Сопротивление геноциду

Непомерное количество жертв геноцида в Руанде в 1994 г. свидетельствует, что попытки тутси защитить себя оказывались в итоге неэффективными. Трудно было бы ожидать иного, учитывая, во-первых, что тутси оставались в значительном меньшинстве перед лицом огромного большинства хуту, в массовом порядке вовлеченных в геноцид. Во-вторых, гражданское население тутси (вопреки утверждениям экстремистов) не было ни организовано, ни подготовлено к противодействию резне таких масштабов и, кроме того, не имело никакого боевого опыта, в то время как против них выступали все силовые структуры Руанды – армия, жандармерия, коммунальная полиция, – а также отряды вооруженной партийной милиции. Но это не означает, что тутси вообще не пытались оказывать сопротивление. Значительная часть таких случаев, однако, носила индивидуальный характер, когда тутси вступали в схватку с убийцами в своих собственных домах, на дорогах, в полях и в буше, хотя свидетельств этому, как правило, не сохранилось. Больше известно об актах коллективного сопротивления, которое пытались оказать многочисленные группы тутси, нашедших убежище в общественных зданиях, в первую очередь в церквях.

Одним из примеров такого сопротивления стала оборона католической церкви Ньянги в коммуне Кивуму на северо-востоке префектуры Кибуйе[815], в которой бургомистр Грегуар Ндахимана убедил собраться местных тутси (до 3 тыс. человек). 14 апреля интерахамве попытались ворваться в церковь, но укрывавшиеся в ней отбили их атаку камнями. На следующее утро, около 9:00, у стен церкви уже стояли отряды милиции из всех секторов Кивуму и из коммун Руциро (Кибуйе), Кибилира и Сатинсьи (Гисеньи), а также толпа крестьян – «почти треть всех хуту Кивуму»; их было около 4 тыс. человек. Штурм начался незадолго до полудня, и в нем участвовали жандармы и коммунальные полицейские. Интерахамве распевали: «Уничтожим их всех. Никто не спасется!» Однако тутси вновь встретили толпу градом камней, и та отступила. Тогда один из резервистов бросил три гранаты в оборонявшихся на церковном дворе и вынудил их обратиться в бегство. Часть тутси забаррикадировалась в здании церкви и пресвитерии. Нападавшим удалось ворваться в пресвитерий и перебить находившихся там беженцев, но проникнуть в саму церковь они не смогли. Они попытались проломить дверь, пустив в ход динамит и даже бульдозер, и поджечь здание, но без какого-либо успеха.

Развязка наступила 16 апреля. «Ранним утром 16 апреля, – вспоминал один из участников резни, – мы вернулись к Ньянге. Мы нашли церковь запертой… <…> Бургомистр был первым, кто двинулся вперед, стреляя по зданию. Ему помогали жандармы. Сначала они разбили двери и окна церкви. Толпа бросала в нее камни. Тутси снова отчаянно защищались, так что власти вновь решили использовать бульдозеры, как и в предыдущий день. В конце концов было решено полностью уничтожить церковь. <…> Нападавшие полностью разрушили ее, и тутси погибли в ней. Те, кто попытался выйти, были убиты гражданскими, которые использовали традиционное орудие, такое как мачете». Число погибших составило 2 тыс. человек.

Тутси оказали сопротивление также в церкви Шанги на северо-западе префектуры Чьянгугу 29 апреля[816] и в ряде других мест[817], но в подавляющем большинстве случаев оно носило стихийный характер, и у оборонявшихся отсутствовали какая-либо система командования, разделение функций, планирование. Элементы организации и координации действий обнаруживаются только при обороне церкви в Ньякизу на юге Бутаре, в регионе Бугесера на юго-западе Сельского Кигали и особенно в регионе Бисесеро, расположенном на границе коммун Гишьита и Гисову в Кибуйе.

