Речь, произнесенная генералом де Голлем 15 мая 1945 в Консультативной ассамблее

Речь, произнесенная генералом де Голлем 15 мая 1945 в Консультативной ассамблее

За великой войной последовала великая победа. Германия, фанатически лелеявшая мечту о мировом господстве, стремилась к тому, чтобы материально, политически, духовно превратить свою борьбу в тотальную. Значит, и победа должна была быть тотальной. Так и произошло. Германский Рейх полностью уничтожен — и как государство, и как держава, и как идеология. Еще раз доказано, что для любого народа, каким бы решительным и сильным он ни был, необузданные амбиции подчинить себе другие народы могут привести к более или менее ослепительным и продолжительным успехам, но итогом всегда будет крах.

Едва высохли чернила на дважды подписанном — в Реймсе и Берлине — акте капитуляции, и поэтому еще не пришло время углубляться в перипетии только что закончившейся драмы. Масштабы событий, их, a fortiori, последствия могут быть правильно оценены лишь с высоты времен. Но ясно одно: в этой войне Франция поставила на карту свое существование как нация, физическую и духовную судьбу будущих поколений французов и партию выиграла.

Если Франция оказалась перед лицом самой страшной из всех возможных опасностей, то иначе и быть не могло. Стратегически французские земли, по своей природе, были призваны сыграть решающую роль. Именно на территории Франции сначала прозвучат победный клич врага, а затем решилась его судьба. Нетрудно представить себе, как развивались бы события, если бы немецкие войска получили в свое распоряжение французские владения в Африке. И именно наша Северная Франция явилась исходной базой для освобождения Европы! С политической точки зрения, без уничтожения Франции была немыслима реализация чудовищных планов немцев превратить Европу в империю, населенную лишь рабами и их хозяевами. С падением Парижа Италия и Испания сразу же стали пособниками темных сил, Балканы были обречены, появилась возможность попытаться завоевать Россию. Наконец, с точки зрения нравственной, именно от Франции зависело, превратятся ли зловещие идеи, определявшие динамизм, организацию и методы действия национал-социализма, во всемирную идеологию или будут заклеймены как проявление человеческой деградации, порождающей гнет и преступления. По сути, такое сочетание географических, материальных и духовных факторов сделало из Франции то, что она собой представляет, и уготовило ей в мировом конфликте место на переднем крае событий, подвергнув ее неимоверным опасностям.

И что же? Ни военная катастрофа, ни крах государственных структур, ни ложь, ни насилие не смогли задушить национальный инстинкт и лишить наш народ его исторического призвания.

Уже 3 сентября мы одни, вместе с Англией, вынули из ножен шпагу, чтобы встать на защиту попранных прав, в данном конкретном случае — прав польского народа. Мы, однако, отдавали себе отчет в неравенстве сил. Мы трезво оценивали нашу относительную слабость, вызванную огромными невосполнимыми и не возмещенными потерями, понесенными в предыдущую войну. Нам было хорошо известно о состоянии гибельной разобщенности, которое переживали демократические страны. Мы прекрасно знали, что можем рассчитывать лишь на очень ограниченную помощь. Против вторжения немецких механических частей нас не защищала никакая естественная преграда. Враг засыпал нас разного рода заверениями, обещаниями, предложениями, а внутри страны множились доктрины отречения, которые могли сломить нас и заставить занять нейтральную позицию. Но мы не стали дожидаться, пока на нас нападут и завоюют, и сознательно пошли на самый страшный риск, каким когда-либо подвергала себя наша страна. Мы приняли этот вызов, не стремясь к завоеваниям, не ища реванша, не затуманивая себе голову тщеславными помыслами. В своих действиях мы руководствовались извечной верой, которая сотворила из нас авангард цивилизации, основанной на правах народа и на уважении к человеческой личности. За все это нам пришлось заплатить дорогой ценой, и даже если сегодня наши действия и наши заслуги кажутся менее значимыми, мы не сожалеем, что первыми подали пример.

