§ 2. Политические репрессии на Краснознаменном Балтийском флоте в середине 1930-х – начале 1941 гг.

Следует заметить, что политические репрессии в Вооруженных силах СССР, в том числе и в Морских силах РККА, имели место задолго до лета 1937 г. и они были достаточно масштабными. По данным наркома обороны

СССР маршала К. Е. Ворошилова, за период с 1924 до 1937 годы из Красной Армии было уволено по разным политическим причинам 47 тыс. человек, из которых 5 тыс. являлись бывшими «оппозиционерами»[1337]. Лишь в период с 1 ноября 1929 г. по 31 октября 1930 г. из РККА было изъято 4473 человека кадрового состава (из них 3 тыс. человек было арестовано) и 5600 человек переменного состава[1338].

Причем, и Морские Силы РККА также не обошли стороной политические репрессии. После событий Кронштадтского мятежа 1921 г., по итогам работы специальных фильтрационных комиссий, на Балтике было уволено в общей сложности 64 % командного состава флота, в береговых частях были оставлены 26,5 % командиров и лишь 11,5 % комсостава были оставлены на прежних должностях[1339]. А летом 1921 г. в Кронштадте и Петрограде были проведены массовые аресты бывших морских офицеров – командиров Морских сил Балтийского моря. Тогда из 977 человек командно-начальствующего состава флота было арестовано свыше 50 %, из которых по 283 человекам были впоследствии пересмотрены дела и они были выпущены на свободу, а 63 человека остались в местах заключения. По приказу Реввоенсовета Морских сил Балтийского моря подлежали увольнению все командиры, имевшие отношение к Белому движению[1340]. По подсчетам ряда авторов, всего было репрессировано 360–400 бывших офицеров Российского императорского флота[1341]. По мнению некоторых авторов, аресты командиров привели Морские силы Балтийского моря «в небоеспособное состояние»[1342].

Спустя 10 лет ситуация на Балтике практически повторилась. В конце 1930-начале 1931 гг. на Морских силах Балтийского моря вновь были проведены широкомасштабные аресты командиров и начальников на кораблях, в береговых частях, в Штабе МСБМ, в Военно-Морской Академии и военно-морских училищах, различных учреждениях флота, которые привели, по словам историка С. А. Зонина, к «разгрому значительной части командных кадров»[1343]. Эти репрессии были направлены, в первую очередь, против старых кадров – бывших офицеров царского флота. И хотя репрессии 1920-х-начала 1930-х гг. не обернулись физическим уничтожением большого количества командиров, они привели к масштабным изъятиям опытных командиров флота, что повлекло за собой серьезное снижение общего интеллектуального уровня командно-начальствующего состава МСБМ. На смену арестованным командирам пришли новые «красные» командиры, зачастую не отличавшиеся высоким уровнем профессиональных знаний. Это повлекло за собой ухудшение показателей боевой подготовки и резкий рост количества аварий и катастроф на флоте[1344].

Так в конце 1930-начале 1931 гг., в рамках дела «Весна», было арестовано большое количество командиров и начальников Красной Армии. В частности на Морских силах Балтийского моря были уволены и арестованы: начальник Штаба МСБМ А. А. Тошаков, командир Бригады эсминцев МСБМ Г. Г. Виноградский, командир артиллерийской бригады береговой обороны К. Н. Белокопытов, командир Бригады заграждения и траления МСБМ Н. К. Никонов, командир дивизиона эсминцев Ю. В. Шельтинга, командир дивизиона тральщиков Н. А. Мамонтов, начальник штаба Бригады эсминцев Г. И. Трахтенберг, помощник командира линкора «Октябрьская революция» Б. В. Биллевич, командир учебного корабля «Ленинградсовет» ?. П. Самохвалов, командир эсминца «Карл Либкнехт» М. К. Шенявский, командир эсминца «Рыков» В. Е. Эмме, командир подлодки «Коммунист» Б. С. Сластников, командир подлодки «Пролетарий» С. М. Жонголович, командир подлодки «Политработник» В. К. Юшко и многие другие командиры[1345].