В Ньякизу укрывшимся в местной церкви тутси утром 15 апреля удалось отбить первую атаку интерахамве, обрушив на них град камней и воспользовавшись удачной позицией (храм находился на возвышенности). Но когда днем нападавшие во главе с бургомистром Ладисласом Нтаганзвой при поддержке жандармов и коммунальных полицейских смогли ворваться в здание, большая группа тутси отступила на самую вершину холма на футбольное поле и вновь попыталась организовать оборону; они отбили штурм, убив двух жандармов и ранив самого бургомистра. Под покровом ночи часть беженцев сумела уйти с холма, разделившись на отряды, которые отступали в разное время и в разных направлениях, чтобы повысить свои шансы на спасение[818].

В Бугесере, рассказывает один из уцелевших тутси, «церкви, школы и ближайшие болота стали нашей единственной возможностью укрыться, и ко времени, когда они [интерахамве] прибыли, мы, по крайней мере, сумели организоваться в группы, вооруженные копьями, мачете, камнями и стрелами. Как минимум три дня мы смогли отбиваться от них. Однако на четвертый день они явились с противотанковыми ружьями, пулеметами и гранатами. Вот как им удалось убить большую часть тутси»[819] (курсив мой. – И. К.). «Когда нападения, казалось, стали неизбежными, – сообщает другой свидетель, – на <холме> Кинкви организовалась местная самооборона, которая объединяла одновременно и хуту, и тутси. Произошли столкновения между ними и интерахамве. Борьба прекратилась, когда на помощь интерахамве пришли солдаты, а некоторые хуту, правда не все, присоединились к интерахамве»[820].

Однако и в Ньякизу, и в Бугесере сопротивление продолжалось всего несколько дней. Единственный случай относительного длительного активного противостояния тутси геноциду связан с Бисесеро, регионом с холмистым ландшафтом, что весьма облегчало задачу оборонявшихся. Но не менее важным фактором была готовность местных тутси (абасесеро) защищать свою жизнь и имущество, которую питала давняя традиция борьбы с нападениями хуту. Один из уцелевших в Бисесеро рассказывает: «В 1959 г. я был молодым. Мы были уверены, что способны защищаться, чтобы сберечь наших коров. Никто не мог найти способ украсть наш скот или сжечь наши дома. В 1969 г. резня тутси началась снова, но мы сумели прогнать врагов, хотя у них и были ружья. В 1973 г. убийцы вернулись. Они сожгли два дома абасесеро. Мы пришли в ярость и взяли наши копья и камни. Убийцы испугались и оставили нас. Тутси из других областей были убиты, а их дома сожжены. Уцелевшие тутси бежали из страны, но мы все, за исключением нескольких семей, которые ушли в Заир, остались в Бисесеро. Позже мы убили воров, попытавшихся зарезать наших коров. Люди, которые видели, как нам удавалось справиться с любым <нападением>, решили, что мы были очень сильными мужчинами, которых никто не мог победить»[821].

Неудивительно, что абасесеро имели репутацию бесстрашных бойцов. «Несмотря на то, что другие тутси находились <тогда> в состоянии полной паники, – вспоминает участник тех событий, – мы, тутси из Бисесеро, были практически спокойны, потому что считали, что никто не осмелится напасть на нас, зная о нашей силе»[822].

Нападения на тутси в коммуне Гишьита начались 9 апреля. И практически сразу же, 9–10 апреля, абасесеро организовали сопротивление. Аарон Гакоко, один из его руководителей, вспоминает: «Когда окончательно стало ясно, что начался геноцид, мы провели серию собраний, чтобы разработать план, как избежать смерти»[823]. Другой руководитель – Симеон Карамага – рассказывает: «Мы решили собраться все вместе на одном холме, и мы ушли туда с нашими детьми, всем нашим имуществом и, конечно, с нашими коровами. На холме Муйира нас было очень много. Поэтому мы собрались, чтобы выбрать предводителей, которые могли бы нас направлять. <Главным> вождем мы хотели иметь такого, который не боялся бы сам, мог бы вдохнуть мужество в других и обладал опытом боевых действий. Мы выбрали Аминадабу Бирару (старшего брата Аарона Гакоко. – И. К.) и дали ему звание “командующий”. Это был мудрый человек моего возраста. Он составил для нас план, позволявший отражать нападения милиции. Он был из числа абасесеро, которые воевали с 1959 г. <…> А меня избрали помощником Бирары. У меня были отряды, которыми я руководил»[824].

