Русское сопротивление

В пространстве, которое надо было преодолеть танковым группам, русские сопротивлялись на удивление стойко и упорно. «Танковый клин» 4-й танковой армии, форсировав Днепр южнее Орши, вонзился более чем на 200 километров в глубь вражеской территории и дал возможность энергичному противнику, непрерывно подтягивающему сюда с юга, востока и северо-востока имевшиеся поблизости или вновь созданные соединения, атаковать его с различных направлений. Поэтому обе танковые группы оказались в довольно тяжелом положении, испытывая двойное давление неприятеля изнутри Смоленского котла и деблокирующих его войск снаружи. Лишь подоспевший пехотный корпус смог облегчить это давление на танковые группы. Лишь 5 августа сопротивление неприятеля под Смоленском было сломлено.

В период с 1 по 8 августа 2-я танковая группа снова уничтожила в районе Рославля крупные силы неприятеля[214]. Затем между 9 и 24 августом она же во взаимодействии со 2-й армией (под командованием генерал-полковника фрайхерра фон Вейхса) разгромила новые позиции неприятеля в районе Клинцы — Гомель. Это сражение создало предпосылки для последующего принятия Гитлером решения о битве за Киев.

3-я танковая группа выполнила подобную же задачу в районе Великих Лук, где с 22 по 27 августа действовал 57-й моторизованный [танковый] корпус[215]. При этом в ходе преследования неприятеля корпус вышел к Волге восточнее Торопца. Там он был «временно» подчинен 16-й армии группы армий «Север», с которой он до конца сентября был задействован в тяжелых тактических боях и понес значительные потери. Тем самым 3-я танковая группа, а вместе с ней также и группа армий «Центр» должна была передать два танковых корпуса в группу армий «Север», вместе с которой они «плелись» и, соответственно, были значительно ослаблены потерями, оказавшись не в состоянии достичь на севере России никаких оперативных успехов. Тем временем группа армий «Север» задействовала на различных участках своего фронта по отдельности 57, 39, 56 и 41-й моторизованные [танковые] корпуса и при этом отнюдь не как носителей своего основного свойства — мобильные оперативные соединения. Ответственность за это ложится на Верховное командование, которое действовало совершенно не в духе своей собственной директивы № 21 — плана «Барбаросса» и не осознавало глубинного смысла самостоятельно действующих танковых войск как носителей оперативной идеи. Как в этом случае, так и часто в будущем у командования отсутствовали твердая воля и четкое видение основного направления главного удара.