Отношение в мире к событиям в Руанде меняется

В первые две недели геноцида политические элиты ведущих стран мира предпочитали два объяснения массовых убийств, происходивших в Руанде. С одной стороны, в них видели результат возобновившейся гражданской войны между правительственным лагерем, опирающимся на «этническое большинство», и РПФ, повстанцами тутси. С другой, конкретными виновниками убийств назывались, как правило, милиция и «неуправляемые элементы» президентской гвардии и руандийской армии. Правительства США, Франции, Бельгии и других стран избегали возлагать ответственность за резню на военную иерархию или Временное правительство, полагая, что это затруднит процесс достижения соглашения о прекращении огня: согласно такой логике, было нецелесообразно делегитимизировать одну из двух сторон возможных переговоров.

Тем не менее в двадцатых числах апреля, прежде всего в результате давления правозащитных организаций и нарастающего вала сообщений СМИ, ситуация постепенно начала меняться. 22 апреля Энтони Лэйк принял в Белом доме Монику Мужавамарийю[1265]. По словам Лэйка, он был потрясен историей ее спасения во время геноцида. В финале встречи он сказал: «Мы хотим сделать все, что можем, для помощи тем, кто находится под защитой ООН, и все, что можем, в более широком смысле. Что мы можем сделать?» И получил ответ: «Вам нужно рассмотреть вопрос о вмешательстве. Вам необходимо принять участие в ооновских силах, находящихся там». «Обнародуйте, – сказала также руандийская правозащитница, – имена людей, виновных в <резне>, и это может заставить их остановиться»[1266].

Сразу после этой встречи Госдеп США выступил с заявлением, в котором заявил, что «ужасы гражданской войны и массовые убийства гражданских лиц с момента <гибели двух президентов> потрясли и ужаснули мировое сообщество», и призвал руандийскую армию и РПФ заключить соглашение о прекращении огня и вернуться за стол переговоров. Он фактически отказывался от прежней установка на быстрейшее свертывание МООНПР: «Мы разделяем мнение, что сокращение персонала МООНПР, несомненно необходимое для обеспечения его безопасности, не должно подвергать риску жизни руандийцев, находящихся под защитой ООН». Заявление содержало также персональное обращение к Бизимунгу, Нкундийе, Багосоре и начальнику разведывательной службы Паскалю Симбикангве с призывом «сделать все, что в их власти, для немедленного прекращения насилия»[1267].

23 апреля в ежедневном обзоре ЦРУ впервые был использован термин «геноцид» по отношению к событиям в Руанде: в нем сообщалось, что повстанцы, «возможно, хотят встретиться с военными офицерами и лидерами политических партий в попытке остановить геноцид»[1268] (курсив мой. – И. К.). В обзоре 26 апреля были приведены данные МКК о возможном числе погибших («от 100 тыс. до 500 тыс., преимущественно тутси»), о сотнях тысяч беженцев и о том, что «правительство на самом деле не имеет контроля над армией и милицией», что милиция и военные не позволяют благотворительным организациям доставлять в страну воду и продовольствие и что, не имея возможности попасть в лагеря беженцев в соседних странах, «многие тысячи, вероятно, погибнут»[1269]. В тот же день появился доклад разведки под названием «Ответственность за резню в Руанде», где говорилось, что Багосора и его «кризисный комитет» решили уничтожить всех руандийских тутси[1270]. 28 апреля Тоби Гэти, помощник госсекретаря по разведке и исследованиям, представила руководству Госдепа информационный меморандум о «корнях насилия в Руанде», в котором делался вывод об организованном характере резни в первые дни после смерти Хабьяриманы. «Пока конца этому беспрецедентному кровопролитию, – писала Гэти, – не предвидится»[1271].

Таким образом, администрация Клинтона, которая по сути дела молчала в первые две недели геноцида, в последней декаде апреля уже вполне осознала как сам факт геноцида, так и его масштаб и роль в нем военной верхушки и очень близко подошла к публичному осуждению руандийского режима.