Итак, центром сопротивления стал холм Муйира у дороги, разделяющей коммуны Гишьита и Гисову. Этот выбор объяснялся тем, что, по словам одного участника тех событий, «…он [холм] был высоким, и мы могли видеть приближавшихся врагов… Там было много леса и мест, где можно спрятаться»[825]. Бирара сформировал несколько отрядов и постарался максимально увеличить их число за счет беженцев. «Во время этих собраний, – свидетельствует Гакоко, – мой брат… убедил нас призвать всех тутси с соседних холмов»[826]. Реализовать эту задачу было довольно легко: из-за распространявшейся по стране резни в Бисесеро стекались тутси из соседних районов, видевшие в этом единственную возможность спастись. Немалую роль здесь сыграла и репутация воинственных абасесеро. В Бисесеро бежало большинство тутси из коммун Гишьита и Гисову и значительная часть тутси из коммуны Гитеси; туда также сумели пробраться несколько сот человек с юга из коммуны Рваматаму и с севера из коммуны Мабанза[827]. Количество тутси, собравшихся в Бисесеро, составило не менее 15 тыс.

Первоначально к абасесеро присоединились местные хуту, которые хотели защитить свой регион от насилия. Но в течение первой недели под влиянием официальной пропаганды и под давлением властей они покинули ряды сопротивления. Тогда абасесеро оставили родные деревни и ушли со своими семьями, имуществом (в первую очередь, скотом) на Муйиру и соседние холмы. Брошенные дома интерахамве разграбили, а затем разрушили. Британская журналистка, посетившая Бисесеро 2 июля, писала: «Хижины тутси буквально разобраны на части, кирпич за кирпичом, такова была сила ненависти. Черепица и кухонная посуда разбиты, крыши сожжены, а банановые деревья и побеги сорго вырублены»[828].

Регулярные атаки на холмы, где укрепились тутси, начались уже 10 апреля. Они происходили «…каждый день, но особенно часто в Муйире и Гитве. Нападения начинались около 6 утра и продолжались до 4–5 часов вечера»[829]. Руководили местными интерахамве и импузамугамби бизнесмен и глава префектурального отделения КЗР Обед Рузиндана, бургомистр Гишьиты Шарль Сикубвабо (КЗР), бургомистр Гисову Алоис Ндимбати (НРДДР), советник сектора Гишьита Мика Мухимана и директор чайной фабрики в Гисову Альфред Мусема; в ряде операций принимал участие префект Кибуйе Клеман Кайишема. Их, как правило, сопровождали коммунальные полицейские, реже – солдаты и жандармы.

Объектами атак были двенадцать пунктов, где укрепились тутси, прежде всего холмы Муйира, Каронги, Ньирамурего и Гитва[830]. Атака на холм Каронги в один из дней второй половины апреля служит примером тактики, типичной для нападавших[831]. Около 9 часов утра префект Кайишема прибыл к подножью холма с советником коммуны Гитеси, солдатами, жандармами, коммунальными полицейскими, интерахамве и местными жителями хуту. Жандармы и солдаты открыли стрельбу по тутси, находившимся на вершине холма, а интерахамве и местные жители окружили его, чтобы никто не мог скрыться. Кайишема в мегафон подстрекал собравшуюся толпу. Затем он подал сигнал, выстрелив из ружья, и возглавил атаку. Рвение убийц подогревалось обещанием денежной награды, которую они получали, принося удостоверение личности убитого или его голову: инициатором такой практики был, согласно ряду свидетельств, Рузиндана[832]. Порой в течение дня происходило несколько атак. 10 апреля, например, милиция трижды штурмовала холм Муйира, пытаясь воспользоваться моментами, когда тутси собирали и хоронили убитых[833].

