§ 2. Боевая подготовка на Краснознаменном Балтийском флоте в 1937–1938 гг.

31 октября 1936 г. начальник Генерального штаба РККА маршал А. И. Егоров направил начальнику Морских Сил РККА флагману флота 1-го ранга В. М. Орлову приказ за № 22419сс. К приказу была приложена директива наркома обороны СССР маршала К. Е. Ворошилова, посвященная итогам оперативной подготовки личного состава за 1935–1936 гг. и задачам на 1936–1937 учебный год. Нарком обороны отметил, что личный состав Морских Сил РККА в истекшем учебном году имел существенные успехи в овладении боевой техникой, организации службы одиночных кораблей и однородных соединений, повысил свою огневую, морскую, штурманскую подготовку и подготовку по специальным службам[1629]. Однако, по мнению наркома, данные успехи являлись всё же недостаточными для решения тех задач, которые ставились перед Морскими Силами РККА.

В качестве наиболее серьезных недостатков, серьезно влияющих на боевую подготовку флотов, К. Е. Ворошилов указал на наиболее важные из них: «Сложные формы морского глубокого боя и операции на основе взаимодействия всех составных сил Морского флота для нанесения решающего сосредоточенного удара противнику освоены недостаточно. Планирование операции на морских театрах и проработка тыловых оперативных вопросов в условиях взаимодействия с сухопутными силами и воздушным флотом – не получили должного освоения. Оперативнотактическая подготовка морской авиации совершенно недостаточна и заметно отстает в подготовке от основных сил авиации РККА. Подготовка штабов флотов и флотилий соединений неудовлетворительна»[1630].

В связи с вышесказанным, нарком обороны СССР потребовал от командования МС РККА в новом учебном году обратить особое внимание на овладение сложными формами глубокого боя и операции, основанными на тесном взаимодействии сил для нанесения противнику мощных сосредоточенных ударов в открытом море, по базам противника и при бое в зоне своих укрепленных районов. Особо пристальное внимание требовалось уделить подготовке штабов флотов и штабов соединений. Для этого в течение 1937-го года на всех флотах необходимо было провести со штабами ряд игр и практических занятий со средствами связи с целью отработки техники штабной службы[1631]. Ознакомившись с директивой Ворошилова, 2 ноября начальник Морских Сил РККА В. М. Орлов сообщил начальнику Генштаба РККА А. И. Егорову об отсутствии у него каких-либо возражений по вопросу о постановке задач боевой подготовки[1632].

20 ноября 1936 г. маршал А. И. Егоров утвердил перечень тем оперативных игр для командного состава Краснознаменного Балтийского флота на 1937-й год. Всего в перечне фигурировало три игры – общефлотская на тему «Действия подводных лодок и воздушных сил на коммуникациях с целью не допустить питания противника морем через южные порты Балтийского моря и с целью срыва перевозок через порты Финского и Рижского заливов, с одновременным содействием флангам сухопутной армии на побережье Финского залива», авиационная на тему – «Поиски и уничтожение боевых кораблей и транспортов противника в море в значительном удалении от своих баз с преодолением противодействия противника и одновременном решении задачи по отражению воздушных налетов на наши базы и аэродромы» и тыловая на тему – «Организация питания (всеми видами боевого снабжения), боевого ядра КБФ при вынесенном базировании на необорудованную базу в условиях помех со стороны авиации и флота противника»[1633].

При определении тем оперативных игр учитывались задачи, которые были поставлены перед Краснознаменным Балтийским флотом директивой начальника Генерального штаба РККА маршала А. И. Егорова № 23613 от 30 декабря 1936 г. В соответствии с требованиями начальника Генштаба, по оперативному плану КБФ должен был решать следующие задачи: 1) Уничтожение боевого флота лимитрофных государств (Финляндии, Эстонии и Латвии); 2) Недопущение базирования флота Германии на побережье Финляндии, Эстонии и Латвии; 3) Нарушение подвоза в Германию и Польшу через порты Балтийского моря, а также недопущение подвоза войск и боевого снаряжения со стороны Германии и Польши в порты Финляндии, Эстонии и Латвии; 4) Содействие войскам Северо-Западного фронта и обеспечение их тыла и флангов от десанта и обстрела противника[1634]. Поставленные маршалом А. И. Егоровым задачи были уточнены в январе 1937 г. командующим войсками Ленинградского военного округа командармом l-ro ранга Б. М. Шапошниковым[1635].

Согласно утвержденному плану, 5 марта 1937 г. на Краснознаменном Балтийском флоте была проведена общефлотская оперативная игра на тему «Действия подводных лодок и воздушных сил на коммуникациях с целью не допустить питания противника морем через южные порты Балтийского моря и с целью срыва перевозок через порты Финского и Рижского заливов, с одновременным содействием флангам сухопутной армии на побережье Финского залива».

Основными учебными целями, которые решались на этой оперативной игре, были: 1) Прорыв подлодок в Балтийское море в первый период войны; 2) Организация боевой работы подводных лодок дальнего и ближнего действия; 3) Изучение вариантов трасс для германских транспортов в военное время; 4) Самостоятельный удар тяжелой авиации по эскадре или конвою; 5) Совместный удар тяжелой авиации и подлодок[1636]. Масштаб оперативной игры (число участников, время) ограничивался действительной потребностью и тренировкой тех, кому фактически придется решать эти задачи. Для выработки единства оперативного мышления комсостава, как отмечалось позже в отчете начальника Штаба КБФ И. С. Исакова, на разбор игры привлекались все флагманы и командиры, «которые должны знать характер операций КБФ»[1637].

По итогам оперативной игры командованием КБФ было сделано немало полезных выводов о качестве оперативного руководства обеих сторон. Действия командования «красной» стороны были оценены как «в большинстве своем неправильные»[1638]. Например, избранный для прорыва командиром Бригады линкоров «красных» капитаном 1-го ранга К. И. Самойловым боевой ордер (тралыцики-линкоры-подлодки) был сочтен неудовлетворительным, поскольку линейные корабли, находившиеся в центре противолодочного заграждения, рисковали намотать тросы мин на винты или наскочить на неприятельские мины. В результате такого неоправданного риска, линкоры, лишившиеся маневренности, быстро превратились бы в хорошие мишени для неприятельской авиации и береговой артиллерии. В качестве более правильного был указан вариант, при котором линкоры должны были следовать после подлодок и, дойдя до передней кромки противолодочного рубежа, стали бы маневрировать, а в случае необходимости – подавляли бы своим огнем береговую артиллерию и броненосцы противника[1639].

Было сочтено неверным и решение командующего флота «красных» по применению подводных лодок. Такой тактический прием, как лежание подлодок на грунте в точке рандеву и всплытие по сигналу с надводного корабля «взрыв бомбами», был назван неправильным по той причине, что подлодки лежали на значительном удалении друг от друга и поэтому не все могли услышать сигнал о всплытии. В случае применения противником авиации по надводным кораблям возле противолодочного рубежа, могла сложиться очень неприятная ситуация. Взрывы авиабомб и снарядов на большом расстоянии могли быть расценены на подводных лодках как сигнал на всплытие, что в реальных боевых условиях привело бы к уничтожению всплывших подлодок и срыву операции по прорыву субмарин в Балтийское море. В действиях командиров бригад подлодок были выявлены недочеты тактического характера. Во-первых, не были указаны разграничительные линии для действий лодок 1-й и 2-й бригад в Балтийском море. Во-вторых, позиции для лодок были выбраны неудачно, поскольку решение о позициях было принято без учета обстановки и путей движения транспортов противника[1640].

Действия командующего ВВС «красных» полковника А. М. Вирака также оказались неудачными, ввиду того, что решение было принято им «без полного оперативного объема, вытекающего из поставленной задачи в данный момент перед КБФ». Одной из основных причин являлось неграмотное использование разведывательной авиации, курсы полетов которой пролегали в основном через Эстонию, а район Турку, Ханко оказался совершенно неохваченным, хотя там расположились неприятельские крейсера и значительные силы авиации. Разведывательная авиация совершенно не прилагала усилий по поиску аэродромов бомбардировочной авиации неприятельской коалиции, в силу чего авиация «красных» к началу операции не смогла нейтрализовать действия ВВС «синих»[1641].

В результате, командование флота «красных» предоставило противнику инициативу в нанесении первого авиаудара по собственным надводным силам. И главное, использование авиации «красной» стороной не было подчинено основной задаче – прорыву противолодочного рубежа. Ведь в первую очередь, ВВС следовало бы использовать для подавления береговой артиллерии и броненосцев береговой обороны «синих». А вместо этого авиация «красных» занималась поиском неприятельских транспортов в море, упустив из виду более важные задачи[1642].

В противоположность «красным», действия «синей» стороны были оценены руководством игры как вполне правильные. Особо были отмечены следующие верные решения командующего Объединенным флотом коалиции флагмана 2-го ранга Г. Г. Виноградского: 1) Создание в устье Финского залива сильного противолодочного рубежа, поддерживаемого всеми силами; 2) Сосредоточение на аэродромах Финляндии и Эстонии мощной авиационной группировки и правильное ее использование; 3) Использование своих подлодок как средство борьбы с подлодками «красных»; 4) Перенесение своих коммуникаций в шведские шхеры; 5) Использование демонстративных колонн транспортов; 6) Создание отряда легких сил в Ханко; 7) Постановка минных заграждений в Ботническом заливе[1643].

В результате проведения оперативной игры, командованием КБФ были сделаны полезные выводы. Обнаружилось, что оперативное взаимодействие различных соединений флота отработано еще неудовлетворительно. Кроме того, части, приданные из других родов оружия, использовались зачастую для решения задач, непосредственно не подчиненных целям проводимой операции. Крайне важным обстоятельством, сильно снижающим результативность действий сторон (и в первую очередь, «красной»), являлось отсутствие систематического изучения обстановки на театре. Из-за этого решения часто принимались «без учета действий своего соседа» и не соответствовали действительности. Даже при решении задач разными силами (подлодки и авиация), которые преследовали одну и ту же цель, отсутствовал взаимный обмен информацией. В приказах зачастую не всегда ясно и четко ставились боевые задачи. Отмечалась также недостаточно хорошая работа воздушной разведки[1644].

Почти все учебные задачи, поставленные на оперативной игре, так и не были решены. Особенно это касалось совместных действий подводных лодок и авиации, а также самостоятельных действий бомбардировочной авиации по нарушению неприятельских коммуникаций в море. Даже основная задача игры, ради которой она и была затеяна, – обеспечение прорыва субмарин через противолодочный рубеж – осталась нерешенной из-за неграмотного руководства операцией со стороны командования «красных». В качестве рекомендации, было высказано предположение, что задача по прорыву подлодок днем с боем можно осуществить лишь «при соотношении сил в море в нашу пользу; т. е. когда мы сильнее на воде»[1645]. Таким образом, главная учебная задача оперативной игры превратилась лишь в теоретическую проблему, над разрешением которой еще предстояло работать.

