Сражение

Началось утром 5 июля. Наступление велось на фронте глубиной примерно в 20 километров продуманно построенной русской армией системы полевых укреплений. За ними располагались другие оперативные позиции фронтов (групп армий), тянувшиеся за Дон. Основу обороны образовывала противотанковая оборона. В нее входили узлы противотанковой обороны, имевшие от трех до пяти орудий и оснащенные всеми видами стрелкового оружия, сконцентрированные на основных танкоопасных направлениях. Выглядело это так, словно русские учли опыт Роммеля при строительстве оборонительных позиций у Эль-Аламейна[290]. Активная оборона посредством контрудара была целиком возложена на резервы, прежде всего на крупные бронетанковые соединения, сосредоточенные для удара в выступе фронта у Курска и восточнее его. Повсеместно встречались многочисленные небольшие группы вкопанных в землю танков.

Намерения высшего русского командования состояли в том, чтобы обессилить и измотать наступающих, а также и немецкие резервы в этой полосе обороны. Ввод в сражение собственных резервов должен был предотвратить прорыв в неукрепленные тыловые районы. После изматывания германской боевой мощи противник намеревался, используя свое численное преимущество, перейти в контрнаступление. Задача, поставленная перед оперативной группой «Кемпф», сражавшейся на правом фланге атакующей группировки группы армий «Юг», гласила: «Обеспечивать прикрытие общей операции, ведущей наступательные боевые действия в восточном направлении». Для этого 42-й армейский корпус должен был удерживать свой фронт на Северском Донце, армейскому корпусу генерала Рауса в составе двух пехотных дивизий предстояло овладеть переправами через Северский Донец между селениями Графовка и Соломино, в то время как 3-й танковый корпус в составе 6, 7 и 19-й танковых дивизий (общей численностью 310 танков) [по Мюллер-Гиллебранду — 320] и 168-й пехотной дивизии с плацдарма под Белгородом должен был пробиваться на Корочу и Скородное.

Чтобы сохранить танковые соединения в боеспособном состоянии для ожидавшегося танкового сражения в глубине пространства прорыва, пехотным соединениям было указано, что танковые дивизии в общем случае могут быть задействованы только против танковых соединений неприятеля. 4-я танковая армия начала планомерное наступление на первую (главную) линию (полосу) обороны русских, пробивая ее на участке фронта с высотами северо-западнее линии Белгород — Коровино. Другим направлением наступления стали позиции восточнее Обояни, миновав которую германские части могли пробиться к Курску.

Для этого должны были наступать:

2-й танковый корпус СС через участок фронта Березов — Задельное, затем нанести удар по второй вражеской полосе (линии) обороны между селениями Лучки и Яковлево, позднее повернуть примерно на северо-восток. Боевая группа, состоявшая примерно из ? личного состава 167-й пехотной дивизии, должна была прикрывать левый фланг наступающих.

48-й танковый корпус уже во второй половине дня накануне без участия танков овладел высотами вокруг поселков Бутово и Герцовка, затем 5 июля продвинулся по обе стороны дороги Бутово — Дуброво, потом в направлении на Шипы на реке Псёл. Пехотные дивизии — 167-я (? личного состава) и 332-я — действовали на флангах.

52-й армейский корпус только по особому приказу ранее на сутки начал наступать правым флангом на Дмитриевку.

Для наступления были задействованы:

танковый корпус СС (под командованием генерала Хауссера) в составе моторизованных [танковых] дивизий СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх» и «Тотенкопф» («Мертвая голова») (в общей сложности 343 танка и 95 штурмовых орудий) [по Мюллер-Гиллебранду, 410 танков и 104 штурмовых орудия, в том числе 42 танка Pz VI «Тигр»] и 167-й пехотной дивизии (? личного состава);

48-й танковый корпус СС (под командованием генерала фон Кнобельсдорфа) в составе 3-й танковой дивизии, моторизованной гренадерской дивизии «Великая Германия», 11-й танковой дивизии, ядра 167-й пехотной дивизии (? личного состава) и 232-й пехотной дивизии. Несколько позднее корпусу была придана недавно сформированная 10-я бригада, оснащенная танками Pz V «Пантера» (200 боевых машин)[291].