Всего, в 1930 г. из четырех командиров соединений на Балтике были арестованы 3 человека, из начальников штабов соединений – 2, из командиров дивизионов – 3, из командиров кораблей – 7 человек[1346]. А в 1931 г. кадровые перемены на Морских силах Балтийского моря оказались ещё более значительными: в результате арестов и чисток, из 8 командиров соединений сменилось 5 человек (60 %), из 8 командиров дивизионов – 6 человек (60 %), из 20 командиров кораблей 2-го ранга – 17 человек (85 %)[1347]. Например, поменялись сразу 10 из 12 командиров эсминцев МСБМ[1348]. И хотя большая часть репрессированных командиров МСБМ впоследствии были выпущены на свободу, им больше не доверяли командные посты, и они перешли на преподавательскую или административную работу.

Да и в дальнейшем политические репрессии тоже не обходили стороной Морские силы Балтийского моря. Так, в период с 1 января 1934 г. по 1 апреля 1937 г., т. е. за более чем 3-х летний период, Военным трибуналом КБФ было осуждено 500 человек, из них 60 человек из числа командно-начальствующего состава, 79 человек из числа младшего командного состава и 361 человек из числа рядового состава[1349]. Таким образом, всего лишь 60 представителей командного и начальствующего состава флота были репрессированы. Если учесть, что к началу 1934 г. общая численность командно-начальствующего состава МСБМ достигала 4030 человек[1350], то количество репрессированных составляло всего лишь 1,4 % от всего количества командиров и начальников.

Стоит подчеркнуть, что большинство командиров и начальников КБФ в период 1934–1936 гг. были осуждены отнюдь не по политическим, а скорее по морально-нравственным и хозяйственно-бытовым обвинениям. А именно, за денежные растраты было осуждено 15 % командиров и начальников, за дискредитацию звания командира – 15 %, а за антисоветскую агитацию – только 13,3 %[1351]. А из общего количества арестованных (500 чел.), за антисоветскую агитацию и контрреволюционные преступления были осуждены всего лишь 113 человек (22,6 %)[1352]. Таким образом, политический фактор на некоторое время ушел на задний план, давая возможность командирам в более спокойной обстановке заниматься своими обязанностями.

Подобная положительная тенденция не внушала больших опасений. В связи с этим, главный военный прокурор РККА корвоенюрист Н. С. Розовский в своем приказе № 00141452 от 9 мая 1937 г., адресованном всем военным прокурорам округов и флотов, вполне обоснованно констатировал: «…Итоги 1936 г. в деле снижения судимости в РККА можно считать значительными. Этот год дал самый низкий уровень судимости кадрового состава по сравнению с предыдущими годами. В отличие от 1935 г., когда была снижена судимость только командного и начальствующего состава, а в отношении рядового состава она даже несколько выросла, в 1936 г. наблюдается падение судимости военнослужащих всех составов»[1353]. Более того, Розовский даже процитировал положительную оценку, данную наркомом обороны СССР маршалом К. Е. Ворошиловым по поводу снижения уровня репрессий в Вооруженных Силах: «Очень хорошо, нужно продолжать профилактическую работу, она дает результаты»[1354]. Эта обнадеживающая резолюция наркома обороны была сделана еще в январе 1937 г., когда еще ничто не предвещало последующих трагических событий. Всего несколько месяцев спустя ситуация в стране и в Вооруженных силах изменилась самым кардинальным образом.

По официальным данным, в период с мая 1937 по сентябрь 1938 гг. Морские Силы РККА (с 30 декабря 1937 г. – Рабоче-Крестьянский Военно-Морской Флот) понесли значительные потери: почти 3 700 командиров и политработников было уволено из рядов флота, из которых часть была арестована (так, уже к 1 сентября 1937 г. было уволено 705 человек и арестован 171 человек)[1355]. В наибольшей степени пострадал высший командно-начальствующий состав флота: были расстреляны и умерли в местах заключения 5 флагманов флота 1-го и 2-го ранга, что составило 125 % от их первоначальной численности, 6 флагманов 1-го ранга (100 %), 5 флагманов 2-го ранга (70 %)[1356]. Урон от этого мощного удара по верхушке военно-морского командования был достаточно силён, так что результаты сказывались на всех флотах некоторое время.

