Роман Шухевич: «Идею я люблю сильнее тебя»

Указом президента Ющенко Роман Иосифович Шухевич получил золотую звезду Героя Украины даже раньше Бандеры. Бюст герою поставили, правда, не на родине, а в том месте, где его выследили и застрелили.

Чекисты много лет искали главнокомандующего Украинской повстанческой армией* Шухевича, псевдоним — генерал-хорунжий Тарас Чупринка. Со временем в служебных документах Шухевича стали именовать «Волком».

В ориентировке 2-го управления НКГБ Украины от 12 декабря 1944 года говорилось:

«С 13 апреля 1944 года решением Центрального провода ОУН* Шухевич, сменив заместителя Степана Бандеры Николая Лебедя («Максим Рубан»), практически руководит бандеровским Центральным проводом. На пост главнокомандующего УПА* Шухевич был выдвинут в связи с тем, что он ведал всей военной работой ОУН*, а командовавший до этого Лебедь, по мнению руководящих ОУНовских кругов, не обеспечил разворота операций в советском тылу».

Шухевич сменил на посту командующего Дмитрия Клячковского. Клячковский получил под командование отряд УПА* — Север. 12 февраля 1946 года он вместе с телохранителями напоролся на оперативно-войсковую группу, отказался сдаться и был убит в перестрелке.

Роман Шухевич вошел в бюро Провода ОУН*, состоявшего из трех человек. А летом 1944 года возглавил еще и Украинский главный освободительный совет — объединение всех националистических организаций.

Агентура по крупицам собирала сведения о Романе Шухевиче.

«По своим личным качествам Шухевич, — вспоминал хорошо знавший его человек, — честолюбив, требователен, но наряду с этим старается вести себя по-приятельски. Не любит, когда ему противоречат. Поддается влиянию других людей и имеет привычку не высказывать своего мнения до тех пор, пока не выскажутся другие люди».

Роман Шухевич родился 7 декабря 1907 года. Его отец Иосиф Вольдемарович (Владимирович) Шухевич был во Львове заметным адвокатом, затем стал судьей. Вместе с женой Евгенией Николаевной он жил на улице Касанерского, дом № 18-а.

В гимназии Роман увлекался спортом, отлично плавал и бегал. Поступил на инженерно-строительный факультет Львовского политехнического института. Параллельно учился в музыкальном институте по классу фортепьяно. Они даже концертировали вместе с братом: Юрий Шухевич пел, Роман аккомпанировал.

Активно участвовал в украинском национальном движении, руководил спортивным клубом и постепенно втянулся в подпольную работу. В 1925 году вступил в Украинскую военную организацию, созданную полковником Евгеном Коновальцем, затем присоединился к ОУН*.

В 1932 году Шухевича в первый раз арестовали. Польская полиция подозревала его в соучастии в налете членов ОУН* на почту с целью добыть деньги для борьбы. Его продержали пару месяцев. Но доказательств не нашли и потому отпустили. Он сдал выпускные экзамены, но получить диплом не успел. За участие в убийстве министра внутренних дел Польши был отправлен в концлагерь в Березе Картусской. В 1935 году на суде во Львове его приговорили к четырем годам заключения. Жена на свидании в тюрьме умоляла его оставить политику, иначе он погубит ее и сына.

— Ничего не могу поделать, — ответил Шухевич. — Идею я люблю сильнее тебя и сына.

Жену и детей это не спасло…

Он отсидел два года, его выпустили по амнистии в 1937 году. Он открыл первое на Украине рекламное агентство. А осенью 1938 года ринулся в Подкарпатскую Русь, которую галичане называют Карпатской Украиной. Здесь вспыхнуло восстание — украинцы рассчитывали обрести независимость. Поручик Шухевич принял участие в создании вооруженных сил никем не признанной республики, служил в генеральном штабе национальной обороны Карпатской Украины.

Бандера писал после войны:

«Шухевич всей душой отдался строительству независимой государственной жизни Карпатской Украины, прежде всего укреплению ее путем создания преданных национальных кадров и военной силы молодой державы. Он хорошо понимал, что борьба украинского народа за государственную независимость и соборность — едина и неделима. Какой бы это ни был фронт, против какого врага и в какой политической ситуации, это часть общей борьбы украинской нации за свои права, волю и правду».

