Денежно-кредитная политика немецко-фашистских оккупантов на захваченной территории СССР (1941–1944 гг.)

Ю. Л. Грузицкий (Минск)

В войне, развязанной фашистской Германией против СССР, нацистское руководство планировало обеспечить свою страну и армию всеми необходимыми ресурсами не только путем неприкрытого грабежа захваченных территорий, но также с помощью различных финансовых механизмов и мероприятий. В директиве Г. Геринга по руководству экономикой в оккупированных восточных областях, известной как «Зеленая папка», имелся раздел «Финансы и кредитное хозяйство», в котором оговаривались важнейшие принципы денежно-кредитной политики на захваченных советских землях. Ставилась задача максимально использовать денежно-кредитный механизм для экономической эксплуатации оккупированных республик и областей СССР. «Деньги не должны быть лишены своего прямого назначения, поэтому нецелесообразно их конфисковывать», – отмечалось в документе. «Государственные банки и другие финансовые учреждения, которые располагают значительными денежными средствами, должны быть немедленно взяты под контроль», – гласила директива нацистского руководства [1, с. 388–389].Сохранение товарноденежных отношений на захваченных территориях предполагало, исходя из опыта оккупационной политики кайзеровской Германии периода Первой мировой войны, широкую эмиссию необеспеченных оккупационных денег. «Каковы бы не были эти деньги, – отмечал гитлеровский финансист Хольцгаубер, – их все же будут более охотно брать, чем реквизиционные расписки» [2, с. 45].

На захваченной территории СССР нацисты установили систему параллельного обращения двух валют – советской и оккупационной. За советским рублем они сохранили силу законного платежного средства. В отличие от других оккупированных фашистами европейских стран, где, как правило, после окончания военных действий оккупационные денежные знаки изымались из обращения и обменивались на местную валюту, на захваченной территории СССР они продолжали широко эмитироваться.

В качестве средства обращения в порабощенных европейских государствах уже в 1939 г. была введена оккупационная марка, которую эмитировали имперские кредитные кассы. На них возлагалась задача регулировать денежное обращение в подчиненных рейху государствах. К концу 1942 г. в европейских странах, попавших под фашистское иго, было учреждено более 50 кредитных касс, большинство из которых функционировало на территориях Прибалтики, Украины и Беларуси.

Планируя агрессию против СССР, немецкое командование первоначально предполагало создать на его территории сеть касс и банков для выпуска в обращение военных рублей. В захваченном в 1941 г. Киеве был даже создан эмиссионный банк и произведен тираж временных рублей, внешне и по размерам похожих на довоенные платежные средства СССР, но без советской символики, к тому же с грамматической ошибкой в надписи. Однако эмиссии этих денег не произошло. Руководство кредитных касс выразило опасение, что такие денежные знаки не будут пользоваться доверием у населения, да и целесообразность одновременного обращения нескольких платежных средств породила у гитлеровских финансистов серьезные сомнения [3, с. 55].

Определив за советской и оккупационной валютами право на свободное параллельное обращение, в начале июля 1941 г. рейхсминистром оккупированных восточных областей А. Розенбергом был установлен курс марки к рублю – 1:10, что было почти в 5 раз выше по сравнению с довоенной котировкой имперской марки и не соответствовало довоенным советским и немецким ценам.

При этом гитлеровская администрация проводила жесткое регулирование цен на основные промышленные товары и сельскохозяйственную продукцию. Уже 11 сентября 1941 г. распоряжением Г. Лозе, возглавлявшего рейхскомиссариат «Остланд», куда входили территории Прибалтики, часть Беларуси и Ленинградской области, были установлены так называемые граничные цены, которые регулярно публиковались в местной оккупационной прессе. С целью переложить на население оккупационные и военные расходы принудительно поддерживался их низкий уровень. В Генеральном комиссариате «Беларусь» был создан «Отдел установления цен и надзора за ними» и определены меры наказания за повышение цен без его санкции: штраф, арест, закрытие предприятия, а «в особых случаях… смертная казнь» [4]. Аналогичную ценовую политику проводила и администрация рейхскомиссариата «Украина», включавшего кроме захваченных земель Украины часть Беларуси. При этом заработная плата рабочих и служащих фактически замораживалась, а нередко устанавливалась ниже довоенной.

Наряду с билетами имперских кредитных касс на оккупированных территориях находились в обращении специальные «платежные средства довольствия для германских вооруженных сил», выпуск которых был осуществлен в 1942 г. в шести бумажных номиналах – 1, 5, 10, 50 рейхспфеннигов, а также 1 и 2 рейхсмарки. Подобные платежные средства предназначались для хождения в гарнизонных магазинах оккупационных частей по линии снабжения интендантских служб [3, с. 52]. Обращает на себя внимание низкое достоинство купюр. Это предполагало возможность солдатам и офицерам Вермахта приобретать чаще всего награбленную и конфискованную продукцию по низким ценам.

