассейне едва компенсировало потерю Домбровского каменноугольного бассейна в Польше-, незначительный рост добычи нефти и попытки перехода на более широкое использование торфа и дров не решали проблему топливного баланса. Естественно, в первую очередь удовлетворялись потребности заводов, занятых выполнением военных заказов. Но отсутствие плана экономической мобилизации не давало возможности проследить «цепочку» субподрядчиков, поставлявших отдельные элементы предметов вооружения для крупных заводов и также нуждавшихся в сырье и топливе.

Таким образом, одной из проблем российской экономики в условиях войны оказалась слабость планирования, регулирования производства и распределения продукции. Уже в первый год войны обострились прежние проблемы экономики — недостаток квалифицированной рабочей силы, проблемы организации грузоперевозок и увеличения производства подвижного состава и рельсов для железных дорог, обострение топливного и металлического «голода». Руководство страны оказалось перед серьезным вызовом: в предельно короткие сроки организовать обеспечение действующей армии необходимым вооружением, боепитанием и снаряжением и при этом не допустить деградации экономической жизни в тылу.

По данным промышленной и профессиональной переписи 1918 г., охватившей 9728 заведений 31 губернии России, в годы войны непрерывно действовали 4803 предприятия (49,4%); с перерывом, не более года, работали 865 заведений (8,9%); закрылось 2291 заведение (23,5%); вновь открылись и продолжали действовать до конца войны 1194 фабрик и заводов (12,3%); открылись, но через какое-то время закрылись 394 заведения (4,1%); было эвакуировано 181 предприятие (1,8%). Данные эти неполны, так как не учтены предприятия оккупированных неприятелем территорий, а также Урала, отчасти Юга и Кавказа^{663}. Тем не менее они дают определенное представление о состоянии промышленности в России за военные годы и изменениях в ее структуре (см. табл. 1). 

Таблица 1.

Число и мощность вновь открытых и закрытых предприятий в 1913–1918 гг.^{664}

Приведенные данные позволяют сделать следующие наблюдения: в течение войны непрерывно действовали более 60% обследованных предприятий; по сравнению с 1913 г. число заведений в 1916 г. сократилось почти на треть; количество закрывшихся заведений превышало в течение всех военных лет число открывшихся, причем количество первых явно преуменьшено, так как к моменту проведения переписи многие закрывшиеся предприятия фактически уже не могли ответить на анкету; закрывались заведения более мелкие, возникали более крупные предприятия, что отражало процесс усиления концентрации производства и капиталов. Таким образом, число закрывшихся заведений достигало около четверти всех предприятий и вдвое превышало количество вновь открывшихся.

Тем не менее предпринимательская активность, несколько снизившаяся по сравнению с довоенной в первые полтора года войны, затем в 1916 г. вновь возросла. Всего за 1914–1916 гг. возникли 417 новых акционерных компаний с капиталом 634 млн. руб., 117 действовавших обществ увеличили капиталы на 272 млн. руб. Л.Е. Шепелев, исследовавший акционерное учредительство в России в эти годы, отмечает, что, во-первых, по размерам капиталов возникшие компании мало отличались от довоенных, во-вторых, далеко не все разрешенные общества открыли свои действия, не сумев собрать необходимые средства, что свидетельствовало об отставании возможностей фондового рынка от предпринимательской инициативы. Немалую роль при этом сыграло и усиление элементов грюндерства: все большее число компаний учреждалось с явно спекулятивными целями^{665}. В 1917 г., после некоторой заминки, процесс акционирования заметно активизировался на фоне растущей девальвации рубля: всего за 9 месяцев были учреждены 734 компании с суммарным капиталом 1960 млн. руб., открыли действия 335 компаний с капиталом 835 млн. руб.^{666},[87] Однако, как отмечает автор, ни рост темпов акционерного учредительства, ни относительно высокие курсы акций не могут расцениваться как показатель благополучного состояния фондового рынка. Наоборот, считает он, источники свидетельствуют о его полной дезорганизации, порожденной галопирующими инфляцией и спекуляцией, усиливающимся развалом народного хозяйства.