По причине массовых репрессий ротация лиц высшего командного состава в управлении военно-морскими силами приобрела стремительный характер. К примеру, Морские Силы РККА и Наркомат ВМФ СССР[1357]в период с 1937 по 1939 гг. последовательно возглавляли сразу 7 человек: флагман флота 1-го ранга В. М. Орлов (до 10 июля 1937 г.) – расстрелян, флагман флота 2-го ранга Л. М. Галлер[1358] (с 10 июля по 15 августа 1937 г.), флагман флота 1-го ранга М. В. Викторов (с 15 августа до 31 декабря 1937 г.) – расстрелян, армейский комиссар 1-го ранга П. А. Смирнов (с 31 декабря 1937 г. по 22 июня 1938 г.) – расстрелян, флагман флота 2-го ранга П. И. Смирнов-Светловский (с 22 июня по 8 сентября 1938 г.) – расстрелян, командарм 1-го ранга ?. П. Фриновский (с 8 сентября 1938 г. по 25 марта 1939 г.) – расстрелян, флагман флота 2-го ранга Н. Г. Кузнецов (с 25 марта 1939 г.)[1359].

Мы можем видеть характерную особенность кадровой политики: если до начала массовых репрессий флотом всё время командовали моряки, специалисты своего дела, то затем – начальник Политуправления РККА П. А. Смирнов, который «в оперативные дела особенно не вникал» и не разбирался в вопросах применения флота, и даже командующий пограничными войсками НКВД СССР ?. П. Фриновский, принявший активное участие в проведении массовых репрессий, но имевший о флоте лишь «смутное представление»[1360]. Это свидетельствует о столь распространенной в Советском Союзе системе «назначенцев», когда практически любого руководителя могли поставить на любую должность вне зависимости от имевшегося у него опыта и знаний. Наконец, в конце марта 1939 г. наркомом ВМФ был назначен молодой, но талантливый командующий Тихоокеанским флотом Н. Г. Кузнецов, который и сам объяснял свое неожиданное назначение исключительно «бурной волной вынужденных перемещений»[1361].

Примерно с такой же частотой менялось в конце 1930-х гг. и высшее командование Краснознамённого Балтийского флота. В течение неполных трёх лет (с весны 1937 г. по осень 1939 г.) по разным причинам на Балтике сменилось три командующих флотом: А. К. Сивков (командовал флотом до 1 августа 1937 г.) – расстрелян, И. С. Исаков (командовал КБФ с 15 августа 1937 г. по 9 января 1938 г.), Г. И. Левченко (командовал КБФ с 10 января 1938 г. по 28 апреля 1939 г.), четыре начальника Штаба флота – И. С. Исаков (до 15 августа 1937 г.), Г. И. Левченко (с 19 августа 1937 г. по 10 января 1938 г.), В. Ф. Трибуц (с 10 января 1938 г. по 30 апреля 1939 г.) и А. П. Шергин (с 5 мая по 26 октября 1939 г.), а также семь членов Военного Совета и начальников Политуправления флота: А. С. Гришин (покончил жизнь самоубийством, объявлен «врагом народа»), Н. И. Ильин (расстрелян), Я. В. Волков (арестован, осужден на 10 лет ИТЛ), А. А. Булышкин (арестован), А. А. Муравьёв, В. К. Беленков и С. Д. Морозов[1362]. Столь частые перестановки высшего командно-начальствующего состава флота объяснялись, в первую очередь, ситуацией с кадрами в системе Наркомата ВМФ, обострившейся в результате проведения политики массовых репрессий.