Ухудшавшаяся с каждым днем ситуация в Руанде вынуждала покидать страну последних представителей благотворительных организаций. Когда в начале 20-х чисел апреля жертвой геноцида стала префектура Бутаре, его свидетелями оказались еще остававшиеся там немногочисленные европейцы. 20 апреля толпа, вооруженная мачете, помешала Рони Захарии, медицинскому координатору программ бельгийского отделения благотворительной организации «Врачи без границ» (ВБГ), войти на территорию лагерей беженцев Сага-1 и Сага-2 в 30 км от города Бутаре, находившихся под ее патронатом. 21 апреля бельгийцы узнали, что интерахамве и жандармы, разделив медицинский персонал лагерей на группы по этническому признаку, заставили хуту убивать своих коллег тутси; тех, кто отказывался, ждала смерть. Вечером 22 апреля 40 детей тутси были увезены из педиатрического отделения больницы Национального университета Бутаре в здание префектуры; почти все они были убиты[1272]. 23 апреля палачи, явившись туда со списком жертв, отобрали и убили 150 пациентов и медицинских работников тутси, в том числе пятерых сотрудников ВБГ[1273]; когда Захария сообщил им, что одна из арестованных сестер – хуту, те ответили, что она замужем за тутси и беременна ребенком тутси. Один военный заявил: «Больница воняет тутси, и мы должны вычистить ее»[1274].

24 апреля европейский персонал ВБГ эвакуировался из Бутаре в Бурунди; дорога, по которой он ехал, представляла жуткое зрелище: «повсюду валялись тела убитых»; за 5 минут Захария насчитал 30 трупов мужчин, женщин и детей, проплывших по пограничной Аканьяру[1275]. В тот же день представитель ВБГ в Лондоне заявила о прекращении деятельности организации в Южной Руанде[1276]. Отчет о произошедшем в Бутаре бельгийское отделение ВБГ 26 апреля переслало Колину Китингу.

24 апреля МКК отправил 32 своих сотрудника из Бутаре в Найроби по причине «неконтролируемой резни». «Людей убивают на глазах представителей Красного Креста, – заявил в Женеве его пресс-секретарь Рене Люк Тево. – Когда вы сталкиваетесь с таким уровнем насилия, вы мало что можете сделать»[1277]. Гуманитарные организации прекратили деятельность на всей территории страны, за исключением Кигали, где осталось всего пятнадцать работников МКК и двое работников ВБГ[1278]. Представитель МКК сказал в интервью МФР: «Здесь больше не действует абсолютно никакой закон. Лозунг – уничтожать тех, кто считается врагом, и <убийцы> не щадят никого: ни детей, ни женщин, ни младенцев… Дома обыскивают, один за другим. Хватают любого, кто отличается от этнического большинства. Если есть хоть какое-то подозрение, то никто ничего не обсуждает: один убивает, другой забивает. Это невыносимо… и международные организации, т. е. ВБГ и МКК, уже ушли. Создается впечатление, что люди <в других странах> не замечают происходящего. Все оставлено на волю случая, нет никакой реакции просто потому, что это только точка, маленькая точка в Африке. Это не то, что вызывает эффект близости, как, например, Горажде, которое приобрело бо?льшую известность. Здесь [в Боснии] можно бомбить, но трагедия там [в Руанде] гораздо ужаснее, я убежден в этом»[1279].

25 апреля влиятельные американские журналы «Time» и «Newsweek» одновременно опубликовали потрясающие воображение репортажи о событиях в Руанде. Их названия говорили сами за себя: «Улицы резни» («Time») и «Все глубже в бездну» («Newsweek»)[1280]. Авторы статьи в «Newsweek» писали: «Часто они [убийцы] не довольствуются тем, что убивают свои жертвы. Свидетели говорили, что они больше предпочитают иной способ – отрезать части тела по одному или разрезать живот, оставляя жертвы умирать в медленной агонии»[1281]. Авторы цитировали слова врача из ЮНИСЕФ: «Что толку делать прививки детям, если их разрубят на куски?» «Внешний мир, – подчеркивалось в статье, – практически предоставил Руанду своей собственной судьбе»[1282].