Все определенные для наступления соединения в предшествующие месяцы были основательно пополнены, подготовлены и обучены.

Трудную боевую задачу предстояло выполнить армейской группе Кемпфа. Она обеспечивала прикрытие операции «Цитадель» путем проведения подобия наступательных действий восточнее. При этом на ее правом фланге входящий в ее состав 42-й корпус с самого начала удерживал свой исходный оборонительный фронт. Армейский корпус «Раус» генерала Рауса и 3-й танковый корпус генерала Брайта должны были с началом наступления с боем форсировать Северский Донец, причем без взаимодействия с 42-м армейским корпусом, а затем один за другим отойти после выполнения своей боевой задачи. Они должны были наступать постоянно утончающейся полосой. Перед этим их фронтом располагались 12 неприятельских стрелковых дивизий, в тылу которых находились еще 12 в качестве тактического резерва, а еще глубже в тылу располагались крупные оперативные резервы.

Форсирование реки должно было начаться в 2:25 утра. Но уже в 2:00 на районы сосредоточения наших войск обрушился мощный артиллерийский огонь неприятеля. По всей видимости, неприятель узнал время начала наступления или знал его заранее.

Настроение штабных офицеров уже не было таким уверенным, как раньше, поскольку неприятель явно за время переносов начала наступления сумел значительно укрепиться.

Боевая задача 4-й танковой армии характеризовалась тем, что ее танковым и моторизованным дивизиям предстояло наступать против врага, который в течение более трех месяцев отстраивал свои хорошо укрепленные полевые позиции крепостного типа, занятые опытными бойцами и глубоко эшелонированные. Выделения для такой сложной операции одной пехотной дивизии было явно недостаточно. Танковые части остались предоставленными сами себе, вместо того чтобы поддержать прорыв сильных пехотных частей своим мощным ударом и расширить его. Задача, поставленная перед армией, явно была в противоречии с современными основами и опытом командования танковыми соединениями.

Существовала большая опасность в задействовании оперативных бронетанковых сил для прорыва через мелкоячеистую систему противотанковой обороны, прежде чем они смогут принять решающий бой с подошедшими аналогичными частями неприятеля на пространстве прорыва. Но именно к такому развитию событий и стремилось вражеское командование. Своими мероприятиями Гитлер буквально шел ему навстречу.

В штабе 4-й танковой армии, однако, существовала определенная надежда на успех; но уже к вечеру 5 июля стало известно, что боевой настрой и боевая подготовка неприятельских дивизий, удерживающих позиции, в противоположность прежнему опыту, весьма высоки. Командование врага действовало весьма умело. В последующие 8 дней обороняющиеся вновь продемонстрировали свою высокую боевую мощь, в особенности же их многочисленные танковые соединения. Наступающим германским частям лишь при действенной поддержке авиации и благодаря новейшим противотанковым средствам[292] удалось несколько продвинуться вперед или же отразить танковые удары противника. Быстрому продвижению наших частей препятствовали также сильные проливные дожди и затянувшееся разминирование местности.

10-я танковая бригада понесла на одном из минных полей тяжелые потери. Несмотря на все трудности и сильную оборону, обе армии (4-я танковая и оперативная группа «Кемпф») буквально «прогрызали» себе дорогу на северо-восток в направлении на населенный пункт Прохоровка. Чтобы предотвратить грозящий прорыв 4-й танковой армии на Обоянь, генерал Ватутин, командующий Воронежским фронтом, прибег 6 июля к радикальным мерам. Он отдал приказ своей 1-й танковой армии (которой командовал генерал-полковник Катуков) вкопать свои танки против наступающих немецких войск, создав из танковых частей на равнине подобие противотанкового фронта, и достиг этим успеха. В Ставке маршал Жуков яростно возражал против таких мер, но Сталин одобрил решение Ватутина в качестве исключения.