Однако, неожиданный сокрушительный удар, нанесенный нашей военной машине немецкими механизированными войсками, бессилие политического режима, несоответствующего године тяжелых испытаний, отказ от национальных интересов во имя сомнительной славы на закате жизни — все это погрузило Францию в мрачные времена чужеземного ига. В условиях подобного падения, чтобы продолжать бороться и победить, она могла рассчитывать только на глубинные, спонтанные силы народа. Речь шла о том, сможет ли она, не имеющая ничего, противостоящая не только внешнему врагу, кичащемуся своими победами, но и собственной власти, пусть узурпированной, но выкрашенной под цвет закона, дожить до того часа, когда из ее нутра забьет живительный источник, способный поддержать ее в борьбе и помочь ей возродить из глубины пропасти новое государство, ее былую мощь, ее национальное единство. Прошедшая за двадцать веков своего существования через тяжкие испытания, наша Родина никогда еще не находилась в столь отчаянном положении. И среди всех стран, территории которых были захвачены торжествующей Германией, ни одна не была до такой степени разграблена, как наша, поскольку их законные правители смогли найти способ сделать свои богатства недоступными для врага.

Борьба началась в благоприятный момент — именно тогда, когда боевой дух французов еще не угас. Те, кто сразу же приняли в ней участие, ни на секунду не расставались с той горячей, неусыпной, освещающей путь верой в победу, которая позволяет преодолеть все препятствия и может родиться только в душе народа. Но, чтобы цель была достигнута, эта борьба не должна была превратиться в разрозненные действия отдельных отрядов французов по оказанию помощи другим державам. Она должна была стать борьбой общенациональной, единой, самостоятельной, суверенной. Она должна была вестись на всей территории, как в метрополии, так и за ее пределами, должна была возвыситься над любыми частными, клановыми, партийными интересами, следовать только тем законам, которые были приняты самой Францией. В этой борьбе нельзя было ни перед кем и ни в малейшей степени поступиться правами и интересами нации, прерогативами государственной власти. Она должна была объединить, по мере ее развития, всех граждан, все силы, все территории. Это требовалось для того, чтобы к ее завершению Франция прочно стояла на собственных ногах, вела собственный бой, собственным мечом, на единой территории, с единой справедливостью и единым законом для всех. Я не сомневаюсь, что строгая и настойчивая централизация действий могла показаться слишком тяжелым бременем для тех или иных групп, которых центробежные силы толкали к параллельным и, стало быть, сепаратистским выступлениям. Я знаю, что кое-кого из союзников эта воля к самостоятельности и независимости не раз задевала за живое. Но было необходимо во что бы то ни стало, любой ценой, добиться того, чтобы наша борьба была единой и неразобщенной ради сохранения единой и неразобщенной Франции. И когда наши генералы и в Реймсе, и в Берлине приняли вместе со своими американскими, советскими и британскими товарищами безоговорочную капитуляцию Рейха и его армий, то это означало, что Германия сложила оружие и перед Францией.

Но к этому нас мог привести лишь один путь — путь сражений. Развитие военных действий требовало от нас бросать на врага все новые и новые силы, чтобы разбить и уничтожить его. Кроме подвигов и пролитой крови наших солдат, не было другого цементирующего материала для национального сплочения, не было другого способа проявить нашу волю к победе и внести свой вклад в общее дело. И я должен сказать, что никогда еще, ни в одной войне, нашей стране не приходилось испытывать столь огромных трудностей. В течение долгого времени официальный аппарат государственной власти, управления, командования не был рассчитан на ведение военных действий или, по крайней мере, был связан по рукам и ногам специальными распоряжениями; возможности вооружаться собственными силами полностью отсутствовали; связь между сражающимися внутри Франции и теми, кто держал в руках обломок меча за ее пределами, пресекалась жесточайшим образом, вплоть до казней патриотов; нередко возникали сложности с помощью, поступающей от наших союзников, — таковы были условия, в которых Франции приходилось вносить, наращивать и делать более весомым свой военный вклад в достижение победы.