Грабительский характер носила и валютная политика оккупантов. В постановлении рейхскомиссара Г. Лозе от 29 ноября 1941 г. о валютном праве в «Остланде» от населения требовалось до 15 января 1942 г. предоставить информацию местным кредитным учреждениям о принадлежащих ему валютных ценностях: золоте, иностранной валюте, ценных бумагах, выданных за границей, с целью «продать их или перепоручить» местной «компетентной» кредитной кассе [5, с. 48]. Так гитлеровцы предполагали проводить изъятие еще оставшихся у граждан СССР после массовых грабежей валютных ценностей.

Особенности денежного обращения были в рейхскомиссариате «Украина». 1 июня 1942 г. Центральный эмиссионный банк в Ровно начал выпускать собственные денежные знаки – карбованцы номиналом в 1, 5, 10, 20, 50, 100, 200 и 500 карбованцев. Один карбованец был равен одному рублю. Населению предписывалось до 25 июля 1942 г. обменять советские деньги в купюрах от 5 рублей и выше на карбованцы. Однако при обмене советских купюр номиналом более 10 рублей (одного червонца) новая валюта на руки не выдавалась, а зачислялась на беспроцентный счет («конто») с выпиской специального свидетельства. Фактически осуществлялась конфискация советских денег, проходившая под демагогическими лозунгами: «Вклад на конто – сбережения на будущее», «Контование – это способ укрепления банкнот» и пр. При этом был сделан ряд оговорок относительно представления свидетельств при получении карбованцев, препятствовавших их выплате. После «реформы» в обращении остались карбованцы, советские разменная монета и денежные знаки достоинством 1 и 3 рубля, а также оккупационные марки и пфенниги [6; 7, с. 168].

Монеты, введенные в обращение на оккупированной территории, были изготовлены из цинкового сплава, а из более дорогих металлов – алюминия, бронзы, серебра – не циркулировали. Фашисты через банковские учреждения только принимали их с целью пополнения резервов монетного сырья для выпуска таких платежных средств лишь в пределах Германии. В 1942 г. появился ряд циркуляров, предписывавших обязательный обмен русских и немецких монет.

В целях максимального выкачивания сельскохозяйственной продукции с оккупированных земель использовался колониальный принцип – устанавливались низкие цены на аграрную продукцию и предельно высокие на изделия промышленного производства, реализуемые через сеть германского Центрального торгового общества «Восток» по заготовке и сбыту сельскохозяйственной продукции и снабжению сельского хозяйства (ЦТО). Но промышленные товары продавались крестьянам лишь при условии выполнения обязательных поставок.

Для этого гитлеровцы использовали денежные суррогаты – «знаки пунктовой стоимости», выполнявшие функцию своеобразных талонов на право покупки промтоваров. За сданную немецким заготовителям сельскохозяйственную продукцию крестьянину начислялось определенное количество условных единиц – «пунктов». При наличии необходимого количества «пунктов», отмеченных в специальной карте, можно было приобрести дефицитные товары.

Однако к каждым 30 «пунктам» необходимо было доплатить еще 10 рублей. Так, для покупки фуфайки следовало набрать 840 «пунктов». А для этого нужно было сдать на заготовительные пункты ЦТО «Восток» 130 кг мяса живым весом или более тонны зерна, или 840 штук яиц. Но при закупочной цене 2 рубля за десяток яиц крестьянин получал на руки лишь 168 рублей. Поэтому ему следовало доплатить за покупку еще 112 рублей [8, с. 52–53].

Такая же система действовала и в пределах рейхскомиссариата «Украина». Литр водки стоил 100 «пунктов», пачка махорки – 10, килограмм соли – 30, сахара – 100 «пунктов». В среднем, как сообщала местная пресса, 10 карбованцев соответствовали стоимости товара примерно на 25 «пунктов» [9]. Ассортимент товаров, предлагаемых сельским жителям для такого обмена, определялся рейхскомиссаром. Так действовал еще один механизм грабежа.

В начальный период оккупации широко использовались расписки государственных кредитных касс, которыми захватчики пытались прикрыть поборы населения. Они были изготовлены на простой бумаге типографским способом, проштамповывались гербовой печатью с надписью «Германские вооруженные силы». Такие платежные средства заполнялись любым офицером Вермахта и, согласно надписи на них, должны были оплачиваться немецким главным командованием.

Несмотря на стремление оккупационной администрации регулировать ценообразование, полностью контролировать цены на сельскохозяйственные и промышленные товары не удавалось. Инфляционные процессы, сопровождавшиеся обесцениванием рубля, карбованца и марки, вели к расширению прямого продуктообмена, уходу части продукции на «черный рынок», что с тревогой отмечали германские власти: «У населения мало денег. Деньги берутся неохотно, так как не всегда на них можно купить необходимые вещи. Преобладает меновая торговля». Доверенное лицо администрации «Остланда», побывавшее в Минске в 1942 г., сообщало: «Деньги не в высокой цене, мерилом служит пуд зерна» [10, л. 21; 11, с. 131].

