Контрразведывательное обеспечение подготовки и проведения стратегической наступательной операции «Багратион»

А. А. Зданович (Москва)

Действия военной контрразведки в период подготовки наступления

В 1944 г. повысилась активность германских спецслужб по созданию и стимулированию подрывной деятельности разного рода «национальных советов», «национальных легионов» и т. д. Гитлеровцы опирались на эмигрантов, проводили антисоветскую пропаганду в лагерях военнопленных, среди угнанных на работу в Германию гражданских лиц. С учетом продвижения Красной Армии на Запад стало практиковаться оставление на освобожденной от оккупантов территории отдельных агентов, небольших групп и даже агентурных отрядов численностью в несколько десятков человек. Агентура, ранее использовавшаяся в контрразведывательных и полицейских целях, а также разного рода пособники гитлеровцев целенаправленно оставлялись в тылу наших войск для ведения разведывательной и диверсионной деятельности.

«За последнее время, – говорилось в докладной записке Управления контрразведки 1-го Украинского фронта в ГУКР НКО «СМЕРШ» от 11 мая 1944 г., -германская разведка усилила заброску на нашу сторону своей наиболее подготовленной и враждебно настроенной к советской власти агентуры из числа националистов, бывших белогвардейцев, предателей и уголовников… Некоторые из арестованных шпионов неоднократно выполняли задания германской разведки в нашем тылу, а отдельные из них убивали своих напарников, не желавших выполнять задания немцев, а при задержании оказывали вооруженное сопротивление» [1, л. 204].

Контрразведчики 1-го Прибалтийского фронта докладывали в ГУКР НКО «СМЕРШ», что идет резкое снижение количества германских агентов – разведчиков и диверсантов, явившихся с повинной. Если с мая по декабрь 1943 г. из 153 заброшенных в наш тыл агентов спецслужб Германии 49 явились с повинной, т. е. почти каждый третий, то с 1 января по 10 июня 1944 г. – только 7 из 77 заброшенных и арестованных, а с мая 1944 г. – вообще ни один агент противника не явился в органы госбезопасности. Причину такого положения сотрудники «СМЕРШ» видели в длительном пребывании в лагерях военнопленных будущих шпионов, где они подвергались сильнейшей идеологической обработке в антисоветском духе. Кроме того, после вербовки они привлекались, как правило, к участию в карательных акциях и к боевым действиям против партизан, а следовательно, запятнали себя активной помощью военному противнику СССР [2, л. 205 об.].

Осуществляя в первой половине 1944 г. контрразведывательное обеспечение объединений, соединений и частей Красной Армии, предназначенных для освобождения Беларуси, военные чекисты действовали в рамках задач, определенных Постановлением СНК СССР от 19 апреля предыдущего года о реорганизации Управления особых отделов НКВД СССР в Главное управление контрразведки НКО «СМЕРШ» [3, с. 397–398].

К концу 1943 г. работа по контрразведывательному обеспечению наступательных операций советских войск приобрела достаточно стройную систему, которая позволяла добиваться хороших оперативных результатов и тем самым эффективно оказывать помощь командованию армий и фронтов.

Эта система включала в себя несколько взаимосвязанных элементов: 1) усиление зафронтовой контрразведывательной деятельности и, в частности, разработки разведывательно-диверсионных органов противника, разного рода профашистских и националистических организаций, созданных либо поддерживаемых немецкой оккупационной администрацией и спецслужбами; 2) активизация розыска агентуры противника в войсках, их окружениях и в прифронтовом тылу; 3) подготовка оперативно-розыскных групп, направляемых вместе с передовыми частями Красной Армии в освобождаемые города и населенные пункты для захвата официальных сотрудников разведки, контрразведки и полицейских органов врага, их агентуры, а также активных пособников оккупантов; 4) организация фильтрационных и сборно-пересыльных пунктов для проверки освобожденных из плена бывших военнослужащих нашей армии, задержанных дезертиров и т. д.; 5) защита секретных сведений о замыслах и планах командования в связи с подготовкой наступательной операции; 6) выявление недостатков в подготовке войск и их снабжении всем необходимым для успешных наступательных действий.

К началу 1944 г. советская военная контрразведка накопила достаточно данных о структуре, местах дислокации и кадровом составе спецслужб противника, а также о местах и способах вербовки агентуры для действий в тылу Красной Армии. Управления контрразведки «СМЕРШ» 1, 2, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов к весне 1944 г. имели достаточно четкую картину относительно тех разведывательно-диверсионных органов, которые осуществляли свою подрывную работу против войск этих фронтов. По сведениям, полученным ранее от зафронтовой агентуры, дополненным и перепроверенным в ходе допросов захваченных шпионов и диверсантов, а также по информации Главного управления контрразведки НКО «СМЕРШ», аппаратов НКГБ СССР и Белорусской ССР, органов военной разведки, вырисовывалось следующее положение: основным центром добывания информации о войсках фронта, замыслах и планах командования являлась Абверкоманда-103, более известная в современной исторической литературе как «Сатурн» (это был ее радиопозывной). Она дислоцировалась в г. Минск, а с начала июня 1944 г. в г. Вильно и далее в Восточной Пруссии. Агентура вербовалась ее сотрудниками из среды белоэмигрантов, участников украинских и белорусских националистических организаций, из числа личного состава созданных немцами казачьих частей и частей РОА, а также военнопленных в ряде лагерей для военнопленных в городах Смоленске, Бобруйске, Борисове и др. В подчинении Абверкоманды-103 в разное время находились 105, 107, 108, 109, 110-я и 113-я абвергруппы.

При Абверкоманде-103 функционировала Борисовская разведывательная школа. Штаб группы армий «Ц, ентр», в частности отдел «1-Ц» (разведывательный), координировал и направлял деятельность самой Абверкоманды-103 и подчиненных ей абвергрупп [4, с. 92]. Против войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов проводила работу Абвергруппа-105 (радиопозывной «Визель») с разведывательными пунктами в ряде городов Беларуси. С марта и до июня 1944 г. она дислоцировалась в г. Лунинец Пинской обл., а затем в г. Кобрин. Абвер-группе подчинялись разведывательные пункты и курсы агентов ближней разведки. А для решения более важных задач привлекались агенты, окончившие Борисовскую и Варшавскую разведшколы. Параллельно с Абвергруппой-105 действовали абвергруппы – 205, 207-я и 209-я, однако они специализировались на диверсионной работе. Основным поставщиком агентурных кадров для них была Смоленская диверсионная школа.

Значительную активность проявляла Абвергруппа-107 (позывной ее радиостанции «Виддер»). Она действовала в основном против войск 2-го Белорусского фронта. Эта абвергруппа дислоцировалась в г. Бобруйск, а с началом наступления советских войск была перебазирована на территорию Польши. Начальник данного разведоргана обер-лейтенант Гебауэр расценивался чекистами как лучший специалист своего дела на всем центральном участке советско-германского фронта [5, с. 682]. В районе г. Брест при 9-й немецкой армии действовала Абвергуппа-109 (позывной ее радиостанции «Вольф»), которая нацеливалась на войска 3-го Белорусского фронта.

Основным диверсионным органом на направлении наступления наших войск являлась Абверкоманда-203. Важно отметить, что агентура для нее вербовалась в большинстве своем из числа перебежчиков, которые содержались в так называемом лесном лагере – филиале пересыльного лагеря близ г. Борисов [4, с. 154]. Абверовцы, несомненно, считали, что изменники родины являются наиболее подходящим материалом для диверсионных акций.

Более точные данные о прифронтовых разведывательных пунктах указанных выше органов противника военные контрразведчики получили еще в конце 1943 г., когда в отдел «СМЕРШ» 48-й армии явились с повинной два агента-диверсанта, бывшие военнослужащие Красной Армии Димитренко и Валидов. Как оказалось, их склонил к отказу от выполнения заданий немецкой разведки зафронтовой агент Управления контрразведки 1-го Белорусского фронта, внедренный в одну из разведшкол [6, л. 45 об.] Обо всем, что знали, они сообщили контрразведчикам и после тщательной проверки были направлены в тыл врага, имея при себе дезинформационные материалы, подготовленные чекистами и офицерами штаба фронта.

В ходе работы с Димитренко и Валидовым чекисты получили также подробные данные на других немецких агентов, подготовленных для заброски в наш тыл, и незамедлительно объявили их в розыск. При подготовке к стратегической наступательной операции «Багратион» большинство этих агентов были установлены и арестованы.