И в тот же день один танзанийский рыбак впервые сообщил о трупах, плывущих по направлению к озеру Виктория по реке Кагера (Акагера), образующей восточную и часть южной (к западу от озера Рверу) границы Руанды[1283].

26 апреля группа видных африканцев, в том числе Нельсон Мандела, бывшие президенты Нигерии и Мали Олосегун Обасанджо и Амаду Тумани Туре, первый чернокожий англиканский архиепископ Кейптауна, лауреат Нобелевской премии мира Десмонд Туту, призвала глав всех африканских государств и ОАЕ положить конец резне в Руанде[1284]. 27 апреля папа Иоанн Павел II в своем еженедельном послании обратился к верующим и международному сообществу: «Трагедия этого народа кажется бесконечной… варварство, вендетта, убийства, пролитие невинной крови, повсюду ужас и смерть. Я призываю всех лидеров… остановить этот геноцид. Теперь настало время для дружбы, время для примирения»[1285]. 28 апреля МКК отправил Генеральному секретарю ООН и лидерам ведущих стран мира послание, полное отчаяния:

«В течение всей своей 131-летней истории… МКК никогда не был свидетелем такого разгула ненависти, который привел к уничтожению значительной части гражданского населения.

Фундаментальные законы человечности и основополагающие права жертв и людей, являющихся наиболее уязвимыми, постоянно и сознательно нарушаются. Уничтожаются целые семьи; с новорожденными, детьми, стариками, женщинами и взрослыми мужчинами расправляются ужасными способами, часто разрубая на куски мачете или ножом, подрывая гранатами, сжигая заживо или живыми закапывая в землю. Жестокость не знает границ. Раненых убивают даже в больницах и машинах “скорой помощи” с эмблемой Красного Креста. Людей преследуют и уничтожают повсюду, в том числе в религиозных зданиях и в общественных местах, их имущество грабят и разворовывают. Сотни тысяч людей, бросая все, в отчаянии бегут из Кигали и других населенных пунктов этой страны. <…>

Невозможно точно подсчитать число жертв. Несомненно, однако, что за три недели были убиты десятки, даже сотни тысяч, а миллионы беженцев заперты… внутри Руанды. МКК сделал все, что мог, чтобы попытаться облегчить страдания жертв, защитить их и обеспечить им самую необходимую помощь… <…> Однако МКК вынужден констатировать, что все его усилия являются лишь каплей в океане бесчисленных нужд жертв и что он оказывается не в состоянии предоставить самую элементарную защиту, на которую имеют право гражданские лица и те, кто не участвует в боевых действиях. <…>

Международное сообщество обязано предпринять все, что в его силах, чтобы изменить эту ситуацию. От имени всех жертв МКК обращается со страстным призывом к заинтересованным правительствам использовать все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы немедленно прекратить резню. Никакая мера не должна быть исключена, чтобы найти решение, которое положило бы конец зверствам и конфликту, раздирающему Руанду»[1286] (курсив мой. – И. К.).

Возмущение бездействием западных правительств стало расти и в политических кругах их стран. 25 апреля в палате общин британского парламента состоялся примечательный диалог. Брайан Донохоу, депутат-лейборист, задал министру иностранных дел Дагласу Херду вопрос: «…поскольку силы ООН не делают абсолютно ничего, а только уходят из региона, где требуется их помощь, когда правительство окажет давление на ООН, чтобы вернуть войска обратно ради предотвращения дальнейшего кровопролития?». Херд ответил: «…неужели достопочтенный джентльмен считает, что сохранение сил ООН в первоначальном объеме может помочь прекращению этих ужасов? <…> Я могу заверить достопочтенного джентльмена, что присутствие там войск не является чудодейственным средством, если нет ничего полезного, что они могли бы делать»[1287]. 30 апреля Патрисия Шредер, конгрессмен от штата Колорадо, где базировалась организация по изучению горилл, так прокомментировала отношение международного сообщества к событиям в Руанде: «Некоторые группы ужасно беспокоятся о гориллах[1288]. Но – это звучит ужасно – люди совсем не знают, что можно сделать по поводу <других> людей»[1289].