Вспомним великие дела, заслуженно вошедшие славными страницами в нашу военную историю, дела тех самостоятельно действовавших героических частей, которые в Эритрее, Ливии, на Востоке, в Феццане, повсюду — на суше, на море, в воздухе — не посрамили чести французского оружия и перекинули мост от побед прошлого к победам будущего. Вспомним о великих сражениях в Тунисе и Италии, где наши возрождающиеся армии отличились своими мужественными и эффективными действиями. Вспомним величайшую битву за Францию, в которой враг с каждым днем ощущал на себе все более и более сокрушительные удары со стороны наших войск, как тех, что пришли в метрополию извне, чтобы сломить, действуя бок о бок с союзниками, сопротивление немцев на всей французской территории — от Средиземного моря и Ла-Манша до Рейна, так и тех, что тайно под угрозой репрессий сформировались внутри страны, чтобы тысячью мелких дерзких операций парализовать всю сеть вражеских коммуникаций. И, наконец, как не сказать о завершающем победоносном натиске наших уже полностью сформировавшихся армий, одни из которых гнали перед собой спасающегося бегством врага до самого сердца Германии, другие добивали его в Австрии, третьи, спустившись с Альп, сражались на пьемонтской равнине, а четвертые уничтожали немецкие плацдармы на побережье Атлантического океана. Перечисляя эти славные дела, которые с первого до последнего дня вселяли во французов надежду и веру в свои силы, нельзя не сказать о тех, кто, на всех уровнях, своей огромной и неустанной работой по организации, переустройству, укреплению дисциплины постепенно создавал из разнородных и разрозненных элементов, несмотря на всевозможные трудности, на запаздывание поставок оружия и снаряжения, нашу боеспособную военную машину.

На всем пути к победе пример павших вдохновлял живых. Я обращаюсь к вам, солдатам, погибшим в пустынях, горах, на равнинах, к вам, утонувшим морякам, вечной колыбелью которым будут служить убаюкивающие волны океана, к вам, летчикам, рухнувшим с высот небес на принявшую вас землю, к вам, борцам Сопротивления, встретившим смерть в маки или казненным врагами, вы умерли со словом «Франция» на устах, и это вы, кто вселял дух мужества в живых, благословлял их на подвиги, цементировал их решимость. Вы были вдохновителями для всех мужчин и женщин, которые своими делами, своей преданностью, своей самоотверженностью нашли путь к выходу из отчаянного положения — путь борьбы за Родину. Вы возглавили славную многочисленную когорту сынов и дочерей Франции, олицетворивших ее величие в самых тяжелых испытаниях — под пулеметными очередями на полях сражений, под пытками палачей в темных застенках тюрем и в концентрационных лагерях. Некогда ваши слова и думы согревали наши души. Ныне ваш пример вселяет в нас гордость. Ваша слава будет вечной спутницей наших надежд.

Но если сегодня мы можем без стыда оглянуться на пройденный путь, то немалый, накопленный за долгие годы опыт побед научил нас не поддаваться головокружению от их блеска. Из войны, которая началась для нас страшной катастрофой, Франция смогла с помощью своих могущественных союзников выйти победительницей. Но она полностью отдает себе отчет в том, из какой пропасти ей удалось выбраться, какие горькие, допущенные ею ошибки сбросили ее туда и какие исключительные обстоятельства помогли ей подняться наверх. Нация видит вещи такими, какие они есть. Прежде всего Франция понимает, что для торжества дела справедливости во всем мире необходимо еще разгромить Японию, и она готова содействовать этому своим вооруженным участием. Бросая взгляд в прошлое, Франция видит, во что обошлись ей ее иллюзии, раскол в ее обществе, ее слабости. Оценивая настоящее, она видит ущерб, нанесенный ее мощи. Заглядывая в будущее, она видит длинный и нелегкий путь, который предстоит ей пройти, чтобы стать достаточно сильной, многочисленной семьей, скрепленной тесными братскими узами. Это послужит гарантией ее дальнейшей судьбы и одновременно позволит сыграть на благо человечества ту роль, без которой — и это неоспоримый факт — мир обойтись не сможет. Короче говоря, окончание войны не есть еще завершение пути. Для Четвертой Республики это лишь его начало. Итак, вперед! Выполним свой долг — нас ждет большая работа, нас ждет единство и обновление! Пусть наша новая победа станет залогом нашего нового подъема!