Резолюция № 925

Осторожность, проявленная американской дипломатией при принятии СБ Резолюции № 918, также казалась вполне оправданной. Проект МООНПР-2 предусматривал, что живую силу для нее предоставят прежде всего африканские государства, а страны Запада обеспечат логистическую поддержку, хотя некоторые из них – Австралия и Канада – тоже выразили готовность выделить воинские контингенты. Однако и те и другие не спешили выполнять свои обещания. В этой ситуации Секретариат ООН все больше чувствовал себя беспомощным. 25 мая, за несколько часов до принятия резолюции Комиссии ООН по правам человека, Бутрос-Гали, у которого наконец сдали нервы, на пресс-конференции в штаб-квартире ООН открыто назвал происходящее в Руанде «геноцидом» и подверг критике международное сообщество за неспособность вмешаться и остановить его. «Это провал не только ООН, – сказал он, – это провал международного сообщества. Мы все ответственны за эту неудачу. Не только великие державы, но и африканские страны, неправительственные организации – всё международное сообщество. Был совершен именно геноцид. Более 200 тыс. человек были убиты, а международное сообщество до сих пор обсуждает, что следует делать. Я пытался. Я имел контакты с главами различных государств и просил их прислать войска. Я связывался с различными организациями и потратил все мои силы, чтобы помочь им найти решение этой проблемы. К несчастью, позвольте мне сказать с великим смирением, я потерпел неудачу. Это скандал. Я первый, кто говорит это, и я готов это повторить»[1477].

В рамках подготовки МООНПР-2 Реза и Бариль 22–27 мая совершили поездку в Руанду. Идея этой поездки принадлежала Аннану, которого беспокоило нежелание руководства РПФ иметь дело с Бо-Бо; главной задачей эмиссаров ООН должно было стать получение от РПФ гарантий сотрудничества с МООНПР-2. На основании их отчета Бутрос-Гали 31 мая представил СБ доклад[1478], являвшийся необходимым условием для принятия решения о переходе к основной стадии развертывания МООНПР-2. Он сообщил, что Реза и Бариль сумели добиться согласия обеих сторон на переговоры о прекращении огня и что первая встреча их представителей уже состоялась 30 мая в штаб-квартире МООНПР в Кигали. Генеральный секретарь, однако, призвал приступить к развертыванию сил ООН (к его первой фазе), не дожидаясь заключения перемирия, более того, синхронизировать первую и вторую фазы. В то же время он поднял самую болезненную проблему отсутствия ресурсов для МООНПР-2. К тому моменту только пять африканских стран гарантировали участие своих военнослужащих в составе Миссии (Гана, Зимбабве, Нигерия, Сенегал и Эфиопия). Но даже с этими государствами все оказалось не так просто. Так, Генеральный секретарь информировал СБ, что хотя правительство Ганы готово отправить свой контингент в Руанду немедленно, оно требует обеспечить его необходимыми техническими средствами и в первую очередь бронетранспортерами[1479]. Без такого оснащения, предупреждал Бутрос-Гали, «войска окажутся незащищенными, немобильными и неспособными эффективно выполнять свои задачи». «С учетом этих проблем, которые до сих пор не решены, – указывал он, – предполагается, что осуществление этапа № 1 начнется не раньше, чем по прошествии еще четырех – шести недель, в зависимости от того, насколько оперативно будут предоставлены ресурсы государствами-членами и обеспечена их доставка на места». Он с горечью напомнил Совету, что «замысел операций и различные варианты разрабатывались, исходя из предположения, что правительства без дальнейших задержек предоставят в распоряжении МООНПР полностью оснащенные и в нужном составе войска. Пока государства-члены не проявят решимости к принятию срочных и необходимых мер, МООНПР будет не в состоянии надлежащим образом выполнить свой мандат, чтобы добиться определенного эффекта, который позволил бы улучшить судьбу руандийского народа, и начать осуществлять шаги, призванные облегчить чрезмерные страдания, которым он подвергается».