В целом, если суммировать данные о новом промышленном учредительстве и вложении средств в расширение и оборудование предприятий, лидерство по-прежнему оставалось за наиболее капиталоемкой горной и горнозаводской промышленностью — добычей угля, нефти, руды; затем шли вложения в предприятия по выплавке и обработке металлов, третье и четвертое места занимали обработка волокнистых веществ (в основном — текстильные фирмы) и пищевая промышленность. Вместе с тем следует заметить, что рост основных капиталов, особенно в металлообрабатывающей, металлургической и горнозаводской отраслях, в значительной мере был достигнут не столько за счет обновления оборудования, сколько в результате вертикальной и горизонтальной концентрации и комбинирования производств^{667}.

Заметные капиталовложения в промышленность, особенно со второй половины 1915 г., осуществляло и государство. Военное ведомство приступило к сооружению ряда заводов по изготовлению вооружения, боеприпасов, электротехники, средств передвижения, связи и т. п., причем многие из них рассчитаны были по окончании войны на переход к производству мирной продукции. Одна из последних программ строительства казенных предприятий, одобренная в феврале 1917 г. Советом министров, предусматривала сооружение 17 заводов на сумму более 470 млн. руб.

Весьма важна общая картина динамики промышленного производства и изменения его отраслевой структуры. По исчислениям Н.Я. Воробьева, полученным на основе обработки материалов переписи 1918 г. и данных фабрично-заводской и горной статистики, промышленная продукция военных лет в стоимостном выражении (в ценах 1913 г.) превысила довоенную на 21% (см. табл. 2). Причем ее рост наблюдался в 1915 и 1916 гг. — вплоть до 1917 г., после чего началось катастрофическое падение производства.

Следует иметь в виду, что сколько-нибудь полными и надежными сведениями для определения физического объема и стоимости промышленной продукции за военные годы мы не располагаем. Цифры, приведенные Н.Я. Воробьевым, являются расчетными, исчисленными на основе данных о продуктивности рабочих и умноженными на общую их численность по отраслям. Последние сведения почерпнуты из переписи 1918 г., а также из отчетов фабричной и горной инспекции. Будучи приблизительными в абсолютном выражении, эти расчеты, видимо, все же в какой-то мере отражают динамику движения промышленного производства и изменения его отраслевой структуры[88].

Таблица 2.

Промышленное производство в России в 1913–1917 гг. (в млн. довоенных рублей)^{668}

По темпам роста, а затем (с 1915 г.) и по абсолютным показателям среди отраслей тяжелой промышленности на первое место вышла металлообработка, обильно снабжавшаяся военными заказами и получившая преимущества и льготы по снабжению предприятий необходимыми ресурсами и оборудованием. Так, по данным Совета съездов представителей металлообрабатывающей промышленности, до июля 1916 г. только 39 заводов вложили в расширение и оборудование цехов и отделов более 130 млн. руб. Из них 15 заводов приобрели свыше 7 тыс. станков. Общая же стоимость оборудования всех частных работавших на оборону заводов, не превышавшая до войны 100 млн. руб., теперь составляла около 1 млрд. руб.^{669} Уже в 1914 г. стоимость продукции отрасли выросла примерно на 13%, за 1915 г. она увеличилась в 2,3 раза, в 1916 г. — в 3 раза по сравнению с довоенной. И даже при заметном спаде производства в 1917 г. показатели ее были выше, чем в 1913 г. Этот рост был достигнут главным образом за счет выпуска вооружений и боеприпасов, стоимость производства которых в 1916 г. увеличилась в 14,7 раз. Правда, при этом следует иметь в виду не только учтенную девальвацию рубля, но и рост цен на военную продукцию, что, в свою очередь, требует коррективов в расчетах.

Несколько выросло в 1914–1915 гг. производство подвижного состава, рельс и оборудования для железных дорог, но уже с 1916 г. наблюдается его заметный спад. Примерно на одном уровне в эти годы оставался выпуск различного рода арматуры, необходимой для строительства, производство специальных машин, заметно сократилось производство сельскохозяйственных машин и орудий (в 1916 г. вдвое). На этом фоне следует отметить постоянное увеличение стоимости выпуска электротехнических изделий (с 8,8 млн. руб. в 1913 г. до 43,2 млн. в 1917 г.), рост мощностей электрических и силовых установок, а также становление отечественных авто- и авиастроения. Здесь же надо отметить и высокие темпы роста продукции химической промышленности, в значительной мере связанной с производством боеприпасов: в 1913 г. было выпущено продукции на 209,6 млн. руб., в 1916 г. — на 379 млн., в 1917 г. — на 307 млн. руб. Значительную долю этой продукции составляли различные компоненты взрывчатых веществ (в 1913 г. — 7,6% общей стоимости, в 1915 г. около 30%, в 1916–1917 гг. — около 40%), что достигалось в значительной мере за счет сокращения производства удобрений для сельского хозяйства.