Восстание подавила Венгрия, которая с благословения Адольфа Гитлера прибрала эту территорию себе.

После оккупации немцами Польши Роман Шухевич обосновался в Кракове. Вступил в созданный абвером легион «Нахтигаль». Он стал заметной фигурой в националистическом движении. На Украине чекисты взялись за его родственников. Первой арестовали его юную сестру — Наталью Иосифовну Шухевич, студентку первого курса медицинского института.

7 сентября 1940 года оперуполномоченный 3-го отделения 2-го отдела Львовского областного управления лейтенант госбезопасности Воронков подписал постановление на арест: «Наталья Шухевич являлась активной участницей организации украинских националистов ОУН*. По заданию организации Шухевич являлась хозяйкой явочной квартиры для курьеров закордонного центра ОУН*».

Следователей, конечно же, интересовала не она сама, а ее брат.

4 декабря 1940 года на допросе Наталья Шухевич рассказала:

— Мой отец во время существования Польши был судьей, а позже стал пенсионером. Один мой брат, Юрий Шухевич, служит певцом во Львовском радиокомитете. Второй мой брат, Роман Шухевич, в тридцать восьмом году уехал в Данциг, и после того я его не видела. Не знаю, где он сейчас проживает. Меня никто не вовлекал в ОУН*, и я не была курьеркой краевой экзекутивы.

5 декабря следственная часть управления НКВД передала ее дело в областной суд. Ее судьба решалась на процессе над обвиненными в антисоветской и националистической деятельности западными украинцами. В основном выносили смертные приговоры. Наталье Шухевич, совсем ни к чему не причастной, дали десять лет.

В списке «расстрелянных врагов народа в период военных действий на территории Украинской ССР» под номером 367 значится Шухевич Юрий Иосифович, арестованный 1 марта 1941 года. Певца расстреляли за брата…

На территории генерал-губернаторства Роман Шухевич присоединился к Степану Бандере. Шухевич всегда будет предан Бандере. Соратники Бандеры уверились, что именно он олицетворяет недостающие инертному украинскому обществу энергию и динамизм, и шли по его приказу на смерть.

Первая ориентировка по розыску Шухевича датирована сорок четвертым годом.

В марте 1944 года начальником Львовского управления госбезопасности назначили полковника Константина Сидоровича Волошенко. Он окончил три класса приходской школы и три курса городского училища в Вольске (Саратовская область). Работал в родном городе в потребительском союзе, откуда был приглашен в органы. Войну провел в далеком Алтайском крае.

3 сентября 1944 года полковник Волошенко инструктировал райотделы:

«По агентурным данным, в районах Львовской области скрывается кадровый ОУНовец, член Центрального провода ОУН*, руководитель по подготовке кадров в УПА* — Шухевич Роман, около тридцати семи лет (имеет жену и двоих детей), других установочных данных не добыто.

Примите активные меры к розыску и задержанию Шухевича. Для этого опросите всю проверенную авторитетную агентуру и направьте на установку его связей и возможного места прибытия. В случае обнаружения Шухевича с максимальной осторожностью проведите негласную съемку и немедленно сообщите во 2-й отдел УН КГБ».

Романом Шухевичем занимались не только львовские чекисты. Им заинтересовалось высокое начальство. УПА* действовала очень активно. И Шухевича искал весь чекистский аппарат. 20 октября 1944 года начальник 4-го управления НКГБ УССР подполковник госбезопасности Иван Данилович Сидоров обратился к начальнику Львовского управления полковнику Волошенко:

«Просим срочно произвести тщательную установку всех родственных связей Шухевича, проживающих на территории Львовской области и в городе Львове.

Одновременно просим через имеющиеся агентурные возможности выявить все дружественные и деловые его связи, обратив серьезное внимание на контингент лиц, учившихся в Львовском политехническом институте в период 1932–1934 годов.

На всех лиц, являющихся связями Шухевича, соберите максимум характеризующих данных, а также ваши соображения о возможностях оперативного использования кого-либо из них для разработки и специальных мероприятий по делу Шухевича Р.И.

В связи с особой важностью проведения мероприятий по делу, с исполнением просим не задерживать».