Серьезная подготовка была проведена чекистами по вскрытию резидентур «Зондерштаба-Р», созданного еще в 1942 г. при 1-м отделе штаба «Валли» – головном органе шпионажа и диверсий на советско-германском фронте. При реализации специальных оперативных мероприятий военные контрразведчики выяснили, что в г. Чернигов находилось руководство Разведывательно-резидентской области «Ц», подрезидентуры которой имелись ранее в ряде городов Белорусской ССР [7, с. 155]. Среди агентуры и связных «Зондерштаба-Р» имелось немало членов Народно-трудового союза нового поколения (НТСНП) – эмигрантской организации, тесно сотрудничавшей со спецслужбами Германии и ряда других стран. УКР «СМЕРШ» Белорусского фронта и НКГБ БССР сумели добыть исключительно важную директиву «Зондерштаба-Р» № 00413 от 20 сентября 1943 г.

В тексте этого документа указывалось следующее: «Главным и районным резидентам в случае оставления пункта резидентуры по причине отхода германских войск вменяется в обязанность оставлять на месте прежней дислокации свою агентуру для тайной разведывательной работы на стороне противника» [8, с. 710].

На оккупированной территории Беларуси действовали националистические организации. Особую активность проявлял «Союз белорусской молодежи» (СБМ), созданный по приказу генерального комиссара «Беларуси» в июне 1943 г. [9, с. 143]. Члены СБМ активно привлекались немецкой контрразведкой для работы против партизан и по выявлению разведчиков штабов Красной

Армии. Конкретно их использовала Абвергруппа-315 (позывной ее радиостанции «Фальке»).

Анализ архивных документов показывает, что в конце 1943 – начале 1944 г. наступил новый этап в зафронтовой работе военной контрразведки. Это было связано прежде всего с разработкой ставкой ВГК планов масштабных наступательных операций в зимне-весеннюю кампанию.

Центральный аппарат военной контрразведки и его подчиненные органы значительно усилили зафронтовую деятельность, опираясь при этом на приобретенный в предыдущий период опыт, профессионально окрепшие кадры руководителей и оперсостава, задействованного на данном направлении, а также специально отобранный агентурный аппарат. Зафронтовая работа стала неотъемлемой составной частью контрразведывательного обеспечения Красной Армии и флота, что неоднократно подтверждалось приказами, указаниями и директивами ГУКР «СМЕРШ». Контрразведчики учитывали новые реалии обстановки, связанные прежде всего с тем, что быстрое продвижение наших войск на Запад предопределяет разворачивание упреждающей контрразведывательной работы в освобождаемых районах БССР и Украины, включая и те, которые вошли в состав нашего государства в 1939–1940 гг. Там не приходилось рассчитывать на масштабную поддержку со стороны активной части населения, не впитавшего и во многом не разделявшего идеалы советского политического строя и его ядра – Коммунистической партии.

Отрицательно на зафронтовой работе могло сказаться и сказывалось переформирование и изменение зоны ответственности фронтов и армий, обусловленное соответствующими директивами Ставки ВГК. Отсюда также возникала необходимость усиления централизации. Наглядным примером является ситуация в УКР «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта. Этот орган военной контрразведки лишь частично принял на себя работу, проводившуюся ранее (до 17 февраля 1944 г.) УКР «СМЕРШ» Западного фронта. Однако менее чем через месяц решением Ставки ВГК 2-й Белорусский фронт был упразднен и вновь восстановлен 24 апреля. Вот что докладывал в Москву только что утвержденный начальник УКР «СМЕРШ» генерал-майор Я. А. Едунов: «После выхода Управления фронта из резерва Ставки, за период с 1 марта по 5 апреля с. г. на Ковельском и с 1 мая по настоящее время на Могилевском направлениях, Управлению «СМЕРШ» пришлось контрразведывательную работу по тылу противника начинать дважды совершенно заново» [9, с. 538].

Очевидно, что 4-й (зафронтовой) отдел ГУКР НКО «СМЕРШ» не вполне учел обстановку и не предпринял своевременно организационных и практических мер по развитию начатой еще в январе – феврале 1944 г. зафронтовой работы на Ковельском и Могилевском направлениях УКР «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта первого формирования. Однако упущения были достаточно быстро оценены в Москве, процесс централизации действий в тылу противника ускорился на основе конкретных указаний начальника ГУКР НКО «СМЕРШ» В. С. Абакумова.

Руководитель военной контрразведки В. С. Абакумов распорядился незамедлительно собрать в Москве оперативное совещание и вызвать для участия в нем руководителей вторых отделов УКР «СМЕРШ» фронтов, отдельных армий, тех, кто отвечал за зафронтовую работу.

С учетом укрепления и активизации работы оперативно-тактической разведки фронтовых и армейских штабов, а также партизанских сил аппаратам органов «СМЕРШ» предстояло весной 1944 г. еще в большей мере сосредоточиться на решении сугубо контрразведывательных задач, а именно на проникновении в германские спецслужбы, в их кадровый и агентурный аппарат и получении за счет этого упреждающей информации о разведывательно-подрывных акциях врага против Красной Армии и флота.

Одной из мер, выработанных на совещании и утвержденных В. С. Абакумовым, явилось расширение практики заброски в тыл врага оперативно-чекистских групп с включением в их состав опытных контрразведчиков, способных направлять и управлять работой конкретных агентов. Результаты, достигнутые на этом направлении 4-м (разведывательно-диверсионным) управлением НКГБ СССР, подталкивали военных контрразведчиков к восприятию опыта коллег. Анализ архивных документов позволяет сделать вывод о достаточно активной реализации указанной выше меры. Так, если за последние 4 месяца 1943 г. были скомплектованы и заброшены за линию фронта всего 7 оперативно-чекистских групп фронтовых управлений военной контрразведки, то до августа 1944 г. – 19 и еще 4 непосредственно 4-м отделом ГУКР НКО «СМЕРШ» [10, л. 54–68; 11, л. 23].

В состав оперативно-чекистских групп входили, как правило, от 2 до 5 оперативных работников, красноармейцы из подразделений охраны и обеспечения деятельности управлений и отделов «СМЕРШ», проверенные в боевой работе.

Управлениями контрразведки наступающих войск в первой половине года были заброшены за линию фронта 11 групп. В апреле 1944 г. ГУКР НКО «СМЕРШ» санкционировал, к примеру, направление в тыл противника оперативно-чекистской группы УКР 3-го Белорусского фронта «Запорожцы». Все, что поручалось группе, имело прямое отношение к началу наступательной операции «Багратион». К сожалению, ввиду быстрых темпов наступления группа уже 29 июня 1944 г. оказалась в расположении наших войск, однако, как видно из отчета, даже за короткий срок сумела проделать серьезную работу. В частности, были собраны данные на 22 агента немецких разведывательных и контрразведывательных органов, создана агентурная сеть, большинство участников которой под предлогом боязни ответственности за сотрудничество с оккупационными властями ушли вместе с отступающими частями Вермахта, имея задачу дальнейшей работы в интересах органов госбезопасности. С помощью агентов-боевиков оперативно-чекистской группе удалось захватить штабного сотрудника СД в г. Орша, и при допросе он дал много ценных сведений. Но информации, представленной контрразведчиками, партизаны провели успешную операцию по разгрому карательного отряда, состоявшего из французских фашистов. Более того, переданные по радио данные о месте дислокации штаба «французского легиона» через УКР «СМЕРШ» фронта были незамедлительно доложены в Военный Совет и по приказанию последнего наша авиация подвергла указанный населенный пункт мощной бомбардировке, а каратели-«вишисты» понесли серьезнейшие потери. Параллельно с выполнением контрразведывательных заданий группа собрала и передала в УКР «СМЕРШ» фронта ценные разведывательные сведения об оборонительных укреплениях немецких войск в районе г. Орша и заблаговременных мерах врага по организации отвода своих сил на запасные позиции, о минировании промышленных объектов и зданий в г. Орша. Обо всем этом начальник УКР «СМЕРШ» генерал-лейтенант Зеленин лично проинформировал командование фронта и представителя Ставки ВГК Маршала Советского Союза А. М. Василевского [12, л. 118–121].

В середине июня 1944 г. в район г. Минска была переброшена оперативная группа УКР «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта под руководством заместителя начальника 1-го отделения 2-го отдела капитана И. А. Дунаева. В состав группы вошли радист, 2 агента-вербовщика и 2 агента-связника. Группе надлежало изучить обстановку и новую дислокацию разведорганов противника, осуществить вербовку одного из их официальных сотрудников либо захватить его вместе с важными документами, раскрывающими подготовленные разведывательно-диверсионные акции на освобождаемой территории [13, с. 541].

С целью дальнейшего выявления деятельности немецких разведорганов в полосе подготовляемого наступления наших войск органами «СМЕРШ» готовились и забрасывались на сторону противника и отдельные агенты. Так, еще с начала июля 1943 г. в Абверкоманде-103 (позывной радиостанции – «Сатурн») действовал А. И. Козлов (псевдоним в советской контрразведке – Следопыт) [14, с. 182]. В августе наш секретный сотрудник уже находился в Борисовской разведшколе и работал там преподавателем, собирая сведения об агентуре немцев, готовящейся к заброске в тыл Красной Армии. Среди них Следопыт подбирал тех, кто мог ему помогать в работе и, в случае переброски на сторону советских войск, передать контрразведчикам собранную информацию. Среди таких курсантов был и агент-радист Березовский, который в конце августа явился с повинной в один из отделов «СМЕРШ» с паролем от А. Козлова – «Байкал-61». Козлов склонил к переходу на советскую сторону еще четырех курсантов разведшколы: радистов Николая (псевдоним Гун) и Ольгу (псевдоним Вишницкая), а также разведчиков Санина и Титоренко [14, с. 92].