Генеральный секретарь открыто признал факт геноцида: «С учетом вскрывшихся фактов почти не вызывает сомнения, что речь идет о геноциде, покольку налицо массовые убийства целых общин и семей, принадлежащих к конкретной этнической группе». Он добавил: «…представляется неприемлемым, что спустя почти два месяца после начала кампании насилия убийства все еще продолжаются». Более того, Бутрос-Гали впервые публично заявил о виновности руандийских властей: «…существуют убедительные доказательства того, что гораздо большая часть ответственности лежит на “Временном правительстве” и <Вооруженных> силах правительства Руанды». Он фактически поддержал точку зрения, на которой РПФ настаивал с начала кризиса, указав, что «прекращение убийств гражданского населения должно сопутствовать прекращению огня», поскольку «было бы бессмысленным пытаться добиться прекращение огня и позволять совершаться преднамеренным убийствам гражданских лиц в зоне, контролируемой правительственными силами». Бутрос-Гали информировал членов Совета и о массовом исходе населения из правительственной зоны, который «частично объясняется вызывающими тревогу радиопередачами из районов, находящихся под контролем правительства Руанды, особенно передачами радиостанции “Миль колин”, которая занимается также подстрекательством к уничтожению сторонников РПФ». Всего, по данным Бутроса-Гали, в самой Руанде в конце мая было 1,5 млн беженцев и еще 400 тыс. в соседних странах.

В заключение Бутрос-Гали вынес суровый приговор поведению международного собщества: «Замедленная реакция международного сообщества на геноцид в Руанде наглядно продемонстрировала его крайнюю неадекватность в том, что касается срочного реагирования путем принятия быстрых и решительных мер на гуманитарные кризисы, сопряженные с вооруженным конфликтом. Поспешно сократив численность МООНПР… до минимального уровня ввиду того, что ее первоначальный мандат не позволял ей применять силу с началом массовых убийств, международное сообщество два месяца спустя выглядит парализованным даже при новом мандате, пересмотренном Советом Безопасности. Нам всем следует признать, что в данном случае мы потерпели неудачу в нашей деятельности в связи с агонией Руанды и тем самым молчаливо смирились с продолжающейся гибелью людей. Наша готовность и способность к действиям оказались в лучшем случае неадекватными, а в худшем – заслуживающими осуждения, что объясняется отсутствием коллективной политической воли».

Неудивительно, что РПФ приветствовал доклад Бутроса-Гали. В письме 3 июня Генеральному секретарю и Председателю СБ глава его внешнеполитической службы Клод Дюсаиди призвал Совет официально объявить резню в Руанде геноцидом, учредить международный трибунал для суда над его виновниками, принять резолюцию об уничтожении или глушении СТМК и изгнать из своего состава представителя режима[1480].

Дальше оттягивать формальное решение о развертывании МООНПР-2 было просто невозможно – решение об увеличении сил ООН было принято еще 17 мая, однако в Руанду в течение трех недель не прибыло ни одного нового миротворца. В начале июня там находилось всего 353 военнослужащих ООН (313 ганцев и 40 тунисцев), 122 военных наблюдателя и 15 гражданских полицейских (10 тоголезцев и 5 малийцев)[1481]. В то же время каждый день приносил всё новые и новые свидетельства о геноциде, порой весьма запоздалые. 3 июня в американской прессе появились первые сообщения о резне 16–17 апреля в церкви Ньярубуйе. Донателла Лорч писала на первой странице «The New York Times»: «Десятки тел лежат в беспорядке на главном дворе кирпичной церкви, некоторые из них – не более чем куски плоти и скелеты, одетые в одежды. Одна женщина был зарублена, вероятно, когда бежала. Она лежит лицом вниз, одна рука вытянута, а другая держит обезглавленного ребенка. В церкви фрагменты человеческих тел валяются между низкими деревянными скамьями. На алтаре кости и череп. В классах <церковной школы> еще сохранились доски с написанными на них мелом заданиями. В одном в тот день был урок французского, и там нашли смерть более десяти мальчиков. Десятки стреляных гильз усеивают веранду. В ризнице, разграбленной убийцами, курильницы для благовоний валяются на полу вместе с одеяниями священников и разбитыми глиняными статуэтками»[1482].