Горная и горнозаводская промышленность, до войны лидировавшая по показателям общей стоимости производства среди подразделений тяжелой промышленности, уже с 1915 г. вступает в период сокращения выпуска продукции. Добыча угля уже в 1914 г. составила 93,3% довоенной и держалась приблизительно на этом уровне вплоть до 1917 г., после которого уровень добычи упал до 84,2%. Добыча нефти в 1914 и 1915 гг. держалась примерно на уровне 1913 г., а с 1916 г. падает с 87% до 75% в 1917 г.[89] Стоимость выплавленного чугуна уменьшилась до 97% в 1914 г., затем в 1916 г. составила 90%, а в 1917 г. — 74% довоенной; выплавка железа и стали упала с 97,4% в 1914 г. до 81% в 1915 г., несколько поднявшись в 1916 г. (до 83,5%), затем она опять снизилась до 63%. И это на фоне резко возросшей потребности в топливе и металле.

Стоимость продукции важнейших отраслей легкой промышленности (пищевой, текстильной, кожевенной), даже несмотря на подключение значительной ее части к снабжению многомиллионной армии, явно обнаружила тенденцию к падению. Пищевая промышленность уже в 1915 г. заметно сократила производство, в 1916 г. оно уменьшилось почти на 20%, а в 1917 г. составило уже около половины довоенного уровня[90]. Текстильная отрасль, испытывавшая недостаток хлопка, красителей, также уменьшила выпуск продукции, несмотря на огромные заказы военного ведомства. Наиболее благополучные в этом плане льняная и пеньковая отрасли, увеличив производство в 1914–1915 гг. примерно на 30%, затем также вынуждены были начать сокращение. Лишь кожевенные предприятия, благодаря подключению к заготовлению сырья кооперативов, показывали прирост продукции за все военные годы.

В целом, как свидетельствуют приведенные данные, за годы войны произошло существенное, во многом стихийное изменение общей структуры промышленности. В результате заметно изменились пропорции между отдельными отраслями и видами производства. В значительной мере это произошло за счет перераспределения инвестиций и ресурсов в пользу отраслей, задействованных в деле обеспечения армии. Причем в эту сферу попали не только металлообрабатывающие, машиностроительные заводы, предприятия по производству взрывчатых веществ, непосредственно работавшие по заказам военного ведомства (артиллерия, стрелковое оружие, боеприпасы, военная техника и т. д.), но и предприятия смежных производств (горные, горнозаводские, металлургические и т. п.), поставлявшие сырье, материалы, топливо, а также отрасли, обеспечивавшие армию продовольствием, фуражом, амуницией и т. п.

Это вызывалось как целенаправленными действиями государственных и общественных органов по распределению военных заказов (государство становится заказчиком-монополистом на рынке не только военной, но и «мирной» продукции), так и стихийным обращением предпринимателей к более выгодным и стабильным военным заказам. На первый план, особенно по темпам роста, выходят металлообработка, машиностроение, химическая промышленность. Уступают свои лидирующие позиции пищевая и текстильная промышленность, что крайне негативно сказывалось на удовлетворении потребностей и фронта, и тыла, особенно гражданского населения.

Сложным и до конца не выясненным остается вопрос о соотношении производств военной и «мирной» промышленности. Практически невозможно точно определить круг предприятий, непосредственно работавших по заказам военного ведомства или приравненных к «оборонным» производствам, проследить их связи с предприятиями-субподрядчиками, вычленить цехи и отделы, изготовлявшие военную продукцию, из числа сугубо «гражданских» производств. По мнению А.Л. Сидорова, военная продукция составляла около ²/₃ всего промышленного производства и соответственно только ¹/₃ шла на частный рынок. По данным на конец 1915 г., наиболее «милитаризованными» были металлообработка (92%), металлургия (89%), горная (84%), текстильная (77%), химическая промышленность (53%); на предприятиях, выполнявших военные заказы, работало до 72% рабочих^{670}. Анализ изменения структуры промышленного производства в России в годы войны свидетельствует о нарастании отраслевого дисбаланса в российской экономике в целом, что грозило крайне тяжелыми последствиями, действительно сказавшимися в 1917–1918 гг.