Под давлением всей этой информации и выступлений американская дипломатия решила оказать давление на руандийское руководство. 26 апреля Арлен Рендер, директор Отдела центральноафриканских дел Госдепа, беседовала в присутствии Дэвида Роусона с руандийским послом в США Алоисом Увиманой. Рендер заявила ему, что «США крайне обеспокоены продолжающимися убийствами и спросила, передал ли он ПР (правительству Руанды. – И. К.) требование о том, что резня должна быть прекращена немедленно». Увимана сказал «да», но «…добавил, что население будет продолжать убивать, пока РПФ не прекратит войну, и что оно делает это стихийно, чтобы защитить себя от РПФ». Как следует из отчета о встрече, «…посол Роусон решительно опроверг заявление Увиманы, что резня была стихийна и ее невозможно было остановить. Он указал ему, что приказы убивать отдают населению высокопоставленные официальные лица Руанды и что именно они должны немедленно потребовать от населения прекратить резню. Увимана настаивал, что убийства носят стихийный характер… <Ему снова повторили>, что ПР и армия должны взять на себя ответственность и заставить людей перестать убивать друг друга»[1290].

28 апреля американцы сделали попытку лично воздействовать на человека, считавшегося главным «мотором» геноцида тутси, – на Багосору, с которым Бушнел связалась по телефону:

«Багосора сказал Бушнел, что бои между войсками ПР и РПФ продолжаются, но менее интенсивно. Он заявил, что убийства уже не происходят в Кигали и что в большей части областей царит спокойствие, за исключением Бутаре и Гитарамы. Он сказал, что президент <Синдикубвабо> предыдущим днем совершил поездку в Бутаре в попытке успокоить население. Багосора заявил, что Бьюмба и другие города, взятые РПФ, “пусты”.

…Багосора сказал, что наступление РПФ провоцирует случаи резни и что необходимо сначала прекратить огонь, а уже потом останавливать убийства. Он охарактеризовал убийства как спонтанную реакцию населения на наступление РПФ. Багасора, конечно, отверг попытку РПФ поставить под сомнение легитимность Временного правительства и сказал, что он против требования РПФ о том, чтобы делегация ПР на мирных переговорах включала представителей руандийской армии.

Бушнел ответила Багосоре, что мир не купится на версию ПР по поводу убийств и что заслуживающие доверия очевидцы и уважаемые организации сообщили о причастности к этим убийствам руандийской армии. Она сказала, что в глазах всего мира руандийская армия является замешанной в преступных акциях, помогая и соучаствуя в истреблении гражданского населения. Она напомнила Багосоре о прежних неоднократных заявлениях правительства, обещавшего сделать все возможное, чтобы реализовать мирные соглашения, но это была ложь, поскольку <власти> не желают пойти даже на компромисс по вопросу об участии военных в правительственной делегации на мирных переговорах. В этих обстоятельствах, сказала Бушнел Багосоре, армии надлежит продемонстрировать свою ответственность и желание достичь компромисса. Она добавила, что мы рассчитываем, что он лично сделает шаги в правильном направлении.

Слова Бушнел, кажется, удивили и отрезвили Багосору. Он обещал переговорить с начальником штаба армии Бизимунгу, чтобы выяснить, можно ли достичь компромисса. Он сказал, что позвонит Бушнел на следующий день. Он также попросил нас переговорить с РПФ. Бушнел ответила только, что правительство должно взаимодействовать с генералом Даллэром для достижения соглашения о прекращении огня, ограничиваясь официальными каналами»[1291].

