Письма о любви. Максим и Ольга Вишняковы
— А про нашу любовь с Максимом пусть расскажут его письма! — сказала Оля.
04.05.1999 — жене.
«Здравствуй, моя самая прекрасная, моя родная Олечка!
У нас с тобой, моя ласковая, свой мир, пусть он маленький, но он полон любви. Ты моя нежненькая, миленькая, самая прекрасная! Маленькая моя девочка, ничего дороже тебя у меня нет. Розочка моя, золушка, фиалка моя, ласточка, ангел, счастье мое единственное, очаровашка, снежиночка, малышка моя симпатичная, моя красавица — ты вся моя жизнь, все мое счастье! Я люблю тебя так сильно, что это на всю жизнь…
Дальше Максим пишет много личного, о чем я не могу рассказать.
«Завтра снова в море, снова трудные будни — единственное место, где можно накачаться физически, откормиться, а поспать, как придется. А у нас уже ночи светлые, снег тает… Как мне плохо без тебя…»
02.08.2000 — теще.
«Здравствуй, дорогая мамочка!
Наверное, редко бывает, чтобы зять писал теще, но мне так хочется рассказать, как здорово у нас в семье.
10 июля я расстался со своей женой, а 11 июля мы вышли в море и находились там до 18 июля. Теперь мы стоим в Заозерске (Западная Лица) и грузим ракеты и торпедный боезапас.
На несколько дней меня отпускали домой — нас разделили на три смены и отпускают по очереди… Я никогда не думал, что меня полюбит прекрасная принцесса. Она и вправду принцесса. Когда мы ходим в магазин, продавцы улыбаются ей так, словно она им нравится.
Мне так хочется, чтобы у нас была такая же красивая и умная дочка, как у наших знакомых. Мы уже все распланировали, чтобы ребенка она родила к концу учебы.
Я никого так не любил, как свою родную жену. И между прочим, люблю ее не меньше, чем ты. Я много раз знакомился и мне никогда не везло, я уже начал терять надежду в себя.
Скажи, мама, ты довольна судьбой своей дочери? Да, она достойна большего — может быть, богатого мужа и шикарной жизни. Но слава Богу, что сама она такой добрый и нежный цветочек, что не требует от меня большего, чем любви…
Мне так нравится смотреть, как она рассчитывает деньги, выбирает, где дешевле — такая маленькая хозяйка. Мы подружились здесь с одной семьей. Сергей (речь идет о погибшем Сергее Ерахтине) служит на нашем экипаже, а Наташе так понравилась Олечка, что если кто-нибудь захочет их поссорить, это будет невозможно…
Дальше опять личное, и в конце строчки:
Мы с Олей хотим, чтобы ты приехала к нам, посмотрела, как мы живем, как у нас здесь красиво, особенно зимой, а еще лучше весной, когда день уже длинный и солнце появляется из-за горизонта…»
Клавдия Рейда, мама Оли Вишняковой, даже не думала, что ей придется увидеть Видяево раньше, чем она получила это письмо.
Максим был одаренным человеком: прекрасно пел, хорошо рисовал, да и литературным словом, как мы видим по письмам, владел неплохо.
— Он у меня такой талантливый. — рассказывает Людмила Андреевна, мама Максима. — Художественную школу окончил, его в штаб собирались взять после этого похода и отпуска. Он не только поет, но и играет на пианино и на гитаре. Сам научился. Его кумиром был Фреди Меркури, он собрал все пластинки. Английский хорошо знал, пел на английском.
С Олей Максим познакомился после одного выступления, где Оля танцевала. Она посещала танцевальный кружок, и когда ей сказали, что какой-то молодой человек хотел бы с ней поговорить, только отмахнулась. Тем не менее, они начали встречаться. Максим полюбил ее всей душой, он уже жить не мог без нее, тосковал. А она засомневалась в один момент, предложила расстаться. «Хорошо! — ответил Максим. — Только не навсегда. Давай будем переписываться».
Они переписывались, когда жили в Кривом Роге и когда Максим уехал в Видяево. Так прошло два года. А потом растаяло сердце Снегурочки, и они поженились. Оля уже тогда училась в университете, но она переехала в Видяево — в скромную квартирку на пятом этаже в старом доме. Каждый день Максим бежал со службы, как на первое свидание.
А это страничка из дневника, которую Максим оставил Оле перед выходом в море, сама она в это время гостила у мамы:
«Господи! Помоги мне пережить «автономку», чтобы экипаж вернулся целым и невредимым. Чтобы не было ни одного залпа ракеты или торпеды. Господи, помоги! Как хочется еще жить, ведь человеку не дано воевать! Мне нужна эта работа, иначе чем семью кормить. Но я никому ничего плохого не сделал, Господи, ты же все видишь! Да, я не хожу в церковь, не исповедываюсь, но ты же видишь, что из церквей сделали! Прислужники церквей нашли способ, где деньги зарабатывать, но это же не верно?
Я благодарен тебе за жену, ты сделал мне очень дорогой подарок, и я не буду ходить в церковь, но за твою доброту, дорогой Господь Бог, я буду платить тебе тем же теплом и добром!»
Пусть эти письма кому-то покажутся наивными, может быть, даже слащавыми и надрывными, но Максим, как и многие ребята с «Курска» словно торопился жить, словно пытался спрессовать то время, что было ему отпущено. И потом, он был еще совсем мальчишкой.
Перед последним выходом в море он оставил дома обручальное кольцо.
Какими бы они стали? Растеряли бы эту свою восторженность, это детское удивление перед чудом, которое называется любовью? Не знаю, но ведь не стали.
Эхо событий
Олечка закончила университет, она училась на экономическом факультете. В дни трагедии у нее была только одна просьба — перевестись на бесплатное отделение. Мы писали письмо об этом в Олин институт, звонили — министерство образования Украины и деканат ее универа обещали выполнить просьбу, но не выполнил. Между тем, в Кривом Роге Максим был единственным из погибших на АПРК «Курск».
Квартиру, правда, дали — однокомнатную, в Севастополе.
Денег она не получила почти никаких. Очень подорвала здоровье, долго лечилась. Ни тогда, ни потом она никому не жаловалась.
Через несколько лет встретила новую судьбу — муж ее военный моряк, капитан-лейтенант, живут они в Североморске, в общем, как пишет Оля, она «осталась себе верна». У них растет дочка — очаровательная малышка, очень похожая на маму.