Весьма противоречивые тенденции наблюдались также в технической и в производственно-организационных сферах. Предприниматели, получив крупные авансы при заключении военных контрактов, увеличив путем выпуска акций и облигаций основные и оборотные капиталы фирм, вложили немалые средства в расширение предприятий, обновление оборудования, станочного парка, электрических станций, силовых установок, внедряли технологии массового, серийного производства, что и позволило значительно увеличить выпуск продукции, особенно вооружения и боеприпасов. В период войны происходит широкомасштабное перепрофилирование заводов на выпуск наиболее востребованных предметов вооружения. Прежде всего это 3-дюймовые снаряды, дистанционные трубки, взрыватели и т. д. Данные процессы происходили часто за счет основной продукции. Наиболее характерен здесь пример Сормовского завода, который увеличил объемы производства снарядов в 140 раз за счет сокращения выпуска паровозов и вагонов. В результате выпуск паровозов по стране сократился с 654 штук в 1913 г. до 420 в 1917 г.^{671}

В ряде случаев имелись достаточно удачные попытки организации кооперирования предприятий при выполнении крупных заказов — «Гранатный комитет» под эгидой правления общества Путиловских заводов и Организация ген. С.Н. Ванкова при ГАУ, наладившие массовый выпуск снарядов; Химический комитет ГАУ под руководством академика-генерала В.Н. Ипатьева, объединивший около 200 казенных и частных предприятий и увеличивший в 15 раз производство взрывчатых, отравляющих веществ и средств химической защиты; кооперирование предприятий холдинга «Коломна — Сормово» в ходе работ по выполнению военных заказов по ряду номенклатур — производство снарядов, орудий, паровозов, железнодорожных принадлежностей и т. п.

Наконец, ухудшение снабжения предприятий сырьем и топливом, обострение конкурентной борьбы, крепнувшие предчувствия окончания войны и необходимости готовиться к демилитаризации предприятий и работе в новых условиях — все это приобретало реальные очертания в планах предпринимательских и банковских кругов. В частности, руководители холдинга Русско-Азиатского банка уже давно вынашивали планы переноса ряда ведущих производств на юг, ближе к энергетическим источникам и сырью. Еще в 1912 г. банк приобрел акции Общества Тульских доменных печей, преобразовав его в акционерное Общество тульских чугуноплавильных заводов. В 1915 г. последнее приступило к сооружению снарядного завода. В марте 1914 г. Русско-Азиатский и Международный банки пришли к соглашению о совместной покупке акций Новороссийского общества каменноугольного, железного и рельсового производства (Юзовское общество). Известная история с секвестром Путиловского завода, завершившаяся в марте 1916 г. переходом предприятия в казенное управление, ускорила сделку, которая была реализована в несколько ином виде. В апреле 1916 г. Русско-Азиатский банк приобрел активы Новороссийского общества, формально передав их подконтрольному ему Русскому обществу для изготовления снарядов и военных припасов (быв. Парвиайнен), которое, перебазировавшись на юг, должно было стать одним из центров нового банковского холдинга^{672}.

Еще более масштабные операции по расширению и укреплению объединения «Коломна — Сормово» предпринял Международный банк. В 1915 г. общество Коломенского завода, получив крупный заказ на изготовление снарядов, приобрело у товарищества «Э. Липгард» Бачмановский завод, который был переоборудован в снарядный отдел головного предприятия. Кулебакский чугуноплавильный завод, снабжавший ранее объединение металлом, уже не мог обеспечивать потребности группы, и в июле 1916 г. были приобретены активы уральского общества Белорецких железоделательных заводов. В этом же году в холдинг Международного банка вошло Тамбовское металлургическое общество, затем Юрюзань-Ивановский завод князей Белосельских-Белозерских, находившийся по соседству с Белорецкими заводами. Осенью 1917 г. Белорецкое общество приобрело все имущество горного округа князя.

Война сказалась и на судьбе сбытовых объединений. Одни из них распались («Продпаровоз», «Продвагон»), другие сумели не только приспособиться к новым условиям, но и продолжали действовать, предоставив в распоряжение правительственных военно-регулирующих органов свой регистрационный и учетно-распределительный аппарат («Продамет», «Продуголь», «Кровля», синдикат меднопрокатных заводов и др.).