Помимо мартовской общефлотской оперативной игры, в период с 8 по 12 апреля 1937 г. на КБФ была проведена фронтовая двухсторонняя оперативная авиационная игра на тему «Поиски и уничтожение боевых кораблей и транспортов противника в море в значительном удалении от своих баз с преодолением противодействия противника и одновременном решении задачи по отражению воздушных налетов на наши базы и аэродромы», с участием штабов ВВС Ленинградского военного округа и КБФ. К игре были привлечены командиры авиасоединений и частей ЛВО и флота, а также командиры общевойсковых и авиационных штабов[1646].

Основными учебными целями на данной игре были: 1) Отработка способов налета и методов атаки в условиях помех со стороны противника; 2) Решение вопросов организации боевого управления на всех этапах проводимой операции; 3) Отработка вопросов боевого обеспечения при переходе к месту боя, обратном возвращении и посадке на своих аэродромах; 4) Отработка организации и методов отражения воздушных налетов противника на наши базы и аэродромы; воздушный бой; 5) Отработка организации разведки на театре[1647].

Оставляя в стороне общий ход игры, совпадающий во многом с общефлотской игрой, стоит сосредоточиться на основных выводах, сделанных после ее проведения руководителем игры, начальником 1-го отдела Штаба КБФ, капитаном 3-го ранга В. 3. Роговешко. Прежде всего, для нас будет любопытно мнение руководителя игры об общем уровне командования обеих («красной» и «синей») сторон: «…Как правило, на протяжении всей игры командующий «красным» флотом плохо и с большим нажимом оформлял документы (свои решения). Лучше в этом отношении работал командующий коалиционным флотом» (т. е. флотом «синей» стороны – ?. П.)[1648].

Уже в самом начале своего отчета В. 3. Роговешко констатировал безрадостную картину общего уровня руководства «красной» стороны: «Дважды в этом году я присутствую на больших оперативных играх (в качестве первой здесь подразумевается общефлотская оперативная игра в марте 1937 г. – П.П.), на которых оба раза задача по борьбе и уничтожению транспортов с экспедиционными войсками, перевозимых морем с территории коричневых на территорию “синих” и “желтых”, – возлагалась на авиацию фронта, которая оба раза с возложенной задачей не справилась». Далее Роговешко подчеркивает, что особенно ярко это проявилось на последней игре 7-13 апреля 1937 г., когда авиация фронта (т. е. «красных» – П.П.) ввиду «своей занятости по борьбе с ВВС противников, поддержке сухопутных войск на фронтах и неумению правильно организовать длительной операции из-за недостаточного, по-видимому, знакомства с морскими особенностями, ни одного транспорта с войсками не утопила»[1649].

В чем же заключалась причина столь неуспешных действий ВВС «красной» стороны в обеих играх? По мнению руководителя игры, такой результат был отнюдь не случаен: он объяснялся тем, что «операции проводятся не теми людьми, которым положено этим заниматься». Как считал Роговешко, авиационные командиры Ленинградского военного округа, принимавшие участие в играх, совершенно не знали морского театра и его особенностей, организации флота, а также вопросов применения флота.

Вывод руководителя игры был довольно прост: необходимо возложить задачи по борьбе и уничтожению транспортов с экспедиционными войсками, перевозимыми морем с территории «коричневых» на территорию «синих» и «желтых», исключительно на командующего флотом, поскольку только он хорошо знает особенности морского ТВД и может правильно организовать разведку транспортов и последующие операции по их уничтожению силами надводных кораблей, подлодок и авиации[1650].

Летом 1937 г. на КБФ были проведены два больших отрядных учения (БОУ № 1 – 21 августа и БОУ № 2 – 20 августа). Темой БОУ № 1 являлась «Оборона базы с моря, воздуха и суши от внезапного нападения и ведения глубокого боя на оборонительном рубеже в своем укрепленном районе днем»[1651]. Учебными целями были назначены: 1) Отработка организации разведки, дозорной службы и охранения, обеспечивающих от внезапного появления противника у оборонительного рубежа Главной базы; 2) Проверка ПВО, ПЛО и ПКО главной базы; 3) Тренировка соединений и частей в развертывании для боя на Главном оборонительном рубеже и его проведении с воздействием на всю глубину боевого порядка противника. Районом учения была определена восточная часть Финского залива от меридиана 25°, исключая территориальные воды Финляндии и Эстонии. Руководил учением командующий КБФ, находившийся на линкоре «Октябрьская революция»[1652].

Разбирая действия сторон, руководство учением пришло к неутешительным выводам. Основные нарекания вызвали действия стороны «А», игравшей за СССР. Практически все этапы учения сопровождались многочисленными промахами, повлиявшими в конечном итоге на общий неудовлетворительный результат учения. Корабельный дозор «красных» фактически не выполнил своей задачи. Спешно отходя под давлением противника, крейсер «Киров» и 2 лидера оторвались и потеряли связь с противником, вместо того, чтобы довести его до основных сил «красных». В итоге, они не смогли дать нужных сведений о противнике. Предварительный удар ВВС «красных» по линкорам «синих» оказался неудачным. Самолеты 105-й авиабригады провели налеты с часовым интервалом, неудовлетворительно поставив дымовую завесу и не организовав взаимодействие с остальными силами флота «красных». Удар торпедных катеров, предпринятый силами целого дивизиона, также не принес ожидавшегося результата, поскольку в атаку на вражеские линкоры в итоге вышло лишь одно звено катеров. Два звена катеров от атаки отказались, посчитав свою позицию невыгодной[1653].

Бой в Главном оборонительном районе (ГОР) был организован «красными» плохо. Во-первых, отсутствовало должное взаимодействие между Бригадой линкоров и Ижорским укрепрайоном, включая обмен разведывательной информацией. За все время боя комендант Ижорского укрепрайона не получил ни одного приказа от командира Бригады линкоров. Знание оперативной обстановки в ходе учения стояло на низком уровне, из-за чего удар бомбардировщиков и торпедных катеров по линкорам «синих» был нанесен преждевременно. Маневрирование линкоров «красных» при ведении артиллерийского огня было сочтено неверным, поскольку они позволяли противнику использовать дальность стрельбы своих орудий, и на траверзных курсовых углах подставляли собственные борта под 11-дюймовые снаряды неприятеля. Почти весь бой командир БЛК провел без маневра (в течение 40 мин. линкоры «красных» стояли)[1654].

Боевое управление в ходе учения оказалось неотработанным, что, по мнению начальника Штаба КБФ капитана 1-го ранга Г. И. Левченко, «дало плохие результаты учения». Командиры соединений слишком поздно получили боевые документы. Штаб флота и Бригады линкоров проявили нераспорядительность и не проверили подготовки кораблей к походу Военно-воздушные силы «красных» не были обеспечены данными о погоде, из-за чего действия авиации были неуспешными. Авиация, и в частности авиаразведка, применялась неграмотно: на линкоре «Октябрьская революция» не использовался самолет, что привело к плохому знанию обстановки и, как следствие, отмене фактического бомбометания по кораблям противника[1655].

Общий вывод, сделанный начальником Штаба флота Г. И. Левченко по итогам учения, гласил, что «поставленные на БОУ-1 задачи полностью не отработаны, выявлено много ошибок и недочетов, для устранения которых требуется повторение БОУ № 1»[1656].

Одновременно на Балтике было проведено большое отрядное учение (БОУ) № 2 на тему «Удар авиацией и подлодками по охраняемым транспортам противника в отдаленном районе Финского залива днем». В качестве учебных на БОУ-2 требовалось решить следующие оперативные задачи: «1) Отработать систему взаимодействия нескольких завес (эшелонов) подводных лодок и маневренность соединения тяжелой авиации, наносящего главный удар противнику в период окружения его лодками; 2) Дать тренировку подлодкам в обнаружении, предварительном ослаблении противника, и в оковывании его в период главной атаки, выполняемой авиацией; 3) Дать тренировку самолетам-разведчикам в выявлении походного порядка транспортов противника и в наведении подлодок для атаки на заданный объект; 4) Дать тренировку самолетам-бомбардировщикам в нанесении удара но транспортам противника во взаимодействии с подлодками»[1657]. Районом проведения учения был определен Финский залив до меридиана 21°, без территориальных вод Финляндии и Эстонии. Руководителем БОУ-2 был назначен командующий КБФ, имевший штаб на линкоре «Октябрьская революция».

Не рассматривая подробно ход событий на учении, отметим основные достижения и недостатки, замеченные командирами сторон. В отличие от БОУ-1, на этом учении действия «красной» стороны («А») заслужили в основном положительную оценку. Разведывательные действия 21-го дивизиона подводных лодок были выполнены удовлетворительно, «при соблюдении скрытности и достаточной точности». С атаками подводных лодок дело было несколько хуже: ни одна лодка 15-го дивизиона ПЛ не смогла выйти в атаку по причине неправильного выбора курсовых углов. Зато в 12-м дивизионе подлодок все лодки, используя данные разведки, сумели произвести атаки по кораблям. Использование данных наведения с самолетов было оценено как совершенно недостаточное[1658].

Действия ВВС на учении тоже были оценены высоко. Начальник Штаба КБФ Г. И. Левченко отметил отличное выполнение разведки, и в частности «расчет, время вылета и прохода в районе наблюдения, отличное маневрирование вне зоны зенитного огня противника и применение мер скрытности». Помимо проведения разведки, авиация также производила бомбовые удары. Налет 105-й авиабригады на корабли противника был проведен хорошо, при взаимодействии с подлодками, а одна атака бомбардировщиков, «вышла буквально сосредоточенной». Как недостатки, были отмечены растяжка ударов ВВС по времени и несоблюдение радиомолчания в воздухе. В целом, отмечался значительный рост качества боевой работы ВВС и отсутствие вынужденных посадок и чрезвычайных происшествий. В итоге на БОУ № 2, по оценке начальника Штаба флота капитана 1-го ранга Г. И. Левченко, «поставленные учебные цели достигнуты»[1659].

Одновременно с проведением БОУ-1 и БОУ-2, кораблями Эскадры КБФ в период с 19 по 21 августа 1937 г. был осуществлен поход в западную часть Финского залива. Данный поход, по словам командования КБФ, имел большое политическое значение, «демонстрируя нашу мощь, полную боевую готовность, наши намерения решать свои задачи не только на подступах к Кронштадту, но и вдали от него». Поход преследовал выполнение следующих учебных целей: 1) проверка подготовленности и тренировка подлодок и ВВС во взаимодействии при атаках на коммуникациях; 2) проверка готовности и дальнейшая тренировка флота к нанесению ударов всеми силами по прорывающемуся противнику на Главном оборонительном рубеже (ГОР); 3) проверка Эскадры в совместном плавании, боевом управлении, боевом обеспечении и тренировке личного состава всех специальностей[1660].

