Борьба за позиции у Эль-Аламейна

Британское командование тщетно пыталось в июле и начале августа 1942 года всеми средствами вернуть себе обладание частично потерянными ими позициями у Эль-Аламейна. Для обеих сторон это были тяжелые недели. Затем напряженность боев стихла. Противник вооружался и оснащался, готовясь к новой военной кампании. Для британцев была невыносима постоянная угроза дельте Нила. Перед немцами же стоял вопрос: держаться, избегать боестолкновений или наступать?

Наступление по направлению к Нилу (с 30 августа по 6 сентября)

При тыловом расположении высшего германо-итальянского командования на другом берегу Средиземного моря окончательное решение о ходе действий подчиненной ему армии ложилось на плечи только фельдмаршала Роммеля. Он был прекрасно осведомлен обо всех трудностях и справедливо считал свои силы недостаточными для проведения столь глубокой операции. На основании опыта, полученного в ходе боев за позиции у Эль-Аламейна, прежде всего он беспокоился о снабжении войск, в особенности же горючим, после того как британский морской и авиационный опорный пункт Мальта с успехом и не встречая должного противодействия возобновил свою деятельность против коммуникаций стран оси. Во всей полноте и горечи стала ощущаться месть того решения, в результате которого после взятия Тобрука Роммель отказался от захвата Мальты, как это было запланировано изначально.

Имевшиеся до момента взятия Тобрука взгляды главнокомандующего войсками Юго-Запада (Средиземноморье — Италия) фельдмаршала Кессельринга, который ранее высказывался против наступления на Египет, претерпели изменение после тщетных атак противника на позиции Роммеля у Эль-Аламейна. Теперь Кессельринг настаивал на скорейшем возобновлении наступления по направлению к Нилу. Он опасался, что британцы в Египте вскоре настолько окрепнут, что при дальнейшем промедлении с подобным наступлением о завоевании области нижнего Нила можно будет благополучно забыть. С его точки зрения, в настоящий момент новое наступление вполне могло оказаться успешным.

В истинности своей оценки положения он смог убедить главное командование сухопутных сил, итальянское Coman-do Supremo, а также фельдмаршала Роммеля.

Бездеятельное стояние на позициях у Эль-Аламейна он рассматривал как начало конца, поскольку сколько-нибудь удовлетворительное снабжение по причине усиления угрозы со стороны Мальты с течением времени прибывало все позже и позже. Роммелю следовало бы либо отступать на запад, либо продвигаться на восток.

Важнейшей предпосылкой для проведения новой операции было накопление необходимого для нее запаса бензина.

С имевшимся запасом горючего для покрытия расстояния примерно в 160 километров проведение запланированной операции наступления вплоть до Суэцкого канала с решающим прорывом британского фронта у Эль-Аламейна было невозможно. Фельдмаршал был вынужден поставить свой замысел в зависимость от осуществления поставки необходимого объема горючего морским путем. В портах на юге Балканского полуострова ожидали выхода в море два судна. Если бы им удалось добраться до Африки, то необходимое количество горючего для операции было бы обеспечено.

Но одно судно было потоплено неприятелем, едва оно успело выйти в открытое море, другое, получив повреждения, было вынуждено вернуться обратно. Когда Роммелю доложили о новом выходе этого судна в море около 27 августа, он принял решение о начале наступления 30 августа, то есть еще до прихода и разгрузки судна с горючим, потому что фельдмаршал Кессельринг заверил его в поставке необходимого горючего в объеме 400 кубометров воздушным путем.

Дальнейший перенос времени начала операции с учетом полнолуния, что было необходимо для совершения ночных маршей, исключался. Полностью осознавая всю степень риска, Роммель взял его на себя.

Ожидаемое судно с горючим счастливо прибыло в Тобрук. Однако с получением сообщения о налете английских бомбардировщиков оно заранее покинуло становившийся опасным порт. При выходе в море оно было потоплено подводной лодкой именно в тот момент, когда армия приготовилась к началу наступления.