Наряду с обострением дисбаланса в отраслевой структуре промышленности, война обнажила и другие ее слабости, связанные с недостатками оборудования предприятий (значительную часть станочного парка составляли простейшие станки, годные лишь для выделки различных компонентов снарядов), неотработанной технологией, низким уровнем механизации и организации вспомогательных работ, что возмещалось привлечением значительной массы вспомогательных рабочих, причем не только в горной и горнозаводской промышленности, где широко применялся труд «инородцев» и военнопленных, но и в металлообработке. Все это отражалось на ассортименте и качестве продукции. Причем проблемы с качеством были не только у небольших заведений, не обладавших необходимым оборудованием и опытом работы. Даже Сормовский завод не мог справиться с изготовлением, например, винтовочных стволов, а Путиловский завод долгое время не мог наладить производство легких орудий системы Шнейдера образца 1913 г., потому что оказался не в состоянии освоить выплавку специальных сортов стали^{673}.

Недостаток квалифицированного персонала и качественного оборудования не позволил российским предпринимателям в полной мере воспользоваться опытом союзников по широкой мобилизации промышленности и особенно в привлечении на принципах кооперации мелких и средних заведений. Привлечение последних, особенно в системе общественных организаций, в итоге часто отрицательно сказывалось и на работе крупных предприятий, которые теряли время на исправление брака при приемке продукции заказчиками и были часто вынуждены отвлекать свои ресурсы и специалистов на постановку производства в заведениях субподрядчиков. Если отечественные предприятия, в конце концов, сумели сравнительно успешно справиться с производством снарядов легких и средних калибров, то удовлетворить потребности армии в снарядах для тяжелой артиллерии так и не удалось. В целом проблема качества военной продукции не была решена. На заседании снарядного отдела Московского военно-промышленного комитета, состоявшемся в феврале 1916 г., среди причин задержек сдачи корпусов снарядов помимо объективных факторов (в частности, опозданий с доставкой сырья) были названы: особая точность и новизна работы, требующая серьезного переоборудования предприятий и наладки станков; недостаток опытных рабочих рук; повышенные требования при приеме снарядов военными приемщиками^{674}. На некоторых операциях по изготовлению снарядов заводы давали до 35–40% брака. Отчасти это обстоятельство послужило поводом и причиной сокращения военных заказов мелким и средним предприятиям, работавшим в системе военно-промышленных комитетов, Земского и Городского союзов.

Существенно сказывалась на организации производства и получении заказов и практика ценообразования на частных предприятиях. Зачастую разница в ценах между казенными и частными заводами при выполнении заказов на одни и те же предметы вооружения и снаряжения составляла едва ли не 100%. Это объяснялось несколькими факторами. Конечно, несомненно, имело место стремление предпринимателей максимизировать свою прибыль, что дало повод властям и прессе развернуть широкую кампанию по обвинению буржуазии в наживе и недостаточном патриотизме. Но все же следует иметь в виду и то обстоятельство, что принципы ценообразования и финансово-производственной отчетности у частных и казенных предприятий изначально были несопоставимы^{675}. Казенные военные заводы были изолированы от рынка и находились фактически на содержании государства. В цену же, выставляемую частными контрагентами, помимо собственно стоимости изделия закладывались и расходы на переоборудование предприятий; на банковские гарантии при заключении контрактов и авансирование платежей за сырье и топливо, которое вследствие дефицита рынка приходилось изыскивать с большим трудом, зачастую переплачивая; и риски, связанные с возможным прекращением военных действий и соответственно с поступлением новых заказов. Между тем военное ведомство далеко не всегда учитывало эти обстоятельства, а экспертных структур, типа смешанных третейских учреждений, действовавших в Англии, в России не было.

Пожалуй, впервые в истории войн, которые вела Россия, активное участие в мобилизации производительных сил страны приняла и российская наука. В годы войны, на фоне разрыва научно-технических связей с западноевропейскими странами, прежде всего с Германией, начинается активное участие Императорской Академии наук в прикладных исследованиях. Уже на первом этапе мобилизации, с середины 1915 г., члены Академии привлекались к работе специализированных отделов военного ведомства и Центрального ВПК (химического, авиационного, топливного и др.). В местных военно-промышленных комитетах также были созданы отделы изобретений^{676}. На их заседаниях рассматривались предложения по созданию новых и усовершенствованию существующих видов вооружения и армейского снаряжения^{677}.