Опыт совместного плавания кораблей Эскадры КБФ показал, что необходимо тренироваться в умении ходить в сомкнутом строю, в умении быстро и четко производить необходимые эволюции при встрече с противником. Корабли КБФ ходили чрезмерно растянутым строем, сигналы долго принимались (до 3,5 минут), перестроения кораблей выполнялись слишком медленно. Постановка параванов также выявила недопустимую длительность постановки и уборки параванов на эсминцах «Володарский» и «Энгельс». При выполнении ночных эволюций также обнаружилось немало существенных недочетов. Перестроения занимали много времени, передача сигналов проходила медленно и неуверенно. Был сделан вывод о необходимости усиленной практики в совместном ночном плавании Эскадры и увеличении числа ночных учений по визуальной связи на кораблях[1661].

Крайне поучительным эпизодом боевой подготовки личного состава КБФ в 1937-м году стало малое отрядное учение (МОУ) № 46, проводившееся 9-10 августа. Учение проводилось с участием всех сил КБФ, за исключением подлодок и авиации, и преследовало одну цель – отработку техники посадки и высадки Кронштадтского стрелкового полка с транспортных средств КБФ. Общего руководства действиями сторон на учении не было, как впрочем, не было и общего плана учения.

Командир Кронштадтского стрелкового полка полковник В. К. Зайончковский затем признал в своем отчете, что учение «прошло недостаточно организованно и не дало ожидаемых результатов»[1662]. Зайончковский изложил самые крупные недостатки в действиях десанта, для принятия соответствующих мер к недопущению их в дальнейшем. Транспортные средства были подготовлены к посадке неудовлетворительно и не разбиты по броскам десанта. В процессе посадки десантников были перепутаны номера катеров, из-за чего проведенные расчеты оказались фиктивными, а сама посадка была дезорганизована. Условия посадки войск в гавани соответствовали мирному времени, поскольку она проходила при полном освещении всей гавани[1663].

Еще больше недочетов выявилось при высадке десантников на берег. Все было нарушено из-за грубейшей ошибки в расчетах времени на переход. Транспорта сильно опоздали с высадкой по сравнению с планом, и десантирование происходило не в темноте, как было задумано, а фактически в дневных условиях. Бойцы выгружались скученно в одном пункте, а не на широком фронте. Место высадки десанта было разведано недостаточно, из-за чего транспортные средства подходили к месту крайне медленно и осторожно, оперативная внезапность высадки была утрачена. Порядок и очередность высадки были организованы малограмотно. Так, при высадке частей второго эшелона вначале выгружались повозки, затем – лошади и лишь затем личный состав. В итоге, получались паузы продолжительностью до 1 часа, что в реальных боевых условиях было совершенно недопустимо[1664].

Выводы Зайончковского сводились к тому, что необходимо иметь специальные быстроходные мелкосидящие десантные корабли с соответствующим оборудованием, обеспечить надежное прикрытие собственной авиацией, а также отработать управление десантной операцией и ее прикрытие частями ПВО. Командир Кронштадтского полка заявил, что настало время серьезно решать задачу десантирования, поскольку «10 лет мы занимаемся ею, ничего или почти ничего не создано, как по линии оформления в каких-либо документах опыта, так и по линии создания специальных средств»[1665].

Комендант Кронштадтского укрепленного района КБФ комбриг И. С. Мушнов с пессимизмом заявил в своем докладе командующему флотом о нецелесообразности проведения подобных учений в дальнейшем, так как, по его словам, «никакого опыта из проводимых ежегодно десантных учений извлечь нельзя, кроме того, как не надо проводить десантные операции», а само десантное учение «ничего поучительного не дало и дать не могло при таком руководстве». Впрочем, командующий КБФ И. С. Исаков не согласился с этим выводом и поручил Мушнову для начала обучить высадке Отряд учебных кораблей и провести с ним десантное учение[1666]. Здесь будет уместным заметить, что и через два года ситуация в области подготовки и проведения десантных операций так и не изменилась к лучшему Положение осложнялось еще и тем, что отсутствовало специальное наставление по десантным действиям флота, что приводило к примитивной организации и упрощенному проведению десантных операций на учениях[1667].

5 сентября 1937 г. начальник Морских Сил РККА флагман 1-го ранга М. В. Викторов издал директиву № 142752с, предназначавшуюся военным советам флотов и командующим флотилий. В начале директивы отмечалось, что «боевая подготовка флотов и флотилий развивается неравномерно и по отдельным соединениям имеются большие отставания»[1668]. Далее речь шла о недостатках в боевой подготовке флотов, в первую очередь КБФ. На Балтике огневая подготовка линкоров и эсминцев недопустимо затягивалась. Особо был отмечен крайне низкий уровень зенитных стрельб и неудовлетворительно проведенные стрельбы в Бригаде линкоров, Кронштадтском и Ижорском укрепрайонах. Общим явлением для всех флотов было резкое отставание тактической подготовки, плохое взаимодействие флота с ВВС и недостаточная подготовка морской авиации в полетах над морем. Отрядные учения на флотах проводились без надлежащей подготовки, по несколько учений одновременно. Практика совместных плаваний соединений являлась недостаточной. Боевое управление, связь и скрытое управление были организованы плохо. Причиной всех этих недостатков, как считал М. В. Викторов, было недостаточное руководство со стороны командования всех уровней[1669].

С целью ликвидации вышеуказанных недостатков, начальник МС РККА приказывал допускать к маневрам лишь подготовленные корабли 1-й линии, закончившие основные виды огневой подготовки. Корабли 2-й линии можно было допускать к маневрам только после специальной проверки командирами соединений. Перед маневрами следовало проводить игры по боевому управлению со средствами связи по отдельным вопросам темы маневров. Оперативно-тактический фон для игры надо было выбирать отличный по месту и времени от темы маневров[1670].

Военным советам флотов полагалось направлять все усилия на постоянное поддержание и повышение боеготовности соединений и кораблей. Отрядные учения можно было проводить только после тщательной организации подготовки, не загромождая одного учения несколькими темами и предоставляя инициативу руководителю учения. Особое внимание требовалось обратить на отработку тактического взаимодействия с Военно-воздушными силами. Артиллерийские стрельбы следовало проводить в сложных условиях[1671].

Ссылаясь на директиву начальника МС РККА, командующий КБФ флагман 2-го ранга И. С. Исаков в приказе № 2/373с от 16 сентября 1937 г. обратил внимание командиров соединений КБФ на конкретные недостатки в боевой подготовке. Было отмечено серьезное отставание Бригады линкоров, Бригады миноносцев и Бригады заграждения и траления в выполнении плана артиллерийских стрельб из главного калибра. По мнению Исакова, совершенно неудовлетворительным было положение с использованием гидроакустических средств на подводных лодках, линкорах, применением аппаратуры наведения на подлодках, эсминцах и сторожевых кораблях, а также с радиопеленгованием на Бригаде миноносцев[1672].

Командующий КБФ потребовал выполнить задачи, поставленные в приказе наркома обороны № 00108, и вообще «максимально использовать каждый просвет в погоде, добиваясь стопроцентного выполнения плана боевой подготовки с отличными показателями». От командиров бригад подлодок требовалось приступить к сколачиванию дивизионов подлодок в совместных дневных и ночных походах с производством эволюций. Командующему ВВС, командирам Бригад эсминцев и торпедных катеров было предписано отработать к маневрам тактику постановки дымовых завес и групповые атаки эсминцев и торпедных катеров. Начальнику Штаба флота было поручено провести в период с 25 по 30 сентября игру со средствами связи по отдельным вопросам темы маневров[1673].

Наиболее важным мероприятием на КБФ в 1937-м году стали общефлотские маневры, проведенные в период с 5 по 8 октября на тему «Операция Краснознаменного Балтийского флота по срыву оперативных перевозок противника в Балтийском море и расширению оперативной зоны восточной части Финского залива»[1674]. Маневры включали в себя три основных этапа: 1) Развертывание сторон, в том числе поход маневренного соединения КБФ в Балтийское море; 2) Операция подлодок и авиации КБФ и ЛВО на морских сообщениях противника в северной части Балтийского моря и в горле Финского залива; 3) Борьба за плацдарм в восточной части Финского залива[1675].

На первом этапе маневров КБФ основными учебными задачами были определены: 1) Проверка организации обеспечения выхода Эскадры из Главной базы в условиях противодействия подлодок и ВВС противника;

2) Проверка организации эскорта подлодок для вывода их в операцию и освоения основных походных порядков Эскадры с подлодками; 3) Проверка подготовленности эсминцев к выполнению ночного поиска и атакам при взаимодействии с авиацией; 4) Тренировка командиров маневренных соединений в ведении дневного боя линейных сил в открытом море.

Второй этап маневров включал в себя отработку следующих задач: 1) Проверка подготовленности подлодок к одиночным атакам и в составе завес по транспортам противника и управления завесами подлодок для перемены позиций; 2) Тренировка в организации комбинированной разведки (силами подлодок, ВВС) морских сообщений противника в северной части Балтийского моря; 3) Проверка подготовленности подлодок 1-й и 2-й бригад к совместным действиям по транспортам противника в Финском заливе. На третьем этапе маневров следовало поработать над проверкой организации, боевого управления и подготовленности всех соединений и частей КБФ к общему взаимодействию при нанесении противнику сосредоточенных ударов в восточной части Финского залива[1676].

Теперь рассмотрим, как протекали разные этапы маневров. При выходе флота «красных» из Главной базы (Кронштадта) наблюдалась плохая работа кораблей Охраны водного района (ОВР). Фактически продолжалось движение транспортов по гражданскому фарватеру в Ленинград, как обычно в мирное время. Сторожевые катера ОВРа совершенно не контролировали данную ситуацию. Итак, выход кораблей проводился достаточно условно. Впрочем, сама Эскадра «красных» вышла из Главной базы вполне организованно и четко[1677]. Дальнейшее маневрирование кораблей происходило уже не столь гладко: лидер «Ленинград» еще не имел навыков совместного плавания (из-за недавнего ввода в строй) и при поворотах всё время опаздывал, а эсминец «Ленин» на малой дистанции пересек курс линкора «Октябрьская революция». Ночной поиск и атаки линкоров «коричневых», предпринятые силами эсминцев и ВВС «красных», применялся на Балтике впервые, но, тем не менее, был выполнен успешно. Поиск и атака миноносцами были организованы грамотно и тесно увязаны с действиями авиаразведки[1678].