На восточном фланге оперативной группы «Кемпф» все пехотные дивизии были вынуждены постоянно отражать непрерывные контратаки русских. К тому же 3-му танковому корпусу из-за сильного сопротивления неприятеля пришлось отклониться к северу от предписанного ему направления наступления на Корочу. Ранним утром 12 июля он захватил переправу через Северский Донец в районе села Ржавец, чем создал столь серьезную угрозу южному флангу и тылам 5-й гвардейской танковой армии генерала Ватутина, что тот был вынужден задействовать для прикрытия резерв армии, 26-ю гвардейскую танковую бригаду и 5-й гвардейский механизированный корпус. Несмотря на это, германскому 3-му танковому корпусу удалось к 15 июля преодолеть оборону стоявшего до сих пор заслоном между ним и танковым корпусом СС русского 48-го стрелкового корпуса. После этого последнего препятствия все танковые корпуса группы армий «Юг» выстроились рядом друг с другом фронтом на север, при этом фланг 3-го танкового корпуса был резко развернут на юг. Растянутые в длину фланги этого танкового заслона, прикрытые лишь слабыми пехотными силами, могли дать повод для беспокойства моторизованному неприятелю только в том случае, если бы удерживали занимаемые ими позиции.

Не слишком успокоительными были и известия относительно развития ситуации группы армий «Центр».

Какие же события происходили в ходе наступления 9-й армии группы армий «Центр» с 5 июля?

Ее боевая задача была поставлена следующим образом: пересечь линию Тросна (поселок на шоссе из Орла в Курск) — севернее Малоархангельска, двигаясь на восток, выйти к Курску, чтобы там восточнее города соединиться с наступающей армией группы армий «Юг».

В состав армии входили следующие соединения, части и подразделения:

20-й армейский корпус с 4 пехотными дивизиями;

46-й танковый корпус с 4 пехотными дивизиями;

47-й танковый корпус в составе 2, 9 и 20-й танковых дивизий и 6-й пехотной дивизии, с приданными ей штабом 21-й танковой бригады, 505-м танковым батальоном («Тигров») этой же бригады и 312-й танковой ротой (оснащенной танками — носителями взрывчатки);

41-й танковый корпус в составе 18-й танковой дивизии, штаба 656-го танко-истребительного полка с 653-м и 654-м дивизионами истребителей танков этого полка (в каждом до 45 «Фердинандов), 216-й батальон штурмовых орудий (45 тяжелых 150-мм гаубиц), 313-я и 314-я роты наземных гусеничных самоходных мин и 2-я пехотная дивизия;

23-й армейский корпус в составе 3? пехотной дивизии, которым были приданы также два (185-й и 189-й) батальона штурмовых орудий, 811-я и 813-я танковые саперные роты.

Позади этих частей в качестве резерва группы армий находились в готовности: танковая группа Эзебека в составе 4-й и 12-й танковых дивизий и 10-я моторизованная дивизия.

Армия получила очень подробные приказы для проведения силами своих корпусов тщательно разработанных боевых задач. Основной замысел этой операции состоял в следующем:

47-й танковый корпус (под командованием генерала танковых войск Лемельзена), будучи основной ударной силой на главном направлении удара, осуществляет прорыв вражеского фронта на своем участке силами 20-й танковой дивизии и 6-й пехотной дивизии в качестве первого этапа сражения. Через образовавшуюся брешь фронта сразу же устремляются 2-я и 9-я танковые дивизии и на втором этапе операции занимают холмистую местность севернее Курска и соединяются с 4-й танковой армией. В зависимости от ситуации на третьем этапе операции в бой могут быть введены резервы группы армий;