Теперь рассмотрим масштабы политических репрессий на КБФ в 1937–1938 гг. на основе конкретных фактов и статистических данных. В «Отчете по боевой подготовке Краснознаменного Балтийского флота с 1.01 по 20.10.37» с ложным пафосом говорилось следующее: «…За последний период на флоте выявлено, разоблачено и арестовано органами НКВД 278 человек предателей, троцкистов, шпионов и вредителей. Военный Совет КБФ, занимаясь вопросами очищения рядов КБФ, за последние 4 месяца рассмотрел более 340 дел на командный и начальствующий состав. Наиболее засоренным враждебными элементами оказалось оборонное строительство, где разоблачено более 60 врагов. Не менее засоренными оказались наши тыловые снабженческие организации – в этих организациях разоблачено более 70 врагов… На основании указаний народного комиссара обороны проводилась и проводится проверка всего командного, начальствующего и рядового состава КБФ в целях очищения его от враждебных, морально-неустойчивых, политически неблагонадежных элементов. В результате этой проверки уволено командного и начальствующего состава из РККА 264 человека, 530 краснофлотцев и младших командиров…»[1363]. Как отметил член Военного Совета КБФ корпусной комиссар А. А. Булышкин в своем докладе на Военном Совете РККА, который проходил в ноябре 1937 г., из 264 уволенных с КБФ командиров и начальников было «арестовано около 100 человек, оказавшихся врагами народа, шпионами, диверсантами и террористами, которые готовили даже террористические акты»[1364].

В материалах для доклада начальника Политуправления КБФ о партийно-политической работе за 1937-й год особый упор был сделан именно на «вредительство» и разоблачение «врагов народа» среди командного и начальствующего состава Краснознаменного Балтийского флота. В материалах говорилось о том, что «шайка троцкистско-бухаринских шпионов, вредителей, диверсантов Гришин, Сивков, Румянцев, Каштелянов, Горбунов и другие, пробравшиеся к руководству флотом, пользуясь политической беспечностью и ротозейством коммунистов, проводили вредительскую работу, направленную на ослабление боеспособности флота, ослабляли политаппарат флота, засоряли кадры партийно-политических работников и командно-начальствующего состава троцкистско-бухаринской агентурой, шпионами и диверсантами»[1365]. Далее указывалось количество командиров, начальников и политработников, которые подверглись репрессиям в центральном аппарате, штабах, соединениях, частях и учреждениях КБФ.

Так, в аппарате центральных учреждений Краснознаменного Балтийского флота было «разоблачено» 5 командиров и начальников, из них в Штабе КБФ – 2, в Политуправлении флота – 1, в Военном трибунале – 1 и в Партийной комиссии – 1. В политических органах КБФ было выявлено 16 человек, в том числе 7 начальников политотделов и 9 военкомов кораблей и частей (2 на линкорах, 5 – в береговых частях и 1 – на военной стройке). В штабах КБФ было «разоблачено» 5 «врагов народа», из которых 2 ранее работали начальниками штабов и 3 – помощниками начальников штабов. В научно-технических институтах было репрессировано сразу 17 человек, которые проводили там «вредительскую и диверсионную работу». В военных портах и хозяйственном аппарате подверглось репрессиям 17 командиров и начальников. В системе военно-морских учебных заведений было «разоблачено» 6 преподавателей, которые работали в Военно-морской академии и военно-морских училищах[1366].

Наибольшее количество «врагов народа» неожиданно «обнаружилось» в соединениях и частях флота – сразу 39 командиров. Из них, 1 был командиром бригады, 10 – командирами частей и кораблей, 5 – флагманскими специалистами, 5 – помощниками командиров частей и кораблей, 10 – инженерами, 6 – техниками и 2 – командирами авиаэскадрилий. Кроме того, в системе военного строительства было репрессировано еще 38 представителей КНС, в том числе 6 начальников УНР и УВСР, 18 инженеров строительств, 6 техников, 3 хозяйственных работника и др.[1367]

Таким образом, в течение 1937-го года на Балтике в целом было репрессировано 143 командира, начальника и политработника. Всего же за период с 1 мая 1937 г. по 15 мая 1938 г. из числа командно-начальствующего и политического состава КБФ было уволено (в том числе арестовано) 389 человек[1368].

А теперь рассмотрим в более подробном виде, каким образом протекала деятельность судебно-следственных органов Краснознаменного Балтийского флота по «выявлению» и «разоблачению» т. н. «врагов народа». В период с 1 января по 28 июня 1937 г. Военной прокуратурой КБФ было закончено производством 39 следственных дел по контрреволюционной пропаганде и агитации – всего на 53 человека (из них 2 – старшего и высшего начсостава, 2 – среднего начсостава, 5 – младшего комсостава и 42 – рядового состава) и 5 следственных дел по измене Родине, террористическим актам, диверсиям и шпионажу – всего на 6 человек (из них 1 – среднего начсостава)[1369].