Значительно хуже протекал наиболее ответственный эпизод маневров, представлявший собой эскадренный бой линкоров «красных» и «коричневых». Командующий флотом «красных» капитан 1-го ранга К. И. Самойлов направил свои линкоры прямо в центр развертывания групп линкоров «коричневых», тем самым, позволив противнику охватить голову своей колонны и подвергнуть её сосредоточенному обстрелу всей неприятельской артиллерии. Кроме того, К. И. Самойлов опасно ослабил свои силы в ходе боя: лидер «Ленинград» и 2-й дивизион эсминцев не принимали участия в бою с линкорами «коричневых». В противоположность этому, командующий флотом «коричневых» капитан 1-го ранга А. А. Кузнецов действовал правильно и маневрировал на выгодных для себя курсовых углах и дистанциях. В то же время, командующий флотом «красных» не нацелил атаку и не дал указаний командиру второго линкора и флагману легких сил об идее своего решения[1679].

Заключительный этап маневров, заключавшийся в ударе легкими силами и авиацией «красных» по линкорам противника, удался лишь частично. Совместный авиационный удар армейской и морской авиации оказался несогласованным, по причине невылета 105-й авиабригады ВВС КБФ. В итоге, налет на корабли противника провел лишь тяжелый авиакорпус из состава Ленинградского военного округа. Атака торпедных катеров была проведена разрозненно, без использования дымовых завес. Линкоры «коричневых» не уклонялись от атак торпедных катеров и авиации «красных»[1680].

Итоги маневров были оценены Штабом КБФ в целом положительно, хотя эта оценка носила явно завышенный характер. В частности, в отчете было отмечено, что были недочеты, «но в общем маневры этого года прошли лучше, слаженнее, чем когда бы-то ни было». Действия надводных (линкоров, эсминцев, торпедных катеров) и подводных сил заслужили положительную оценку командования. Но действия ВВС вызвали некоторое беспокойство. По мнению командования флота, авиация «работала хуже, чем морские силы». От ВВС требовалось добиться единства действий со всеми остальными соединениями. Штаб главного руководства имел несомненные успехи в ходе проведения маневров, хотя штабы соединений не всегда работали грамотно. Если маневры будут продолжены в этом направлении, то, как считало командование КБФ, «достижения будут по-настоящему хорошие»[1681].

Начальник Штаба Морских Сил РККА капитан 1-го ранга В. П. Калачев пришел к тому выводу, что «.маневры показали хорошую организованность учений, ряд достижений в боевой подготовке соединений и кораблей, отсутствие аварий и поломок в течение длительного свыше 3-х суток похода»[1682]. Он отметил хорошее проведение ночной атаки эсминцев и ВВС «красных» по силам противника и действия подводных лодок при атаках тяжелых кораблей. В то же время, начальник Штаба МС РККА подверг критике утренний эскадренный бой линкоров «красных» с линкорами «коричневых». В частности, он отметил неправильное решение командира Бригады линкоров «красных», подставившее корабли под огонь неприятельских линкоров. Самый ответственный момент в ходе маневров – сосредоточенный удар силами авиации и торпедных катеров по главным силам «коричневых» в восточной части Финского залива – имел неудовлетворительный результат из-за несогласованности атак по времени. Морская авиация опоздала к месту боя, а торпедные катера провели атаки разрозненно. В итоге, сосредоточенный удар сил «красных» по противнику «полностью не удался»[1683].

После завершения общефлотских маневров командующий КБФ флагман 2-го ранга И. С. Исаков приказал начальнику Штаба флота Г. И. Левченко сделать основной упор по боевой подготовке на оставшийся период 1937-го года на окончании огневой подготовки кораблями флота, Береговой обороной и Охраной водного района, на выполнении главнейших опытов и испытаний, а также на приемных испытаниях новых боевых кораблей и обеспечении этих приемок (крейсер «Киров», лидер «Ленинград», подлодки типа «Малютка», «Щука», новые сторожевые корабли, базовые тральщики и торпедные катера[1684].

В «Отчете по боевой подготовке Краснознаменного Балтийского флота с 1.01 до 20.10.37 г.» самоуверенно говорилось, что флот в этом году «полнее, чем когда либо выполнил задачи, поставленные ему приказом Народного Комиссара Обороны СССР по боевой подготовке на данный год». Поэтому, маневры, как своеобразный итог боевой подготовки КБФ за год, получили хорошую оценку со стороны наркома обороны СССР. По мнению Военного совета КБФ, это позволяло флоту надежно обеспечить дальнейшее поступательное движение, тем самым, подготовив кадры для строящихся боевых кораблей, «как для ближайшего этапа своего перерастания в Большой флот»[1685].

Самым слабым звеном в системе КБФ являлись Военно-воздушные силы флота, где «ряд новых частей до сих пор является небоеспособными». Боевая подготовка подводных лодок, проводившаяся в больших масштабах (в ней участвовало сразу 49 лодок), по мнению командования КБФ, дала удовлетворительные результаты – как в отношении специальной подводной подготовки, так и в отношении взаимодействия подлодок с авиацией и надводным флотом. Штурманская подготовка на флоте была сочтена вполне хорошей. Артиллерийская подготовка, несмотря на ряд затруднений, была выполнена качественно лучше, чем в 1936-м году. Минно-торпедная подготовка на флоте была проведена с неплохими результатами, превысив многие показатели прошлого года. Неудовлетворительно обстояло дело с тральной подготовкой. Тактика траления, по выражению командования КБФ, находилась «в глубоком прорыве из-за нехватки тральщиков»[1686].

В ходе проведения оперативных игр, сборов и маневров на КБФ был выявлен ряд неотработанных боевых задач, а именно: 1) оперативная разведка средствами ВВС; 2) борьба подлодок с лодками противника;

3) организация оперативного взаимодействия соединений и родов оружия;

4) изучение организации, тактики и оперативного искусства вероятных противников на театре[1687].

Подводя итоги по боевой подготовке флота за 1937-й год, Военный совет КБФ пришел к весьма спорному выводу о том, что Краснознаменным Балтийским флотом была выполнена главная задача боевой подготовки Морских Сил РККА, а именно – овладение сложными формами морского глубокого боя и операции, основанными на тесном взаимодействии надводного и подводного флота с авиацией, для нанесения противнику мощных сосредоточенных ударов в открытом море и при бое в своих укрепленных районах[1688].

Общий вывод командования флотом по итогам боевой подготовки за 1937-й год гласил: «Подавляющее большинство кораблей и частей флота перешло в первую линию боевой подготовки. Краснознаменный Балтийский флот готов к боевым действиям в сложных формах современного глубокого боя»[1689]. В данном случае, командование КБФ решило выдать желаемое за действительное и явно завысило уровень боевой подготовки флота. Иначе трудно объяснить, почему же в следующем году Балтийский флот имел столь низкие результаты в ходе проведения различных учебнопрактических мероприятий.

На заседании Военного совета при наркоме обороны СССР, состоявшемся 21–27 ноября 1937 г., командующий КБФ флагман 1-го ранга

И. С. Исаков выступил с отчетным докладом. Командующий флотом подробно остановился на основных достижениях флота в текущем году и сложностях, которые возникли при этом на Балтике: «…Если подходить к нашим результатам с формальной стороны, с точки зрения официальной оценки, по той методике, которая у нас существует, то к концу года мы пришли с неплохими результатами, особенно в части надводного флота, артиллерийской подготовки, в части торпедных стрельб, особенно учитывая, что у нас было резкое увеличение стрельб…». Таким образом, Исаков сразу же внес оговорку при оценке подлинного уровня боевой подготовки флота, говоря о некоем формальном, не вполне объективном подходе при оценке боеготовности сил флота. Не избежал командующий КБФ И. С. Исаков и привычных в 1937-м году обвинений части командного состава флота во «вредительстве», которое помешало нормальному прохождению процесса боевой подготовки, из-за чего «пришлось ликвидировать помехи, которые оказывали нам враги, и последствия вредительства, которые мы ликвидировали в процессе боевой подготовки»[1690].

Были и другие факторы, которые, как считал И. С. Исаков, сильно снижали результативность подготовки личного состава КБФ. Прежде всего, это была сезонность боевой подготовки (ввиду обледенения Финского залива в период зимы) и теснота водного района. В итоге, боевая подготовка может проводиться только 6,5 месяцев в году. Кроме того, Краснознаменный Балтийский флот отправил две экспедиции кораблей на Север (для усиления только что сформированного Северного флота), принимал от промышленности новые корабли (до 15 единиц), постоянно проводил опыты и испытания. Сильно осложняла деятельность флота, по словам Исакова, нехватка водного пространства, поскольку «число полигонов, на которые можно выходить для учебы, настолько ограничено, что корабли ждут очереди, чтобы попасть на стрельбу». Другим фактором, сильно повлиявшим на ход боевой подготовки на Балтике в 1937-м году, было большое количество аварий и катастроф. Из-за этого в морской авиации даже пришлось прекратить полеты, в результате чего, по словам Исакова, «наша авиация 55 дней не летала, в самый ценный период – май-июнь». В результате, среди личного состава ВВС имел место застой в боевой подготовке, а затем началось возрастание числа дисциплинарных проступков[1691].

После сформирования нового состава Военного совета флота (прежний состав Военного совета КБФ был арестован летом 1937 г.) началась более интенсивная деятельность в соединениях флота, причем ночью и в любых погодных условиях, и в результате к концу года флот пришел «с неплохими результатами». На Краснознаменном Балтийском флоте было начато освоение сложных форм современного морского боя и отработка взаимодействия всех сил, в результате было отработано несколько новых тактических приемов в решении тех задач, которые были поставлены наркомом обороны СССР. Особое внимание при этом обращалось на действия ночью и на боевое управление[1692].

Исаков подробно остановился на морской подготовке командного состава. По его утверждению, морская подготовка командиров «никуда не годится», из-за чего «мы держим рекорд в части того, что наши курсанты меньше всех плавают, даже финны плавают в три раза больше, чем наши командиры». В результате, по его словам, на флот приходили лишь теоретически подготовленные командиры – пропагандисты, теоретики, но не моряки. Командиры зачастую не выдерживали свежей погоды, их укачивало, они порой сажали корабли на мель в условиях полного штиля и даже когда рядом стояли буи. Командующий КБФ даже обратился к наркому обороны СССР с просьбой серьезно повлиять на процесс морской подготовки командного состава МС РККА, чтобы у командиров кораблей обязательно имелся опыт управления кораблями до момента назначения их на должности[1693].

14 декабря 1937 г. нарком обороны маршал К. Е. Ворошилов в приказе № 0109 подвел итоги боевой подготовки Красной Армии за 1937-й год и определил основные задачи на следующий год. В разделе, посвященном Военно-Морским Силам РККА, Ворошилов отметил главные достижения и недостатки в боевой подготовке флотов и флотилий. ВМС удалось успешно решить следующие важные задачи: «…Тактическое взаимодействие надводных сил и подводных лодок с авиацией проводилось в более широких размерах и с большим успехом. Достигнуто массовое использование подлодок, в частности, в отдаленных районах моря, и получены первые успехи в ПЛО. Фактическое использование оружия в тактической обстановке приблизило стрельбы к действительным боевым условиям…»[1694].