В стане неприятеля

К концу августа боевой дух британских войск в Египте снова значительно возрос. Процесс этот произошел не только по причине пополнения личным составом, оружием и снаряжением войсковых частей, отведенных в тыл после тяжелых боев, но прежде всего из-за смены высшего воинского командования. Новыми командующими, к которым войска питали особое доверие, стали генерал Гарольд Александер в качестве главнокомандующего британскими войсками на Среднем Востоке и генерал Бернард Монтгомери в качестве командующего 8-й британской армией. Они узнали, что новое крупное пополнение, полученное Роммелем, вместе с имевшимися у него войсками двигаются вперед, будучи не в состоянии остановиться ни на шаг. Ситуация сама подсказывала, что имеет смысл использовать существующее превосходство для нанесения немедленного контрудара. Британцы, однако, имели и дальше идущие планы; они предполагали на этот раз методично и уверенно продвигаться вперед. При этом британское командование хотело, в противоположность предыдущим операциям, удерживать свои силы от введения в действие до тех пор, пока не будет достигнуто подавляющее преимущество. Также решающий контрудар должен был быть нанесен только тогда, когда он будет согласован по времени с запланированной операцией Эйзенхауэра в Тунисе.

Сражения

Сражения с 31.08 по 06.09.1942 не привели к маневренным танковым операциям; Монтгомери держался со своими армейскими частями в глубине и задействовал только RAF[196] с весьма мощными силами. Войска Роммеля страдали от дефицита топлива и непрерывных налетов вражеской авиации при отсутствии каких-либо укрытий на поверхности пустыни.

Сражение, пожалуй, было проиграно уже 31 августа, когда груженное моторным топливом судно было потоплено на траверзе Тобрука. Лучше всего было бы сразу же после этого прекратить операцию. Фельдмаршал постоянно обдумывал это решение, однако в конце концов он поверил в новое заверение главнокомандующего Юго-Запада обеспечить поставки горючего и остался с войсками на прежнем рубеже. Тем самым подготовленная для наступления ударная группа, в особенности ныне неподвижный германский Африканский корпус, подвергались постоянной опасности уничтожения. Будь британское военное командование более решительным и маневренным, исходом германо-итальянского наступления стало бы уничтожение всех задействованных для этого сил.

Открытый восточный фланг сил Роммеля был их слабым местом в то время, когда они были связаны боями на фронте под кряжем Алам-эль-Хальфа. Британская оборона кряжа Рувейсат с применением оборонительного вооружения и с наступательными вылазками британских 7-й и 10-й танковых дивизий, усиленных 8-м танковым полком и поддержанных мощными силами RAF южнее хребта Рувейсат, направленных в тыл и глубоко во фланги, могла бы стать самостоятельной операцией, будь она осуществлена против боеспособного противника, а не против почти неподвижного германского Африканского корпуса.

Как могли бы развернуться боевые действия, если бы Роммелю была предоставлена свобода принимать решения? В этом случае ему и германскому Африканскому корпусу представилась бы возможность нанести удар, обойдя с востока Алам-эль-Хальфу, благодаря этому взломать жестко построенную оборону британского 22-го танкового полка, уничтожить подошедший тем временем 8-й танковый полк, после чего разбить 23-й танковый полк и, наконец, покончить ударом с тыла с 22-м танковым полком. Были бы возможны и другие решения, например не обращая внимания на 22-й танковый полк, просто обойти его относительно незначительный район действий и тем самым «лишить Египет его последней надежды». Все эти варианты можно было бы обдумывать и реализовать тот или другой из них, если бы германские ударные силы были бы более мобильными.

Известная трагедийность заключалась в событиях, происходивших в районе Самакет-Габалла — Алам-эль-Хальфа. У обоих противников имелся здесь шанс, казавшийся реализуемым, переломить здесь ситуацию, сложившуюся на театре боевых действий. Один из противников буквально держал такую возможность в руках и отказался от нее из-за чрезмерной осторожности, твердолобо опираясь на догму оперативной обороны — тогда как другой всеми силами стремился реализовать такой шанс и не смог сделать этого из-за технических трудностей.

Британская приверженность к более осторожному способу ведения собственных боевых действий, чрезмерное почтение к германскому боевому опыту сражений комбинированными силами различных родов и видов войск, британская слабость, которую они внушили себе из различных перехваченных донесений, привели их к выводу, что общая операция Роммеля, как таковая, может быть успешна в тактическом и оперативном плане, с чем вполне можно было бы согласиться — только если закрыть глаза на отчаянный дефицит горючего.