Этот метод «дипломатических бесед и телефонных звонков» стал в конце апреля основной тактикой Госдепа в отношениях с руандийскими властями, а телефон – ее главным инструментом. Бушнел обычно ставила будильник на 2 часа ночи и звонила руандийским официальным лицам. Она несколько раз разговаривала с Огюстеном Бизимунгу. «Это были очень странные телефонные звонки – вспоминает Бушнел. – Он говорил на совершенно великолепном французском языке. “О, как замечательно, что вы позвонили”, – сказал он. Я заявила ему: “Я звоню, чтобы сообщить вам, что президент Клинтон собирается возложить на вас ответственность за убийства”. Он ответил: “О, как замечательно, что ваш президент думает обо мне”»[1292].

Правда, на публичном уровне руководители администрации США продолжали ограничиваться призывами, все еще надеясь на возможность диалога между воюющими сторонами и возвращение к Арушским договоренностям, а также выражением сочувствия руандийцам. Утром 30 апреля Клинтон в своем минутном радиообращении призвал РПФ и Временное правительство согласиться на немедленное прекращение огня и вернуться за стол переговоров. Он добавил: «Боль и страдание руандийского народа тронули сердца американцев. Пришло время лидерам Руанды признать узы, связывающие их с человечеством, и отвергнуть бессмысленное и преступное насилие, которое продолжает свирепствовать в их стране»[1293]. По мнению Дефорж, это обращение «возможно, принесло больше вреда, чем пользы. Убийцы могли получить удовлетворение от того, что президент США не нашел более сильных слов для их осуждения, тогда как жертвы могли почувствовать себя преданными…»[1294]

Показателем изменения отношения к событиям в Руанде в мире стала реакция ряда ведущих стран на «дипломатическое наступление» Временного правительства, которое уже 21 апреля решило послать три миссии в африканские страны: одну – в Танзанию, вторую – в Западную Африку (в Габон, Того и Сенегал) и третью – в штаб-квартиру ОАЕ в Аддис-Абебе и в Египет[1295]. Сам же министр иностранный дел Жером Бикамумпака и лидер КЗР Бараягвиза, занимавший пост директора отдела политических и административных дел МИДа, отправились в Европу с «частным визитом»; они намеревались посетить Францию, Бельгию и США. Их целью было «объяснить позицию правительства по руандийскому кризису» и приуменьшить масштабы геноцида. Однако из африканских стран принять эмиссаров Временного правительства согласился лишь Египет. Что же касается стран Запада, то 25 апреля Бикамумпака и Бараягвиза прибыли в Париж, а 27 апреля они встретились в Елисейском дворце с Деле, в Матиньонском дворце с Балладюром и на Кэ д’Орсэ с Жюппэ. Правозащитные организации, однако, резко осудили контакты французских официальных лиц с руандийским режимом. «Human Rights Watch» заявила, что «сожалеет о любой встрече или иных шагах, которые бы свидетельствовали, что нынешний режим может когда-нибудь стать приемлемым для законных правительств по всему миру»[1296]. Позже Деле оправдывал эту встречу соображениями «реальной политики»: «Я принял в моем бюро 400 убийц и 2000 торговцев наркотиками. Нельзя не запачкать руки, имея дело с Африкой»[1297].

Однако после посещения Парижа Бикамумпаке пришлось скорректировать программу своего турне. За неделю до этого руандийский посол в Заире Этьен Сенгегера выступил с обвинениями в адрес Бельгии: он утверждал, что самолет президента Хабьяриманы 6 апреля сбили бельгийские миротворцы, что именно поэтому они и были застрелены «разъяренными руандийскими солдатами» и что Бельгия поставляет оружие РПА. Сенгегера также заявил, что «сообщения о военных успехах РПА не соответствуют действительности и являются дезинформацией со стороны западных журналистов»[1298]. Эти обвинения повторил и Бикамумпака[1299]. В ответ бельгийский МИД 29 апреля потребовал от Руанды публичного опровержения и предупредил, что пока это не будет сделано, «ни министр иностранных дел, ни какой другой член Временного правительства не будут допущены в Бельгию»[1300].