Имелось и большое количество недостатков, которые сильно портили общую картину состояния боевой подготовки флота. Отработка сложных форм морского боя часто протекала без создания на учениях сильного противодействия противника (т. е. условно) и без организации огневого взаимодействия. Взаимодействие флота с сухопутными войсками еще не было отработано, особенно огневая поддержка десанта кораблями флота. Боевая подготовка частей морской авиации была признана неудовлетворительной и не обеспечивающей «полного использования мощи авиации». Руководство тактической подготовкой командиров соединений и кораблей было оценено как недостаточное. Штурманская подготовка командного состава надводных сил флота и подводных сил также расценивалась неудовлетворительно. Морская подготовка, в первую очередь молодых командиров, являлась откровенно слабой из-за пробелов в подготовке курсантов в военно-морских учебных заведениях. Наконец, высоким оставался уровень аварийности на флотах, особенно в частях морской авиации[1695].

С целью ликвидации отмеченных недостатков, нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов в приказе № 0112 от 14 декабря 1937 г., адресованном Морским Силам РККА, приказал продолжать в 1938-м году отработку главной задачи – «Овладение сложными формами морского боя и операции, основанными на тесном взаимодействии надводного и подводного флота с авиацией, для нанесения мощных сосредоточенных ударов по флоту и десанту в открытом море, по базам противника и при бое в своих укрепленных районах в полном взаимодействии огневых средств». Нарком обороны потребовал, чтобы отработка боевой подготовки на всех флотах велась в условиях постоянной, в течение всего года, боевой готовности части сил, а также постоянной готовности к отражению внезапного нападения, особенно в морских базах[1696].

25 января 1938 г. только что назначенный нарком ВМФ армейский комиссар 1-го ранга П. А. Смирнов в своей директиве № 246172сс подвел итоги оперативной подготовки комсостава ВМФ за прошедший год и пришел к неутешительным выводам. По мнению наркома, оперативная подготовка командного состава и штабов стояла на низком уровне и не отвечала современным требованиям планирования и ведения операций на море[1697]. Основные недостатки в организации и проведении мероприятий по оперативной подготовке командно-начальствующего состава флота, как считал П. А. Смирнов, сводились к следующему: 1) отсутствие единства оперативных взглядов на методы ведения операций; 2) слабые навыки в быстрой и правильной оценке обстановки; 3) неуверенность и предвзятость в принятии решений на операцию; 4) штабы не овладели методами и навыками оперативных расчетов; 5) неудовлетворительная организация использования авиации; 6) бессистемное использование кодов для связи; 7) излишняя загрузка радиосвязи[1698].

С целью ликвидации указанных отрицательных явлений, нарком ВМФ П. А. Смирнов приказал все Военным советам флотов считать оперативную подготовку высших командиров и штабов «основной задачей всей командирской подготовки на 1938 год». В качестве частных задач, Смирнов потребовал развивать гибкость оперативного мышления, смелость в принятии решений, уверенность, волю и настойчивость при их осуществлении, а также изучать оперативные взгляды вероятных противников и сам театр военных действий. Перед проведением оперативных игр нарком ВМФ приказал сделать исторические доклады на темы, близкие к темам предстоящих игр. К общефлотской оперативной игре КБФ П. А. Смирнов потребовал привлечь преподавательский состав Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова[1699].

Одновременно нарком ВМФ утвердил и перечень тем военных игр по оперативной подготовке командно-начальствующего состава КБФ на 1938-й год. Как обычно, было запланировано три игры – общефлотская на тему «Совместные с армией действия по овладению побережьем и шхерным районом восточной части Финского залива, с одновременными операциями по срыву перевозок противника в Балтийском море», авиационная на тему – «Разгром морских и воздушных сил лимитрофов в их базах и на их аэродромах в первые дни войны в условиях начавшейся переброски германских сил в Финский залив» и тыловая на тему – «Организация питания (всеми видами снабжения) флота в операции по овладению шхерных районов восточной части Финского залива». Военный совет КБФ установил сроки проведения оперативных игр: для общефлотской – вторая половина марта, для авиационной – начало апреля, для тыловой – конец апреля 1938 года[1700].

С 25 по 26 марта 1938 г. на Балтике была проведена двухсторонняя оперативная игра с участием ЛВО и КБФ «Совместные с армией действия по овладению побережьем и шхерным районом восточной части Финского залива с одновременными операциями по срыву перевозок противника в Балтийском море». В качестве частных учебных задач фигурировали следующие: 1) Отработка взаимодействия с наступающим флангом армии и авиацией в условиях шхерного побережья; 2) Закрепление навыков организации и выполнения операции флота и ВВС на коммуникациях противников в Балтийском море; 3) Выявление необходимых средств для операции в шхерах; 4) Изучение шхерного района восточной части Финского залива[1701].

Результаты данной игры откровенно разочаровали её руководство. Прежде всего, отмечалось, что «учебные цели, поставленные на игре, в полной мере не были отработаны». Большинство командиров соединений и частей КБФ, за исключением командиров авиасоединений, несмотря на достаточный срок, отведенный для подготовки к игре, подготовились плохо, решение задач до конца не продумали и не произвели необходимых тактических расчетов. Объяснялось это тем, что основная масса командиров «в таких играх участвовали впервые и навыка в работе не имели»[1702].

Многие недостатки, указанные в отчете начальника штаба КБФ капитана 1-го ранга В. Ф. Трибуца по оперативной игре, отмечались еще в прошлом году В очередной раз отмечалось, что операция не была обеспечена разведкой (тральной, гидрографической, рельефа береговой черты, самого плацдарма для высадки, на подходах к месту высадки), не учитывалась опасность нападения противника из шхер и действия «щюцкора», не были организованы посты ВНОС, а расстановка транспортов и их охрана не доработаны. Также указывалось на слабую проработку вопросов взаимодействия с Красной Армией и ВВС по овладению шхерным районом[1703].

Организация командования всей операцией и боевое управление была признана начальником Штаба КБФ В. Ф. Трибуцем «нечеткой». В своем отчете он особо отметил, что командующий Эскадрой «красных» капитан 1-го ранга ?. Н. Несвицкий не возглавил руководство всей операцией и не организовал взаимодействие всех частей. В действиях многих командиров было замечено несоответствие принимаемых ими решений выполняемым задачам. Боевые документы, выработанные накануне игры и в ее ходе, страдали нечеткими формулировками. Задачи в боевых приказах ставились зачастую неконкретно, отсутствовали навыки в правильной оценке обстановки. Командиры всех уровней слабо проявляли инициативу при выполнении поставленных задач. Оформление документов на операцию было признано Трибуцем абсолютно неудовлетворительным[1704].

Оперативная игра вновь не принесла ожидаемого результата, хотя и дала некоторую практику флагманам в оперативной подготовке. Почти все учебные задачи игры остались нерешенными. В то же время, были сделаны выводы на будущее относительно проведения десантных операций в шхерах. Было признано, что овладение шхерами является наиболее сложной операцией, которая требует «предварительных мероприятий по обеспечению действующих сил, от помех с запада и со стороны шхер, а также специального обеспечения в момент проведения самой операции». Игра доказала, что флоту необходимы специальные десантные средства (десантные тендеры, бронекатера, канонерские лодки), хотя это выяснилось еще на прошлогоднем десантном учении[1705]. Таким образом, как и ранее, всё закончилось одними благими пожеланиями.

Помимо общефлотской игры, на КБФ была проведена оперативная двусторонняя авиационная игра. Она проходила в период с 14 по 15 апреля 1938 г. и имела своей темой «Разгром морских и воздушных сил лимитрофов в их базах и на их аэродромах в первые дни войны, в условиях начавшейся переброски Коричневых сил в Финский залив». Авиационная игра преследовала решение следующих учебных целей: 1) Отработка взаимодействия морской и фронтовой авиации в ударах по базам противника; 2) Отработка организации и методов боевого управления морской и сухопутной авиацией, действующей с оперативных аэродромов; 3) Организация обороны аэродромных узлов[1706].

По итогам оперативной авиационной игры, командующий ВВС КБФ полковник А. И. Ильин сделал успокаивающий вывод, что «частные задачи и вся тема в целом отработаны». По его мнению, участниками игры в основном принимались тактически правильные решения, а на самой игре было «достигнуто единое понимание использования методов и средств подавления воздушного противника и флота на основе данных последних войн». Впрочем, Ильин отметил и существенные пробелы в тактической подготовке командиров. Например, командующий ВВС «синих» поставил слишком много задач своей авиации, не выделив при этом основных. Формулировка боевых задач носила многословный и расплывчатый характер, без указания конкретного времени, места и объектов ударов. Командующий ВВС «синих» совершенно упустил такой момент, как действия по флоту «красных» и его базам[1707].

Впрочем, и на «красной» стороне тоже имелись недостатки. Посредниками было замечено, что решения о перебазировании сил авиации принимались без учета вопросов снабжения, а работа штаба протекала крайне упрощенно (не составлялась документация, приказы отдавались устно). В очередной раз было указано на слабую организацию авиационной разведки обеими сторонами, из-за чего целый ряд бомбардировочных ударов пришлись по пустым аэродромам. Командирами авиачастей недостаточно внимательно проводились расчеты боезапасов и горючего на вылеты, плохо были изучены тактико-технические характеристики самолетов противника. При постановке боевых задач на бомбардировку не всегда указывались важнейшие объекты, подлежащие уничтожению. Многие летчики не знали тактических приемов борьбы бомбардировщиков с истребителями, а также противозенитных маневров[1708].

Как видно, несмотря на поучительные уроки прошлогодней оперативной игры, большая часть отмеченных на ней недостатков так и осталась без внимания командования КБФ. Досадным было то, что одни и те же проблемы (плохая авиаразведка, отсутствие целеустремленности в действиях ВВС, неотработанное взаимодействие морской и армейской авиации и др.) плавно перетекали из года в год, из одной оперативной игры в другую, оставаясь нерешенными. Большая доля условности при постановке и решении задач на играх сильно снижала практическую ценность этих полезных мероприятий. Но даже и при всём упрощении этих игр результаты, как правило, оставались малоутешительными.

На заседании Главного военного совета ВМФ, состоявшемся 8 мая 1938 г., заместитель наркома ВМФ И. С. Исаков отметил нечеткость в постановке задач на оперативной авиационной игре КБФ: «…Задачи поставлены не совсем верно. Нет задачи разгрома авиации, действия на коммуникациях, нейтрализации авиации и т. п. Ближняя разведка в условиях Балтики возможна только до Гельсингфорса-Ревель, дальние только с боем…». Первый заместитель наркома ВМФ П. И. Смирнов-Светловский заметил по этому поводу, что «необходимо также иметь авиацию и для обеспечения, после захвата, занятых пунктов от авиации»[1709]. Кроме того, в своем приказе № 082 от 11 мая 1938 г., посвященном проверке состояния боевой подготовки на Балтике и Севере, П. И. Смирнов-Светловский указал на недопустимо слабую подготовку по штурманскому делу большинства командиров кораблей КБФ (33 % командиров имели неудовлетворительные знания по навигации), плохую организацию и методику командирской учебы, плохую подготовку штабов соединений, неотработанность приготовления кораблей к бою и слабую подготовку личного состава к борьбе за живучесть и непотопляемость кораблей[1710].