Жену Шухевича обнаружили в Дрогобыче.

19 июля 1945 года начальник управления НКГБ Дрогобычской области полковник госбезопасности Владимир Федорович Майструк утвердил составленное его подчиненными во 2-м отделе постановление на арест:

«Шухевич-Березинская Наталья Романовна, 1910 года рождения, образование среднее, дочь священника, проживающая в селе Биличи Старо-Самборского района, поддерживает деловые отношения с видными украинскими националистами, также подозревается в принадлежности к ОУН*».

С 20 по 24 июля 1945 года жену Шухевича активно допрашивали.

Наталья Березинская знала Романа Шухевича с детства. В 1930 году они поженились совсем молодыми. В 1933 году родился сын Юрий. Наталья рассказала то, что и так было известно: летом 1938 года Шухевич, выпущенный из тюрьмы, уехал в Закарпатскую Украину, где вспыхнуло восстание украинцев под руководством Августина Волошина — против Венгрии, которой отошел этот край. Восстание быстро подавили, и Шухевич перебрался в Польшу.

В конце 1939 года Наталья поехала в Краков (ей помогли нелегально перебраться через границу) и нашла там мужа. На следующий год родилась дочь Мария. Шухевич вступил в батальон «Нахтигаль» и получил звание сотника.

— Роман часто куда-то уезжал, — рассказывала Наталья Березинская. — Не бывало его дома по две недели. Никогда я его не спрашивала, куда и зачем он выезжал, так как я знала, что он не ответит. В мае сорок первого Шухевича послали в Германию для прохождения военной подготовки. И с тех пор я его не видела — до января сорок второго.

Оба батальона — «Нахтигаль» и «Роланд» — в середине октября 1941 года объединили и отправили на переподготовку во Франкфурт-на-Одере. Полгода обучали тактике антипартизанских действий.

В сентябре 1941 года вслед за мужем Наталья с детьми вернулась в оккупированный Львов. Городская управа поселила ее в квартире № 9 по улице Михальского, дом № 11 — а.

— По приказу немецкого командования Роман убыл с легионом в Германию. Прошел семимесячные курсы и был отправлен в Белоруссию для борьбы с партизанами. В начале сорок третьего немцы отозвали украинский легион во Львов и разоружили. Шухевич в январе пришел ко мне на квартиру, пробыл не более десяти минут и ушел. Потом я узнала, что он не подчинился приказу немецкого командования и скрылся.

Дело было так. Из «Нахтигаля» и «Роланда» немцы сформировали полицейский батальон и переправили в Белоруссию, где не могли справиться с партизанским движением. 201-м полицейским батальоном командовал бывший майор польской армии Евген Побигущий, Роман Шухевич командовал первой сотней.

В конце 1942 года немцы потребовали от личного состава дать подписку о готовности служить дальше. Ни Шухевичу, ни его единомышленникам не нравилась опасная служба далеко от родных мест. Все отказались. Немцы батальон расформировали. Рядовых распустили. Офицеров задержали, но Шухевич ушел в подполье.

Немцы его искали. В квартиру Шухевичей на улице Михальского пришли трое — немецкий офицер в форме и двое в штатском. Провели обыск, забрали фотографии Шухевича. Потом двое ушли, один остался: вдруг Шухевич пожелает навестить жену. А на следующий день Наталью доставили в тюрьму на улицу Лонского. На допросе требовали сказать, где скрывается ее муж. Объяснили: она — заложница. Ее будут держать, пока он не объявится. Но Шухевича так и не дождались, потому через два месяца отпустили…

Теперь уже чекисты допытывались у нее:

— Вы получали задания от офицера гестапо?

— Да.

— Какие?

— Перед освобождением немецкий офицер сказал мне, что как только придет на квартиру Роман Шухевич, то я должна немедленно вместе с ним явиться в гестапо, так как с ним хотят поговорить.

— Вы выполнили это задание гестапо?

— Нет.

Ее отец — бывший сельский униатский священник Роман Иванович Березинский — умер в марте сорок первого. Мать — Осипа Осиповна — жила с дочкой и внуками.

