В вихре революции

В неспокойное, бурлящее событиями время начала Французской революции Гильом Мари Брюн знакомится со многими революционно настроенными людьми, ставшими впоследствии известными политическими деятелями: врачом и радикальным журналистом, одним из лидеров якобинцев, Жан-Полем Маратом, писателем-якобинцем Фабром д’Эглантином (Филиппом Франсуа Назер Фабром), с адвокатом и журналистом, основавшим клуб кордельеров, Люси Семплис Камиллом Демуленом. В это же время он организовывает выпуск революционной газеты – вместе с Готье и Журниаком де Сен-Меар начинает издание «Journаl g?n?rаl de lа Cour et de lа Ville». Постепенно Гильом Брюн завоевывает репутацию одного из наиболее радикальных и решительных парижских санкюлотов, как называли в столице революционно настроенных бедных людей накануне и во время Великой французской революции. Интересно, что слово «санкюлот» происходит от выражения sаns culotte, то есть «без кюлот»: в XVIII веке мужчины из богатых сословий носили кюлоты (короткие обтягивающие штаны чуть ниже колен) с чулками, а бедняки и ремесленники носили длинные брюки. Зажигательным речам санкюлота Гильома Брюна, высокого брюнета с пылающим взором, гневно клеймившего спекулянтов и богачей, призывавшего народ к самой беспощадной борьбе с «приспешниками тирании», восторженно внимали уличные толпы. Снискавший славу пламенного народного трибуна, Брюн стал одним из предводителей знаменитой народной демонстрации на Марсовом поле 17 июля 1791 года, безоружные участники которой были расстреляны гвардейским войском по приказу генерала Лафайета.

Этой трагедии предшествовали бурные события в столице и ее предместьях. Как известно, уже с первых дней революции началось бегство французской аристократии за границу. 20 июня 1791 года бежал с семьей из своей резиденции Тюильри и король Людовик XVI. Это событие ошеломило и Национальное собрание, и муниципалитет, и все население французской столицы. Волнение и негодование охватило горожан, воспринявших бегство монарха как предательство. Перед лицом очевидной измены, чреватой опасными последствиями для революции, жители Парижа и его окрестностей начали вооружаться. На улицах и в общественных зданиях повсюду разбивали бюсты короля. Вечером 22 июня Париж и Национальное собрание узнали, что король арестован недалеко от границы, в местечке Варенн, а затем вместе с королевой под конвоем возвращен в столицу. «Неудавшееся бегство короля развеяло ореол, окружавший корону, лишило ее традиционного авторитета, – писал известный историк А. З. Манфред в книге „Великая французская революция“. – Каждому было ясно, что король бежал за границу, чтобы соединиться с иностранцами, угрожавшими Франции войной. Были очевидны лицемерие и двоедушие короля, обманывавшего до сих пор Собрание и страну». Очевидная для всех измена монарха породила острый политический кризис. В стране продолжала набирать обороты идея об отмене монархии и установлении республиканского режима. Известный революционер Жорж Жак Дантон, ставший впоследствии близким другом Гильома Брюна, а также его соратники Пьер Гаспар Шометт и Мари Жан Антуан Николя де Кондорсе выступали горячими поборниками установления республики во Франции. Первоначально якобинцы и кордельеры были едины в своих взглядах относительно будущего Франции. Взятие Бастилии и последующие события привели к тому, что у власти оказались люди, буржуазия, которые стремились сохранить конституционную монархию. Однако очевидное предательство короля, когда он хотел бежать за границу, не внушало массам оптимизма на этот счет. Поэтому большинство стояло все же за установление республики. Клуб кордельеров возглавил движение народных масс, настаивавших на отрешении короля-изменника от власти. Алтарь Отечества на Марсовом поле сделался театром народных манифестаций, враждебных Людовику XVI, стремившихся добиться призыва к народу. Требование республики, с которым и ранее выступали кордельеры, теперь приобрело много сторонников не только в столице, но и в провинции. Такое требование выставляли местные клубы в Страсбурге, Клермон-Ферране и нескольких других городах. В деревне снова усилилась борьба крестьянства против феодальных порядков. В пограничных департаментах крестьяне стали создавать добровольческие батальоны. Стоявшая у власти крупная буржуазия не желала, однако, ликвидировать монархический режим. Пытаясь спасти и реабилитировать монархию, Учредительное собрание приняло решение, поддерживавшее версию о «похищении» короля, в которую, впрочем, никто не верил. Кордельеры развернули агитацию против этой политики Собрания.