Летом 1938 г. на Балтике было проведено два больших отрядных учения флота – БОУ-1 (22–25 июля) и БОУ-2 (14–15 августа). Тема БОУ № 1 была обозначена следующим образом – «Нанесение последовательных ударов по линкорам и крейсерам противника ВВС ЛВО, ВВС КБФ и 1-й, 2-й, 3-й бригадами подлодок на переходе из средней части Балтийского моря в Финский залив с последующими совместными ударами ВВС, торпедными катерами, легкими силами КБФ в восточной части Финского залива»[1711]. По мнению начальника Штаба флота капитана 1-го ранга В. Ф. Трибуца, все учебные цели на учении были выполнены, лишь за исключением совместных ударов ВВС и подлодок в Балтийском море. Подводные лодки отработали задачу разведки, несмотря на плохую погоду.

В ходе проведения БОУ-1 был отмечен ряд существенных недостатков, таких как: 1) Совместное плавание отработано только в простых условиях; 2) Подлодки и торпедные катера не отработали полностью элементов выхода в атаку; 3) Слабая дисциплина связи и большое количество искажений радиограмм, недостаточное использование гидроакустики на подлодках; 4) Проведение бомбометания авиации исключительно на малых высотах;

5) Высокая аварийность в частях ВВС КБФ. На учении отмечалось весьма небрежное и неграмотное составление боевых приказов многими командирами соединений (Бригада эсминцев, 1-я и 3-я бригады подлодок). В целом, БОУ-1 получило удовлетворительную оценку командования[1712].

Следующее учение – БОУ-2 – было посвящено теме «Ведение сложного морского боя в Финском заливе и на оборонительном рубеже в своем укрепленном районе». Основными учебными целями для стороны «А» (т. е. советской), отрабатывавшимися на учении, были: 1) Тренировка в производстве совместного удара линкоров, легких сил и авиации по линкорам противника; 2) Тренировка линкоров артиллерийскому бою с линкорами противника; 3) Тренировка в производстве совместного удара подлодок и авиации при маневрировании позициями лодок; 4) Тренировка в совместных действиях батарей укрепрайонов, линкоров и торпедных катеров против линкоров противника. Перед стороной «Б» (неприятельской) были поставлены такие задачи, как: 1) Тренировка авиации в бомбометании по линкорам и фортам противника практическими бомбами; 2) Тренировка в производстве скрытых атак подлодок по линкорам противника; 3) Отражение внезапного нападения ВВС противника на Главную базу[1713].

Подготовка к БОУ-2, согласно оценке Главного морского штаба ВМФ, была проведена плохо, особенно командованием стороны «А». Доклад решения командующего стороной «А» капитана 1-го ранга ?. Н. Несвицкого, сделанный начальнику Штаба КБФ, был оценен неудовлетворительно. Ни одному командиру соединения стороны «А» не была поставлена конкретная задача, всё строилось на основе договоренностей[1714]. Несвицкий даже не был в курсе, какими силами он будет наносить удар по противнику (возникла путаница с использованием 105-й авиабригады). Вся документация стороны «А» была разработана неудовлетворительно, а «задачи частям были поставлены так, что можно было понимать их в двояком и неверном смысле»[1715]. В довершение всех бед, оперативные документы стороны «А» были ошибочно пересланы командующему стороной «Б». Естественно, что по ходу учения пришлось перерабатывать заново всю документацию[1716].

Отдельные недостатки в ходе учения, по мнению начальника Штаба КБФ В. Ф. Трибуца, проявились в следующем: 1) Вместо дневного боя линкоров был проведен бой на рассвете; 2) Не отработан ночной поиск и бомбометание силами ВВС линкоров противника; 3) Не принята внезапная стрельба с линкора «Марат». Однако имелись и более серьезные претензии к боевой подготовке флота. Прежде всего, выявилась слабая тактическая подготовка командиров Бригады линкоров, Бригады миноносцев и Бригады торпедных катеров КБФ. Огневая подготовка соединений была сочтена вполне удовлетворительной. Штабы соединений недостаточно хорошо организовали учение, плохо оценивали обстановку по ходу учения, не подготавливали решений командирам соединений. В целом, БОУ-2 была поставлена оценка «удовлетворительно»[1717].

С целью повышения качества оперативной подготовки на Краснознаменном Балтийском флоте, 27 июня 1938 г. заместитель наркома ВМФ флагман флота 2-го ранга П. И. Смирнов-Светловский своим приказом № 244401 ее потребовал от Военного совета КБФ провести в конце сентября на флоте маневры на тему «Оборона главной базы с одновременным действием подводных лодок на коммуникациях противника и операциями надводного флота в море на значительном удалении от своих баз». Данные маневры должны были стать «отражением качества боевой подготовки как всего флота в целом, так и отдельных его подразделений». Главное внимание на маневрах следовало уделить развитию у командно-начальствующего состава гибкости оперативного мышления, смелости, решительности и уверенности, основанной на хорошем знании театра, вероятных противников, тактических приемов и техники. Следовало также проверить реальность сроков оперативной и мобилизационной готовности КБФ и соответствие оперативных норм действительным потребностям[1718].

2 сентября командующий КБФ флагман 2-го ранга Г. И. Левченко отдал приказ № 1оп/330сс, где предупредил всех командиров и военкомов флота, что предстоящие маневры проводятся в условиях напряженной обстановки (имеется в виду политический кризис вокруг Чехословакии в сентябре 1938 г. – ?. П.), а потому «не исключена возможность провокационных действий со стороны сопредельных государств». Также Левченко отметил, что Военный совет КБФ обращает особое внимание командиров соединений, кораблей и частей на необходимость иметь полную боевую готовность боевых средств, и быть готовым перейти от условных к фактическим действиям[1719]. Штаб КБФ приступил к работе по составлению плана предстоящих маневров, но она была внезапно прервана.

15 сентября 1938 г. заместитель наркома ВМФ флагман флота 2-го ранга П. И. Смирнов-Светловский в своем приказе сообщил Военному совету КБФ, что «ввиду недостаточной подготовки флота в целом к проведению учебно-боевых операций в сложных условиях», общефлотские маневры необходимо отменить и вместо этого провести с 27 сентября по 1 октября большое отрядное учение, «ориентированное на тему маневров». Учение должно было состоять из следующих частных учений: 1) Отмобилизование двух-трех соединений по указаниям ГМШ; 2) Организация ведения оперативной разведки на театре; 3) ПВО главной базы с фактическим использованием оружия зенитной артиллерии в дневных условиях; 4) Сосредоточенный удар всеми силами КБФ в дневных условиях, на Сескарском плесе; 5) Десантное учение с фактической высадкой батальона Кронштадтского стрелкового полка; 6) Поход эскадры в составе двух линкоров и четырех миноносцев до параллели Либавы вокруг о-ва Готланд[1720].

Причиной столь внезапной отмены маневров на Балтике стали результаты проверки боевой подготовки соединений, частей и кораблей КБФ, проведенной начальником Военно-морской инспекции ВМФ флагманом 2-го ранга К. О. Осиповым в период с 4 по 8 сентября 1938 г В докладе первому заместителю наркома ВМФ Осипов констатировал, что в целом КБФ недостаточно подготовлен к проведению предстоящих маневров[1721]. Далее Осипов перечислил наиболее крупные, на его взгляд, недостатки в боевой подготовке: «Почти на всех кораблях вахтенные командиры молодые, не отработаны, к несению самостоятельной ходовой вахты не допущены. Командиры кораблей, особенно малых кораблей – дивизион сторожевых кораблей, миноносцев, значительная часть командиров подлодок – подготовлены плохо, и особенно плохо командиры кораблей Отряда учебных кораблей – «Курсант», «Ленинградсовет», «Комсомолец». Ни одно соединение не выполнило полностью задач боевой подготовки 1938 г.»[1722].

На заседании Главного военного совета ВМФ, состоявшемся 25–26 августа 1938 г., первым пунктом был поставлен вопрос о неблагополучной ситуации с боевой подготовкой и высоком уровне аварийности на КБФ. Главный Военный Совет отметил значительное количество недостатков в системе БП на Краснознаменном Балтийском флоте и большое количество аварий на надводных и подводных кораблях. В протоколе ГВС были зафиксированы крайне серьезные претензии к руководству КБФ. Отмечалось наличие ряда крупных, систематически повторяющихся аварий и катастроф на КБФ и отсутствие организованной борьбы с авариями и их виновниками. Значительная часть аварий происходила по причине нарушения основных правил кораблевождения.

Наблюдались низкие темпы в боевой подготовке личного состава флота. Огневая артиллерийская подготовка ряда соединений флота (Бригада линкоров, Северный и Южный укрепрайоны), имея хорошие показатели по выполнению плана в целом, отставала в тактической подготовке, особенно во взаимодействии с надводными кораблями, подводными лодками и ВВС. Взаимодействие однородных тактических и маневренных соединений для действий в дневных и ложных условиях было отработано недостаточно.

К действиям маневренных соединений в дневных условиях в сложной обстановке и к ночным действиям флот не подготовился. Штурманская подготовка командиров кораблей и штурманов была плохой. Командирская учеба на кораблях, соединениях и в штабах в должной мере не была организована и не направлена на изучение новой техники.

Подготовка авиации не была доведена до требований боевой обстановки. Огневая подготовка проводилась лишь в простейших условиях. Не проводилось надлежащей тренировки бомбардировочной авиации в использовании боевых бомб и бомбометания по подвижным морским целям. Не был отработан воздушный бой истребителей с бомбардировщиками и разведчиками[1723].

В итоге Главный военный совет ВМФ предписал Военному совету КБФ решительно покончить с аварийностью на кораблях и в авиации флота. От командования Балтийского флота требовалось закончить перемещения командиров на флоте и закрепить их на своих местах, а также мобилизовать личный состав на борьбу за дисциплину и исполнительность. Военному совету КБФ надлежало к 1 октября 1938 г. «устранить разность уровней огневой и тактической подготовки». Тактическую подготовку надо было вести в сторону отработки взаимодействия как однородных тактических, так и маневренных соединений, параллельно готовя их к дневным и ночным действиям[1724].