Западные правительства оказывались под усиливавшимся огнем критики. 6 июня депутат британского парламента лейборист Том Кларк, вернувшийся из поездки по Африке, выступил с резким заявлением в связи с годовщиной открытия Второго фронта в 1944 г.: «То, что нам нужно, так это День-Д на озере Виктория, акт коллективного вмешательства, чтобы разрешить гуманитарный и санитарный кризисы, ставшие следствием холокоста в Руанде… Я побывал на озере Виктория, где до сих пор в воде плавают страшно искалеченные трупы. Британское правительство виновно в соучастии в позорном решении, принятом Советом Безопасности, о резком сокращении числа миротворцев, когда эскадроны смерти вырезали огромные массы тутси и других противников тех, кто находится у власти. Справедливо и достойно, что правительства <стран> Западной Европы и Северной Америки отмечают годовщину высадки в Нормандии 50 лет тому назад. Справедливо помнить сражения и победы прошлого. Но еще важнее отвечать на вызовы настоящего».

В такой ситуации американская дипломатия была вынуждена пойти на уступки. 2 июня Муз гордо заявил: «Нет страны, которая была бы более активна как в дипломатическом, так и в гуманитарном отношении, <чем США>, в своих попытках найти решение руандийской проблемы»[1483]. А неделю спустя после доклада Бутроса-Гали американцы согласились наконец на реализацию плана Даллэра. Утром 7 июня в ходе неофициальных консультаций в СБ они внесли проект резолюции, в котором поддерживались предложения Генерального секретаря по поводу синхронизации первой и второй фаз развертывания МООНПР-2, т. е. отправка в Руанду двух дополнительных батальонов[1484]. Эти предложения одобрили и все остальные члены СБ. Даллэр назвал американский проект «первоклассным», выразив, правда, сожаление, что в нем ничего не говорилось о третьей фазе[1485]. В преамбуле проекта фигурировала фраза из Конвенции 1948 г.[1486], но представители Чехии и Испании сочли ее недостаточной и настаивали на включении термина «геноцид» в основной текст. Однако посол Великобритании выступил за американскую формулировку, стремясь не допустить приведения в действие механизма Главы VII Устава[1487].

Вечером 8 июня состоялось официальное заседание СБ[1488]. Оно открылось резким выступлением посла Джибути, который заявил, что в настоящее время «имеет место коллективное международное всплескивание руками, имеющее целью указать виновного в том, что уже произошло», тогда как нужно не искать виновных и не «выносить на первые полосы газет вопросы прав человека», а добиваться прекращения военных действий, которые, по его утверждению, являются причиной продолжающейся ежедневной гибели тысяч людей. Он указал на то, что за требуемые для развертывания сил ООН три-четыре недели будут убиты еще десятки тысяч, и, кроме того, осудил «африканский принцип» формирования МООНПР-2: «…набирая войска одного континента, континента, который по своему существу не готов к быстрой мобилизации и развертыванию, мы лишь создаем массивную, многоступенчатую и поглощающую много времени конструкцию, которая может прийти в движение лишь тогда, когда все участники, каждый в свое время и в свой черед, согласятся внести свою долю». Джибутийский дипломат высказал мнение, что «создание новых безопасных районов для защиты жертв» ничего не решит, и предложил сформировать постоянный межнациональный корпус, подчиняющийся непосредственно СБ. «Это какой-то невообразимый бурлеск, – сказал он, – Руанда в огне, а Организация Объединенных Наций в это время занимается пустяками». В то же время выступивший следом Кованда сделал акцент на факте геноцида, заявив что «когда налицо преступление, налицо и преступники». Он назвал происходящее в Руанде «холокостом», сравнив мачете с газовыми камерами, интерахамве с СС, а правящую партию с нацистской. Чешский посол также раскритиковал Бутроса-Гали: «У моей делегации вызывает беспокойство тот факт, что Генеральному секретарю потребовалось так много времени, чтобы начать использовать это определение («геноцид». – И. К.) в своих докладах, на которых в такой большой степени основывается работа Совета Безопасности», и упрекнул Секретариат за несвоевременное информирование членов Совета о тревожных фактах, касающихся Руанды. Китинг же выступил с осуждением в первую очередь медлительности самого СБ и способов принятия им решений; он также раскритиковал Резолюцию № 918 как половинчатую, сказав, что она «направила очень нечеткий сигнал». Тем не менее члены СБ единогласно приняли предложенный США проект Резолюции № 925 (его поддержал даже Бизимана), в котором впервые признавались «акты геноцида», правда, опять не прямо, а со ссылкой на некие «сообщения»: «…с глубокой озабоченностью отмечая сообщения о том, что в Руанде имеют место акты геноцида, и напоминая в этой связи, что геноцид является преступлением, наказуемым по международному праву…»[1489].