Как известно, на момент разбирательства депутаты Учредительного собрания временно отрешили короля от власти. Не теряя надежды после стольких преобразований договориться с Людовиком XVI и установить в королевстве конституционную монархию, а также стремясь дать самый решительный отпор сторонникам республики, депутаты Собрания прикладывали все усилия для спасения сильно пошатнувшейся репутации французского короля. 15 июля усердием Собрания Людовик XVI был реабилитирован перед Францией, что было закреплено в форме постановления депутатами Учредительного собрания, придерживающимися версии о «похищении короля» с целью его компрометации. Кордельеры развернули агитацию против этой политики Учредительного собрания. Они составили петицию, призывавшую не подчиняться незаконной власти короля-изменника. 16 июля члены Клуба кордельеров отправились в Якобинский клуб, призывая поддержать антикоролевскую петицию. При обсуждении этого вопроса произошел первый раскол клуба. Левая часть Якобинского клуба (революционно-демократическая) поддержала петицию, а правая часть якобинцев (конституционалисты), состоявшая в большинстве своем в «Обществе 1789 года», демонстративно покинула заседание и вышла из состава клуба, вскоре основав новый политический Клуб фельянов, называвшийся так по имени монастыря, в котором происходили его заседания.

16 июля 1791 года члены Клуба кордельеров призвали народ собраться на Марсовом поле для принятия петиции о ликвидации монархии во Франции, упразднения имущественного ценза и переизбрания депутатов Учредительного собрания.

Текст петиции был составлен членами Клубов кордельеров и якобинцев и редактирован Жаком Пьером Бриссо – одним из известнейших деятелей революции и редактором «Французского Патриота». Вечером 15 числа произошло совещание в доме Жоржа Жака Дантона с Камиллом Демуленом и Гильомом Брюном с целью принятия мер для увеличения числа подписей и распространения революционного движения на департаменты. На следующий день, утром 16 июля, манифестанты собрались в церкви якобинцев и выслушали петицию, которая заканчивалась так: «Нижеподписавшиеся французы формально требуют, чтобы Национальное собрание приняло, от имени нации, отречение Людовика XVI от врученной ему короны, сделанное им 21 июня, и позаботилось бы о назначении ему преемника при помощи всех имеющихся у него конституционных средств, причем нижеподписавшиеся объявляют, что они никогда не признают Людовика XVI своим королем, если только большинство нации не выразит желания, противного выраженному в этой петиции».

Петиция была одобрена, и петиционеры, стараясь соблюсти законность, предупредили муниципальные власти о своем намерении идти на Марсово поле. Они отправились туда, и так как Алтарь Отечества был очень обширен, то четыре комиссара (в том числе Жорж Жак Дантон) встали у четырех его углов и одновременно прочли петицию. Республиканцы были очень недовольны, многие из них принесли другие петиции. Те из них, кто подписался под оглашенной петицией, вычеркнули вторую половину фразы «и позаботилось бы о назначении ему преемника…». Другие же после слов «Людовика XVI своим королем» добавили: «и никого другого». Были пущены в обращение даже отпечатанные тексты с таким добавлением. Комиссары запротестовали и отправились совещаться с клубом якобинцев, что вылилось в четырехчасовые прения. Наконец, было решено, что первоначальный текст будет удержан без всяких изменений. Но тут же стало известно о том, что Национальное собрание уже издало свой декрет о «похищении короля», и было принято решение вернуть петицию назад. Воскресным утром 17 июля якобинцы послали остановить печатание петиции, а на Марсовом поле было объявлено находившимся там гражданам, чтобы они отказались от нее. Тем временем по призыву Клуба кордельеров многие тысячи парижан, главным образом рабочие и ремесленники, собрались на Марсовом поле, вокруг Алтаря Отечества, чтобы поставить свои подписи под петицией, требовавшей низложения короля. Демократы, как республиканцы, так и нереспубликанцы, кордельеры и народные клубы не последовали примеру якобинцев. Прямо на поле группой, выделившейся из числа собравшихся, была составлена новая петиция. Ее авторами были Робер, Пейр, Вашар и Демуа. Под ней подписались около 6000 человек. Дантон и ни один из известных якобинцев не подписались. Петиция, оглашенная на Марсовом поле, гласила: «…совершилось великое преступление: Людовик XVI бежит; он недостойно покидает свой пост; государство на краю анархии. Граждане задерживают его в Варенне и привозят в Париж. Население этой столицы настоятельно просит вас ничего не решать о судьбе виновного, не выслушав желаний остальных 83 департаментов; вы медлите; в собрание поступает множество адресов; все области государства одновременно требуют суда над Людовиком. Но вы, господа, очевидно, решили, что он невиновен и неприкосновенен, заявив вашим вчерашним декретом, что после того как будет закончена конституция, она будет представлена королю… Мы требуем принять его отречение и созвать новое Учредительное собрание для того, чтобы приступить к действительно национальному суду над виновным и в особенности к его замещению и организации новой исполнительной власти».

