Разгром царя Никомеда

Вышибая ногами пыль из анатолийских дорог, на запад маршировала армия Митридата. Тысячи сарисс, словно лес, качались над головами фалангитов, блестели на солнце большие щиты и доспехи гоплитов из греческих городов. Набросив поверх наборных доспехов светлые плащи, пылили в сторону Вифинии отряды тяжёлой армянской кавалерии, а за ней двигались закованные в пластинчатые панцири сарматские и скифские наездники. Грохотали по дорогам страшные боевые колесницы, пока без смертоносных ножей и серпов – их наденут перед битвой. Шли отряды лучников, пращников и метателей дротиков, набранных среди быстрых на ногу горцев. Часть лёгкой кавалерии ушла далеко вперёд, остальные всадники двигались вдоль походного строя и в тылу наступающей армии, наблюдая за обозом, в котором везли осадные машины. Нескончаемые колонны понтийских войск тянулись до самого горизонта, и казалось, нет в мире такой силы, которая сможет противостоять войскам Митридата. Но где-то там, на закате, находилась вифинская армия Никомеда, готовая вступить в бой с понтийской громадой. Предвкушение предстоящей битвы охватило всю армию Евпатора – от царя до последнего пращника.

Впереди главных понтийских сил шли передовые отряды стратегов Архелая и Неоптолема, а также кавалерия царевича Аркафия. Именно они должны были первыми войти в соприкосновение с врагом. Войска двигались быстро, впереди рысила конница, за ней быстрым шагом шли легковооружённые бойцы и ехали боевые колесницы. Подразделения тяжелой пехоты Дорилая значительно отстали, отягощённые своим вооружением.

Встреча с армией Никомеда произошла в долине реки Амний. Увидев надвигавшиеся на них войска Митридата, вифинцы построились в боевой порядок и двинулись навстречу врагу. Понтийские стратеги по ходу движения также перестроили свой строй из походного в боевой. Мобильные войска, состоявшие из лучников, пращников, метателей дротиков и пехотинцев с лёгким вооружением, ушли в центр, кавалерия Аркафия сместилась на левый фланг, а Архелай с боевыми колесницами и частью пехоты перешёл на правый. Фаланга была далеко, и когда она подойдёт, понтийские стратеги не ведали. Да и разворачивать тяжелую пехоту времени уже не было. Видя, что вифинская армия, которая намного превосходила численностью передовые понтийские отряды, начала охват флангов, Аркафий, Архелай и Неоптолем решили идти в контратаку.

Полководцы Митридата нанесли удар в центре. Их легковооружённые войска неожиданно для врага захватили крутой и скалистый холм, возвышавшийся посреди равнины. Никомед сразу же распорядился прекратить окружение понтийских отрядов и все свои силы двинул против засевших на вершине вражеских пехотинцев. После яростного боя воинов Митридата сбросили с возвышенности и погнали вниз по склону.

Но в сражение уже вступили отряды Неоптолема и Аркафия. Кавалерия царевича врубилась в правый фланг войск Никомеда и привела его в расстройство. Воины стратега также пошли в атаку и столкнулись с вифинской фалангой. Но против тяжёлой пехоты Никомеда у легковооружённых бойцов Неоптолема не было никаких шансов. Сдвинув щиты и ощетинившись частоколом копий, сариссофоры перешли в наступление по всему фронту, и понтийцы не выдержали. Отчаянно сопротивляясь, забрасывая фалангитов стрелами, дротиками, камнями и копьями, воины Неоптолема начали быстро откатываться вглубь долины. Видя, что центр отступает, стала выходить из боя и кавалерия Аркафия. Отбиваясь от наседавших врагов, всадники царевича начали отход в долину. Почуяв вкус победы, воины Никомеда навалилась на пятившегося врага, намереваясь обратить его в беспорядочное бегство.