Кроме того, на 28 июня 1937 г. в Военной прокураторе КБФ находилось в текущем производстве 32 следственных дела по измене Родине, подготовке террористических актов, диверсиям и шпионажу – всего на 37 человек (из них 18 – старшего и высшего начсостава, 8 – среднего начсостава, 4 – младшего комсостава и 4 – рядового состава) и 21 дело по контрреволюционной агитации и пропаганде – всего на 28 человек (из них 2 – старшего и высшего начсостава, 4 – среднего начсостава, 1 – младшего комсостава и 18 – рядового состава)[1370]. По данным прокурора Главной военной прокуратуры РККА бригадного военного юриста Д. 3. Лелюхина, за 1-е полугодие 1937 г. по ст. 58–10 было возбуждено 42 уголовных дела. За это же время, в связи с должностными преступлениями и растратами было заведено 8 дел, а в связи с пьянством и хулиганством – 26 дел[1371].

Далее, за период с 20 июня по 20 октября 1937 г. Военным трибуналом КБФ было осуждено 106 человек командно-начальствующего, младшего командного и рядового состава, из них 45 – за контрреволюционную агитацию, 15 – за участие в контрреволюционных террористических организациях, 4 – за измену Родине и шпионаж, 3 – за вредительство, 2 – за осуществление диверсионно-вредительских актов, 10 – за оказание сопротивления и хулиганство, 10 – за злоупотребления и бездействие по службе, 6 – за присвоение и растраты, 2 – за оскорбления, 2 – за самовольное оставление части, 2 – за несвоевременную явку в части и уклонение от службы, 2 – за кражи, 1 – за неисполнение приказания, 1 – за умышленное ранение и 1 – за нарушение караульной службы[1372]. Таким образом, количество осужденных по «политическим» статьям УК РСФСР (69 человек) составило 65 % от общего количества осужденных Военным трибуналом КБФ. Таким образом, за четыре месяца было репрессировано больше командиров и начальников, чем за предшествовавшие три года (с 1934 по 1936 гг.).

Из числа младшего командного и рядового состава КБФ за период с 1 апреля по 20 октября 1937 г. было уволено 679 человек, из них: по политическим и моральным причинам – 448 человек (из них 84 человек – из Бригады линкоров, 13 человек – из Бригады миноносцев, 43 человека – из 1-й бригады подлодок, 15 человек – из 2-й бригады ПЛ, 29 человек – из 3-й бригады подлодок, 2 человека – из Бригады торпедных катеров, 9 человек – из Отряда учебных кораблей, 4 человека – из Бригады заграждения и траления, 30 человек – из Учебного отряда КБФ, 15 человек – из Учебного отряда подводного плавания им. С. М. Кирова, 1 человек – из Отдельного учебного дивизиона подлодок, 17 человек – из Кронштадтского укрепрайона, 24 человека – из Ижорского укрепрайона, 122 человека – из Военно-воздушных сил КБФ), по семейно-имущественным причинам – 39 человек, по болезни – 192 человека[1373].

В следующем, 1938-м году, масштабы репрессий продолжали прогрессировать. По сведениям прокурора Главной военной прокуратуры РККА бригадного военного юриста Д. 3. Лелюхина, сравнительные данные количества дел и дознаний за ?-й квартал 1937 г. и ?-й квартал 1938 г. «показывают значительный рост контрреволюционных преступлений, должностных, хозяйственных и хулиганства». Если за 1-е полугодие 1937 г. по ст. 58–10 УК РСФСР было возбуждено 42 дела, то за первые 4 месяца 1938 г. таких дел насчитывалось уже 47. По факту должностных преступлений за 4 месяца 1938 г. было заведено 21 дело, по фактам пьянства и хулиганства – 27 дел. Всего же за первые четыре месяца 1938 г. в производстве Военной прокуратуры и особых отделов НКВД состояло 124 следственных дела, из которых только 30 дел – по ст. 58–10 УК РСФСР[1374].