Атаки эти не имели успеха, хотя у оборонявшихся не было огнестрельного оружия. Но его не было и у большинства нападавших. И абасесеро, и атаковавшие пользовались копьями, дубинами и мачете; лишь в редких случаях у последних в руках оказывались мечи, ружья или гранаты[834]. Кроме того, тутси активно использовали в бою камни, которых было немало на вершине холма Муйира. Они также применяли тактику «иди и смешивайся»: оборонявшиеся или бросались на врагов, смешиваясь с ними, или, притворившись мертвыми, внезапно «оживали», когда хуту оказывались рядом, и вступали с ними в контактный бой; такой прием, по словам одного из выживших, «лишал их [нападавших] возможности стрелять в нас, а также позволял нам использовать мачете, как и они»[835]. При этом командиры отрядов даже били тех, кто отказывался бежать навстречу атакующему врагу[836]. В обороне участвовали не только мужчины, но также женщины и дети тутси, которые, по свидетельству участника тех событий, «помогали мужчинам, передавая им камни, а иногда и сами вступали в бой, бросая камни в убийц»[837]. «Несмотря на их число и оружие, – с гордостью говорит один из выживших, – мы смогли противостоять им и сражаться с ними, и мы часто одерживали над ними верх»[838].

Естественно, что одной из главных проблем для оборонявшихся стала проблема продовольствия. Первоначально тутси питались тем, что они принесли с собой, но затем были вынуждены под покровом темноты совершать рейды на поля крестьян хуту. Нападавшие со своей стороны организовали патрули, «которые ходили ночью, пытаясь найти прятавшихся людей, определяя их присутствие по запаху костров или по их огням»[839].

В конце апреля во время одного из столкновений тутси удалось убить бригадира жандармерии Рвабукумбу и еще четырех жандармов. После этого нападения прекратились, и наступила двухнедельная пауза. Однако организаторы геноцида в префектуре не собирались отступать. Понимая, что тех сил, которые они имели, явно недостаточно, чтобы сломить сопротивление в Бисесеро, они обратились за помощью к властям в Кигали. 3 мая на встрече с премьер-министром в резиденции префекта Кайишема сообщил, что есть серьезная проблема с безопасностью, причиной которой являются мятежники в Бисесеро, и попросил подкреплений[840]. 5 мая префект информировал Министерство внутренних дел о том, что хотя в префектуре в целом с 25 апреля установилось спокойствие (т. е. большинство тутси в Кибуйе к тому времени были убиты[841]), однако сохраняется «небольшой островок мятежа в зоне Бисесеро»[842]. Такие призывы о поддержке со стороны центральной власти являются весьма показательным исключением в истории руандийского геноцида, поскольку принцип его децентрализации предполагал, что каждая префектура и коммуна должны самостоятельно решать проблему уничтожения тутси, обращаясь в случае необходимости за поддержкой лишь к префекторальной жандармерии или воинским частям, расквартированным на данной территории.

Местные лидеры, однако, попросили помощи не только у центра, но и у соседних префектур. Так, бургомистр Ндимбати отправил специального эмиссара в Чьянгугу к предводителю интерахамве этой префектуры Джону Юсуфу Муньякази, сообщив, что милиция Бисесеро не в состоянии самостоятельно «выполнить свою работу»[843]. Откликнувшись на призыв, интерахамве из других префектур, вооруженные огнестрельным оружием, двинулись в Бисесеро. «Нас убивали, – вспоминает Анастас Муньякабунго, выживший в Бисесеро, – милиционеры из Гисеньи (Рубаву), Рухенгери (Северная провинция), Чьянгугу (Русизи) и Гитарамы (Муханга). Их было много, и мы не могли больше сопротивляться»[844]. Ряды убийц пополнили также беженцы хуту из Бурунди[845].

11 мая Кайишема, Рузиндана и Мухимана приехали в Бисесеро на белой машине. Мухимана заявил в мегафон, что они работают для МКК и что мир восстановлен. Он призвал людей принести раненых и искалеченных в церковь Мубуги, где им дадут одеяла и бобы. Когда беженцы начали выходить из убежищ, Рузиндана открыл стрельбу, убив одну женщину и двух девочек[846]. Тутси поняли, что их обманули.