Но в этот момент на них обрушился страшный и неожиданный удар, который разом положил конец всем надеждам на успех. Обойдя армию Никомеда с правого фланга, в атаку пошёл отряд Архелая. Лучники, зайдя в тыл фаланге, выпустили стрелы практически в упор, и задние ряды сариссофоров повалились как скошенные. Закидав врагов градом метательных снарядов и приведя их ряды в полное расстройство, воины Архелая пошли врукопашную. Выхватив мечи, понтийцы с тыла врубились в вифинские шеренги. У страха глаза велики, и Никомед сдуру развернул всю свою армию против отряда Архелая, оставив в покое отступавшие части Неоптолема и Аркафия. Те получили драгоценное время, перегруппировали свои войска и, перейдя в наступление, в свою очередь ударили вифинцам в тыл. Боевые порядки неприятеля пришли в расстройство, но Никомед попытался парировать этот новый удар понтийцев. Однако счёт шёл на секунды, а их в распоряжении царя уже не было…

Грохот мчавшихся боевых колесниц потряс равнину. Блестели на солнце отточенные серпы и косы, прикреплённые к колёсам. Ветер свистел в ушах возниц, направлявших эти машины смерти прямо в густые ряды вифинского войска. Удар во фланг фаланге был страшен, косы и серпы рассекали сариссофоров на части, отсечённые руки, ноги и куски тел полетели во все стороны. Колесницы продолжали атаку, оставляя кровавые просеки в неприятельских рядах. Возницы гнали их в самую гущу вражеских рядов, боевые кони были забрызганы кровью с ног до головы, а на повозках повисли куски мяса и человеческие конечности.

Ужас объял воинов Никомеда. Бросая пики, копья, мечи и щиты, они обратились в повальное бегство, и паника начала стремительно распространяться по всей царской армии. Полководцы Никомеда пытались организовать сопротивление, но их воины, которых поражали бойцы Митридата, гибли тысячами.

Осознав, что большая часть его войск перебита и что сам он рискует попасть в плен, Никомед удрал с поля боя. Видя бегство своего царя, за ним последовали и остатки его армии. Последнее сопротивление рухнуло, теперь каждый думал только о себе. Царский штандарт упал и был затоптан беглецами. Грозная армия вифинского царя Никомеда IV перестала существовать.

* * *

Это был настоящий триумф понтийского оружия. Победа была достигнута над численно превосходящим врагом, благодаря воинскому искусству понтийских полководцев и доблести простых воинов. Горе-вояка Никомед с немногочисленной охраной бежал в Пафлагонию, а его лагерь, где хранилась царская казна, достался победителям. Вифинцы, которые в большом количестве были захвачены в плен, с ужасом ожидали своей участи. О свирепости понтийского царя в Вифинии были наслышаны.

Но тут перед ними во всём блеске славы и величия явился Митридат. Царь объявил, что не только дарит пленникам жизнь, но даже даст им денег на дорогу. Пусть идут по домам и больше не поднимают оружие против Нового Диониса! Можно представить, каким восторженным рёвом была встречена эта речь царя, воины Никомеда просто не могли поверить в своё счастье. А Митридат целенаправленно гнул свою линию, вещая о том, что воюет только против Рима и его приспешников. Для остальных жителей Анатолии он Освободитель. Так было, так есть и так будет!

Что же касается самого сражения, то оно действительно заслуживает самого пристального внимания, поскольку многочисленная, хорошо вооружённая и обученная армия была разгромлена лишь передовыми частями армии неприятельской, да и те участвовали в битве в неполном составе, у Аппиана чётко прописано, что «фаланге Митридата даже не пришлось вступить в дело». Понтийские стратеги и царевич Аркафий действовали творчески, исходя из той ситуации, которая складывалась на поле боя. Старались по мере возможности координировать действия своих войск и вовремя приходить на помощь друг другу. Особенно хотелось бы отметить то, как мастерски сумел распорядиться боевыми колесницами Архелай, поскольку данный род войск уже во времена походов Великого Македонца считался устаревшим. Но в битве на реке Амний именно они решили исход дела в пользу отрядов Митридата. Понтийские воины сражались храбро, их не испугал громадный численный перевес неприятеля, и в итоге они добились небывалого успеха. Что и было отмечено Аппианом: «Победу одержало войско немногочисленное над превосходящим его намного численностью не вследствие какой-либо сильной позиции или ошибки неприятеля, но благодаря военачальникам и храбрости войска».