Все органы власти получили приказ Учредительного собрания об обеспечении соблюдения законов и общественного спокойствия. По приказу Учредительного собрания и парижского муниципалитета на Марсово поле были стянуты крупные подразделения войск национальной гвардии. Собрание народа проходило спокойно, но власть, стремясь установить конституционную монархию, решилась действовать жестко. Мэр Парижа Байи приказал разогнать демонстрантов силой. Маркиз де Лафайет и национальная гвардия, которой он командовал, стараясь сохранить общественный порядок, довольно успешно выполнили поставленную задачу, не применяя оружия. Однако во второй половине дня толпа во главе с Жоржем Жаком Дантоном и Камиллом Демуленом вернулась на Марсово поле в еще большем количестве. Демонстранты были настроены более решительно, чем утром, и представляли большую угрозу безопасности. Лафайет вновь попытался разогнать протестантов. В ответ толпа забросала камнями национальную гвардию. После того как безуспешно были сделаны несколько предупредительных выстрелов, национальные гвардейцы открыли огонь прямо по людям. Около пятидесяти человек на Марсовом поле было убито и сотни ранено. «Расстрел на Марсовом поле имел большое политическое значение, – писал А. З. Манфред. – Впервые с начала революции одна часть бывшего третьего сословия выступила с оружием в руках против другой его части. Крупная буржуазия силой оружия пыталась подавить своего недавнего союзника – народ».

После разгона демонстрации на Марсовом поле незамедлительно последовали карательные меры правительства. 18 июля 1791 года Учредительное собрание издало декрет о суровом наказании «мятежников», постановив начать судебное преследование наиболее активных демонстрантов. Как один из самых ярых сторонников Республики и активный участник событий на Марсовом поле, был арестован и брошен в тюрьму и Гильом Брюн. Когда же среди народа распространился слух, что противники революции решили уничтожить пламенного санколюта революции и он находится в смертельной опасности, в дело вмешался Жорж Жак Дантон. Дантон, которого позднее назвали одним из отцов-основателей Первой французской республики, помог добиться освобождения Брюна из заточения. С тех самых пор и началась крепкая дружба Брюна и Дантона, занимавшего пост сопредседателя Клуба кордельеров, а впоследствии ставшего министром юстиции и первым председателем Комитета общественного спасения. Брюн, став одним из самых активных сторонников своего нового друга-соратника, был одним из наиболее влиятельных членов Клуба кордельеров. Известный сначала под именем клуба «Друзей прав человека», этот клуб собирался в предместье Сен-Антуан, в старом монастыре кордельеров (или иначе – францисканцев), отчего и получил свое название. Как уже говорилось, именно кордельеры составили петицию о низвержении короля и возложили ее на Марсовом поле, на Алтарь Отечества, приглашая всех граждан поставить под ней свои подписи.

Когда по всей Франции стали создаваться отряды Парижской национальной гвардии (Gаrde nаtionаle de раris), Гильом Брюн решил «сменить перо на ружье» и без особых раздумий вступил волонтером в ее ряды. Совсем скоро он был произведен в капитаны, а 18 октября 1791 года стал аджюдан-майором 2-го батальона волонтеров департамента Сены и Уазы. Несмотря на это, желание прославиться именно как журналист и литератор не покидало молодого Брюна. Его зажигательные речи по-прежнему производили большое впечатление на охваченную революционными веяниями уличную толпу. Однако, несмотря на это, Брюн считал, что его литературные изыскания никто не воспринимает всерьез. Свои соображения на этот счет он высказывал Жоржу Жаку Дантону, который однажды предложил ему изменить тему и писать больше о войне, тем более что, как все уже понимали, она была не за горами. Совет друга Дантона Гильом Брюн воспрининял вполне серьезно, и вскоре из-под его пера вышел труд, посвященный вопросам военной тактики. «Восхитившись собственным творением, – пишет Р. Ф. Делдерфилд, – он показал его некоей актрисе, которая прочла его без каких-либо комментариев. Когда же автор поинтересовался ее мнением, она ответила довольно жестко: „Ах, Брюн! Если бы сражались перьями, то вы стали бы знаменитым генералом!“» Вряд ли дама предполагала, что ее слова, сказанные в шутку, окажутся пророческими.