В Абвергруппе-107 (позывной радиостанции – «Виддер») действовали зафронтовые агенты ГУКР «СМЕРШ» – Марта и Управления контрразведки Брянского фронта – Уланов. Как уже было упомянуто выше, для внедрения в этот разведорган военные контрразведчики направили и перевербованных немецких агентов Димитренко и Валидова. Предпринимались меры для проникновения в Абвергруппы-105 и 205. Подготовленная агентура тщательно инструктировалась как по вопросам контрразведывательной работы, так и в политическом плане. К примеру, фрагмент спецкурса для зафронтового агента УКР «СМЕРШ» Центрального фронта Давыдова: «1. Проработка материалов книги товарища Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза»; 2. Беседа на тему «Отечественная война и патриотизм советских людей»; 3. Беседа на тему «Итоги двухлетней войны СССР с фашистской Германией» [8, с. 25, 92].

УКР «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта со второй половины мая и до начала наступления забросил за линию фронта четырех подготовленных агентов. Один из них – Феник являлся перевербованным агентом Могилевского разведоргана противника (Абвергруппа-105, позывной – «Визель»), которая в мае 1944 г. передислоцировалась в г. Лунинец Пинской обл., но по-прежнему действовала против войск 2-го Белорусского фронта. С началом нашего наступления ему удалось завербовать двух немецких агентов и склонить их к явке с повинной в органы контрразведки, что они и сделали.

Хорошо справилась с порученным заданием и зафронтовой агент Левасиг – бывшая студентка Минского педагогического института. 31 мая 1944 г. она была выброшена на самолете в район г. Могилева и под легендой раскаявшегося агента советской разведки сумела внедриться в фашистскую контрразведку. После отступления частей Вермахта Левасиг незамедлительно явилась в передовую оперативную группу Управления контрразведки «СМЕРШ» фронта и передала установочные и характеризующие данные на 19 официальных сотрудников и агентов Абвергруппы-310. За проделанную работу Левасиг была награждена медалью «За боевые заслуги».

Также успешно справились с заданиями зафронтовые агенты Радомский и Монаков. Последний завербовал ряд осведомителей в Могилевской оккупационной администрации, создал из них контрразведывательную резидентуру для выявления насаждаемой немцами агентуры для последующей работы в тылу наступающих советских войск [13, с. 540–541].

Для внедрения зафронтового агента Рочинского в так называемую «Белорусскую Краевую оборону» (БКО) была разработана специальная агентурная комбинация. Суть порученного Рочинскому, белорусу по национальности, заключалась в его вступлении в БКО под видом офицера-перебежчика и проведения разложенческой работы как лично, так и с помощью завербованных агентов для организации последующего перехода ряда подразделений на сторону Красной Армии.

В зафронтовой работе не отставали от коллег и контрразведчики других фронтов, участвовавших в операции «Багратион». Все данные, получаемые от внедренных в немецкие разведывательные и контрразведывательные органы, а также в коллаборационистские организации агентов, суммировались и на их основе планировались розыскные мероприятия.

Именно розыскные мероприятия приобретали решающее значение в работе военной контрразведки. В этом направлении ГУКР НКО «СМЕРШ» предпринял в 1944 г. серьезные организационные меры. Еще осенью 1943 г. центральный аппарат военной контрразведки разработал специальную инструкцию по организации розыскной работы, в которой удалось аккумулировать накопленный за предыдущий период войны опыт. Значение данной инструкции нельзя переоценить – она сродни боевым уставам Красной Армии, так же, как они, написана, что называется, «потом и кровью». Инструкция явилась одним из важнейших директивных документов, предопределивших работу военных контрразведчиков до конца Великой Отечественной войны. Текст ее был предельно конкретен. В нем, в частности, давались методика организации местного розыска, порядок использования перевербованных агентов разведки противника, раскрывалась требуемая работа оперативно-розыскных групп, описывалась процедура заградительных мероприятий и т. д.

Для проверки состояния розыскной работы во все фронтовые управления контрразведки весной 1944 г. были командированы специальные группы во главе с помощниками В. Абакумова. Им поручалось убедиться в правильности и эффективности агентурно-оперативных мероприятий, предпринятых во исполнение разосланной еще в сентябре 1943 г. специальной инструкции по розыску и иных указаний по данному вопросу. Как показали результаты обследования деятельности управлений контрразведки ряда фронтов, в том числе Белорусских, при наличии реальных успехов в деле розыска агентов разведывательных и контрразведывательных органов противника, а также изменников родины и активных пособников оккупантов эффективность усилий, предпринимаемых в этом направлении, следовало существенно повысить. Для дополнительного инструктажа в конце марта 1944 г. в ГУКР НКО «СМЕРШ» были вызваны ответственные за розыскную работу начальники отделов и отделений управлений контрразведки фронтов.

С объемным и насыщенным конкретными примерами докладом перед ними выступил комиссар госбезопасности 2-го ранга, начальник ГУКР В. Абакумов. По итогам совещания и состоявшегося обмена опытом во все органы «СМЕРШ» в действующей армии и в тыловых военных округах направлялись директивные указания и приказы. Следует подчеркнуть, что эти документы постоянно дорабатывались с учетом предстоящих наступательных операций Красной Армии. К примеру, до начала Белорусской стратегической наступательной операции советских войск был издан приказ начальника ГУКР НКО «СМЕРШ» от 29 марта 1944 г. № 10591. Инспекторская бригада ГУКР НКО «СМЕРШ» с 19 мая по 1 июня проверяла ход реализации данного приказа в управлении контрразведки 2-го Белорусского фронта. Как докладывал руководитель группы – помощник начальника главка генерал-майор К. П. Прохоренко, они сосредоточили свое внимание именно на организации розыска. В акте о проверке были указаны следующие недостатки: 1) слабо изучаются каналы проникновения немецкой агентуры через линию фронта; 2) чекистам не удалось добиться у командования фронта и армий наведения порядка в вопросе прикрытия разрывов в полосах обороны некоторых подразделений, что позволяло разведгруппам противника проникать в наш тыл; 3) явно недостаточно привлекалась к розыску агентурно-осведомительная сеть оперуполномоченных в полках и отдельных военных объектах; 4) слабыми были оперативные возможности в окружении воинских частей и в населенных пунктах за пределами 25-километровой прифронтовой зоны; 5) новый оперативный состав, прибывающий взамен убитых и раненых сотрудников, слабо представлял, как на практике реализовывать основные положения инструкции по розыску

Наряду с недостатками отмечались определенные положительные сдвиги. К примеру, только в полосе действий 49-й армии работали до 60 подвижных оперативно-розыскных групп и до 70 постоянных заградительных постов на перекрестках дорог, в больших селах и городках. В крупных городах, таких как Рославль, действовали опергруппы численностью до 25 человек. Опергруппа в Рославле, в частности, только за май 1944 г. задержала 113 подозрительных лиц, из которых после тщательной проверки были выявлены и разоблачены 2 агента немецкой разведки и 29 дезертиров. Еще 7 человек были взяты в изучение, поскольку их документы имели признаки подделки.

Неплохих результатов добились и контрразведчики 50-й армии. Они сумели разыскать и арестовать в мае 1944 г. 6 агентов (разведчиков и диверсантов) германских спецслужб, 63 дезертира, а также взять в оперативную проверку 954 человека с сомнительными паспортами, красноармейскими книжками и наградными документами.

Всего за май 1944 г. сотрудники оперативных групп УКР «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта доказали причастность к немецкой разведке и арестовали 11 лиц, а также выявили 19 агентов гестапо и полиции. Среди арестованных агентов противника большинство прошли специальную подготовку в разведшколах и, к сожалению контрразведчиков, ранее уже выполняли задания в тылу наших войск. Среди таких агентов были бывшие военнослужащие Красной Армии Кудря (псевдоним Петров) и Ермаков. Теперь они имели задание по сбору разведывательной информации и диверсионным актам на коммуникациях в районе станции Рославль. По показаниям этих агентов, оперативно-розыскная группа задержала еще двух парашютистов – Кошечкина и Серенко, а несколько дней спустя арестовала в районе города Мстиславль двух агентов, экипированных в форму офицеров Красной Армии, намеревавшихся проникнуть в одну из воинских частей по поддельным командировочным удостоверениям.