Что же касается Никомеда, то как военачальник он проявил себя с самой худшей стороны. Полагаясь лишь на один численный перевес и не утруждая себя решением вставших перед ним тактических задач, правитель Вифинии проиграл битву и в итоге потерял царство. Когда 50 000 пеших воинов и 6000 всадников Никомеда IV после битвы на реке Амний исчезли со стратегической карты, то это в корне изменило всю военную и политическую ситуацию в регионе. Но что-либо исправить ни царь Вифинии, ни его римские покровители уже не могли. Малая Азия сотрясалась от поступи победоносных понтийских войск, сотни тысяч людей готовились к встрече Освободителя, и шансы союзников на победу над Митридатом растаяли как дым.

* * *

Аппиан оставил любопытную запись о реакции римлян на разгром Никомеда: «Таково было первое сражение в войне с Митридатом; римские военачальники были испуганы, так как приступили к столь значительной войне необдуманно и опрометчиво и не получив полномочий от римского сената».

То, что римские полководцы были действительно перепуганы, дорогого стоило, не каждому было дано внушить им чувство страха. И дело даже не в том, что они ввязались в войну без сенатских полномочий, а в том, что Аквилий с товарищами своими глазами увидели, какую грозную силу разбудили. Ибо одно дело войну провоцировать, и совсем другое в ней участвовать. Особенно, когда изначально всё пошло не так, как планировалось.

И хотя после победы понтийский царь остановил основные силы на границе с Вифинией, его полководцы продолжили наступление. На этот раз их жертвой стал тот, кого по праву считали главным поджигателем войны – Маний Аквилий. Именно в расположение его войск удрал Никомед. Однако увидев, что ситуация продолжает стремительно ухудшаться, царь побежал дальше и скрылся в лагере у Луция Кассия.

Как мы помним, в своем распоряжении Аквилий имел 40 000 пехоты и 4000 всадников. Римлянин расположился лагерем на границе Понта и Вифинии, однако узнав о поражении Никомеда и приближении войск Митридата, решил покинуть это место и отступить. Но далеко не ушел. Судя по всему, его войска были застигнуты врасплох у местечка Пахия. Нападение произошло под вечер, когда армия Аквилия отдыхала в лагере после трудного марша, поскольку весь день стремилась оторваться от преследовавших её понтийских войск. Стратег Неоптолем, один из героев битвы на реке Амний, и военачальник Метрофан со своими отрядами с ходу атаковали врага. Вынужденный принять битву в не выгодных для него условиях, Аквилий был разгромлен наголову, потеряв 10 000 воинов убитыми и около 300 пленными. Его лагерь был захвачен, а сам римлянин бежал в долину реки Сангарий, откуда и добрался до Пергама, где затаился как мышь. Как уже отмечалось, для войны против Митридата союзники сосредоточили три ударные группировки, и теперь самая мощная из них была уничтожена.

Что же касается самого Митридата, то он по-прежнему находился с основным войском на границе Понта и Вифинии, занимаясь тем, что наращивал свой политический капитал. Когда его сарматские всадники разгромили кавалерийский отряд Никомеда и пригнали толпу пленных, то Евпатор их снова отпустил, снабдив по традиции деньгами на дорогу. Точно так же он поступил и с теми, кого привели к нему после битвы при Пахии. После этого популярность Митридата взлетела в Малой Азии на небывалую высоту, что в свою очередь не замедлило сказаться на дальнейшем ходе кампании.

Воины, которых сгоняли под свои знамёна Никомед и Луций Кассий, просто-напросто отказывались воевать против Царя-Освободителя, Нового Диониса. Укрепившись во Фригии, в местечке Леонтокефалея, царь и проконсул начали проводить тотальную мобилизацию среди населения. Вооружали ремесленников, земледельцев и прочих людей, не знакомых с военным делом. Но фригийцы не горели желанием защищать римлян, которых ненавидели. В этом с миру по нитке набранном войске царили соответствующие настроения, и когда они дошли до командования, то всё посыпалось. Командиры запаниковали, и Кассий с верными людьми ушёл в город Апамею, а Никомед укрылся в Пергаме. Оставшиеся без полководцев войска просто разбежались.

Римское владычество в Малой Азии рухнуло.