Оценивая работу Военной прокуратуры КБФ за период с 1 декабря 1937 г. по 1 мая 1938 г., прокурор Главной Военной прокуратуры Д. 3. Лелюхин отметил, что из имевшихся в производстве 137 дел и дознаний 56 были уже прекращены, 21 дело находилось в производстве, а по остальным делам обвиняемые были преданы суду[1375]. Любопытно отметить, что с декабря 1937 г. по май 1938 г., по 24 следственным делам из 65 дел, прошедших через Военную коллегию Верховного суда, приговоры были отменены и дела прекращены или возвращены на доследование. В 1-м квартале 1938 г. Военной прокуратурой КБФ были расследованы и направлены в Военный трибунал сразу 14 следственных дел, по которым обвинение по ст. 58–10 УК РСФСР было отменено. Из них 4 дела слушались со сторонами в частях[1376].

Причем, судя по высказыванию Лелюхина, бывший военный прокурор КБФ В. К. Гай пытался разобраться в имевшихся обвинениях на лица командного состава и лично предпринимал меры для установления истины. Так, например, бригвоенюрист Д. 3. Лелюхин указывает в своей докладной записке, адресованной главному военному прокурору РККА армейскому военюристу Н. С. Розовскому: «…Следует отметить, что эти дела Военной прокуратурой заводились самостоятельно. Следствие производили военные следователи по личному предложению Гая. Наряду с этим, дела, по которым имелись основания для предания виновных суду по ст. 58–10 УК – прекращались…». В частности, из подготовительного заседания Военного трибунала были возвращены на доследование 5 дел, причем правильность этих действий Военная прокуратура КБФ признала. В итоге, бригадный военюрист Лелюхин утверждал, что «качество следствия по ряду дел, направленных в Военный трибунал, явно неудовлетворительно, вследствие отсутствия достаточного наблюдения со стороны военного прокурора»[1377].

В целом, по сведениям, предоставленным Военной прокуратурой, Военным трибуналом и Особым отделом НКВД КБФ, с 1 января 1937 г. по 31 декабря 1939 г. на Краснознамённом Балтийском флоте было осуждено 444 командира и политработника[1378]. Как мы видим, эта цифра превосходит в 7,4 раза количество осужденных командиров и начальников за предшествовавший 3-летний период (1934–1936 гг.). Данный факт, конечно же, не может не впечатлять, тем более что значительная часть осужденных в 1937–1939 годах командиров и начальников обвинялась, прежде всего, в политических преступлениях – ведении антисоветской агитации, участии в контрреволюционных террористических организациях, осуществлении диверсионно-вредительских актов, измене Родине, шпионаже и прочих преступлениях.

В то же время, следует подумать над тем, насколько велики были масштабы потерь командного состава КБФ в конце 1930-х годов и какой реальный ущерб нанесли репрессии флоту. Например, из 444 осужденных лиц командно-начальствующего состава КБФ, по официальным данным, к высшей мере наказания (расстрелу) было приговорено 64 человека. Причем, Военная коллегия Верховного суда заменила у 8 осужденных ВМН на 10-летние сроки лишения свободы. Также 5 человек умерли в местах заключения к началу 1940-го года[1379]. Таким образом, безвозвратные потери командно-начальствующего состава на Краснознаменном Балтийском флоте с начала 1937 г. до конца 1939 г., понесенные по причине политических репрессий, составили в общей сложности 61 командира и политработника, что равняется лишь 14 % от общего числа арестованных офицеров. Не стоит также забывать и того немаловажного обстоятельства, что, по состоянию на январь 1940-го года, 141 командир и политработник были уже освобождены. Еще по 4 обвиняемым Военная прокуратура КБФ прекратила дела[1380]. Таким образом, 145 человек из 444 арестованных командиров и начальников (т. е. 32 %) уже к началу 1940 г. были выпущены на свободу. Следует также заметить, что в общую цифру репрессированных командиров и начальников входят осужденные не только по «политической» 58-й статье, но также и по другим статьям Уголовного кодекса РСФСР, в том числе за преступную халатность при исполнении служебных обязанностей, нарушение воинской дисциплины, моральное разложение, хищения, что также сказывается на общей статистике.