— В сорок втором году я получала продукты на себя и детей, положенные семье немецкого военнослужащего, — рассказала Наталья. — По моему заявлению немецкие власти вычли из жалованья Шухевича еще и три тысячи польских злотых на воспитание детей. Но после ухода Шухевича из немецкой армии меня продуктов лишили.

Они с мужем встречались тайно. Сначала на Лычаковском кладбище. Потом у зубного врача. И, наконец, на квартире, где тайно поселился Роман Шухевич. Он давал ей деньги на жизнь. Когда немцы отступали, она хотела уехать с детьми куда-нибудь на запад. Муж отсоветовал:

— Запросто можно попасть в немецкий лагерь и погибнуть. А здесь, среди своих, спокойнее.

В конце июня 1944 года Роман Шухевич предложил ей укрыться в селе Бусовиско, где жил его друг Зенон Гнатейко. Тот приехал за Натальей и детьми на грузовике. Шухевич присылал ей деньги — в злотых, потом в рублях, а также теплые вещи на зиму.

— Последняя встреча у нас была в июле сорок четвертого, — рассказала Наталья на допросе. — Он на автомашине проезжал село Бусовиско. Сделал остановку и зашел ко мне на квартиру, чтобы увидеть детей. На рассвете уехал. Я рассказала Роману, что в сорок третьем году в львовском суде уже оформила развод с ним. Просила, чтобы он оставил деньги на воспитание детей. Роман, ничего не сказав о разводе, дал мне триста злотых.

Развелась, объяснила она, потому что опасно носить фамилию Шухевич. Чекисты ей не поверили. И после новых допросов Наталья призналась, что все было не так, как она рассказывала. Она вовсе не порвала с мужем. Все рассказанное ею — заранее придуманная история.

В декабре 1944 года поехала в дальнее село на встречу с Романом:

— В доме, куда меня привели, никто не жил. В одной из комнат размещалась кухня, там две девушки готовили пищу. Вечером появился Роман, вооруженный пистолетом и автоматом, в сопровождении пяти или шести вооруженных людей, которые охраняли дом во время нашей беседы. Пробыв со мной около трех часов, Роман снова ушел в лес. На другой день мне привели пароконную подводу, нагруженную продуктами — три мешка муки, четыре или пять килограммов меда, свиная туша и еще что-то, не помню.

В марте 1945 года ей изготовили поддельный паспорт на фамилию Березинской. Во время обыска неумелые чекисты его не нашли — он был предусмотрительно спрятан в сумке под подкладкой. Она попросилась в туалет и там разорвала опасный документ.

Нарком госбезопасности Украины Савченко разослал своим подчиненным словесный портрет Шухевича:

«Блондин, лицо овальное, к подбородку суженное. Черты лица острые. Глаза темные, проницательные. Нос с горбинкой. Губы тонкие, всегда сжатые. Голос грубый. Волосы зачесывает назад, военная выправка, широкоплечий».

Заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант Тимофей Амвросиевич Строкач, бывший пограничник и партизан, по своей линии разослал фотокарточку Романа Шухевича и иной вариант словесного портрета: «Среднего роста, лицо худощавое, конусообразное, продолговатое. Блондин — волосы рыжеватые волнистые, короткие, зачесывает назад. Глаза светлые. Нос длинный, острый. Уши большие, оттопыренные. Обычно одет в гражданскую одежду, маскируясь под местного жителя. Скрывается в сельской местности, в хорошо оборудованных убежищах с небольшой группой личной охраны пять-семь человек, в том числе одна-две женщины. О получении хотя бы малейших данных о месте нахождения

Шухевича немедленно сообщать в Управление по борьбе с бандитизмом НКВД УССР».

Хрущев в сентябре 1946 года негодовал:

— Тут говорят, что банды разбиты, что у них нет связи и каждый действует на свою ответственность. Это неправильно. Бандиты сохранили свой Провод. Шухевич — здесь и руководит бандами. Это позор, что Шухевич живет со дня освобождения западных областей и издевается над нашими чекистами, а мы не можем до сих пор поймать Шухевича, скрутить руки ему и его друзьям.

Найти командующего УПА* не удавалось. Руки крутили его родным.

