Признание геноцида

Поток информации о массовых убийствах в правительственной зоне и леденящих кровь подробностях, давление правозащитных и благотворительных организаций привели к тому, что с середины мая правительства ведущих стран начали признавать факт геноцида в Руанде.

Франция оказалась в наиболее уязвимом положении из-за появившихся сообщений в прессе о продолжении ею военного сотрудничества с руандийским режимом, которые вызывали растущее беспокойство правозащитников и гуманитарных агентств. По мнению Ланотта, именно боязнь развертывания в СМИ кампании об «ответственности Франции за геноцид» и стало главной причиной изменения позиции Парижа[1413].

16 мая в Брюсселе министры иностранных дел ЕС, в том числе и Жюппе, приняли резолюцию, в которой поддержали ожидаемое решение СБ об усилении МООНПР, идею оружейного эмбарго, дипломатические усилия ОАЕ и Танзании, а также признали факт геноцида в Руанде. Резолюция начиналась словами: «Европейский союз… выступает с новым настойчивым призывом ко всем сторонам конфликта, чтобы они положили конец геноциду, который действительно имеет место в этой стране»[1414]. После заседания Жюппе вышел к журналистам и первым из французских руководителей публично произнес слово «геноцид», одновременно отказавшись от теории «равной вины»: «То, что сейчас происходит в Руанде, – сказал он, – заслуживает названия “геноцид”. Убийства ужасны, <и они происходят> главным образом в зоне, находящейся под контролем правительственных войск (курсив мой. – И. К.). В заявлении Европейского союза по поводу Руанды, которое вы сейчас получите, будет фигурировать это слово “геноцид”, на которое я советую вам обратить внимание»[1415]. «Учитывая то, что произошло за несколько недель, и особенно в последние дни, – продолжал министр, – нужно заняться поиском и наказанием виновных, ибо нарушения прав человека достигли степени, которую я уже определил как невыносимую, и я называю ее настоящим геноцидом. Мы намереваемся потребовать от верховного комиссара по правам человека разработать предложения по этому поводу»[1416].

При этом Жюппе энергично выступил за немедленную отправку новых сил ООН в Руанду, осудив медлительность СБ: «Нужно сделать все, чтобы как можно скорее могло начаться развертывание международных сил с гуманитарной миссией, и это будет корпус ООН, поскольку она единственная, кто обладает способностью быстро вмешаться и действовать с необходимой эффективностью. В Нью-Йорке решение этого вопроса затянулось на две недели», и Франция об этом очень сожалеет[1417].

В тот же день в интервью журналистам французских радиостанций Жюппе признал провал прежней политики: «Нам не удается остановить бойню, поскольку, несмотря на все давление, которое было оказано, оба лагеря упорствуют в желании продолжать войну и отказываются от любого соглашения о прекращении огня. Поэтому необходимо, чтобы международное сообщество переключилось на самую предельную скорость»[1418].

17 мая ВГБ опубликовали в «Le Monde» открытое письмо к президенту Миттерану. «Речь идет, – говорилось в нем, – не о какой-то этнической войне, но об уничтожении, систематическом и запланированном, противников фракции, поддерживаемой и вооружаемой Францией (курсив мой. – И. К.): <фракции> бывшего диктатора Хабьяриманы, чья президентская гвардия является главной виновницей этой резни. Как не говорить о преступлении против человечности? Как поверить, что Франция не располагает никакими средствами по отношению к своим “протеже”, чтобы заставить их прекратить эти убийства? Как понять слишком дипломатичные слова во время вашего недавнего выступления по телевидению, в которых вы сослались на то, что “наши солдаты не могут быть арбитрами в смутах, которые раздирают те или иные страны”?»[1419]

В тот же день Жан-Эрве Брадоль, руководитель программы ВБГ в Руанде, дал краткое интервью газете «Lib?ration». «Удобно описывать руандийцев как варваров, – сказал он, – и нелегко признавать политическую природу конфликта, в котором мы принимали более чем активное участие. Виновники резни, которая идет в настоящее время в зонах, все еще контролируемых руандийской правительственной армией, являются союзниками Франции, обученными, вооруженными и финансируемыми ею. Учитывая это, трудно поверить, что у Парижа нет никаких средств давления, чтобы заставить прекратить бойню»[1420]. Брадоль также осудил «голубые каски» за то, что те пассивно наблюдали за убийствами, а последние усилия руководства ООН назвал «запоздалым жестом»[1421].

Утром 18 мая Бернар Кушнер, один из основателей ВБГ, бывший министр, тесно связанный с руководящими кругами Социалистической партии, партии президента Миттерана, по возвращении из Кигали, где он находился с 12 мая, заявил МФР: «Есть большинство, хуту, которое составляет 90 % населения. Есть меньшинство, тутси, которое составляет 10 % населения. Хуту убивают тутси и, кажется, решили истребить их всех. Это называется “геноцид”. Людей убивают, потому что они – тутси, а не потому, что они сделали что-то плохое. <…> Они – фашисты, тропические фашисты, но тем не менее фашисты. Когда ходишь по траве там, в окрестностях Кигали, то ходишь по черепам детей, которые были разрублены на куски, ходишь по телам, которые съедены собаками. Ни одному члену семьи не давали пощады. Если вы хотите понять, что происходит, то это все одна и та же история: совершается массовое убийство, представители гуманитарных организаций говорят, что политики ничего не делают, и политики наконец что-то делают, но международное вмешательство происходит слишком поздно, когда резня уже случилась»[1422].