Приведем еще некоторые данные из отчетных документов отдела контрразведки «СМЕРШ» 50-й армии за май 1944 г. В этом месяце контрразведчики арестовали 155 человек. В их числе были 12 агентов разведки противника, 21 тайный сотрудник контрразведывательных и полицейских структур, 79 изменников родины, 10 дезертиров, 13 членовредителей, 4 человека, высказывавших террористические намерения в отношении своих командиров.

Главное управление контрразведки НКО «СМЕРШ» 14 июня 1944 г., проанализировав разведывательную активность немецкой разведки, доложило в Государственный Комитет Обороны свои соображения относительно предположений противника о возможных направлениях и времени наступления наших войск. Судя по тому, что в мае органами «СМЕРШ» из арестованных 430 германских шпионов и диверсантов, которые в своем большинстве были сброшены противником с самолетов на парашютах в полосе Белорусских фронтов и имели задания, очень ограниченные по срокам (от 4 до 10 дней), контрразведчики сделали вывод: противник с большой долей вероятности рассматривает вариант наступления советских войск в Беларуси, а не на Украине. Это означало, что, возможно, имела место утечка данных о замыслах нашего командования и неэффективность дезинформационных мероприятий, предпринятых штабами фронтов и армий. Цифры говорили сами за себя: на участки 1, 2-го и 3-го Белорусских фронтов был заброшен 91 агент, а на 1-й Украинский – вдвое меньше [13, с. 510]. Контрразведчики указали и на конкретные районы, которые привлекали внимание немецких специальных служб. Следует подчеркнуть, что данные районы зачастую совпадали с местами сосредоточения советских войск, складирования боеприпасов, оружия, продовольственных и материальных запасов [15, л. 38]. Эти данные позволяют несколько усомниться в утверждениях некоторых исследователей о том, что скрытности при подготовке операции «Багратион» удалось достигнуть если и не полностью, то в основном [16]. Безусловно, наличие у противника некоторых данных о предполагаемых действиях говорит и о недоработках военных контрразведчиков.

Для повышения эффективности розыскной работы военные контрразведчики настойчиво добивались от командования фронтов и армий наведения должного прифронтового режима, который даже в 1944 г. далеко не всегда был на уровне требований, предъявляемых соответствующими директивами Генерального штаба РККА.

На основе информации о вскрытых недостатках командующие принимали необходимые меры по данному вопросу. Например, вот как отреагировал на одно из спецсообщений начальника УКР «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта генерал-майора А. А. Вадиса командующий фронтом К. К. Рокоссовский. По его указанию, вопрос о серьезных недостатках в обеспечении режима прифронтовой зоны был рассмотрен на заседании Военного Совета и по итогам обсуждения принято постановление «О наведении государственного порядка во фронтовом и армейском тылу». Военный совет фронта посчитал необходимым поддержать предложения, разработанные контрразведчиками, и, в частности, о назначении внештатных военных комендантов в городах и селах, где находились воинские части. Кроме того, Военный Совет обязал облисполкомы (Гомельский, Полесский, Черниговский, Могилевский и Орловский) создать институт десятидворок во главе с уполномоченными лицами и возложить на них ответственность за выполнение правил режима прифронтовой полосы [13, с. 204–205].

Контрразведывательные аппараты все активнее и масштабнее трудились над организацией и проведением радиоигр со спецслужбами противника.

Прочной основой этого являлись результативные поисковые мероприятия на каналах проникновения агентуры врага в части Красной Армии и флота, в прифронтовые и удаленные от зоны боевых действий районы. Самым положительным образом сказывались и достижения в зафронтовой работе, внедрение в разведывательные органы Абвера и СД.

Изменения в военно-политической и оперативной обстановке влияли на тактику проведения радиоигр и их задачи. Очень важным оставалось дезинформирование противника относительно замыслов и конкретных планов командования. В этом направлении военные контрразведчики базировались на информации, специально созданной в Генеральном штабе Красной Армии группы, возглавляемой начальником Оперативного управления генерал-полковником С. М. Штеменко. Из 61 подконтрольной чекистам немецкой агентурной радиостанции со второй половины 1943 г. по май 1945 г. в основном на дезинформирование противника было задействовано 35, т. е. более 50 % от общего количества.

Естественно, особенно важно было ввести противника в заблуждение в период подготовки и проведения стратегической наступательной операции. Военные контрразведчики исходили из того, что германская разведка предпримет все возможные меры, чтобы выяснить направления главных ударов. Одним из демаскирующих признаков их подготовки являлось сосредоточение войск и боевой техники, связанное, в свою очередь, с передислокацией воинских частей, соединений и объединений Красной Армии в те или иные районы. По направленности и интенсивности железнодорожных перевозок противник мог реально определить время и место предстоящих наступательных операций. Отсюда наблюдались попытки немецкой военной разведки насадить свою агентуру на крупных железнодорожных узлах.

Наряду с непосредственным противодействием разведывательно-подрывной деятельности противника органы военной контрразведки активно применяли предупредительно-профилактические меры по недопущению утечки информации о замыслах и планах командования всех уровней. Особенно важным это представлялось при подготовке и в ходе проведения наступательной операции «Багратион».

Для решения этой одной из важнейших задач сотрудники органов «СМЕРШ» применяли как оперативные, так и административно-репрессивные меры. К сожалению, несмотря на усилия командования и контрразведки «СМЕРШ», происходили утраты документов, составляющих государственную и военную тайну. Данные, обобщенные 1-м отделом ГУКР НКО «СМЕРШ» (за период с июня 1943 г. по май 1944 г.), показали тревожную картину утрат и хищений грифованных документов: на Западном фронте 422, на Белорусском – 195 документов. В органах управления и воинских частях 1-го Прибалтийского фронта было утрачено до 90 документов.

С особой настойчивостью военные контрразведчики вскрывали нарушения правил скрытого управления войсками. А примеров безответственности в данном вопросе было более чем достаточно. Убеждать отдельных военачальников порой приходилось конкретными материалами, добытыми чекистами в ходе оперативной работы. Так, начальник отдела контрразведки «СМЕРШ» 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта полковник Митрофанов проинформировал свое фронтовое руководство и Военный Совет о результатах допроса военнопленного обер-ефрейтора П. Цаунса по вопросу о постановке радиоразведки в Вермахте. Эта служба имелась при штабах армий, корпусов и дивизий. Ротам радиоразведки придавалась группа дешифровки и раскодирования. Каждая рота при штабе армии имела 2 взвода радиоразведки, взвод телефонной разведки и взвод радиопеленгации. В каждом взводе насчитывались до 70 человек личного состава. Аналогичной структурой, но с сокращенным составом военнослужащих располагали корпус и дивизия. Пленный привел конкретные примеры успешной работы радиоразведки. Оказалось, что в мае 1944 г. был засечен разговор высокопоставленных командиров соединений, которые готовились к наступлению восточнее г. Витебска. Немецкие военачальники приняли соответствующие контрмеры и начатая атака советских войск успеха не имела [17, л. 6–7].

Следует сказать, что командующие и члены военных советов фронтов незамедлительно реагировали на вскрытые чекистами нарушения правил СУВ. К примеру, Военный Совет 1-го Прибалтийского фронта в декабре 1943 г. издал приказ № 0163 «О запрещении открытых телефонных переговоров», а штаб фронта направил в подчиненные органы управления армиями и корпусами директиву «Об усилении контроля за скрытностью переговоров и передач по проводным средствам связи и радио» [18, л. 75]. Командующий фронтом генерал армии И. X. Баграмян строго указал командующему 11-й гвардейской армией генерал-лейтенанту К. Н. Галицкому на допущенные лично им нарушения правил СУВ, о которых сообщило управление контрразведки «СМЕРШ» [19, л. 10 об.]. Через несколько дней чекисты проинформировали командующего фронтом об аналогичных нарушениях со стороны командующего 4-й Ударной армией генерал-лейтенанта П. Ф. Малышева и его начальника штаба генерал-майора А. И. Кудряшова. Резолюция И. Баграмяна на спецсообщении начальника УКР «СМЕРШ» генерал-майора Н. Г. Ханникова была следующей: «Предупредить Малышева и Кудряшова о недопустимости подобных явлений не только самим, но и добиться этого от подчиненных. Об исполнении доложить. Кроме того – небольшую директиву-шифровку направить всем. Телефонные разговоры в первой линии прекратить…» [19, л. 75].

Руководитель «СМЕРШ» В. Абакумов указал в своей докладной записке в адрес заместителя начальника ГШ РККА А. И. Антонова на выявленные фронтовыми чекистами недостатки в реализации правил СУВ. Он отметил, что утечка информации по линиям связи приводит к неоправданным потерям в личном составе наступающих частей Красной Армии.