Здесь стоит также подумать и над тем, какая часть офицеров по отношению ко всему командно-начальствующему составу КБФ подверглась репрессиям в конце 1930-х годов. Если учесть, что в середине 1938 г. списочная численность командного и начальствующего состава Краснознаменного Балтийского флота составляла 5320 человек[1381], то общее число репрессированных даже за три года не превышает 8 % от общего количества командиров и начальников. А в 1939 г. численность командно-начальствующего состава КБФ ещё выросла и составляла уже 8200–8400 человек[1382], так что все потери от репрессий составляли лишь 5 % от общего количества командиров. Отсюда может показаться, что урон от репрессий среди комсостава КБФ был совсем незначителен в количественном отношении. Однако нельзя забывать то важное обстоятельство, что в первую очередь подвергся репрессиям высший и старший командно-начальствующий состав – а это командиры, военкомы и начальники штабов соединений, частей и кораблей Балтийского флота. В этом звене комсостава КБФ ущерб от репрессий оказался наиболее существенным.

Среди представителей высшего и среднего командно-начальствующего состава КБФ, подвергшегося репрессиям, были такие лица, как командующий КБФ флагман 1-го ранга А. К. Сивков (расстрелян), помощник командующего КБФ по ВВС флагман 2-го ранга Г. П. Галкин (расстрелян), помощник командующего КБФ по материальному обеспечению – начальник Управления вооружений УВМС РККА корпусной комиссар И. Б. Разгон (расстрелян), командующий ВВС КБФ комдив М. А. Горбунов (расстрелян), председатель Постоянной приемной комиссии РККФ флагман 1-го ранга А. К. Векман, начальник Разведывательного отдела КБФ капитан 2-го ранга ?. П. Тимофеев (расстрелян), начальник 2-го отдела Штаба КБФ капитан 1-го ранга Е. К. Престин (расстрелян), начальник планово-мобилизационного отдела – отдела инженерных войск КБФ военинженер 3-го ранга И. С. Панов, начальник Строительно-квартирного отдела КБФ интендант 1-го ранга Н. И. Александров, командир Бригады миноносцев флагман 2-го ранга Г. Г. Виноградский (расстрелян), военком Бригады миноносцев бригадный комиссар А. П. Коновалов (расстрелян), начальник штаба дивизии линкоров капитан 1-го ранга А. П. Куприянов (расстрелян), командиры Охраны водного района капитан 2-го ранга Н. Ю. Озаровский и капитан 3-го ранга ?. Н. Воронович (расстрелян), помощник командира ОВР капитан-лейтенант П. Д. Антоневич, командир Бригады заграждения и траления капитан 1-го ранга И. И. Талин (расстрелян), командир Бригады торпедных катеров капитан 2-го ранга Г. П. Нествед, помощник командира Бригады торпедных катеров капитан 3-го ранга Г. В. Добровольский, начальники штаба Бригады заграждения и траления капитан 2-го ранга Л. К. Рубанин (расстрелян), капитаны 3-го ранга В. 3. Роговешко и Я. В. Настусевич, военком Бригады заграждения и траления полковой комиссар Б. В. Любич, военком дивизиона сторожевых кораблей полковой комиссар Н. И. Чиносов (расстрелян), командир 1-й бригады подлодок Е. К. Самборский (освобожден), командир 3-й бригады подлодок А. А. Пышнов, начальники штабов 1-й, 2-й и 3-й БПЛ капитан 2-го ранга В. П. Рахмин (расстрелян), капитан 3-го ранга Л. П. Яковлев и капитан 2-го ранга А. А. Асямолов, командиры дивизионов подлодок капитаны 1-го ранга Б. А. Секунов, П. А. Штейнгаузен (расстрелян), К. Я. Шлиттенберг (расстрелян), капитан 3-го ранга Н. С. Подгородецкий (расстрелян) и капитан 3-го ранга В. В. Курилов, командиры дивизионов эсминцев капитаны 2-го ранга Г. А. Бутаков и ?. М. Галь.