Львовские чекисты доложили своему начальству:

«В процессе дальнейшей разработки связей руководителя ОУН*-УПА* Шухевича Романа, ОУНовская кличка «Тур», установлено, что во Львове проживает мать «Тура» — Шухевич Евгения. Муж ее Шухевич Иосиф в мае месяце 1944 года поломал ногу и с того времени находится на излечении в 3-й поликлинике (бывшая больница имени Шептицкого), обслуживаемой исключительно монашками и другим подозрительным элементом».

Добрались до матери главкома.

19 января 1946 года заместитель начальника 4-го отделения 2«А» отдела УНКГБ Львовской области капитан Бабушкин вынес постановление:

«Шухевич Евгению Ивановну, 1883 года рождения, грамотную, беспартийную, без определенных занятий, подвергнуть аресту и обыску.

Шухевич является женой бывшего адвоката, который, как украинский националист в 1940–1941 годах, используя свое служебное положение, активно защищал судившихся ОУНовцев и бандеровцев.

Ее сын Шухевич Роман до сих пор является руководителем Центрального провода ОУН* и главнокомандующим УПА*.

Второй сын, Шухевич Юрий, в 1940–1941 гг. был известен как активный бандеровец. Где он, в настоящее время не известно.

Дочь, Шухевич Наталия, в 1940 году как активная ОУНовка осуждена советским судом на десять лет и тогда же выслана в Сибирь.

Сноха Шухевич Наталья (жена Романа) арестована органами НКГБ и в данное время находится под стражей как крупная ОУНовка».

Мать Шухевича арестовали 19 января 1946 года и держали во внутренней тюрьме Львовского управления госбезопасности.

Почти одновременно родителями командующего Украинской повстанческой армией* заинтересовались и в управлении внутренних дел. Но поняли, что опоздали.

6 февраля 1946 года старший уполномоченный управления по борьбе с бандитизмом МВД УССР младший лейтенант Каменев составил справку:

«Проведенной установкой в городе Львове по ул. Косинянской в доме № 18-а, кв. №(по Кадетской направо за новостроящейся тюрьмой Львовского военного округа) проживают родители Шухевича Романа:

1. Отец: Шухевич Иосиф — лежит в постели парализованный.

2. Мать: Шухевич Евгения Ивановна, 1883 года рождения.

За семьей Шухевича Романа ведет наблюдение УНКГБ по Львовской области».

Борьбой с подпольем занимались и ведомство госбезопасности, и ведомство внутренних дел. Как разграничивались функции двух наркоматов?

НКГБ сосредоточился на уничтожении подпольных структур бандеровцев, НКВД, в составе которого находились внутренние войска, вел борьбу против боевых отрядов. 9 февраля 1944 года нарком внутренних дел УССР

Рясной и нарком госбезопасности Савченко разослали совместную директиву начальникам областных управлений:

«Органам НКВД и НКГБ работу по украинским националистам проводить в тесном контакте, обязательно информировать друг друга по всем агентурным и следственным материалам и повседневно оказывать взаимную помощь как в работе с агентурой, так и при проведении операций по изъятию или ликвидации бандитско-шпионских и других проявлений со стороны ОУНовцев».

Но сотрудничеству вредили конкуренция и плохие отношения между руководителями обоих ведомств.

— Я не разделяю работы МВД и МГБ, — говорил Хрущев на большом совещании. — Это аналогичная работа. Каждое ведомство должно составить свои планы. Правда, здесь у МГБ положение лучшее, они могут назвать агентов сколько угодно. У них все засекречено (в зале оживление). Но я прошу товарища Савченко продумать, как установить контроль. МГБ должно обслуживать МВД своей агентурой. А вы, два министра, живете рядом, а встречаетесь только в ЦК. С вас берут пример начальники областных управлений. Если у МВД есть данные для реализации, то МГБ никогда не скажет о своих данных по этой же группе. Все держит в секрете, а от этого секрета выигрывают только бандиты. МВД не говорит о своих делах, а МГБ о своих. Вы не поощряете совместные действия, а надо это делать и требовать этого от своих подчиненных.

3 апреля 1946 года Евгению Шухевич допросили. Она ничего не могла сказать о сыне, которого с сорок первого не видела. Ее это не спасло.