Военные контрразведчики в своих спецсообщениях в военные советы фронтов, в докладных записках в ГУКР НКО «СМЕРШ» указывали на нарушения правил СУ В со стороны командующего 31-й армией 3-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта В. А. Глуздовского и многих других генералов и офицеров – командиров соединений и частей. Чекисты констатировали, что количество фактов нарушения правил СУВ возрастало в непосредственно предшествующий наступательным операциям период и в ходе их проведения. В это же время имели место разного рода предпосылки и факты утечки информации к противнику вследствие несоблюдения разного рода режимных мер и, в частности, необоснованного расширения круга лиц, осведомленных о замыслах и планах командования. Особое значение придавалось борьбе с фактами измены Родине в форме перехода на сторону врага, поскольку перебежчики являлись носителями информации о текущей деятельности своих воинских частей, силах и средствах, предназначенных для наступательных или оборонительных операций, и о решениях командования. Чекистам было известно, что ни один предатель не проходил мимо допросов в отделах «1-Ц» (разведывательных) германских воинских соединений и каждый был готов дать противнику нужные сведения, а в последующем мог быть привлечен германскими спецслужбами к разведывательно-диверсионным либо пропагандистским акциям.

Статистические данные привели чекистов к выводу, что намерения и попытки перехода на сторону врага в основном проявляются среди тех военнослужащих, кто ранее находился в плену, дезертировал из своей части и остался проживать на оккупированной территории, а затем был вновь мобилизован в Красную Армию при освобождении нашими войсками тех или иных районов СССР. Такие и некоторые другие категории военнослужащих находились под пристальным вниманием сотрудников контрразведки «СМЕРШ», обслуживающих конкретные воинские части и учреждения. На изучение данного контингента направлялись основные усилия агентурно-осведомительной сети. В случае поступления информации о возможных изменнических намерениях отдельных лиц военные контрразведчики через командование принимали меры к отводу заподозренных военнослужащих с передовой линии. При некоторых очевидных моральных издержках такой меры (поскольку отведенные не принимали какое-то время участие в боях, а следовательно, не подвергались опасности быть ранеными или убитыми) она позволяла доказать реальность подготовки того или иного бойца или командира к переходу на сторону врага либо наоборот – снять возникшие в отношении их подозрения при проверке в более спокойной тыловой обстановке. Последнее, т. е. оправдание, происходило значительно чаще. В таких случаях сотрудники «СМЕРШ» ограничивались профилактическими беседами по поводу непродуманных высказываний.

В периоды, непосредственно предшествующие наступлению, массово практиковалось направление военных контрразведчиков в состав боевого охранения перед позициями наших войск с указанной выше целью.

Достаточная эффективность мер, предпринимавшихся чекистами в тесном взаимодействии с командованием, подтверждается статистическими сведениями, излагавшимися в ежемесячных отчетах фронтовых аппаратов в ГУКР НКО «СМЕРШ» и военным советам соответствующих фронтов.

Одним из важных направлений работы аппаратов контрразведки «СМЕРШ» стала борьба с подрывной деятельностью против советских войск разного рода националистических организаций и подчиненных им бандитских формирований.

В качестве «профилактики» в июне 1944 г. Военный Совет 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта дал указание всем командирам частей о рассредоточении «западников», не допуская их концентрации. Аналогичные указания подготовили и военные советы 4-й Ударной и 6-й гвардейской армий. Именно в июне в эти армии поступили в качестве пополнения большое количество военнослужащих-«западников» (в 4-ю Ударную армию – 2727, в 6-ю гвардейскую – 4982, в 43-ю – 3658 человек) [20, л. 248–249].

Во многих случаях с инициативами относительно «западников» выступали военные контрразведчики, что абсолютно понятно, так как именно органы «СМЕРШ» отвечали за борьбу с фактами измены Родине в форме перехода на сторону врага, дезертирством, трусостью и паникерством. Однако, несмотря на принимаемые командованием, политорганами и чекистами меры, первоначально не удавалось полностью парализовать враждебные проявления со стороны некоторых «западников». Так, из 4-й Ударной армии с 27 мая по 21 июня 1944 г. дезертировали 39 человек, прибывших в пополнении мобилизованных в Западной Украине. Удалось задержать лишь нескольких из них. 2 дезертира были приговорены Военным трибуналом армии к высшей мере наказания и расстреляны перед строем сослуживцев и земляков. А в 43-й армии группа «западников» в количестве 4 человек ушла за линию фронта и еще один был убит при попытке перейти на сторону врага. Контроль за «западниками» организовывали и органы «СМЕРШ» тыловых военных округов. В докладной записке в ГКО начальник военной контрразведки 29 августа 1944 г. сообщал И. Сталину и В. Молотову следующее: «В соответствии с Вашими указаниями ГУКР «СМЕРШ» докладывает о результатах работы органов контрразведки военных округов по очистке от враждебного, националистического и другого преступного элемента запасных стрелковых дивизий, укомплектованных мобилизованными из Западных областей Украины». А далее следуют цифры: с 1 апреля по 25 августа 1944 г. арестованы органами «СМЕРШ» 6625 человек, из которых участников ОУН-УПА – 4220; участников религиозных сект, отказавшихся брать оружие, – 2030; активных немецких пособников – 375. Кроме того, из запасных частей изъяты и направлены в спецлагеря НКВД для более глубокой проверки 4383 человека [21, л. 20].

Вместе с тем военные контрразведчики в своих отчетах в Москву и в спецсообщениях в военные советы армий отмечали много фактов геройских поступков среди мобилизованных в Западной Украине. «В наступательных боях подавляющее большинство «западников», – говорилось в докладной записке УКР 1-го Прибалтийского фронта от 19 июня 1944 г., – по оценке нашей агентуры и командования проявляют смелость и мужество, стойко сражаются с немецко-фашистскими захватчиками» [21, л. 255].

Далее в записке приводятся многочисленные конкретные примеры и отмечается, что командование по достоинству оценивает этих бойцов и представляет к награждению орденами и медалями. Но в то же время военные контрразведчики вскрывали серьезные упущения со стороны командования в вопросах подготовки военнослужащих из числа «западников» к участию в боевых действиях.

В период подготовки стратегической наступательной операции «Багратион» сотрудники «СМЕРШ» продолжали борьбу с антисоветскими проявлениями в войсках, рассматривая ее как исключительно важную меру по поддержанию и дальнейшему укреплению политико-морального состояния личного состава советских войск, мобилизации духовных сил военнослужащих и служащих, нацеленности их на окончательную победу над врагом. И если командование совместно с партийно-политическим аппаратом действовало в данном направлении гласными методами, прежде всего путем активной агитации и пропаганды во всех видах, то военные контрразведчики использовали созданный в воинских частях и подразделениях агентурно-осведомительный аппарат. Антисоветские настроения теперь наблюдались в основном со стороны лиц, изучаемых в связи с проявлением с их стороны признаков подготовки преступных действий, в частности измены Родине в форме перехода на сторону врага или шпионажа, террористических актов, дезертирства с оружием, сознательной порчи военного имущества и боевой техники, националистической деятельности и т. д. Характер негативных проявлений со стороны военнослужащих и служащих РККА в 1944 г. значительно изменился. Достаточно редко уже наблюдалось неверие в нашу окончательную победу над врагом, в прочность советского политического строя, правильность шагов, предпринятых руководством страны в ходе войны во внешней и внутренней политике. Одновременно увеличивалось количество так называемых «политически невыдержанных» суждений о послевоенном устройстве жизни в СССР. Значительное количество лиц, находившихся под наблюдением сотрудников «СМЕРШ» в связи с негативными проявлениями в политико-идеологической сфере, допускали достаточно резкие высказывания относительно колхозной системы, надеясь на ее ликвидацию после войны, в том числе под давлением союзников СССР. Безусловно, все это имело под собой объективные основания, что реально осознавали и сотрудники военной контрразведки. Но допустить безнаказанное распространение подобного рода утверждений чекисты не могли. В рамках тогдашнего понимания политико-морального состояния войск, провозглашаемого безоговорочного единения всего советского народа вокруг ВКП(б) и ее вождя – Верховного Главнокомандующего И. Сталина – не было места вышеприведенным открыто высказываемым сомнениям, не говоря уже о попытках организовать коллективное недовольство «политикой партии и Советского правительства».

Количество лиц, арестованных аппаратами «СМЕРШ» за негативные политические проявления, так называемых антисоветских элементов (АСЭ), установить достаточно сложно. В число АСЭ зачастую включались и немецкие пособники, и члены националистических организаций, и бывшие партийные оппозиционеры, и даже разного рода сектанты, которые отказывались брать в руки оружие и защищать свою страну Результаты анализа сохранившихся архивных документов позволяют утверждать, что количество арестованных антисоветски настроенных лиц не превышало в 1944 г. одного-трех десятков человек на том или ином фронте ежемесячно. К примеру, УКР «СМЕРШ» 1-го Прибалтийского фронта арестовал по данной «окраске» (учетной позиции. – А. 3.) в мае – 16, в июне – 21, в июле – 15, в августе – 10, а в сентябре – 25 человек [22].