46-й танковый корпус (под командованием генерала Цорна) прикрывает западный фланг танкового клина наступлением в направлении Фатежа, который должен быть взят;

20-й армейский корпус изображает попытку наступления, чтобы связать боем противника. Следует ожидать контрнаступления врага;

41-й танковый корпус (под командованием генерала Гарпе) должен был совместно с 23-м армейским корпусом прикрывать восточный фланг танкового клина и при этом создать новый оборонительный фронт на рубеже Шигры — река Сосна;

23-й армейский корпус, тесно взаимодействуя с 41-м танковым корпусом, наступает по обе стороны от Малоархангельска, имея целью занять и удерживать рубеж Мокрое — Панская.

Для армейского планирования операций было характерно то, что вражеский фронт должен был прорываться исключительно острым клином наступающих войск с прикрытием обоих флангов наступательными действиями других соединений.

Прорыв острым клином должен был осуществляться на первом этапе операции, в ходе второго этапа через ожидаемую брешь фронта наши войска должны были проникать в глубину расположения сил неприятеля, а третий этап варь ировался в зависимости от развития обстановки. Задействованные для флангового прикрытия корпуса получили также и последующие задания, в соответствии с которыми они должны были расширить проделанный прорыв на глубину от 20 до 30 километров, чтобы прикрыть вливающиеся в этот прорыв танковые силы от действий вражеских бронетанковых частей.

Построение атакующих частей 47-го корпуса, действующего на направлении главного удара, соответствовало требованиям прорыва передовой группы на планируемую глубину фронта, однако, чтобы иметь возможность и далее пробиваться в глубину расположения неприятеля, этого было явно недостаточно, поскольку группа прорыва после первого удара оказалась бы измотанной. По мнению автора книги, 9-я армия, поставив на направлении главного удара 47-й танковый корпус, должна была бы значительно усилить его, чтобы он, не теряя времени, открыл тактическую дверь к последующему оперативному успеху. Тактику операции перед ее началом следовало организовать таким образом, как это в аналогичной обстановке сделал Людендорф перед «Большим сражением во Франции в 1918 году».

Определить только одну танковую дивизию в передовую линию наступления (20-ю) при поддержке одной 6-й пехотной дивизии также, наверное, было недостаточно. Из 6 мобильных (танковых и моторизованных) дивизий в резерве оставалось целых 5. Это явно было избыточно. Никакой бой невозможно вести без резервов; но недаром Гудериан, говоря о резервах, всегда рифмовал их с консервами. Было бы куда более целесообразно предусмотреть в первой линии наступления 2 танковые дивизии, которые в бою поддерживались бы непосредственно двумя пехотными дивизиями. Опыт, который, возможно, был хорош при действиях против просто окопавшегося противника, в данном случае следовало бы дополнить двумя родами войск.

Вероятно, было бы также целесообразно сосредоточить здесь и 90 тяжелых самоходных противотанковых орудий «Фердинанд» 653-го и 654-го дивизионов, 45 тяжелых 150-мм гаубиц 216-го истребительно-противотанкового дивизиона и обе роты (312-ю и 314-ю) наземных гусеничных самоходных мин «Голиаф» под командованием штаба 21-й бригады, чтобы единообразно и планомерно использовать взрывчатку, которой они были начинены.

С другой стороны, не следовало упускать из виду, что глубокое эшелонирование войск было оправдано постоянной заботой командования группы армий «Центр» и 9-й армии об обеспечении безопасности выступа фронта под Орлом.

Крупные силы врага, слабость наших собственных войск в Орловском выступе и экспертные оценки оперативной ситуации по обеим сторонам фронта вынуждали проявлять особое внимание к действиям друг друга, тем более что Гитлер подарил неприятелю два месяца ценнейшего времени для оборудования и укрепления позиций и подготовки его войск.

Сражение началось утром 5 июля разнесенными по времени атаками между 3:30 и 6:30. На участке 41-го танкового корпуса и 23-го армейского корпуса самоходные гусеничные мины «Голиаф», управляемые по проводам, расчищали проходы в минных полях русских.

