Налет на КП

Утром 28 октября противник, обрушив на высоту Кочканово тучу снарядов и бомб, возобновил атаки. Но мы теперь не задыхались от дыма, оборонялись, можно сказать, в нормальных условиях. Все атаки гитлеровцев были отбиты.

Ночью комбриг приказал вывести в резерв больше всех уставший и поредевший 16–й батальон. Его место занял 144–й, силы которого мы до сих пор приберегали.

О наступлении следующего утра возвестили, как и в предыдущие дни, гулкие взрывы, эхом отдавшиеся в горах.

Спустя некоторое время связываюсь по телефону с батальоном Вострикова, спрашиваю, как дела. Илларионов спокойно докладывает:

— Все в порядке. Несколько атак отбили. Свирепствует фашистская авиация, но и ей наши зенитчики дают сдачи. Из зениток подбили «фокке — вульф» и «Ю–88». А одного стервятника наши соседи, 305–й, даже из винтовки подстрелили.

Я позвонил в 305–й. Шерман рассказал, как было дело. Над позициями батальона появился «хейнкель». Он снизился и на крутом повороте мчался вдоль переднего края обороны. Тут его и подцепил краснофлотец Попов. Он прицелился, рассчитал упреждение и точным выстрелом сбил налетчика. Самолет вспыхнул и грохнулся возле наших позиций.

Наконец гитлеровцы убедились, что атаками им ничего не добиться.

Чтобы перерезать наши коммуникации, фашистские части стали стягиваться в район юго — восточнее поселка Кочканов.

Наши разведчики обнаружили эти передвижения. По приказу командарма мы передали оборону горы Кочканово действовавшему здесь ранее полку 395–й стрелковой дивизии. Наши 144–й и 305–й батальоны сосредоточились южнее поселка Кочканов и, взаимодействуя с частями 395–й дивизии, 1 октября контратаковали противника, прорвавшегося к хутору Киркорово.

Завязался тяжелый кровопролитный бой. Силы у гитлеровцев были большие, они имели много артиллерии, господствовали в воздухе.

После того как продвижение гитлеровцев было приостановлено, востриковцы разбились на мелкие штурмовые группы, усиленные пулеметами и минометами. Группы скрытно подползали к фашистским позициям, внезапно открывали смертоносный огонь из всех видов оружия, забрасывали неприятеля гранатами. Враг терял людей, оружие, важные позиции и не знал, откуда ожидать следующего нападения «черных дьяволов».

Гитлеровцы усилили артиллерийский и минометный огонь по нашим наступающим подразделениям и тылам батальонов. Пользуясь хорошей погодой, немецкие бомбардировщики группами по 25–30 самолетов, то и дело проносились над лесом, забрасывая бомбами район расположения наших частей.

Нашим подразделениям пришлось снова перейти к обороне, зарыться в землю.

После полудня рота противника со станковыми и ручными пулеметами просочилась в стык двух полков 395–й стрелковой дивизии и проникла юго — восточнее поселка Кочканов, где располагался командный пункт нашей бригады.

Мы с комбригом были в одной из землянок, когда раздалась неожиданная пальба. Кравченко выглянул из землянки, увидел двигавшихся к КП гитлеровцев, выругался.

Мы решили, что комбриг и начальник политотдела с секретными документами и группой офицеров и бойцов, необходимых для связи с частями, немедленно отправятся во второй эшелон бригады, а мы с начальником штаба останемся на месте и организуем оборону командного пункта.

Пока мы говорили об этом, вторая группа гитлеровцев обошла нас с другой стороны и открыла огонь с очень выгодной позиции — с возвышенности.

Штабные командиры и бойцы спецподразделений рассыпались по склону высоты, залегли за укрытиями. И когда противник был уже метрах в двухстах, наши воины открыли огонь. Фашисты залегли, но потом снова полезли вперед, прячась в кустах и стреляя из укрытий.

В эти нелегкие минуты я словно впервые увидел нашего начальника штаба капитана 3 ранга Чиркова. Андрей Яковлевич спокойно, без тени волнения, выслушивал меня, отдавал распоряжения подчиненным, говорил и делал все с таким хладнокровием, будто ничего не стряслось. Но надо было видеть, как он потом с автоматом в руках метался между землянками и палатками, перебегал или переползал от подразделения к подразделению. По пути он устраивался где — нибудь за камнем или деревом и сам посылал автоматные очереди в наседающего врага. Я, признаться, даже удивлялся, откуда такая живость у обычно спокойного, даже флегматичного в повседневной обстановке Чиркова.

Я перебрался к крайней землянке, откуда легче было следить за ходом боя. Ясно вижу фашистов, стреляющих из — за кустов и холмов. Не удержался, схватился за свой автомат. Рядом со мной стреляют из автоматов и винтовок четыре штабных писаря и санинструктор Полина Щербань.

Прибежал связной, доложил, что наши разведчики продвинулись вперед и просят патронов. Я оглянулся — ящик с патронами стоит у землянки. Не ожидая приказания, за него ухватилась Полина Щербань:

— Разрешите доставить боезапас?