Определенный урон понес средний командно-начальствующий состав КБФ – командиры частей и кораблей. Среди них были такие лица, как командиры эсминцев капитан-лейтенант И. К. Скачко (расстрелян) и капитан 3-го ранга В. Ф. Оксман, командир крейсера «Аврора» капитан 2-го ранга В. Е. Эмме, командиры подводных лодок капитан 2-го ранга В. Н. Симановский (расстрелян), капитан-лейтенант С. А. Рогачевский, старшие лейтенанты В. А. Васильев, В. С. Денисов, Н. А. Филов и А. М. Середа, командир 105-й авиабригады полковник А. М. Вирак, командир 31-й авиабригады И. В. Шарапов, начальник отдела ПВО полковник А. К. Стриевский (расстрелян), командир Кронштадтского стрелкового полка полковник В. К. Зайончковский, начальник санитарной службы ВМУ связи им. Орджоникидзе КБФ бригврач П. К. Сивков (расстрелян) и другие.

Среди репрессированных также немало было начальников учреждений и организаций флота – командир Ленинградского военного порта ?. Н. Зуев, командир Лужского порта дивизионный интендант П. Г. Байков (расстрелян), начальник Научно-исследовательского морского института связи инженер-флагман 2-го ранга А. И. Берг, начальник Научно-исследовательского института военного кораблестроения инженер-флагман 2-го ранга Н. В. Алякринский (расстрелян), начальник Военно-морского инженерного училища им. Дзержинского инженер-флагман 3-го ранга Ф. К. Рашевич (расстрелян), помощник начальника III-го отдела АНИМИ Тедер, военные прокуроры КБФ бригвоенюристы И. К. Гай и И. М. Стурман (расстрелян), председатель Военного трибунала КБФ бригвоенюрист Т. П. Сытов (расстрелян)[1383] и многие другие командиры. Вполне естественно, что при такой убыли высших командных кадров, систематически руководить процессом управления и боевой подготовки флота было весьма затруднительно.

По некоторым данным, в результате массовых политических репрессий, на Краснознаменном Балтийском флоте в период с 1 мая 1937 г. по 15 мая 1938 г. было обновлено 62 % командиров соединений, 77 % начальников штабов соединений, 31 % штабных специалистов, 32 % командиров надводных кораблей и 55 % командиров подлодок, 73 % командиров боевых частей надводных кораблей и 61 % командиров БЧ подводных лодок[1384].

Репрессии среди командно-начальствующего состава флота вызывали дополнительную потребность в командных кадрах и вынуждали командование КБФ производить частые и не всегда обдуманные перемещения командиров и начальников на должности.

В дальнейшем, в 1940-начале 1941 гг. репрессии среди командного состава РККА и РККФ резко пошли на убыль и практически не оказывали серьезного влияния на проблему комплектования кадров. Так, за IV квартал 1940 г. Военным Трибуналом КБФ было осуждено по разным причинам 439 военнослужащих. Из них за самовольные отлучки были осуждены 209 человек (42 %), за неисполнение приказаний – 56 человек (11 %), за пьянство – 88 человек (20 %), за нарушение караульной службы – 22 человека (4,4 %), за кражи – 34 человека (6 %), за контрреволюционную агитацию – 9 человек (1,8 %) и за прочее – 76 человек. То есть, по политическим мотивам было осуждено менее 2 % от общего числа арестованных командиров. В I квартале 1941 г. число военнослужащих, осужденных Военным Трибуналом КБФ, оставалось примерно на том же уровне – 494 человека, из которых 449 – по флоту, 39 человек – по военно-морским учебным заведениям и 6 человек – по 8-й отдельной стрелковой бригаде на п-ове Ханко[1385].

Итак, итоги политических репрессий для КБФ выглядят весьма неоднозначно. С одной стороны, они нанесли определенный урон высшему и среднему командному составу флота. И в то же время, следует учитывать то обстоятельство, что репрессии носили всё же выборочный характер. Кроме того, в количественном отношении они не привели к массовому изъятию командиров, начальников и политработников из состава флота, тем более что значительная часть репрессированных командиров и начальников перед войной были возвращены на флот.