«Сниматься с якоря!»

Прохладным и ясным утром 21 сентября я подходил к дачному домику, занятому штабом бригады. На крыльцо, усеянное опавшей листвой, порывисто вышел Кравченко. Он еще издали крикнул:

— Как раз вовремя, Федор Васильевич! Нас вызывают на командный пункт.

Я заметил, что Кравченко радостно возбужден, как бывает в ожидании важных и желанных событий. А предчувствием таких событий мы были охвачены все. Предстояла решающая битва за Кавказ.

Гитлеровцы развернули наступление на Юге. Как мы потом узнали из захваченных в немецком штабе документов, своему плану наступления на Кавказ они дали условное название «Эдельвейс», по имени горного альпийского цветка. Группе армий, осуществлявшей этот план, предписывалось окружить и уничтожить советские войска между Доном и Кубанью, затем обойти с востока и запада Главный Кавказский хребет, форсировать его перевалы с севера и к 15 августа захватить Новороссийск, а к 25 сентября — Баку. Нам стало известно выступление Гитлера в штабе группы армий «Юг» 1 июня 1942 года. «Моя основная мысль, — изрек он тогда, — занять область Кавказа, возможно основательно разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен ликвидировать войну…»

Итак, Кавказ получил решающую роль в стратегических замыслах врага. Ободренные летними успехами, гитлеровцы словно забыли о разгроме под Москвой и уверенно двигались на юг, предвкушая новые победы и завоевания. Они стянули на юг войска, во много раз превосходившие нас по численности и в технике.

Но, приступив к осуществлению плана «Эдельвейс» и захватив Краснодар, фашисты не смогли окружить и уничтожить оборонявшиеся там войска, как они замышляли, а, наоборот, понесли огромный урон. Споткнулись они и на пути к нефтеносным районам далеко от Баку. Новороссийск они намеревались взять с ходу, но ввязались в многодневные напряженные бои и только 10 сентября ценой больших жертв захватили город. Наши части укрепились восточнее, на рубеже цементные заводы — балка Адамовича — гора Долгая, сковывая врага. Город и порт просматривались с этого рубежа. Весь район контролировали и держали под ударом наши артиллеристы.

Немцы могли поправить свои дела, если бы их частям, наступавшим в горах, удалось прорваться к морю. К этому они и стремились теперь. Мы уже знали, что фашистская группировка, прорвав оборону 216–й Стрелковой дивизии, движется на станицу Шапсугскую, чтобы выйти затем на Геленджик. В дальнейшем противник намеревался развить наступление вдоль побережья и соединиться со своими 57–м танковым и 44–м армейским корпусами, которые пробивались к Туапсе с севера.

— Видимо, пришла наша пора, — сказал Кравченко, когда мы отправились с ним на КП армии.

Командный пункт находился близ станицы Шапсугской, на высоте, поросшей густым лесом. Мы оставили машину у подножия горы и в сопровождении встретившего нас офицера связи крутой тропинкой пошли вверх по склону.

Пахло прелой листвой, щебетали птицы, и только черные воронки от снарядов и бомб, зияющие среди зарослей, напоминали о том, что здесь фронт. Выйдя на полянку у вершины горы, около замаскированного зеленью блиндажа мы увидели группу офицеров.

Среди них были командующий армией генерал А. А. Гречко и член Военного совета полковой комиссар Е. Е. Мальцев.

Командующий пригласил нас в блиндаж. По крутым ступенькам мы спустились вниз, под толстый накат из бревен. Повеяло прохладой, почувствовался запах смолы. Мы присели на табуретках у врытого в землю столика. Кравченко доложил о состоянии бригады. Генерал спросил, сколько времени потребуется для приведения ее в полную боевую готовность.

— К назначенному сроку — двадцать шестому сентября — будем готовы, — ответил комбриг.

Генерал помолчал. Как бы прикидывая что — то в уме, твердо сказал:

— Нет, пять дней слишком много. Надо выступать через два дня — двадцать третьего! Медлить нельзя.

Поднявшись из — за стола, он подошел к карте, висевшей на стене. На ней был обозначен черный клин, устремленный к побережью Черного моря. Клещами охватили его две красные стрелы. Черный клин уже был реальностью: фашисты, укрываясь в горах и лесах, врезались в нашу оборону севернее Шапсугской. Красные стрелы — пока только замысел: взять врага в клещи и уничтожить.

Командарм поставил 83–й бригаде задачу — во взаимодействии с 255–й бригадой уничтожить противника, вклинившегося в полосу обороны 216–й стрелковой дивизии. Мы должны были нанести удар по правому флангу вражеского клина под самое его основание, 255–я бригада — по левому.