И она проворно поползла по склону горы, таща за собой ящик.

На левом фланге усилилась стрельба, я забеспокоился: не обходят ли нас слева? Посоветовавшись с Чирковым, мы выделили трех краснофлотцев для наблюдения за юго — западными скатами высоты.

Чирков направился к узлу связи доложить обстановку комбригу. Слева в это время еще более усилился грохот стрельбы, донеслись разрывы гранат, крики «ура». Я перебежал туда. Вижу — наши разведчики короткими перебежками мчатся в сторону противника. Молодцы, атакуют!

Вернувшийся с узла связи начальник штаба сообщил, что комбриг приказал Шерману оказать нам помощь и Шерман уже идет к нам с ротой автоматчиков.

Через связных немедленно оповещаю все подразделения об успехе разведчиков, теснящих гитлеровцев, и о том, что к нам спешит подкрепление. Эта весть воодушевила бойцов. Дружно пошли в атаку связисты под командой лейтенанта Всеволода Львовского.

На центральном участке нашей обороны выбежали вперед, на широкий холм, краснофлотцы штаба — писаря, связные, коки — принялись дружно косить отступающих фашистов из пулемета, винтовок, автоматов. Теперь уже было ясно: наша взяла!

Когда прибыло подкрепление из 305–го, оставшиеся в живых гитлеровцы уже скрылись в лесу на соседней безымянной высоте. Я приказал прибывшей роте занять высоту.

В журнале боевых действий 56–й армии за 1 ноября об этом эпизоде было записано несколько строк: «В 15.00 после массированного огневого налета противник численностью до роты, вооруженный станковыми и ручными пулеметами, просочился в стык 814–го и 226–го стрелковых полков, занял безымянную высоту юго — восточнее Кочканово и неожиданно произвел налет на командный пункт 83–й бригады.

Полковой комиссар Монастырский организовал оборону командного пункта. Семьдесят штабных работников и бойцов спецподразделений трижды переходили в контратаку. Бой длился около четырех часов. В результате атаки противника были отбиты с большими для него потерями. На поле боя осталось до 30 трупов автоматчиков и офицеров».

Вскоре мы получили приказ командующего 56–й армией. Он объявил благодарность всему личному составу 83–й бригады за успешные действия на высоте Кочканово и особо отметил мужество краснофлотцев и командиров, отбивших налет гитлеровцев на КП бригады. Командарм представил к наградам многих воинов штаба бригады, а также меня и начальника штаба.

2 ноября наши батальоны продолжали тяжелые наступательные бои в горах и в лесу юго — восточнее поселка Киркорово. Нам удалось потеснить противника и захватить ценные документы, из которых мы узнали, что немецко — фашистское командование приказало своим частям, действующим в этом районе, добиться успеха любой ценой, чтобы открыть немецкой армии путь на Туапсе.

Отброшенные нами с ряда позиций, гитлеровцы подтянули резервы и во второй половине дня нанесли сильный бомбовый удар по нашим боевым порядкам.

Одна бомба разорвалась в районе нашего командного пункта, разрушила две землянки. Были убитые и раненые. Осколком ранило и меня, в голень правой ноги. Рана показалась мне легкой, и я после перевязки остался на КП.

На следующий день немцы продолжали атаки, стремясь прорваться в долину реки Псекупс.

Вечером мне все же пришлось признаться врачу и комбригу, что самочувствие мое неважное. Рана на ноге гноилась, поднялась температура. Максим Павлович снарядил повозку и отправил меня в санбат в село Псебс.

Медсанбат помещался в школьном здании, стоявшем посреди села. Здесь мне довелось быть свидетелем волнующей встречи. К раненым воинам пришла делегация трудящихся Туапсинского района. Делегаты сердечно поздравили нас с приближающейся 25–й годовщиной Октября, передали горячую благодарность трудящихся воинам, стойко защищающим Черноморское побережье от врага, вручили подарки.

Затем туапсинцы отправились за село Садовое, в расположение нашей бригады, чтобы передать поздравления и подарки тем, кто несет боевую вахту.

Утром 7 ноября краснофлотцы вместе с гостями скромно, по — фронтовому, отметили праздник.

…А бой в районе Садового продолжался. С гор доносился гул взрывов. Раненые, прибывшие оттуда, рассказали, что на помощь нам пришла 255–я бригада морской пехоты и уже вместе с нашими частями ведет бой.

Я спросил у одного краснофлотца, каково настроение бойцов. Тот пожал плечами:

— Известно, какое. Разделаемся тут с фашистами. Недолго они будут огрызаться.

Разговор с врачом меня не обрадовал. Мне предложили немедленно отправляться в тыловой госпиталь для более основательного лечения.

Под вечер санитарная машина отправилась в путь. Я окинул прощальным взглядом горную гряду, где оставались мои боевые друзья. Там, на ветру и морозе, они завершали тяжкие бои.