Решающие события произошли 13–15 мая[847]. 13 мая Кайишема и Рузиндана прибыли к холму Муйира во главе колонны машин, в том числе восьми автобусов, в которых находились солдаты и интерахамве. С ними были бургомистры Ндимбати и Сикубвабо, секторальные советники и Мусема. Префект разделил нападавших на группы, проинструктировал их и дал сигнал к нападению выстрелом из ружья.

Солдаты и интерахамве атаковали холм. Они пели: «Тутси должны быть уничтожены и брошены в лес… не щадите новорожденного, не щадите старика, не щадите старуху. Кагаме уехал из страны, когда был мальчиком»; «Уничтожим их, уничтожим их, мы должны покончить с людьми, которые прячутся в буше. Ищите мужчин повсюду, чтобы никого не осталось». Тутси попытались защищаться камнями, но силы оказались слишком неравными. Нападавшие применили гранаты и сломили сопротивление[848]. «Многочисленные убийцы из <разных> регионов, – рассказывает участник тех событий, – пришли с намерением уничтожить нас. Мы продолжали защищаться, но уже не так, как прежде. Теперь многие погибли. <…> Было нелегко сражаться против людей, у которых были бомбы, гранаты, ружья. Нас одолели. Они пришли к нам, чтобы расправиться с теми, кто еще оставался в живых, используя мачете и дубины с гвоздями»[849].

Тутси обратились в бегство, и на них устроили настоящую охоту, которая продолжалась до наступления ночи. Убийцы не щадили никого. По свидетельству одного из уцелевших, они «протыкали женщин копьями от вагины до головы, говоря: “Попробуй-ка теперь иметь ребенка”»[850]. Кайишема лично стрелял по бегущим, поджидая их на дороге у подножья холма. Вечером префект собрал и поблагодарил интерахамве из соседних коммун и префектур, а также Рузиндану за то, что они продемонстрировали такую преданность своему делу. В этот день было убито более 3,6 тыс. тутси[851]. «Немногие из нас, – вспоминает Гакоко, – выжили чудом»[852].

Утром следующего дня Рузиндана и Кайишема снова прибыли к Муйире с толпой интерахамве. Префект обратился к милиционерам из других префектур: «Грязь нужно убрать сегодня, и вы должны закончить свою работу». Затем Рузиндана раздал традиционное оружие и деньги нападавшим, которые разделились на группы, а затем окружили холм и начали истребление тутси. В тот же день Кайишема с интерахамве устроил охоту на абасесеро и беженцев на холме Мпура. Всего 14 мая было убито более 1 тыс. тутси[853]. 15 мая, в последний день операции, погибло еще около 90 человек[854]. Таким образом, общее число убитых за три майских дня составило почти 5,6 тыс. тутси, т. е. более трети тех, кто нашел убежище на холмах Бисесеро.

Сопротивлению был нанесен тяжелый удар. «Мы могли видеть, – вспоминает один из уцелевших, – тела на холмах. Там были люди, которые были почти мертвы, и дети, сосущие груди своих убитых матерей… Мои дочери были убиты. <…> У нас не было никаких мотыг, чтобы выкопать могилу, поэтому мы только положили их на траву»[855]. Корреспондент «Le Figaro» Патрик де Сент-Экзюпери, посетивший Бисесеро в конце июня, свидетельствовал: «Действительно, холм был усыпан трупами, буквально усыпан трупами. В небольших ямах, в небольших разломах, под листьями, по краям разломов. Да, там повсюду были трупы»[856]. Антрополог Уильям Хаглунд, побывавший в этих местах по поручению Международного трибунала год спустя (в сентябре 1995 г.), писал: «…если смотреть через полевой бинокль или какой-то увеличительный инструмент… на эту сторону холма, там можно увидеть много белых пятен, напоминающих необычные местные грибы, но это скелеты, человеческие черепа, разбросанные повсюду»[857].