17 апреля следователь составил обвинительное заключение:

«Шухевич Евгения Ивановна является социально опасной и дальнейшее проживание ее в приграничной области невозможно, то есть подлежит преданию суду по статьям 33 и 34 Уголовного кодекса УССР».

К парализованному Шухевичу-старшему, который остался один после ареста престарелой жены, периодически наведывался агент областного управления госбезопасности, надеясь что-то выяснить о Романе.

14 июня 1946 года агент доложил своему куратору:

«Шухевич Иосиф ответил, что здоровье его с каждым днем ухудшается, так как за ним в настоящее время такого ухода, как было при жене, нет. Он целыми днями лежит в постели. Когда жена была дома, то он с ее помощью выходил во двор, чтобы подышать свежим воздухом. О жене сказал, что она арестована безвинно, и мною было написано прошение о ее освобождении. Когда рассказывал об арестованной дочери, плакал».

19 июня военный трибунал в закрытом заседании признал Евгению Шухевич «социально опасной» и постановил: «Удалить из пределов Украинской Советской Социалистической Республики сроком на три года. Приговор окончательный и обжалованию в кассационном порядке не подлежит».

На свободе оставались еще дядя главкома УПА* — Тарас Владимирович Шухевич, брат Иосифа, профессор Львовской консерватории, и его жена. К ним тоже ходил агент госбезопасности, который докладывал в областное управление обо всех разговорах:

«Жена Шухевича Т.В. имела на прошлой неделе свидание с матерью Романа Шухевича, которая рассказала, что спит на голом каменном полу и настолько больна, что не может встать без посторонней помощи».

Евгению Ивановну Шухевич этапировали в Актюбинск.

Тем временем закончили дело жены Романа Шухевича и его тещи.

31 декабря 1946 года старший следователь следственного отдела УНКГБ Львовской области лейтенант Федоров составил обвинительное заключение по делу «привлеченных к уголовной ответственности за контрреволюционные преступления — Шухевич-Березинской Натальи Романовны и ее матери — Березинской Осипы Иосифовны».

Наталью обвинили в том, что она «являлась членом антисоветской организации украинских националистов»*, хотя доказательств у следствия не было. Единственное ее реальное нарушение закона — нелегальный переход границы перед войной, когда она ушла к своему мужу. А тещу Шухевича обвинили в том, что она, «проживая совместно с дочерью, знала, что к ним прибывали связные курьеры ее зятя, получала от него материальную помощь, но не сообщила об этом Советской власти».

Львовское областное управление отправило их дело на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Особое совещание 4 января 1947 года постановило: обеих женщин «как социально опасный элемент» сослать в Кокчетавскую область на пять лет. Но приговор, вынесенный жене и теще Шухевича, высшему начальству показался либеральным. 9 июня 1947 года Особое совещание отменило свое же решение и возвратило дело на доследование.

Во Львове следствие по их делу принял к своему производству сотрудник опергруппы республиканского министерства госбезопасности капитан Клименко. Опергруппой руководил подполковник Иван Кириллович Шорубалка. Но 15 июля 1947 года капитану Клименко следствие по делу Осипы Иосифовны Березинской пришлось прекратить. 22 июня теща главкома УПА* скончалась во внутренней тюрьме львовского управления госбезопасности, как сказано в документах, «вследствие глубоких старческих изменений и заболевания колитом».

А обвинительное заключение по делу Натальи Шухевич-Березинской было готово 16 июля. Оно стало объемнее и было отправлено на рассмотрение Особого совещания с ходатайством вдвое увеличить срок лишения свободы. Просьбу удовлетворили. 8 сентября ей дали десять лет лагерей.

Тяжелобольного отца Романа Шухевича тоже арестовали и в октябре 1947 года выслали в Кемерово. Он дороги не перенес и умер. Но родных о его смерти не поставили в известность. Осведомитель, старательно составлявший отчеты о беседах с Тарасом Шухевичем, сообщил в управление, что побывал у него 4 января 1948 года. Тарас Владимирович сказал:

— О брате я сам ничего не знаю, поэтому не могу даже выслать ему денег, в которых он, несомненно, нуждается. Лучшее было бы, если бы он смог соединиться со своей женой и дочерью, находящимися в Джамбуле. Но едва ли ему это удастся сделать.