В подготовительный период Белорусской операции сотрудникам органов «Смерш» пришлось активно заниматься борьбой с бандами украинских националистов. Особенно это касалось 1-го и 2-го Белорусских фронтов. Действуя в тылах наших войск, они реально угрожали мероприятиям по снабжению частей и соединений всеми видами довольствия, предпринимали нападения на мелкие подразделения и склады. Возможно, имея связь с немецкими разведывательными органами, передавали им шпионскую информацию. Поэтому неудивительна констатация одной из проверяющих фронтовых контрразведчиков комиссий того факта, что они, в ущерб работе непосредственно в воинских частях, действуют в основном против банд и организаций ОУН-УПА [23, л. 42 об.].

В конце мая 1944 г. Управление контрразведки «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта представило Военному Совету информацию о том, что бандитизмом поражены тыловые районы 61, 69, 70-й и 47-й армий, расположенные в Житомирской, Ровенской и Волынской областях УССР. За время нахождения войск фронта в этих районах контрразведчики ликвидировали 89 ячеек ОУН, провели 166 операций по ликвидации бандгрупп ОУН-УПА и ликвидировали 47 крупных банд. В период с апреля по конец мая были арестованы 664 участника банд и 266 ликвидированы в ходе боестолкновений. При этом удалось захватить 148 складов с оружием и боеприпасами. Для проведения данной работы были созданы 14 оперативных групп из числа сотрудников отделов контрразведки и военнослужащих подразделений охраны, а также привлеченных солдат и офицеров из частей Красной Армии [24, л. 334–334 об.].

Особое значение приобретала работа по усилению помощи командованию и политическим органам в деле укрепления боеготовности войск. Уже виделась победа над врагом, и военные контрразведчики делали все, от них зависящее, для сокращения числа небоевых потерь личного состава в результате разного рода чрезвычайных происшествий, вскрытия и предотвращения фактов разглашения военных секретов, утраты документов, их содержащих, пресечения нарушения правил скрытого управления войсками. Сотрудники «СМЕРШ» не обходили вниманием случаи неисполнения боевых приказов, недисциплинированности военнослужащих, дезертирства и членовредительства.

На основании директивных указаний ГУКР НКО «СМЕРШ» фронтовые управления, армейские, корпусные и дивизионные отделы контрразведки значительно нарастили объем и подняли качество своих письменных спецсообщений соответствующим военным советам и командирам.

Так, активно информировал Военный Совет 1-го Белорусского фронта начальник управления контрразведки фронта генерал-лейтенант А. А. Вадис. Судя по резолюциям на спецсообщениях УКР «СМЕРШ», командующий генерал армии К. К. Рокоссовский не только положительно оценивал работу А. Вадиса и его подчиненных, но и достаточно быстро реагировал на вскрываемые военной контрразведкой недостатки и предпосылки к чрезвычайным происшествиям в войсках. Не останавливался он и перед серьезной критикой даже командармов, таких как В. Я. Колпакчи, И. В. Галанин, А. В. Горбатов и др., допускавших проступки в личном поведении или служебной деятельности, о чем Военному Совету фронта не раз сообщалось в информациях УКР «СМЕРШ».

Таким образом, в ходе подготовки и проведения наступательных операций советских войск военные контрразведчики выступали в роли дополнительного и достаточно эффективного аппарата Ставки ВГК, командования фронтов и армий.

Чтобы упорядочить и до некоторой степени синхронизировать действия ГУКР НКО, «СМЕРШ» дал указания о подготовке планов работы на непосредственно предшествующий наступлению период в мае – начале июня 1944 г. К примеру, в плане контрразведывательного обеспечения операции, составленном в середине июня 1944 г. УКР «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта, указывалось на необходимость создания нештатной группы подготовки докладных записок в Москву и спецсообщений в Военный Совет фронта. Предусматривалось, что обобщение информации будет происходить каждые 10 дней, а в экстренных случаях – каждые 2–3 дня наступления [25, л. 1].

Пункты плана, посвященные вскрытию недостатков в подготовке операций, были прописаны достаточно детально. Это свидетельствует о хорошем владении контрразведчиками информацией о состоянии войск, запасов боеприпасов, оружия, техники и других компонентов, характеризующих готовность к наступательным боям. Предписывалось незамедлительно направлять спецсообщения в Военный Совет фронта о недостатках в ходе передислокации частей и соединений, их развертывании, об отсутствии достаточного количества засекречивающей аппаратуры связи на фронтовом радиоузле, недостаточной профессиональной подготовке связистов, о фактах разглашения информации, связанной с предстоящими действиями, нарушениях правил СУВ в 66-м и 33-м полках связи, в 919-м авиаполку, о многочисленных случаях несвоевременной доставки боевых приказов и распоряжений. Решено было срочно сообщить командующему фронтом о ситуации на 64-й фронтовой базе: некомплектной отправке в воинские части артиллерийского вооружения и боеприпасов, серьезных недостатках в противодиверсионной и пожарной охране. В военно-санитарном управлении также наблюдались предпосылки к срыву выполнения поставленных задач. В частности, были недостатки в системе эвакуации раненых с поля боя, доставки их в госпитали, обеспеченности медикаментами и медимуществом.

Из докладной записки начальника УКР «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта генерал-майора В. А. Вадиса на имя В. Абакумова видны некоторые результаты проделанной работы при подготовке и в первые дни наступления. Приведены сводные данные по отделам «СМЕРШ» 3, 8, 48, 65-й армий и 16-й воздушной армии. В частности, работали 17 оперативно-розыскных групп с включением в них агентов-опознавателей; на всех сборно-пересыльных и фильтрационных пунктах фронта действовали опергруппы, участвовавшие в проверке бывших военнопленных, дезертиров, отставших от своих частей военнослужащих, а также захваченных в плен солдат и офицеров немецкой армии; за время подготовки к наступлению были арестованы по фронту 139 человек (9 агентов немецкой разведки, 6 террористов, 9 за намерение перейти на сторону врага, 72 активных члена ОУН и банд УПА из числа «западников»); задержаны 2 агента-пропагандиста, специально обученных немцами. Уже в ходе наступления (в период 23 июня – 7 июля 1944 г.) были арестованы 166 человек, из них за террористические намерения в отношении своих командиров – 4, за изменнические намерения – 1, агентов военной разведки противника – 5, участников антисоветских организаций (среди военнослужащих и гражданских лиц) – 77, дезертиров – 12. В помещении, где располагался наиболее активно действовавший против 1-го Белорусского фронта немецкий разведорган «Виддер» (Абвергруппа-107), опергруппа обнаружила часть его архива, включая фотографии ряда агентов, которые были объявлены в розыск [26, л. 82–88].

Уже в первые дни наступления сказались выявленные чекистами в феврале – апреле 1944 г. серьезные недостатки в работе фронтовой и армейской разведок, особенно агентурных и диверсионных отделений разведотделов штабов фронта. Об этом был своевременно проинформирован начальник ГУКР НКО «СМЕРШ» В. Абакумов. Последний довел сведения УКР 1-го Белорусского фронта до руководства Разведуправления Генштаба, но своевременных и эффективных мер принято не было, в частности, отдельные агенты и разведгруппы продолжали снабжаться устаревшими или некачественно отремонтированными радиостанциями, которые в течение короткого времени выходили из строя. Радиоузел разведотдела штаба фронта располагался в 60-100 км от мест дислокации агентурных групп и также далеко от разведотдела. Поэтому даже с трудом принятая информация попадала в штаб фронта только через 5–7 дней. Указания агентуре передавались соответственным образом. За октябрь-декабрь 1943 г. и первый квартал 1944 г. Разведотделу штаба фронта не удалось завербовать ни одного немца из числа военнопленных, а большинство разведгрупп забрасывались на базы партизанских отрядов и не покидали районов их нахождения, пользуясь при этом развединформацией партизан.

Буквально накануне наступления сотрудники УКР «СМЕРШ» фронта выявили факт принятия на вооружение 1455-го артполка 10 самоходных артиллерийских установок (СУ-85) с неисправными двигателями, у нескольких на небольшом марше отвалились колеса. Чекисты незамедлительно проинформировали об этом НКГБ СССР для выяснения ситуации на Уральском машиностроительном заводе и заводе № 16 Наркомата тяжелого машиностроения, где были изготовлены танковые дизели. Одновременно пошла информация на имя командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии маршала Я. Н. Федоренко.

Обеспокоились сотрудники «СМЕРШ» и принятием на вооружение 286-й авиадивизии поступивших с 21-го и 381-го авиазаводов самолетов «ЛА-5» со значительными дефектами. В результате большинство новой авиатехники к эксплуатации допущено не было. Из 133 самолетов вообще не могли подняться в воздух 24, а 60 были допущены к полетам под наблюдением специальной комиссии с участием представителя отдела «СМЕРШ». В НКГБ СССР была направлена также информация о выходе из строя по техническим причинам нескольких танков 2-й танковой армии и о наличии серьезных дефектов в реактивных системах «М-13» (из 24 новых установок, прибывших на фронт, 9 были непригодны к применению).