Вернувшись в свой лагерь, мы потребовали от командиров подразделений усилить маскировку. Под вечер, оцепив район, где располагался штаб бригады, собрали на поляне командиров и военкомов батальонов, дивизионов и отдельных рот.

Вечер был тихий и теплый. Южное солнце, опустившись за лес, золотило поредевшие кроны деревьев. Командиры и политработники, уже знавшие, что скоро в бой, были возбуждены и с нетерпением посматривали на комбрига. Кравченко стал у края поляны — подтянутый, строгий — и медленно, чеканя слова, прочитал боевой приказ Военного совета армии о предстоящем наступлении, затем поставил задачи батальонам. На правом фланге бригады должен был наступать 144–й батальон, левее — 305–й, во втором эшелоне — 16–й.

Теперь нам всем хотелось скорее быть в частях и подразделениях — разъяснить боевую задачу краснофлотцам, командирам, проверить, все ли готово к походу и к бою.

В тот же вечер я пошел в 16–й батальон, к майору Красникову. В сумраке среди деревьев темнели силуэты палаток. В самую большую из них — штабную — мы созвали командный состав.

Посреди палатки стоял походный стол: четыре вбитых в землю кола, скрепленные перекладинами, сверху дверь, снятая с петель в соседней разрушенной даче. Неровное пламя коптилки, сделанной из гильзы 45–миллиметрового снаряда, освещало сосредоточенные лица командиров и политработников. Красников обвел всех внимательным взглядом, сказал:

— Итак, друзья, приказано сниматься с якоря!

Он развернул карту, объяснил обстановку и объявил боевой приказ. Командиры сделали пометки на картах и в блокнотах. Красников, помолчав, спросил:

— Ясна задача? Вопросов нет?.. Тогда мне хочется в заключение прочитать несколько строк, относящихся к нам.

Он взял со стола газету «Красная звезда» и стал читать отрывок из передовой. В ней говорилось, что уже три месяца идут ожесточенные бои на Юге нашей Родины, что сюда — к Волге и Северному Кавказу — приковано сейчас внимание всей Советской страны, всего мира. «Здесь завязался важнейший узел событий второго года Отечественной войны. От исхода боев на Юге зависит судьба Отечества, свобода и жизнь миллионов советских людей…»

Дмитрий Васильевич умолк. В палатке стояла тишина. Комбат, отложив газету, взволнованно произнес:

— Эти слова нужно запомнить так же, как боевой приказ. Пусть каждый воин знает, что сегодня в его руках судьба Родины.

Снова воцарилась тишина. Только пламя коптилки металось от учащенного дыхания людей.

Выступив вслед за Красниковым, я предложил провести в ротах партийные и комсомольские собрания, митинги краснофлотцев. Напомнил, что надо еще раз разъяснить всем особенности предстоящих боев в горно — лесистой местности, где успех будут решать инициативные действия мелких групп, надежная связь между подразделениями, находчивость каждого бойца.

На другой день утром собрания и митинги прошли во всех частях.

В 305–м батальоне краснофлотцы и командиры собрались на пологом скате высоты, поросшем кустарником. Шерман произнес короткую горячую речь. Он говорил о том, что наши морские пехотинцы впервые будут сражаться в составе соединения и потому нам очень важно овладеть искусством взаимодействия и наилучшего использования всех огневых средств. Комбат призывал быть стойкими, бесстрашными и умелыми, не уронить чести краснофлотцев — черноморцев, доказать, что советские моряки умеют бить врага не только на море, но и на суше — на равнине и в горах.

— Нас радует и воодушевляет боевой приказ, зовущий вперед, на врага! — сказал выступивший на митинге командир пулеметного взвода коммунист Добрынин.

Об этом же, каждый по — своему, сказали бывший водолаз старшина 2–й статьи Василий Манилкин, краснофлотцы Анатолий Озеров и Виктор Шиманов. Они клялись сами и призывали товарищей бить фашистских извергов до полного уничтожения, до полного освобождения советской земли. Резолюция, дружно принятая на митинге, заканчивалась словами: «Наш лозунг — смерть или победа! Наш лозунг — очистить Юг от фашистской нечисти! Ни шагу назад, только вперед!».

В батальонах закипела работа. Хлопотали хозяйственники и военные медики, оружейные мастера и бойцы взводов боепитания. Воины проверяли и чистили оружие. Коки начищали походные кухни и заготавливали вязанки сухих дров.