Для спасшихся настало тяжелое время. «Вся моя семья, – вспоминает один из них, – была убита тогда, и я оказался единственным уцелевшим <из них>. Немногие выжившие – там оставались одни мертвые тела – бежали и потом рассеялись. Каждый искал место, где мог бы спрятаться. Я также убежал. Я умел хорошо бегать»[858]. «Моя одежда, – говорит другой, – была разорвана, а ноги опухли. У меня не было никакой еды. Я пил воду <из реки>, несмотря на то что видел в воде <тела> своих родных. У меня не было выбора»[859].

С середины мая в Бисесеро развернулась охота на тутси, скрывавшихся в тех или иных местах. Как правило, она осуществлялась не в виде масштабных операций с участием сотен человек в определенных пунктах, как это было 13 и 14 мая, а в виде рейдов небольших отрядов интерахамве или военных патрулей по всему региону[860]. Жертвами оказывались в первую очередь старики, женщины и дети, поскольку они не могли быстро передвигаться в столь труднопроходимой местности. Как видим, и здесь больше шансов выжить было у мужчин молодого и среднего возраста.

Хуту действовали с исключительной жестокостью. «Они охотились на нас с собаками. Они убивали матерей, детей, беременных женщин, стариков. Они никого не щадили»[861]. Однажды убийцам удалось обнаружить убежище тутси в руднике на холме Ньирамурего – его показал им один местный мальчик хуту, случайно узнавший о нем. Прибывшая туда группа милиционеров во главе с Рузинданой начала вскрывать входы в рудник и убивать тех, кто там прятался. Во время операции Рузиндана оставался на дороге у основания холма, рядом со своей машиной. Когда в руднике нашли двух девушек, Рузиндана приказал привести их к нему. У одной из них, которую звали Беатриса и которой было 16 лет, он разорвал блузку, а затем медленно отрезал у нее с помощью мачете сначала одну, а затем другую грудь, при этом приказав ей смотреть на первую, которая валялась на земле; после этого он вырезал ей желудок, и она умерла. Потом Рузиндана наблюдал, как стоявший рядом интерахамве убил вторую девушку[862].

Одно из самых ужасных массовых убийств в Бисесеро произошло в месте под названием «пещера» в ячейке Кигарама, где укрывались тутси (более ста человек, в основном старики, женщины и дети)[863]. Убийцы, которыми руководили Кайишема, Рузиндана, Сикубвабо и Ндимбати, явились около 9 часов утра; в их числе были жандармы и интерахамве. Они стреляли и бросали гранаты в пещеру, распевая: «Мы собираемся уничтожить их и бросить в яму». Кайишема и Рузиндана давали инструкции нападавшим, по словам свидетеля, «будто мастер, демонстрирующий рабочим, как нужно выполнить работу». Однако гранаты не взорвались. Тогда хуту навалили у входа в пещеру деревья и сухую траву и подожгли их. Когда убийцы ушли, прятавшиеся поблизости тутси разобрали завал, но было уже поздно. Дым убил почти всех, кто находился внутри; выжил только один. Хаглунд, посетивший «пещеру» в сентябре 1995 г., рассказывал: «Я сделал, возможно, 40–50 шагов – приблизительно 10 метров. Она [пещера] становилась постепенно все меньше и меньше и у?же и делала резкие повороты и перепады… <…> …когда я пошел дальше… я увидел <останки> многих людей: мужчин, женщин и детей, выступавшие из грязи, которая покрыла их в сезон дождей, и я насчитал, как минимум, 40 тел в этом месте»[864].

Однако, несмотря на то что сопротивление утратило свой прежний масштаб и организованный характер, оно не прекратилось, хотя абасесеро и изменили свою тактику: по свидетельству Гакоко, когда появлялись убийцы, его отряд делился на мелкие группы, которые сражались с нападавшими чем попало. В одной из стычек в июне погиб руководитель сопротивления Бирара; перед смертью он сумел обезоружить нескольких хуту[865].