Деятельность органов «СМЕРШ» в ходе наступления

Силы 1-го Прибалтийского, 2-го и 3-го Белорусских фронтов двинулись вперед на рассвете 23 июня 1944 г. На следующий день перешел в наступление 1-й Белорусский фронт [27, с. 197].

С этого времени перед контрразведчиками встал ряд следующих задач: 1) захват центров разведки, контрразведки и полицейских органов врага в полосе наступления, задержание их штатных и негласных сотрудников, а также захват важных документов; 2) проведение оперативно-розыскных и иных мероприятий среди взятых в плен военнослужащих и служащих немецкой армии и армий их союзников; 3) задержание активных пособников оккупантов, членов профашистских националистических организаций, изменников и предателей; 4) вскрытие и оперативное пресечение через командование случаев нарушения правил скрытого управления войсками (СУВ), фактов утраты секретных документов в результате нарушения правил секретного делопроизводства; 5) выявление и предотвращение возможных фактов невыполнения боевых приказов, срывов в снабжении наступающих войск оружием и боеприпасами, террористических актов в отношении командного состава, случаев дезертирства и уклонения от участия в боевых действиях.

Проделанная подготовительная работа позволяла эффективно выполнить указанные задачи.

С началом летних наступательных операций войск Красной Армии в ГУКР НКО «СМЕРШ» был разработан, лично В. Абакумовым отредактирован и подписан приказ № 00184/СШ от 11 июля 1944 г. «О мероприятиях по усилению розыска агентуры разведки противника» [9, с. 22]. На основании приказа в каждом фронтовом управлении контрразведки «СМЕРШ» надлежало разработать детальный план исходя из сложившейся оперативной обстановки. Например, вот что предусмотрели в УКР «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта: 1) агентуре среди личного состава штабов, узлов связи, шифровальных отделов и других важных подразделениях ставить конкретные задания по выявлению лиц, проводящих шпионскую деятельность в войсках; 2) усилить поисковую работу среди военнослужащих, ранее находившихся в немецком плену либо вышедших из окружения при подозрительных обстоятельствах; 3) среди уже арестованных агентов противника подбирать и перевербовывать тех, кто может опознавать выпускников Нойендорфской (Восточная Пруссия) разведывательной школы, а также штатный и переменный состав Абвергруппы-209 и Абвергруппы-107 («Виддер»), действовавших против войск 2-го Белорусского фронта. С участием агентов-опознавателей создать 7 оперативных групп для работы в частях, на сборно-пересыльных пунктах, на железнодорожных станциях и в других местах скопления военнослужащих; 4) опергруппы создавать и для работы в освобожденных городах Гродно, Белосток, Волковыск, где ранее дислоцировались разведорганы немцев [28, л. 67].

Реализация спланированных мероприятий оказалась достаточно эффективной. Так, уже к концу июля 1944 г. удалось выявить и задержать группу диверсантов-террористов, подготовленных германской разведкой из числа бывших военнопленных, служивших в так называемом Туркменском легионе. Эта группа имела задание по разрушению железнодорожных путей, уничтожению складов с боеприпасами, совершению террористических актов против старших офицеров Красной Армии. Интенсивные допросы арестованных вскрыли масштабный план Абвергруппы-209 по сковыванию наступательных операций 2-го Белорусского фронта. Оказалось, что этот разведорган создал «Русский особый отряд» во главе с изменником родины, бывшим офицером РОА П. Чварой. Первоначально этот отряд использовался для захвата в плен советских военнослужащих на переднем крае, а затем, после дополнительной подготовки «отрядников», уже для минирования мостов, железнодорожного полотна, занимаемых штабами зданий. Арестованные диверсанты дали контрразведчикам информацию о переброске немцами в районе г. Белостока около 70 человек из «Русского особого отряда». На агентов из четырех групп (в общей сложности более 20 «отрядников») были получены установочные данные, сведения о приметах и примерных районах действий. Указанная информация стала незамедлительно использоваться в ходе розыскных мероприятий. По согласованию с командованием усилилась охрана штабов, мест хранения боеприпасов, топлива и горюче-смазочных материалов. В результате диверсионно-террористических актов удалось избежать. Только на участке действий 3-й армии контрразведчики задержали 26 агентов Абвергрупп 208 и 209 [28, л. 82].

Всего за июль 1944 г. сотрудники УКР «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта арестовали 55 агентов указанных Абвергрупп, подготовленных в Нойендорфской разведшколе, а также в Смоленской и Минской школах диверсантов. Кроме того, чекисты разоблачили 46 агентов контрразведывательных и полицейских органов противника, часть которых имела задание внедриться в ряды Красной Армии [28, л. 84].

В докладной записке (за первые 10 дней июля 1944 г.) УКР «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта отметил, что арестованы 72 человека, из которых 12 агентов немецкой разведки, 8 активных членов ОУН-УПА и дезертиры. Опергруппами и заградслужбой были задержаны в ближайшем тылу фронта 4208 человек и уже профильтрованы 2684. Основную массу задержанных направили в запасные полки.

Чтобы проводить проверку подозрительных лиц, прежде всего бывших военнослужащих Красной Армии, лиц, уклонившихся от мобилизации при отступлении советских войск в 1941–1942 гг., органы контрразведки «СМЕРШ» использовали возможности, предоставлявшиеся в период нахождения указанных и других категорий граждан на сборно-пересыльных пунктах, в запасных армейских полках, в фильтрационных (специальных) лагерях НКВД СССР. Количество лагерей менялось в течение войны. В 1944 г. их имелось более 10 и в каждом работал штатный отдел военной контрразведки «СМЕРШ».

При прочесывании населенных пунктов военным контрразведчикам удавалось задерживать не только агентуру противника, но и отдельных официальных сотрудников немецких спецслужб. Так, в июле 1944 г. был задержан зондерфюрер Э. Брониковский-Герасимович – инструктор разведоргана при Ставке германского военного командования. Установив личность задержанного, чекисты проверили его по розыскным спискам. Оказалось, что Брониковский ранее являлся заместителем начальника Борисовской разведшколы, а затем – школы радистов Абвера. На допросе в отделе «СМЕРШ» он назвал 36 агентов, которые были заброшены в тыл Красной Армии, а также в районы Москвы, Калинина и Тулы при его непосредственном участии. Используя полученную от арестованного информацию, чекисты задержали 27 агентов, а остальных объявили в розыск [14, с. 85].

В ходе наступательных операций 1944 г. сотрудники военной контрразведки и аппаратов госбезопасности, вновь организуемых на освобожденной от врага территории, столкнулись с активной деятельностью антисоветских организаций, созданных и функционировавших под эгидой немецкой военной разведки, а также Главного управления имперской службы безопасности (РСХА). Особое внимание чекистов привлекли эти пронацистские образования и их боевые структуры в связи с использованием их кадров немецкими спецслужбами для вербовки в качестве агентов-разведчиков, диверсантов и пропагандистов. Например, так называемый «Зондерштаб-Р» был организован из белоэмигрантов и плененных немцами советских военнослужащих. Как уже было указано, он существовал с марта 1942 г. при 1-м отделе штаба «Валли». С начала 1944 г., будучи формально ликвидированным, «Зондерштаб-Р» передал своих многочисленных сотрудников в разведывательные и диверсионные школы [7, с. 244].

В разведывательно-подрывной работе против нашей страны и ее армии противник широко использовал также кадры РОА, «Боевого союза русских националистов» во главе с бывшим генералом РККА И. Бессоновым (который создал и «Политический центр борьбы с большевизмом»), «Национал-социалистической трудовой партии России», «Русского национал-социалистического союза», националистических легионов: Грузинского, Армянского, Туркестанского, Калмыкского, Эстонского и т. д.

Весной и летом 1944 г. НКГБ СССР и ГУКР НКО «СМЕРШ» подготовили и направили в территориальные и фронтовые органы ряд указаний по выявлению деятельности и личного состава названных выше и других антисоветских и националистических организаций. Одним из первых последовало указание НКГБ СССР № 36 от 28 марта «О выявлении и агентурной разработке связи «Национал-социалистической трудовой партии России» (НСТПР) и командного состава «Русской народной армии» (РНА)». В документе отмечалось, что НСТПР по заданию германского командования активно проводит разведывательную и контрразведывательную работу, засылая в тыл Красной Армии шпионов и диверсантов [9, с. 261–262]. Аналогичную информацию содержало указание НКГБ СССР № 2695 от 11 июля 1944 г. «О работе по «Национально-туркестанскому комитету единства»; директивы ГУКР НКО «СМЕРШ» об агентурно-оперативных мероприятиях по выявлению и аресту участников антисоветской организации «Союз борьбы против большевизма» (№ 50100 от 26 июля 1944 г.) и участников «Союза белорусской молодежи» (№ 55413 от 14 августа 1944 г.); указание НКГБ СССР о проведении контрразведывательных мероприятий в отношении антисоветских казачьих формирований (№ 108 от 24 августа 1944 г.) и т. д.