Когда деятельность отделов стала достаточно известной, к ним стали обращаться военные учреждения, в том числе ГАУ и Главное военно-техническое управление, с просьбами устранить те или иные недостатки в изготовлении вооружения и снаряжения^{678}. Представители Академии участвовали также в работе Особых совещаний, выступали в качестве научных консультантов отдельных заводов и учреждений. В годы войны была создана Комиссия по изучению естественных производительных сил России под председательством академика В.И. Вернадского. Основными направлениями ее работы стал поиск новых месторождений минеральных ископаемых для обеспечения промышленности сырьем и топливом, изучение производительных сил страны, состояния людских и материальных ресурсов, а также оптимизация их использования^{679}.

В заключение приведем данные о производстве российской промышленностью основных предметов вооружения, поскольку задача снабжения армии являлась первостепенной в годы войны.

Довольно сложно назвать отрасль, которая была самой важной для обеспечения армии. Наибольший общественный интерес вызывало производство снарядов. Именно на «снарядный голод» был направлен гнев оппозиционных политических деятелей в 1915 г. Первая попытка решения вопроса с производством снарядов в виде Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части под председательством великого князя Сергея Михайловича, созданной в феврале 1915 г., закончилась неудачей.

Более успешной оказалась работа организации генерал-майора С.Н. Ванкова по производству снарядов. Причины следует искать в организаторских способностях ее руководителя, наличии у него огромной административной власти, которая позволяла непосредственно договариваться с производителями и поставщиками сырья, вербовать необходимую рабочую силу. В целом деятельность группы Ванкова продемонстрировала возможности мобилизационной экономики по быстрому вовлечению в дело производственных мощностей.

Общественные и предпринимательские организации также принимали активное участие в решении «снарядного вопроса». Всего к 1917 г. военно-промышленными комитетами было построено 120 собственных предприятий, из которых относительно большую часть (49) составляли снарядные заводы^{680}. В результате к концу 1916 г. количество произведенных снарядов для 3-дм орудий уже перекрывало потребности фронта. Но для использования снарядов необходимы были орудия, а их выпуск отставал.

Повышением производства ружей и пулеметов занималось ГАУ во главе с А.А. Маниковским. В результате его усилий к марту 1916 г. ежемесячный выпуск винтовок удалось довести с 55 до 100 тыс. штук за счет широкомасштабных инвестиций в перевооружение заводов новыми станками и расширение производства. Дальнейший рост сдерживали трудности с поставками специальных сортов стали для ружейных стволов. Производство пулеметов к сентябрю 1916 г. удалось увеличить в 20 раз путем установки новых станков на уже имевшихся заводских площадях^{681}. Однако в целом в области обеспечения армии винтовками и пулеметами курс был взят на зарубежные поставки, хотя промышленность союзников была загружена заказами и не могла быстро выполнять контракты. Были отвергнуты неоднократные предложения о строительстве частных оружейных заводов. Это объяснялось, прежде всего, сомнениями военных в способности предпринимателей в необходимые сроки предоставить требуемое количество вооружения нужного качества. Производство патронов также не было способно удовлетворить действующую армию. Петроградский и Луганский заводы не справлялись с заказами, несмотря на переоборудование, проведенное в первой половине 1915 г. Поэтому патроны активно закупались за границей.

С началом войны существенно вырос спрос на артиллерию. В связи с высокой сложностью изготовления артиллерийских орудий основная нагрузка легла на заводы, уже работавшие в этой сфере. Петроградский орудийный завод, единственный находившийся в распоряжении ГАУ, представлял собой крупную мастерскую и не был способен решить проблему. Обуховский завод занимался производством артиллерии крупных калибров и смог начать выпуск легких орудий лишь в 1915 г. Пермский пушечный завод даже к середине войны не смог завершить свое техническое перевооружение. В итоге основная нагрузка по снабжению армии орудиями легла на Путиловский завод. Несмотря на все трудности, в 1916 г. «старым» заводам все же удалось удовлетворить потребности армии в легкой, но не в тяжелой и осадной артиллерии^{682}.

В специфическом положении оказалось судостроение. До войны на строительство военно-морского флота выделялись огромные суммы. «Большая» морская программа предусматривала создание нескольких крупных заводов, которые должны были строить дредноуты и линейные крейсера. Но большая часть заводов в начале войны находилась еще в стадии постройки. Ситуацию усугубляло и то, что крупные военные корабли оказались в мировую войну невостребованными. Превосходство германского военно-морского флота не давало надежд на успех морских операций на Балтике, поэтому заказы кораблестроительным предприятиям ограничивались небольшим количеством эсминцев и судов подобного класса, а основные средства вкладывались в производство вооружений для сухопутных частей.