Так что 29 апреля вместо Брюсселя Бикамумпака отправился в Бонн, где он заявил 2 мая, что сообщения СМИ об убийстве от 100 до 200 тыс. человек в Руанде «очень преувеличены» и являются результатом «кампании дезинформации» и что во всех проблемах его страны виноват Мусевени, который будто бы планирует создать государство тутси на территории Руанды и Восточного Заира: «Все беды начались с приходом к власти в Уганде президента Мусевени. Он сыграл роль спускового крючка». Министр добавил: «Если бы Мусевени сегодня умер, война не продлилась бы и двух недель»[1301].

3 мая в интервью немецкой журналистке Беате Мюллер-Блаттау на ее вопрос: «Как много людей было убито к настоящему времени?», Бикамумпака ответил: «Одна вещь несомненна – я считаю цифру 100 тыс., данную Красным Крестом, чрезвычайно преувеличенной». «Так сколько же на самом деле?» – спросила журналистка. «Возможно, 10 тыс., – сказал министр, – но трудно сказать без точного подсчета»[1302].

Из Германии Бикамумпака и Бараягвиза вылетели в Нью-Йорк, чтобы встретиться с американскими официальными лицами, а также руководством ООН и дипломатами из различных стран, в первую очередь африканских[1303]. Однако американцы и представители Секретариата ООН отказались от контактов с ними[1304]; их примеру последовал и посол Великобритании Дэвид Ханней[1305]. Бикамумпаке удалось встретиться 12 мая только с представителями «африканского кокуса»[1306].

Чувствуя, что отношение к руандийскому кризису в СБ, особенно у его непостоянных членов, начинает меняться, руководство ООН решило в самом конце апреля перехватить инициативу. 29 апреля в письме к председателю СБ Бутрос-Гали в мрачных красках описал сложившуюся в Руанде ситуацию. «По некоторым оценкам, – заявил он, – возможное число погибших за последние три недели составляет 200 000 человек. Эта гуманитарная катастрофа правомерно вызывает растущую боль в Африке и во всем мире и требует принятия международным сообществом срочных мер»[1307]. Генеральный секретарь призвал СБ пересмотреть решения, принятые неделю назад: «…события последних нескольких дней подтвердили, что измененный мандат МООНПР не позволяет ей предотвращать чинимые расправы. Некоторые из них являются делом рук неконтролируемого военного персонала, однако большинство совершается вооруженными группами гражданских лиц, пользующихся полным крахом правопорядка в Кигали и во многих других частях Руанды. Стало ясно, что положить конец тем ужасам, за которые они несут ответственность, можно лишь в случае восстановления правопорядка – задача, выходящая далеко за рамки нынешних полномочий МООНПР.

В этих обстоятельствах я настоятельно призываю Совет Безопасности повторно изучить решения, принятые им в Резолюции 912, и вновь рассмотреть вопрос о том, какие меры, в том числе принудительные, он может принять или может уполномочить принять государства-члены в целях восстановления правопорядка и прекращения расправ. <…> …я убежден в том, что масштабы людских страданий в Руанде и их последствия для стабильности соседних стран не оставляют Совету Безопасности иной альтернативы, кроме изучения этой возможности»[1308].

Таким образом, Бутрос-Гали выступил за активное вмешательство в руандийский конфликт и фактически за операцию по принуждению к миру на основе Главы VII Устава ООН. Однако он так и не решился возложить на руандийские власти ответственность за массовые убийства.