Возникшее временно у англичан опасение, что Роммель может южнее склонов кряжа Рувейсат незаметно прорваться к Каиру, можно было отбросить; это было бы возможно, если бы он располагал такими крупными силами, которые были бы способны выполнить одновременно обе боевые задачи: во-первых, взять с боя Каир и, во-вторых, овладеть позициями у кряжа Алам-эль-Хальфа. Таковыми силами, как об этом, возможно, думал его противник, Роммель не располагал.

Столь рискованное предприятие — углубиться во вражескую территорию на 200 километров, не имея возможности обеспечить функционирование тыловых коммуникаций — что в данном случае с учетом общего положения, при наличии сильных вражеских войск в тылу, было совершенно неизбежно, — было бы равносильно добровольному уничтожению своих войск.

Удивляла пассивность британских наземных сил в ходе сражения, что было прямой противоположностью исполненным самопожертвования и успешным действиям Королевского военно-воздушного флота, едва ли не в одиночестве давшего отпор наступающим.

Эта пассивность объясняется решением британского командования не подвергать риску их наполовину готовые к сражению войска и по возможности не вводить их в бой с тем, чтобы потом развить возможный частичный успех, при этом снизить потери и не подвергать опасности потенциал грядущего крупного контрнаступления. Такой путь для командования противника был довольно новым и, пожалуй, в конце концов — пусть даже ценой больших потерь времени — оказался оправданным. Британское командование отказалось от маневренной тактики и готовило действия гигантской военной машины в соответствии с рецептом «безопасность прежде всего».

Однако англичане в этой особой ситуации действовали слишком жестко и предубежденно, в результате чего так и не смогли уловить благоприятный для них момент. Решись они, в духе старой школы тактики, проверить ситуацию у противника наступлением, то сразу бы увидели все его слабости и могли бы достичь крупного успеха.

Роммелю же удалось удерживать в глубине своего бывшего фронта вплоть до 6 сентября свои почти обездвиженные дивизии, стоявшие почти на одном месте с открытым флангом к противнику, имеющим значительное превосходство в силах как на земле, так и в воздухе.

Неожиданно мощным стал ночной налет вражеской авиации. Также неожиданностью было чрезвычайно обильное применение осветительных бомб на парашютах и зажигательных веществ. Действенной защиты от этого оружия не имелось. Зенитные орудия молчали, так как их расчеты были ослеплены — ночь над землей превратилась в день — и не могли видеть свои цели, не говоря уже о том, чтобы стрелять по ним. Наших опытных ночных истребителей в небе не было. Штурмовики, согласно приказу выделенные для отражения ночного налета, не имели соответствующего опыта. Наши пикирующие бомбардировщики Ю-87, знаменитые «Штуки», — давно проверенный тип самолета для решения подобных задач — не могли пробиться к центру боя, поскольку нуждались в прикрытии немногими имевшимися истребителями, число которых для «свободной охоты» было крайне ограниченным. Немногие имевшиеся штурмовики-бомбардировщики не могли заменить истребителей.

В ходе этого ночного налета англичане впервые продемонстрировали свое бесспорное превосходство в воздухе, против которого наши войска оказались совершенно бессильны и которое можно было преодолеть только доставкой новых и современных сил. Рассчитывать на это при имевшихся в распоряжении командования вермахта средствах в то время было уже бесполезно[197].

Роммель понимал, какое захватывающее дух развитие дальнейшего хода войны начинается здесь и сейчас. Но тщетно он пытался позднее убедить Гитлера и других ведущих военачальников в решающем значении современного воздушного флота для победы в современных сражениях. Гитлер продолжал считать его «пессимистом».

Лишь когда германские и итальянские истребители ближе к концу наступательных действий рейха стали применяться в крупных соединениях, они смогли обретать превосходство в воздухе. Разумеется, неприятель стал принимать это во внимание и не применял свои воздушные силы в операциях, чреватых значительными потерями.

Результат сражения для германо-итальянской танковой армии «Африка» был более чем негативным. Наступление не только не достигло успеха и тем самым оказалось бесцельно проведенным, но и потрясло всю до сих пор прочно державшуюся структуру армии, внушительно продемонстрировало полное превосходство вражеской авиации и принесло вражеской армии и ее военачальникам ореол превосходства.

После решения об окончании сражения дата 2 сентября 1942 года стала исторической вехой, поскольку ознаменовала собой поворотный пункт Второй мировой войны[198]. Начало перехода вермахта к стратегической обороне знаменательным образом произошло здесь, в пустыне, классической местности для действий современных наступательных танковых войск.