Несколько часов спустя на заседании правительства в узком составе под председательством президента[1423] Жюппе затронул вопрос о Руанде: «По отношению к Руанде, – сказал министр, – слово “геноцид” не будет слишком сильным. Там сотни тысяч убитых и беженцы, количество которых исчисляется миллионами». Он заявил о готовности Франции помочь с оснащением африканских соединений для МООНПР-2 и увеличить гуманитарную помощь перемещенным лицам. В ответ Миттеран выразил обеспокоенность антифранцузской кампанией в прессе, сославшись на обращение к нему ВБГ: «Что касается Руанды, то неправительственные организации поставили вопрос об ответственности Франции. <…> Именно Франция добилась Арушских соглашений… Именно Франция добилась от Совета Безопасности ООН создания посреднических сил. Именно Франция обеспечила эвакуацию европейского населения из Руанды. <…> Необходимо, чтобы посреднические силы ООН состояли из контингентов, предоставленных африканскими странами. Но Франция готова обеспечить логистическую поддержку. <…> Нужно дать решительный отпор несправедливым обвинениям».

Опасения Миттерана по поводу кампании в СМИ оказались не напрасны. В тот же день, 18 мая, в «Lib?ration» журналисты Ален Фриле и Сильви Кома опубликовали статью «Париж, место роскошного убежища для высокопоставленных хуту», в которой обвинили французских военных в том, что во время эвакуации экспатриатов 9–12 апреля те вывезли из Кигали деятелей, в том числе одиозных, из окружения бывшего президента, одновременно бросив на произвол судьбы тутси – сотрудников различных французских учреждений в Руанде; авторы утверждали, что выделенные Парижем для руандийских беженцев 200 тыс. франков на самом деле предназначались для родственников Хабьяриманы[1424].

Стремясь утихомирить СМИ, окружение президента решило оказать давление на руководителей ВБГ, чьи заявления «возбуждали» французское общественное мнение. 19 мая Деле и Пэн пригласили их в Елисейский дворец[1425]. По воспоминаниям Брадоля, советники Миттерана, «казалось, очень нервничали» из-за выступлений ВГБ в прессе: «Они озвучили версию, согласно которой Франция приложила большие усилия ради мира и заключения Арушских соглашений, однако мы отказались поддержать этот разговор на том основании, что мы здесь не для того, чтобы обсуждать внешнюю политику, но чтобы потребовать открытого вмешательства Франции, которая должна призвать своих союзников в Руанде прекратить убийства гражданских лиц». Брадоль пишет, что «был очень удивлен легковесностью ответов Деле, который сослался на то, что ему было трудно соединиться по телефону с руандийскими руководителями и что он не имел на них достаточно рычагов влияния. Беседа завершилась малоприятным исходом».

Наступление РПФ на юге и особенно его успехи в битве за Кигали делали перспективу победы повстанцев, которых Кено сравнивал с красными кхмерами[1426], все более реальной. 22 мая Миттеран получил послание Синдикубвабо, в котором руандийский президент выразил «благодарность за моральную, дипломатическую и материальную поддержку, которую Вы оказывали с 1990 г. и до этого дня», и умолял предоставить дополнительную «материальную и дипломатическую помощь». В противном случае, взывал Синдикубвабо, «существует опасность, что те, кто напал на нас, реализуют свои планы, о которых Вы знаете»[1427]. В то же время расчеты на то, что африканские посредники или ООН сумеют заставить РПФ пойти на мирные переговоры, казались все более иллюзорными. 24 мая Кено сообщил Миттерану, что «прибытие 5500 ооновцев для усиления МООНПР остается проблематичным, учитывая отсутствие энтузиазма у африканских государств и американскую инертность»[1428], хотя президент Франции пока еще окончательно не потерял надежду на ООН. В интервью «Le Nouvel Obsevateur» 26 мая он заявил: «Я очень верю в институты. Не будет никогда гражданского мира в стране без институтов, без выборов, без юстиции, без моральных правил, без защитников прав. Что ж касается случаев, подобных Руанде, этого позора, то самый высший институт в мире должен спасти себя от провала»[1429].

Возможный приход РПФ к власти не вызывал в Елисейском дворце никакого восторга. Но как можно предотвратить его? Может ли Франция оказать помощь Временному правительству, совершенно дискредитированному в глазах мирового общественного мнения? Может ли Франция сыграть роль беспристрастного посредника, если одна из сторон конфликта категорически возражает против появления ее солдат на руандийской земле?

Ситуация в высших политических кругах Франции осложнялась отсутствием единства в отношении Руанды между Елисейским дворцом, который склонялся к идее отправки в Руанду французских войск в составе сил ООН или, как предложил еще 2 мая генерал Кено, отдельно от них, и правительством, члены которого (Балладюр, Жюппе, Леотар, Руссен) относились к этой идее весьма сдержанно, призывая соблюдать осторожность, и предпочитали ограничиться логистической поддержкой сенегальскому контингенту и ориентироваться преимущественно на гуманитарную помощь[1430].

26 мая в эфире радиостанции «France-Inter» на вопрос о вето, который РПФ наложил на любое участие Франции в МООНПР-2, Жюппе ответил: «Нас не приглашали участвовать в силах Объединенных Наций; Генеральный секретарь Объединенных Наций не высказал такой просьбы. Мы констатируем, что одна из сторон отвергает участие Франции, мы ничего не можем с этим поделать (курсив мой. – И. К.). У нас нет намерения навязываться, но это не означает, что мы останемся безразличными»[1431].

Поле для маневра у Миттерана становилось все у?же и у?же. 31 мая на встрече с канцлером Гельмутом Колем в Мюлузе он сетовал: «Что делать? Объединенные Нации должны вернуться <в Руанду>. <…> Нас обвинили в том, что мы поддерживали прежний режим. <Миру> была представлена односторонняя картина резни. Реальность же заключается в том, что там “все против всех”. Где найти им всем место? Это маленькая страна. Но именно ООН должна что-нибудь сделать»[1432].