В ходе неформальных консультаций в СБ при закрытых дверях, продолжавшихся весь день 30 апреля, большинство его членов, правда по различным причинам, поддержало предложение Генерального секретаря. Однако группа стран, решительно выступавших за усиление МООНПР (Нигерия, Аргентина, Испания, Франция, Новая Зеландия, Чехия, КНР, Джибути и Руанда), оказалась расколотой из-за вопроса о виновниках резни и возможности использования применительно к ней термина «геноцид». Признание происходившего в Руанде «геноцидом» означало автоматическое приведение в действие Конвенции ООН о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, принятой Генеральной Ассамблеей 9 декабря 1948 г., в Статье 1 которой было четко зафиксировано, что подписавшие ее государства «обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение»[1309]. Новая Зеландия, Аргентина и Испания энергично поддержали проект заявления, предложенный представителем Чехии Карелом Ковандой, в котором говорилось о «геноциде» и об ответственности за него Временного правительства. Франция же, Джибути, КНР, Нигерия и, конечно, Руанда вступили против. К ним присоединились США и Великобритания, которая вообще сомневалась в необходимости усиления мандата и увеличения численности МООНПР. Китинг, однако, имел твердое намерение добиться принятия согласованного текста заявления до истечения срока своего председательства в полночь 30 апреля, и поэтому он предупредил участников консультаций, что если они не придут к консенсусу, он воспользуется полномочиями председателя и сделает заседание открытым. Желая избежать публичного обсуждения, те члены СБ, которые отрицательно относились к предложению Бутроса-Гали, были вынуждены пойти на некоторые уступки[1310]. В итоге СБ единогласно одобрил текст заявления председателя, в котором присутствовали формулировки из Конвенции 1948 г., но сам термин «геноцид» употреблен не был: «Совет Безопасности напоминает, что убийство членов любой этнической группы, совершаемое с намерением уничтожить ее полностью или частично, является преступлением, наказуемым по нормам международного права»[1311].

В компромиссном духе трактовался в заявлении и вопрос об ответственности за массовые убийства. Вина за них не возлагалась на руандийские власти. Правда, в нем говорилось о том, что «нападения на беззащитное гражданское населения происходили по всей территории страны, особенно в районах, находящихся под контролем членов или сторонников вооруженных сил Временного правительства Руанды (курсив мой. – И. К.)», но при этом подчеркивалось, что эффективные меры по предотвращению «любых нападений на гражданских лиц» должны принять обе стороны конфликта[1312]. В заявлении не формулировались никакие конкретные предложения, кроме скорейшего введения эмбарго на поставку оружия в Руанду, и давалось поручение Генеральному секретарю подготовить новый доклад по поводу необходимых мер по восстановлению правопорядка, обеспечения безопасности беженцев, доставки гуманитарной помощи и расследования «серьезных нарушений международного гуманитарного права»[1313]. Гора родила мышь.

В тот же день политбюро РПФ распространило заявление: «Время для вмешательства ООН давно прошло. Геноцид почти совершился. Большинство потенциальных жертв режима или убито, или бежало. Исходя из этого, Руандийский патриотический фронт заявляет, что он категорически возражает против предлагаемых интервенционистских сил ООН и не будет ни при каких обстоятельствах сотрудничать в том, что касается их организации и их деятельности»[1314].

5 мая Мусевени в интервью корреспонденту «The Guardian» Марку Хабэнду так оценил отношение международного сообщества к Руанде: «…некоторые… не знают, что политика правительства Руанды заключается в том, чтобы использовать геноцид как инструмент уничтожения оппозиции. Я думаю, если бы это поняли, то мнение о ситуации изменилось. Каждый бы осознал, что это преступная банда, подобная нацистам, и тогда международное сообщество преследовало бы их… <…> …люди же думают, что это просто борьба за власть между двумя группами… <…> Один из недостатков международного участия – это то, что в своих рассуждениях они [великие державы] не исходят из принципов правосудия. Они не спрашивают, кто прав, а кто не прав в данном случае. Они просто приходят и хотят ликвидировать проблему – прикрыть холстом гнилые яйца. А пока зловония в комнате нет, значит, проблема решена»[1315].