В период войны практически с нуля начала создаваться российская авиационная промышленность. Казенные заводы не работали в области авиастроения, а существовавшие до войны частные предприятия представляли собой, по существу, лишь небольшие мастерские. К относительно крупным авиационным заводам относились «Дукс» и «Русско-Балтийский вагонный завод», производившие самолеты в небольшом количестве, а к моторным заводам «Гном и Рон», собиравший лишь 5–7 моторов в месяц, да и те из иностранных комплектующих. Но наладить производство аэропланов и авиамоторов на ряде частных заводов все же удалось. В итоге на 1 ноября 1916 г. отечественная промышленность поставила армии 2050 аэропланов и 920 моторов^{683}. Хотя это количество не удовлетворяло потребности армии, тем не менее можно говорить о бурном развитии авиастроительной промышленности по сравнению с довоенным периодом. Ее сдерживали недостаток подготовленных технических кадров и слабое развитие смежных отраслей, в первую очередь автомобилестроения.

Фактически заново была создана и химическая промышленность, связанная с военными нуждами. Ранее около 50% химических изделий ввозилось из-за границы, преимущественно из Германии. Война потребовала существенного увеличения продукции, связанной с производством взрывчатых веществ. Для удовлетворения потребностей фронта требовалось организовать целую новую отрасль. Активную роль в создании собственной химической промышленности сыграл Химический комитет Главного артиллерийского управления во главе с В.Н. Ипатьевым. Серьезной проблемой стало отсутствие селитры. До конца войны ее добычу в России наладить не удалось, спрос покрывался ввозом из Чили. Для производства взрывчатых веществ требовалось и увеличение выработки бензола. Для этого к 1916 г. было построено немалое количество коксовых печей. Благодаря В.Н. Ипатьеву с февраля 1915 г. по февраль 1916 г. производство взрывчатых веществ удалось увеличить в 15 раз. К 1917 г. под началом Химического комитета работало около 200 заводов, производивших взрывчатые и отравляющие вещества, а также средства химзащиты (противогазы)^{684}.

* * *

Таким образом, в целом влияние войны на состояние и развитие российской промышленности оказалось достаточно неоднозначным. С одной стороны, она дала определенный импульс становлению новых, современных производств и целых отраслей — авиа- и автостроению; строились заводы по изготовлению различных средств связи — радио, телеграф, телефон; химическая промышленность пополнилась новыми видами производств, металлургия и металлообработка — специальными сплавами и отливками и т. д. Предприятия, особенно металлообрабатывающие и машиностроительные, оснащались современными станками, более мощными и экономичными силовыми установками, внедрялись новые технологии, все большее распространение получала серийная, поточная организация производства. Наметились тенденции к перемещению предприятий ближе к источникам сырья, топлива, рабочей силы, что меняло картину промышленного районирования. Заметно активизировался процесс концентрации и централизации производства и капиталов.

Наряду с этим война оказала существеннейшее влияние на структуру промышленности, усилив дисбаланс в развитии и состоянии важнейших ее отраслей, наметившийся еще в предвоенные годы. Производство транспортных средств, сырьевая и топливная база во все большей степени не обеспечивали потребности ни армии, ни тыла. Наряду с производствами, заметно прогрессировавшими в темпах и объемах выпуска продукции, к которым относились предприятия, непосредственно задействованные в работе на оборону, ряд отраслей, особенно обеспечивавших потребности частного рынка, городского и сельского населения, в годы войны стагнировали и даже деградировали.

Начиная с 1914 г. неуклонно снижается поступление оборудования на предприятия, не производящие оборонную продукцию, в два раза сократилось производство средств транспорта, более чем в четыре раза — сельскохозяйственных машин. Попытки властей привлечь через кооперацию, земские и городские общественные учреждения мелкую кустарно-ремесленную промышленность к изготовлению обмундирования для армии и предметов «мирной» продукции для населения (простейших орудий и машин для сельского хозяйства, сооружение мельниц, крупорушек и других небольших предприятий для переработки пищевых продуктов и т. п.) проблему решить не могли^{685}. К концу войны характерной чертой состояния ряда важных отраслей стал износ основных фондов, обгонявший процесс их обновления. Таким образом, происходило постепенное накапливание кризисных явлений в промышленности, подрывавших в конечном счете основы всей российской экономики.