Поскольку проблему полного уничтожения тутси в Бисесеро так и не удалось решить, 2 июня Кайишема написал министру внутренних дел Каремере: «До меня доходят слухи, что будет нападение РПФ на Кибуйе из Ньянзы (Ньябисинду) через Каронги на остров Иджви. В настоящее время имеет место проникновение РПФ в группы беженцев. Имею честь попросить у Вас военного подкрепления, чтобы помочь населению следить за возвышенностями Каронги и чайными плантациями Гисову. Необходимы ружья и боеприпасы для защиты гражданских лиц в Кибуйе. Напоминаю, что в Каронги есть радиостанция, трансформаторная подстанция “Электоргаза”, чайная фабрика Гисову, а также важный военный пункт»[866].

9 июня префект обратился за помощью в Министерство обороны. 10 июня Временное правительство обсудило «проблему иньензи в Бисесеро», но никаких решений принято не было[867]. 12 июня префект послал дополнительную телеграмму в МО, в которой сообщил, что «ради обеспечения безопасности сектора Бисесеро в коммуне Гишьита население региона решило провести зачистку в рамках гражданской обороны» в течение четырех дней с 15 по 18 июня и попросил выделить для этого партию гранат, патронов и пулеметные ленты[868].

Наконец, на своем заседании 17 июня правительство решило, что, поскольку абасесеро – это «старые феодальные воины-разведчики», поскольку РПФ избрал Бисесеро в качестве «стратегического района» и поскольку оттуда планируется организовать нападение на Гисеньи[869], необходимо провести «энергичную операцию» не позже 20 июня с участием войск из оперативного сектора Гисеньи[870]. Активным лоббистом этого решения выступил министр информации Нийитегека, уроженец Кибуйе, утверждавший, что в Бисесеро укрепились боевики РПФ, что речь не идет о «бедных беженцах тутси» и что в том районе убивают интерахамве. Срочность операции, очевидно, объяснялась скорым прибытием в префектуру Кибуйе французских подразделений в рамках операции «Бирюза». В тот же день министр внутренних дел приказал командующему ОС Гисеньи оказать помощь жандармерии Кибуйе и местному населению в проведении «операции по зачистке в секторе Бисесеро в коммуне Гишьита, который стал оплотом РПФ» (курсив мой. – И. К.)[871].

«Зачистка» привела к гибели нескольких сотен измученных и голодных тутси. Тем не менее организаторам геноцида в Кибуйе так и не удалось достичь своей цели и уничтожить всех «иньензи». Правда, по данным «African rights», на 26 июня, когда в этой район пришли французы, «в живых оставалось только 2000 изможденных <тутси>»[872]. В целом, по подсчетам Филипа Вервимпа, число тутси, убитых в Бисесеро в апреле – июне 1994 г., составило около 13 тыс. Больше половины (52 %) погибших были уроженцами коммуны Гишьита (6,8 тыс.), 28 % – коммуны Гитеси (3,7 тыс.), 10 % – коммуны Гисову (1333), 5 % – коммуны Рваматаму (700) и 3 % – коммуны Мабанза (400)[873]. В Бисесеро нашли свою смерть 60 % всех тутси коммуны Гишьита, 44 % тутси Гисову[874], 34 % тутси Гитеси[875]. Но те, кто был тогда на холмах Бисесеро, проявили подлинный героизм, и поэтому их судьба оказалась отличной от судьбы тутси в других частях Руанды. «Наши действия, – говорит Гакоко, – помогли многим семьям тутси избежать насильственной смерти и пыток, если бы они остались в деревнях»[876]. Более месяца они противостояли регулярным нападениям вооруженных интерахамве и местной жандармерии, которые организовывали местные официальные лица и неформальные лидеры. И даже когда с помощью интерахамве со всех концов Руанды властям удалось покончить с их организованной и скоординированной обороной, тутси, оставшиеся в живых, не смирились и продолжали, казалось, безнадежную борьбу, не допустив реализации «окончательного решения». Вот почему Бисесеро стал символом сопротивления тутси в период геноцида 1994 г., а холм, где они сражались и умирали и где ныне создан мемориал, теперь носит имя «Холм сопротивления».