Шептицкий. Невыполненное обещание

Хозяином Львова при поддержке добровольческого батальона «Нахтигаль» на один день оказался заместитель Бандеры по Организации украинских националистов* Ярослав Стецько. Он мечтал очистить Украину от инородцев.

«Москва и еврейство — главные враги Украины, — писал Стецько в своей «Автобиографии». — Поэтому стою на позиции уничтожения евреев и целесообразности перенесения на Украину немецких методов уничтожения евреев, исключая их ассимиляцию».

В тот день во Львове Ярославу Стецько представилась возможность реализовать свои идеи. Он докладывал Бандере: «Создаем полицию, которая поможет евреев устранить и защитить население».

После первого дня погромов, в ночь на 1 июля, руководитель местной Организации украинских националистов* Иван Степанович Климов, псевдоним «Легенда», распорядился расклеить по всему городу обращение: «Народ! Знай! Москва, Польша, венгры, евреи — это твои враги.

Уничтожай их! Знай! Твое руководство — это ОУН*. Твой вождь — Степан Бандера».

Уничтожение евреев и поляков во Львове было хорошо организованной и продуманной акцией. Трупы, найденные в городских тюрьмах, стали лишь поводом для давно задуманного погрома. Крайний национализм или, точнее, расизм был принципом бандеровской организации. ОУНовский лозунг гласил: «Да здравствует независимая Украина без евреев, поляков и немцев. Поляки за Сан, немцы в Берлин, евреи на крюк!»

В программной резолюции учредительного съезда ОУН* еще в 1929 году записали:

«Украинский национализм — это духовное и политическое движение, родившееся из внутренней природы украинской нации в ходе борьбы за принципы и цели ее творческого бытия».

В публикациях ОУН* предвоенных лет о евреях говорилось как о внутреннем враге:

«Евреи в СССР являются самой преданной опорой большевистского режима и авангардом московского империализма на Украине. Организация Украинских Националистов* борется с евреями как с опорой московско-большевистского режима, объясняя одновременно народным массам, что Москва — это главный враг».

В мае сорок первого, накануне нападения Германии на Советский Союз, руководство ОУН* подготовило для своих активистов инструкцию — «Борьба и деятельность во время войны». В ней говорилось:

«Национальные меньшинства подразделяются на:

а) дружественные нам, то есть все порабощенные народы;

б) враждебные нам — москали, поляки, евреи.

Первые имеют одинаковые права с украинцами, они могут возвратиться на свою родину. Вторые уничтожаются в борьбе.

Уничтожать прежде всего интеллигенцию, которую нельзя допускать ни до каких правительственных учреждений, и вообще сделать невозможным появление интеллигенции, то есть доступ до школ. Евреев изолировать, убрать из правительственных учреждений. Во время хаоса и смятения можно позволить себе ликвидацию нежелательных польских, московских и еврейских активистов, особенно сторонников большевистско-московского империализма.

Такими активистами являются:

• москали, посланные на украинские земли для закрепления власти Москвы на Украине;

• евреи, индивидуально и как национальная группа;

• чужинцы, преимущественно разные азиаты, которыми Москва колонизирует Украину с намерением создания на Украине национальной чересполосицы;

• поляки на западноукраинских землях, которые не отказались от мечты о Великой Польше».

1 июля в пять утра во Львов прибыл штаб айнзацгруппы СС, которая должна была профессионально заняться уничтожением евреев, советского и партийного аппарата. Начальник айнзацгруппы, он же начальник полиции безопасности и СД на Юге России бригадефюрер СС Отто Раш разместился в здании областного управления НКВД. Он окончит свои дни в американской тюрьме, после войны, разумеется.

К погромам 30 июня бригадефюрер Раш не поспел. Немцы вмешались в события только 2 июля. С 3 июля немцы занялись убийствами со свойственными им методичностью и целеустремленностью. Но немалую часть порученной эсэсовцам работы исполнили их украинские единомышленники.

Впоследствии сторонники и поклонники Степана Бандеры потратили много сил, доказывая, что Организация украинских националистов* не имела отношения к уничтожению еврейского населения. Но небольшая немецкая оккупационная администрация не справилась бы с уничтожением такого количества людей без деятельной помощи местного населения, украинской полиции и украинских националистов.

Утром 2 июля во дворец митрополита пришел Львовский раввин доктор Левин. Он просил Шептицкого воздействовать на украинцев — участников погромов. Шептицкий предложил ему остаться во дворце, но Левин не захотел спасаться в одиночку. Он ушел и был схвачен украинскими полицейскими. Этот эпизод воспроизведен в снятом на Украине художественном фильме «Владыка Андрей». Затем следует трогательная сцена — униатские монахини спасают еврейских детей. Но все это чистая фантазия. Чего не было — того не было… Шептицкий обещал направить пасторское послание, призвать паству не участвовать в грабежах и убийствах. Он не выполнил своего обещания. Выступил против убийства евреев только в ноябре 1942 года, когда спасать было уже некого.

Расстрел чекистами заключенных, конечно же, был преступлением. Иная оценка невозможна. Но эта трагедия была использована для уничтожения невинных людей.

Уже после войны, 21 мая 1945 года, в Киеве начальник 1-го отдела 2-го управления НКГБ УССР подполковник госбезопасности Николай Георгиевич Шашков доложил своему начальству:

«Горчинский Емельян Михайлович, 1888 года рождения, уроженец города Тернополя, украинец, с высшим богословским образованием, бывший военный капеллан австрийской армии, священник — настоятель собора Св. Юра во Львове, на допросе показал:

— В первых числах августа 1941 года я получил указания от Шептицкого принять участие в антисоветской кампании, направленной к тому, чтобы униатское духовенство во Львове возглавило специальные богослужения по погибшим во Львовской тюрьме.

Священник Каштанюк объявил через оккупационную газету «Львовски висти» о том, что под руководством духовенства будет проведена манифестация и служба по гражданам, «погибшим во Львовской тюрьме».

10 августа 1941 года епископом Будка в соборе Св. Юра было проведено богослужение по «погибшим жертвам большевистского террора», после чего проведен на площади митинг, на который было собрано до десяти тысяч членов, и от имени униатского руководства провозглашена антисоветская проповедь. Затем под руководством духовенства была организована процессия на улицу Замарстиновскую к «могиле», где отслужили еще панихиду. Кроме того, намечалась организация массового посещения Львовской тюрьмы с установкой специальной мемориальной доски. Однако немецкий комендант этого не разрешил».

Часть территории советской Украины заняли румынские войска, часть — венгерские. Агент наркомата госбезопасности представил доклад о том, как встречали оккупационные войска:

«В городе Коломыя, Станиславской области, где я в то время находился, 2 июля 1941 года, в десять часов утра в город въехали на мотоцикле мадьярский офицер и один гражданский с украинским националистическим синежелтым флагом в руках. Это был первый патруль мадьяр. В три часа дня «управа города» созвала украинское население встречать «освободителей» — мадьяр. У ворот церкви были выстроены рядами дети и старики. Мадьярский полковник, принимая хлеб и соль, заявил через переводчика-священника:

— Мадьярские войска не имеют цели оккупации Галиции. Они пришли только освободить население от большевистского ига, не будут вмешиваться во внутренние дела населения.

Сразу после таких речей началась расправа националистов над украинским населением, сопровождавшаяся убийством бывших коммунистов, комсомольцев и советского актива».

Степан Бандера полагал, что сможет повторить удачный опыт вождя хорватских усташей Анте Павелича.