Базой для подобного рода документов являлись результаты следствия по возбужденным уголовным делам, а также донесения зафронтовой агентуры.

Зафронтовая оперативная группа «Штурм» УКР «СМЕРШ» 1-го Прибалтийского фронта добыла информацию на ряд офицеров и рядовых 1-й Русской бригады СС «Дружина». Это антисоветское формирование было создано Главным управлением имперской безопасности Германии в рамках операции «Цеппелин» и предназначалось для участия в борьбе с партизанами. Из числа личного состава бригады отбирались будущие диверсанты и разведчики. Понимая, что советские войска однозначно разгромят Вермахт, часть бригады во главе с ее командиром бывшим подполковником РККА В. Гилем-Родионовым в августе 1943 г. перешла на сторону белорусских партизан и с того времени носила название «1-я Антифашистская бригада». Однако среди ее бойцов и командиров были и те, кто запятнал себя активным сотрудничеством со спецслужбами Германии – участвовал в карательных акциях, выполнял задания разведки противника [29, с. 275]. 28 августа 1944 г., основываясь на информации опергруппы «Штурм» и других данных, ОКР «СМЕРШ» 6-й гвардейской армии выявил в армейском запасном полку среди партизан, соединившихся с наступающими частями Красной Армии, ряд бывших военнослужащих 1-й

Русской бригады СС. Все они в прошлом являлись офицерами РККА, находясь в плену, согласились сотрудничать с разведслужбами противника [30, л. 79]. В ходе их допросов удалось воссоздать процесс создания и использования гитлеровской службой безопасности Боевого союза русских националистов и организованной на его основе 1-й Русской бригады СС. Подследственные подтвердили, что основными задачами указанных структур являлись карательные мероприятия против партизан и подготовка кадров для разведывательно-подрывной работы в тылу Красной Армии. Отобранные «дружинники» окончили разведывательную школу в м. Яблонь близ г. Люблин (Польша), подчиненную Особой команде «Цеппелин» при Оперативной группе «Б». С июня 1942 г. по март 1943 г. 60 человек были заброшены в различные районы СССР с заданиями по организации диверсий, восстаний и антисоветской агитации [30, л. 134]. Арестованных военными контрразведчиками бывших членов БСРН и 1-й Русской бригады СС осудил Военный трибунал 1-го Прибалтийского фронта, приговорив двух человек к 6 годам исправительно-трудовых лагерей, еще четырех – к 10 годам заключения в лагере, двоих – к высшей мере наказания – расстрелу [30, л. 202].

Управление контрразведки «СМЕРШ» 1-го Прибалтийского фронта с августа 1943 г. разрабатывало также Политический центр борьбы с большевизмом (ПЦББ). В ходе наступления все добытые данные явились основой для розыска членов организации и участников подготовленных немцами боевых отрядов, чтобы исключить возможность проникновения их в ряды Красной Армии после вторичного призыва на военную службу на освобожденной территории СССР.

Продолжалась работа по недопущению фактов утечки к противнику важной информации и расследованию случаев утраты секретных документов. Так, контрразведчики 24 июня 1944 г. вскрыли и факт отсутствия совершенно секретной директивы с элементами плана наступления и задачами авиации по подавлению железнодорожных перевозок противника. Виновником оказался начальник штаба 336-й истребительной авиадивизии. После проведения расследования он был отстранен от должности, собранные контрразведчиками материалы передали в военную прокуратуру для привлечения виновного к уголовной ответственности [31, л. 405].

Чекистам пришлось расследовать и факты чрезвычайных происшествий, таких, например, как трагически закончившаяся тренировка артиллеристов. Под огонь своих орудий попал наблюдательный пункт 457-й стрелковой дивизии. Погибли 7 офицеров и 4 рядовых, еще 20 человек получили ранения разной степени тяжести. Выяснилось, что задействованные в учениях орудия были неисправны, а командир 40-го стрелкового корпуса генерал-майор В. С. Кузнецов необоснованно собрал на НП большое количество людей и не потребовал доклада о готовности артиллеристов к стрельбе. И это при том, что в одной из его боевых характеристик прямо указывалось на умение «организовать взаимодействие пехоты с артиллерией» [32, с. 303]. За безответственное отношение к организации и проведению учений Военный Совет фронта объявил генералу Кузнецову выговор, командир дивизии был предупрежден о неполном служебном соответствии, а командир артполка привлечен к уголовной ответственности. Сотрудники «СМЕРШ» могли быть удовлетворены лишь тем, что в ходе расследования террористических намерений и антисоветских умыслов ни у кого из артиллеристов выявлено не было.

В первые дни наступления войск 1-го Белорусского фронта чекисты представили в штаб воздушной армии полученные оперативным путем сведения о небрежности отдельных командиров при отработке вопросов взаимодействия авиации и стрелковых частей. Однако на информацию чекистов внимание не обратили. 24 июня 2 штурмовика и 3 истребителя произвели обстрел и бомбежку тылов 96-й гвардейской дивизии. Были убиты 6 военнослужащих и 15 ранены. В этот же день 6 «ИЛ-2» обстреляли соседний аэродром, уничтожив на земле несколько штурмовиков, при этом 7 человек получили ранения. Сотрудникам «СМЕРШ» пришлось проводить официальное расследование, в ходе которого оперативные данные нашли свое подтверждение [32, с. 437].

Контрразведчики представили в военные советы фронта и армий значительный объем информации о негативных явлениях в морально-политическом состоянии войск. Имели место факты мародерства и иных противоправных действий по отношению к местному населению со стороны отдельных военнослужащих. От употребления некондиционных спиртных напитков наблюдались групповые отравления солдат и офицеров, повлекшие за собой смерть или длительное лечение в госпиталях.

Таким образом, в ходе масштабной упреждающей работы контрразведчикам, в полном взаимодействии с командованием, удалось обеспечить максимально возможную секретность при разработке замысла и плана стратегической наступательной операции «Багратион» и не допустить утечки к противнику наиболее важных сведений. Разведывательные органы противника не смогли осуществить значимых диверсионных и террористических акций в тылу советских войск. Многоплановая деятельность органов военной контрразведки «СМЕРШ» 1, 2-го и 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов реально способствовала успешной подготовке и проведению операции «Багратион», в ходе которой от оккупантов была освобождена вся территория Белорусской ССР.

Источники и литература

1. Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Омской области (далее – Архив УФСБ РФ по Омской обл.). – Ф. 40. – Оп. 24. – Д. 174.

2. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 15. – Д. 71.

3. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сб. док. – М., 2008.-T. 4, кн. 1.

4. Структура и деятельность органов германской разведки в годы Второй мировой войны. – Симферополь, 2011.

5. Центральный архив Федеральной службы безопасности России (далее – ЦА ФСБ России). – Ф. 14.-Оп. 5.-Д. 391.

6. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 3. – Д. 167.

7. Грибков, И. Особый штаб «Россия» / И. Грибков, Д. Жуков. – М., 2011.

8. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сб. док. – М., 2008.-Т. 4, кн. 2.

9. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сб. док. – М., 2008.-Т. 5, кн. 2.

10. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 591.

11. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 4. – Д. 17.

12. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 4. – Д. 23.

13. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сб. док. – М., 2007.-Т. 5, кн. 1.

14. «Смерш». Исторические очерки и архивные документы. – М., 2005.

15. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 365.

16. В очерке о боевых действиях Советской Армии в годы Великой Отечественной войны, выпущенном Генеральным штабом, отмечено, что особое внимание при подготовке операции «Багратион» обращалось на скрытность с целью обеспечения внезапности ударов (см.: Боевые действия Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941–1945. Краткий военно-исторический очерк. – М., 1958. – Т. 2. – С. 73). Почти страница отведена описанию обеспечения скрытности в книге издательства «Вече», увидевшей свет совсем недавно (Операция «Багратион». – М., 2011. – С. 67–68).

17. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 15. – Д. 273.

18. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 15. – Д. 1.

19. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 15. – Д. 78.

20. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 435.

21. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 370.

22. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 15. – Дела со спецсообщениями Военному Совету 1-го Прибалтийского фронта.

23. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 395.

24. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 391.

25. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 2. – Д. 174.

26. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 2. – Д. 174.

27. Операция «Багратион». – М., 2011.

28. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 399.

29. Иванов, А. Н. За фронтом / А. Н. Иванов // Военные контрразведчики. Особым отделам ВЧК-КГБ 60 лет. – М., 1978.

30. Архив УФСБ РФ по Омской обл. – Ф. 40. – Оп. 15. – Д. 73.

31. ЦА ФСБ России. – Ф. 14. – Оп. 5. – Д. 393.

32. Великая Отечественная. Комкоры. Военный биографический словарь: в 2 т. – М., 2006. – Т. 1.