Поначалу сопротивление было довольно слабым[293], но уже вскоре значительно усилилось. 6 июля с началом второго этапа наступления в действие был введен 47-й танковый корпус в составе 2-й и 9-й танковых дивизий, который смог лишь незначительно продвинуться вперед. Только с большим трудом 46-й корпус смог отразить мощную атаку русских на западный фланг 47-го танкового корпуса у села Гнилец. На восточном фланге 9-й армии шли столь же ожес точенные бои. К вечеру этого дня генерал-полковнику Моделю стало совершенно ясно, что бои продлятся дольше, чем это предусматривал оперативный приказ. Поэтому он потребовал придать ударной группировке 4-ю танковую ди визию, «чтобы без промедления… продолжить прорыв к Курску».

7 июля на обоих флангах мощные атаки были отражены, однако по центру удалось продвинуться немного вперед. Уже на этот момент потери армии составили 10 000 человек[294]. Расход танковых боеприпасов оказался ошеломляюще высоким. На следующий день можно было ждать мощного контрнаступления русских.

8 июля сформированная из танков 2-й и 4-й танковых дивизий 21-я танковая бригада заняла высоты южнее села Теплое, где они были вынуждены остановиться от огня русской 2-й танковой армии с юго-запада и юга. В течение дня противнику удалось сдержать наступление 9-й армии на всем ее фронте. Войска за эти 4 дня непрерывных боев понесли значительные потери и физически вымотались. Поэтому Модель принял трудное решение: 9 июля сделать перерыв в атаках, чтобы 10 июля наступление продолжить.

Для продолжения наступления генерал-полковник применил «новую танковую тактику». Для сосредоточения сил предусматривалось большее число танковых частей и подразделений. Их боевая подготовка находилась не на слишком высоком уровне, да и число танков было все же недостаточным. Но действия танковых подразделений должны были производиться в теснейшем взаимодействии с мотопехотинцами. Бой принимал характер «перекатывающегося износа материала».

Фельдмаршал фон Клюге согласился с этим предложением, но подчеркнул необходимость провести сражение таким образом, чтобы перемолоть как можно большее число вражеских резервов.

Замысел Моделя был вполне разумным, хотя и отнюдь не новым; так как на нем с самого начала основывалась организация танковых войск: на тесном взаимодействии пехотинцев с боевыми машинами. Именно для этого пехотинцы были посажены на транспорт, а с 1939 года они даже получили броневую защиту, передвигаясь в бронетранспортерах. В остальном же всем командирам танковых соединений, частей и подразделений с самого начала операции «Цитадель» было понятно, что здесь идет речь не о чисто танковой операции по образцу 1940–1941 годов, но об ожесточенном сражении вместе с пехотой, а также и о широком применении в этом сражении штурмовых орудий. Целесообразно ли такое взаимодействие, необходимо ли оно или просто неизбежно, решение должно было принимать Верховное командование. Генеральный инспектор танковых войск предупредил командование об этом 10 мая 1943 года. Фельдмаршал фон Манштейн видел «слабость операции» наряду с недостатком артиллерии еще и в том, что из-за нехватки пехотных дивизий для прорыва системы укреплений противника в первых рядах должны быть задействованы танковые дивизии.

Наступление возобновилось 10 июля. Прорыв неприятельского фронта осуществить не удалось. 47-й танковый корпус утром был отведен со своей исходной позиции для наступления.

Штаб 9-й армии 12 июля отдал приказ: «Следует отдавать войскам приказы лишь о взятии наиболее возможных целей, чтобы достижение этих (реально достижимых) целей было возможно осуществить любой ценой…»

Такое тактическое решение практически означало отказ от быстрого оперативного решения поставленных задач. При выявившемся неколебимом сопротивлении русских их полосу обороны оставалось только «прогрызать».