Выводы Военно-морской инспекции ВМФ также повлияли на негативную оценку состояния боевой подготовки на Краснознаменном Балтийском флоте, изложенную в приказе № 0253 наркома ВМФ флагмана флота 2-го ранга П. А. Смирнова от 7 сентября 1938 года. Нарком подчеркнул, что на флоте «имеется ряд крупных недочетов, которые в значительной мере снижают достигнутые успехи и боевую подготовку в целом»[1725]. Одним из основных недостатков в боевой подготовке флота было отмечено большое количество аварий и катастроф на кораблях и в частях морской авиации. Нарком отмечал разрыв между уровнем огневой и тактической подготовки флота. Артиллерийская подготовка основных соединений КБФ отставала в тактическом отношении, а особенно во взаимодействии с надводными кораблями, подводными лодками и морской авиацией. К ночным действиям соединения флота и отдельные корабли КБФ оказались неподготовленными. Все указанные наркомом ВМФ недостатки в боевой подготовке КБФ в точности соответствовали выводам Военно-морской инспекции и мнению Главного военного совета ВМФ[1726].

Словно в подтверждение слов начальника Военно-морской инспекции и наркома ВМФ, 20 сентября 1938 г. подлодка КБФ «М-91» столкнулась с буксиром прямо в створе ленинградских маяков (человеческих жертв удалось избежать, а лодку пришлось поставить в док для ремонта), а 10 октября на южном фарватере в районе Красногорского рейда столкнулись эсминец «Володарский» и опытовое судно «Микула» (эсминец вышел из строя на две недели со стоимостью ремонта в 50 тыс. рублей). А ещё раньше, 22 августа произошло столкновение учебного корабля и «Ленинградсовет» с гидрографическим судном «Азимут», вследствие чего последнее затонуло. Жёсткая реакция наркома ВМФ не заставила себя долго ждать, подтверждением чему стали очередные его приказы № 0304 от 10 октября и № 0331 от 25 октября 1938 года. Новый нарком ВМФ командарм 1-го ранга ?. П. Фриновский также призвал командный состав флота серьезно и немедленно «взяться за изучение причин всех предыдущих аварий, за непрерывный контроль и подготовку своего подчиненного состава, в особенности командиров и комиссаров кораблей»[1727].

В период с 27 по 30 сентября 1938 г. Краснознаменным Балтийским флотом было проведено большое отрядное учение (БОУ) № 4 на тему «Расширение плацдарма действий КБФ и недопущение прохода в восточную часть Финского залива эскадры линейных кораблей противника днем». Оперативный фон учения был составлен в соответствии с указаниями заместителя наркома ВМФ, которые, впрочем, были сокращены вследствие недостаточной подготовки флота в целом (отставание тактической подготовки). Основными целями на БОУ-4 являлись: 1) Оборона главной базы; 2) Совместные действия подводных лодок и авиации в удаленных районах; 3) Удар по маневренной базе противника; 4) Бой линкоров в море с взаимодействием с подлодками днем; 5) Эскорт подлодок, рандеву с ними и прорыв противолодочного барража противника; 6) Совместные удары линкоров, легких сил и ВВС по линкорам противника в восточной части Финского залива[1728].

Полезно будет ознакомиться с основными замечаниями Штаба КБФ по проведению БОУ-4. Большие нарекания вызвала подготовка к учению штаба «восточной» стороны. Очень много времени штаб потратил на различные совещания и разговоры. Недостаточная организованность в работе в значительной мере помешала работе штаба, который не имел «твердого плана работы». Непрерывно, по ходу подготовки, в план вносились многочисленные изменения и дополнения, что привело к путанице и неясности задач. Штабы соединений работали крайне медленно и неорганизованно, подчиненными частями почти не руководили. По итогам БОУ командованием было признано, что «несмотря на текучесть (начальник оперативного отдела менялся 4 раза), случайность состава и, несмотря на то, что все командиры штаба впервые работали в большом штабе, штаб Восточной стороны выполнил свою задачу удовлетворительно»[1729].

«Западная» сторона являла собой совершенно противоположный пример. Все необходимые документы по учению были подготовлены штабом своевременно и разосланы по всем соединениям и частям. Командующий «западной» стороной флагман 2-го ранга С. П. Ставицкий вместе с начальником штаба капитаном 2-го ранга В. К. Васильевым провели тщательный инструктаж подчиненных частей и кораблей[1730].

Основные нарекания пришлись на неграмотные действия командиров соединений «восточной» стороны, прежде всего командира Бригады линкоров. Ему было поставлено в вину неграмотное маневрирование и построение эскадры перед прорывом. Сплаванность кораблей эскадры в походе была признана недостаточной и объяснялась исключительно омоложением части командиров. Командиры многих кораблей неоднократно допускали грубые ошибки при маневрировании. Походный строй эскадры при движении оказался слишком растянутым. Эскадренные миноносцы находились в самом конце кильватерной колонны, причем на таком расстоянии, что в случае боя они не успевали выйти в атаку[1731].

Самые большие сложности для «восточных» начались при прорыве неприятельского противолодочного рубежа. Данный эпизод, по оценке руководства учением, прошел «скомканно» и «практически проталкивание не удалось бы, особенно если бы противник располагал авиацией на ближайших аэродромах». Действия командира Бригады линкоров ?. Н. Несвицкого были признаны полностью неправильными, ибо своими действиями он «демаскировал операцию, обозначил место и время прорыва, больше часу топтался на месте, скованный позицией противника и подставив себя под удар противника». Грубейшим просчетом Несвицкого было названо то, что он ввязался в бой, даже не построив Эскадру в боевой порядок[1732].

Артиллерийский бой между линкорами и неприятельским броненосцем (эту функцию исполнял крейсер «Киров») протекал неорганизованно со стороны «восточных» и никем не управлялся. Линейные корабли «восточных» поздно открыли огонь, упустив шанс уничтожить броненосец «западных» на выгодной для себя дистанции. Вместо этого, они опасно сблизились с неприятелем, предоставив ему возможность расстреливать себя на минном поле. Из этого факта был сделан вывод, что команды кораблей не придают значения борьбе за первый залп, имеющий большое значение в морском бою[1733].

В отличие от неграмотных действий «восточной» стороны по прорыву минно-артиллерийской позиции, командующий «западной» стороной С. П. Ставицкий[1734] весьма умело распорядился имевшимися у него силами. Используя плохую видимость, броненосцы береговой обороны «западных» отсекали и уничтожали вырвавшиеся вперед эсминцы «восточных», в то же время, не подставляя себя под огонь неприятельских линкоров. Лишь явная слабость сил «западных», которые не располагали в районе минноартиллерийской позиции авиацией и торпедными катерами, не позволяла нанести сосредоточенного удара по линкорам «восточных» и поставить их в критическое положение[1735].

Руководством учения была отмечена недооценка обеими сторонами всех видов разведки. Выход эскадры «красных» из базы не был своевременно замечен и длительное время не контролировался разведкой «синих». В то же время, командующий эскадрой «красных» ?. Н. Несвицкий подошел к противолодочному рубежу противника, предварительно не разведав его. В результате, «красные» в очередной раз (это уже наблюдалось на учении 1937-го года – П.П.) подставили себя под возможный комбинированный удар воздушных и надводных сил «синих»[1736]. Таким образом, реальная обстановка в ходе проведения БОУ, «в динамике, как она слагалась в каждый данный момент, не наблюдалась»[1737].

Общий вывод по проведенному учению оказался, как и прежде, носил сдержанный характер. Несмотря на стандартную оптимистическую формулировку («КБФ овладел методом сложного взаимодействия всех сил в ударе и в бою, на базе БУМС-37, с применением его к специфическим условиям местности»), здесь же было указано, что оценка по итогам БОУ «может быть дана только удовлетворительная (на сегодня), т. к. практического овладения всеми тактическими приемами еще нет»[1738]. Среди наиболее крупных недостатков были указаны неграмотные действия многих командиров надводных кораблей при сближении и организации боя с противником, слишком позднее и рискованное развертывание сил авиации, плохо отработанные приемы постановки дымовых завес, разворота и отхода надводными кораблями. Относительно работы Штаба КБФ во время учения отмечалось, что он не имеет той тщательности в работе и того уровня штабной культуры, который гарантирует командование от неожиданностей и срывов[1739].

Таким образом, решающего прорыва в боевой, и прежде всего, в оперативно-тактической подготовке личного состава в 1938-м году так и не было достигнуто. Более того, наметился явный регресс и ухудшение боевой подготовки флота по большинству видов. Это ухудшение было вызвано большим количеством назначений молодых, неподготовленных командиров флота на новые должности в связи с резким ростом Советского ВМФ в конце 1930-х гг. и отчасти с прокатившимися по флоту политическими репрессиями. (Причем, здесь стоит заметить, что и многие из репрессированных впоследствии командиров КБФ допускали большое количество грубых ошибок на учениях и играх, что свидетельствовало о невысоком уровне их оперативной и тактической подготовки.)

В «Отчете по боевой подготовке Военно-Морского Флота СССР за 1938 год», составленном Управлением боевой подготовки ВМФ, с фальшивым пафосом утверждалось, что «проведенное и проводимое очищение флота от всех враждебных элементов и их последышей освободило флот от ненужного мусора, бременем сидевшего на флоте и тормозившего боевую подготовку и боеготовность флота». На флоте в течение года происходили массовые перемещения большого количества командиров, что неизбежно сказалось на уровне боевой подготовки ВМФ. Вполне логичным представляется общий вывод в итоговой части отчета: «…Несмотря на некоторые достигнутые успехи, Военно-Морской Флот приказа Народного Комиссара Обороны Союза ССР № 0112 не выполнил, и Флот имеет еще очень много недочетов в боевой подготовке»[1740].

По мнению УБП, Краснознаменный Балтийский флот за 1938-й год имел некоторые достижения в боевой подготовке. Соединениям флота удалось отработать сравнительно удовлетворительно некоторые оперативные задачи: 1) взаимодействие надводных и подводных сил с авиацией при нанесении ударов по противнику на значительном удалении от баз; 2) глубокий охват и почти полное главных сил противника при обороне главной базы; 3) оперативная разведка Финского залива при взаимодействии всех разведывательных сил; 4) обеспечение выхода Эскадры и подводных лодок в простейших условиях; 5) ночные совместные минные постановки с надводных кораблей при противодействии легких сил и ВВС противника; 6) скрытые минные постановки одиночных подлодок на выходах из баз противника[1741].

С другой стороны, целый ряд важнейших оперативно-тактических вопросов остались нерешенными, ввиду чего КБФ не смог овладеть всеми тактическими приемами для нанесения ряда последовательных ударов по флоту противнику в море, при взаимодействии надводного и подводного флотов с авиацией. Остались нерешенными такие важные задачи, как внезапные удары по базам противника днем и ночью при взаимодействии надводного флота с авиацией, содействие флангу наступающих сухопутных войск путем высадки тактического десанта и огневой поддержки, обеспечение своих коммуникаций, нарушение морских сообщений противника; оперативная разведка всего театра и в сложных метеоусловиях (туман и малая видимость) при взаимодействии всех разведывательных сил и средств[1742].

Общие выводы Управления БП ВМФ по итогам боевой подготовки флотов за 1938-й год состояли в следующем. Во-первых, поставленная приказами наркома обороны СССР № 0109 и № 0112 задача по овладению сложными формами боя осталась невыполненной и потому требовала дальнейшей углубленной проработки. Во-вторых, отмечалась неудовлетворительная оперативно-тактическая подготовка командного и начальствующего состава всех ступеней. Командиры соединений и кораблей плохо учили своих подчиненных и не следили за повышением уровня их оперативнотактической подготовки. Подготовка командующих флотами, начальников штабов и командиров соединений вообще «отсутствовала». Штабы соединений, как органы боевого управления, не были сколочены и отработаны[1743].

Выход из создавшейся ситуации виделся командованию ВМФ в изменении системы ступенчатой последовательности боевой подготовки на флотах. Огневую подготовку было предложено отрабатывать одновременно с тактической. Подготовку однородных соединений, как и огневую подготовку, следовало начинать с самого начала летней кампании. Необходимо было также уменьшить количество больших и малых отрядных учений и за счет этого повысить их качество. Особое внимание следовало обратить на ликвидацию штурманской и морской неграмотности. На учения нужно было привлекать корабли и части в строгой зависимости от степени их подготовленности, не нарушая последовательности подготовки и не сокращая оперативно-тактического содержания учений[1744].

В составленном начальником Штаба КБФ капитаном 1-го ранга В. Ф. Трибуцем «Отчете по боевой подготовке КБФ 1.01-1.10.1938 г.» давалась в целом нелицеприятная оценка ситуации с подготовкой на флоте. Прежде всего, начальник Штаба остановился на общем состоянии дисциплины, которая, по его словам, была «на недостаточно высоком уровне и не отвечает предъявляемым требованиям»[1745]. Особенно тяжелым явлением было массовое пьянство среди командиров и краснофлотцев и большое количество случаев неисполнения приказаний, что В. Ф. Трибуц объяснял плохой работой политических органов КБФ «по ликвидации последствий вредительства», низкой требовательности командного состава, а также плохой организацией проверки исполнения приказов. В худшую сторону по состоянию дисциплины выделялись Бригада эсминцев, Отряд учебных кораблей и Южный укрепрайон[1746].

Всего в течение 1938-го года Краснознаменным Балтийским флотом было проведено 4 оперативные игры, 3 больших (БОУ) и 23 малых (МОУ) отрядных учения. Несмотря на столь интенсивную деятельность флота, результаты большинства учебно-практических мероприятий оказались невысокими. Начальник Штаба КБФ подверг критике практику назначения вышестоящим руководством слишком большого количества отрядных учений, что вызывали излишнее перенапряжение в БП, что в свою очередь, приводило к низкому тактическому уровню и упрощенчеству на проводимых учениях. Тактический фон на БОУ и МОУ излишне упрощался также ввиду того, что из-за большого их количества, к участию в них приходилось привлекать корабли с разной степенью боевой готовности[1747].

Основываясь на результатах, достигнутых соединениями флота в ходе учений, начальник Штаба КБФ В. Ф. Трибуц пришел к весьма спорному выводу: «Флот в целом – готов к выполнению главной задачи “овладения сложными формами морского боя в операции, основанными на тесном взаимодействии надводного и подводного флота с авиацией, для нанесения мощных, сосредоточенных ударов днем но флоту противника в открытом море и при бое в своем укрепленном районе”. К ночным действиям и действиям но базам противника флот подготовлен недостаточно»[1748]. Представляется, что в данном случае начальник Штаба КБФ явно выдавал желаемое за действительное, сильно преувеличивая достигнутые успехи и пытаясь всячески преуменьшить допущенные промахи.

В декабре 1938 г. в Москве проводилось совещание Главного военного совета ВМФ, на котором командующий КБФ флагман 2-го ранга Г. И. Левченко и член Военного совета флота дивизионный комиссар А. А. Муравьев выступали с докладом, посвященном боевой подготовке Балтийского флота в текущем году. Военный совет Балтфлота поспешил признать имевшееся на флоте отставание в прохождении боевой подготовки, которое составляло «около 2-х шестидневок». Далее докладчики были вынуждены признать, что на КБФ образовался опасный разрыв между уровнем огневой и тактической подготовки[1749].

Первоначально Военный совет КБФ оценил ситуацию с огневой подготовкой на флоте. Здесь, по мнению Военного совета флота, положение было вполне удовлетворительным. Артиллерийские стрельбы основных соединений флота (Бригада линкоров и Береговая оборона) были выполнены успешно. Отставание по стрельбам главным калибром имелось в Бригаде эсминцев, Дивизионе сторожевых кораблей и Южном укрепрайоне. Причиной данного отставания, по мнению Военного совета флота, являлось недостаточное руководство со стороны вышестоящих штабов и задержки в ремонте материальной части[1750].

Торпедные стрельбы на бригадах подлодок были выполнены в целом удовлетворительно. На 1-м дивизионе эсминцев были отработаны лишь простые задачи в соответствии с Курсом боевой подготовки надводных кораблей (КНК), наибольшее невыполнение плана было по минным постановкам. Хуже всего обстояли дела на Дивизионе сторожевых кораблей, где торпедные атаки и минные постановки были «в зачаточном состоянии». Организация использования минно-торпедного оружия на ДСКР находилась на низком уровне, а командиры батарей, недавние выпускники ВМАУ (!), правил торпедной стрельбы и правил применения минно-торпедного оружия вообще не знали[1751].

Зато с тактической подготовкой в соединениях КБФ дела обстояли значительно хуже. Боевое управление внушало большие опасения, поскольку штабы соединений как органы боевого управления еще не соответствовали своему назначению. Ряд командиров соединений не вполне понимали свою роль в управлении ими, терялись во время учений. Тактическая подготовка в соединениях имела множество недостатков. Взаимодействие эсминцев с торпедными катерами так и не удалось организовать. Командиры эсминцев не понимали своей задачи и не знали, кто должен давать сигнал атаки торпедным катерам и что с ними делать дальше. В итоге, торпедные катера вышли в атаку без всякого прикрытия и были отогнаны неприятельским огнем[1752].

По боевой подготовке соединений Военным советом флота был сделан ряд принципиальных замечаний. Во-первых, командно-начальствующий состав кораблей плохо знал руководящие документы по БП (особенно на эсминцах и подлодках). Во-вторых, боевая подготовка в соединениях КБФ очень плохо планировалась, а планы боевой подготовки либо составлялись формально (Бригада эсминцев, 1-я бригада подлодок), либо отсутствовали вовсе (Дивизион сторожевых кораблей). В-третьих, командирская учеба продолжала оставаться наиболее слабым участком работы вышестоящих начальников. В-четвертых, учет боевой подготовки почти во всех частях был признан недостаточным. Очень низким был уровень дисциплины на флоте[1753].

Несмотря на тревожное состояние дел с боевой подготовкой на флоте, командование КБФ пыталось всячески затушевать имевшиеся недостатки и представить ситуацию в более выгодном для себя свете. Поэтому в итоговой части доклада допускалось привычное приукрашивание общих выводов по боевой готовности Краснознаменного Балтийского флота, который, естественно, пребывал «во всеоружии». Более того, в своем стремлении выставить флот в качестве самого передового, Военный совет КБФ даже утверждал, что по огневой подготовке, боеготовности частей, работе Штаба флота Краснознаменный Балтийский флот превзошел даже Черноморский (!)[1754].

Подводя некоторый итог, можно сказать, что результаты боевой подготовки на Балтике в период 1937–1938 гг. были откровенно плохими. Большинство учебно-практических мероприятий КБФ имели неудовлетворительные оценки, а в 1938-м году высшее командование РККФ пошло даже на беспрецедентный шаг: отменило общефлотские маневры, ссылаясь на общий низкий уровень подготовки флота. Даже если удавалось выполнить отдельные боевые задачи, при этом подчеркивалось, что они исполнялись в самых простейших, элементарных условиях, какие на войне вряд ли сложатся.

Необходимо заметить, что большинство высших командиров КБФ на играх и учениях в 1937–1938 гг. действовали довольно неудачно, проявляли формализм и поверхностность в оценке обстановки, прибегали к шаблонам, постоянно недооценивали силы и возможности противника. Причем, это относится не столько к молодым командирам, выдвинутым в результате репрессий 1937–1938 гг., сколько к уже достаточно опытным командирам соединений (К. И. Самойлов, ?. Н. Несвицкий, Г. Г. Виноградский и др.). Иными словами, низкий профессиональный уровень многих представителей КНС флота носил скорее системный, нежели временный характер.

Очень важным и противоречивым моментом, на котором обычно строятся выводы многих авторов относительно причин снижения боеготовности РККА и РККФ в конце 1930-х годов, являются массовые политические репрессии 1937-39 гг. среди командных кадров. Как правило, большинство исследователей всячески абсолютизируют негативное влияние этого фактора на состояние подготовки КНС Вооруженных сил СССР накануне Великой Отечественной войны, утверждая, что именно они нанесли огромный ущерб обороноспособности страны. Применительно к Красной Армии и Военно-Морскому Флоту излишне часто повторяется привычный тезис о громадном ущербе, нанесенном репрессиями подготовке командного состава.

Например, в таком авторитетном труде как «Боевая летопись Военно-Морского Флота, 1917–1941» утверждается, что «на оперативно-тактической подготовке его командного состава весьма отрицательно сказались репрессии 1937–1939 гг., в ходе которых было необоснованно арестовано и уволено из ВМФ более 3000 человек командного и политического состава»[1755]. Однако, ни в этом, ни в других исследованиях не приводится никаких аргументов, свидетельствующих о том, что именно репрессии стали основной причиной снижения уровня боевой подготовки командно-начальствующего личного состава флота. Также не приводится никаких статистических данных, которые бы наглядно свидетельствовали об ухудшении оперативно-тактической подготовки КНС по сравнению с предыдущим периодом. Ведь понятно, что репрессии не могли сказаться на самой методике проведения оперативной и тактической подготовки командиров, поскольку она оставалась неизменной все эти годы.

Учитывая приведенные выше факты, представляется более обоснованным тезис о том, что оперативная, тактическая, морская, техническая и другая подготовка командно-начальствующего состава Краснознаменного Балтийского флота и в период до весны-лета 1937-го года, и в последующий период (1937–1941 годы) находилась на одном и том же, к сожалению, достаточно низком уровне. Значительные недостатки в боевой подготовке Военно-Морского Флота были следствием неудовлетворительной подготовки морских командиров в системе военно-морских учебных заведений страны и довольно формально организованного процесса учебно-практических мероприятий на флоте. Нельзя не заметить, что многие ошибки и промахи, допускавшиеся на играх и учениях КБФ в 1935–1936, а затем и в 1937–1938 гг. неоднократно повторялись и свидетельствовали о глубинных причинах неудовлетворительного положения в самой системе организации боевой подготовки на флотах и подготовки командных кадров в военно-учебных заведениях страны.