Выпуск в обращение оккупационных марок первоначально осуществляли имперские кредитные кассы, действовавшие на оккупированной территории СССР, купюрами в 0,5, 1, 2, 5, 20, и 50 марок и разменной монетой в 1, 2, 5, и 10 пфеннигов. Главным управлением имперских кредитных касс руководил административный совет под председательством директора Рейхсбанка, в компетенцию которого входило управление денежными и кредитными системами на захваченных территориях, регулирование денежного обращения. Требовалось, чтобы в оккупированных областях «валюты были достаточно зависимыми от рейхсмарки». Формально обеспечением оккупационной марки объявлялись будто бы находившиеся в портфеле кредитных касс чеки, векселя, рейхсмарки, иностранная валюта и казначейские обязательства, а также товары и ценные бумаги, под которые выдавались ссуды этими кассами. Фактически же оккупационная валюта обеспечивалась режимом кровавого террора и геноцида.

Имперские кредитные кассы учреждались в первую очередь для финансирования войск Вермахта. Они получали из Германии «билеты имперских кредитных касс», которыми снабжали наступавшие войска для выплаты денежного содержания и различных закупок. Кредитные кассы назначали комиссаров во все местные банки с целью установления контроля над ними.

Одно из таких кредитных учреждений было открыто в Минске. Значительную часть дохода кредитной кассы составляли поступления от средств, реквизированных у населения, реализации награбленного имущества. К концу 1941 г. число текущих счетов составляло здесь 160, из них 80 с суммой около 20 млн немецких марок приходилось на немецкие учреждения [10, л. 21].

Как отмечалось, с середины 1942 г. Центральный эмиссионный банк в Ровно на территории рейхскомиссариата «Украина» начал выпуск в обращение денежных знаков – карбованцев. Весной 1943 г. был учрежден «Эмиссионный банк Остланд», также эмитировавший билеты германских кредитных касс. Банк открыл свои отделения в 15 оккупированных городах Прибалтики, Беларуси и России: Каунасе, Паневежисе, Двинске, Нарве, Барановичах, Минске и др. Руководство этого кредитного учреждения располагалось в Риге. «Банк будет заботиться о защите ценности валюты, а также регулировать денежный и платежный оборот в Остланде», – сообщала нацистская пресса [12].

Оба эмиссионных банка проводили фактически неограниченный выпуск бумажных денег для финансирования военных расходов, который приобрел особенно значительные масштабы с началом широкого наступления советских войск в 1943 г. По явно заниженным немецким данным, к началу 1944 г. эмиссия банка «Украина» составляла 1 195 млн марок, а банка «Остланд» -1099 млн марок [2, с. 58]. Размеры эмиссий, проводимых в 1944 г., неизвестны.

Неотъемлемой частью административного экономического аппарата гитлеровцев на захваченной территории Беларуси являлась довольно широкая банковская сеть, которая обслуживала торговые и промышленные предприятия в первую очередь германских торговых и хозяйственных обществ. На базе местных контор и отделений Государственного банка СССР были образованы хозяйственные банки, которые некоторое время продолжали именовать государственными.

Уже в 1941 г. были открыты такие банки в Барановичах, Бегомле, Койданово, Копыле, Логойске, Плещеницах, Слониме, Слуцке, Узде и Вилейке. В Глубоком, Ганцевичах, Лиде, Новогрудке, как докладывал в конце этого же года отдел по вопросам экономики Генерального комиссариата «Беларусь», открытие банковских учреждений было полностью подготовлено. В Минске такой банк решили не создавать, полагая, что для проведения банковских операций достаточно имперской кредитной кассы [10, л. 21].

Хозяйственные банки имели счет в кредитной кассе и переводы денег между собой проводили через нее. В отделении банка могло быть количество денег, необходимое для наличного оборота в районе его действия. Остальные денежные средства перечислялись на текущий счет в государственную кредитную кассу.

В таких банках был организован оборот советских денег, значительная часть которых была захвачена фашистами на начальном этапе войны в учреждениях Госбанка, а также сформировавшийся фонд из налоговых поступлений и других платежей населения. Через эти банки оккупанты скупали советскую валюту с целью поддержания высокого курса марки на рынке.

Предоставление кредитов осуществлялось в первую очередь предприятиям и фирмам, находившимся под немецким руководством. Другие заемщики могли получить ссуду при наличии удостоверения, выданного генеральным комиссаром, комиссаром или бургомистром. Размер ссуды, которая выдавалась под 4,5 % годовых, ограничивался 10 000 рублями. Кредиты на более высокую сумму могли быть выданы лишь с разрешения Генерального комиссара.

Оккупанты пытались развернуть и сберегательные операции. Населению предлагалось размещать в кредитных учреждениях денежные средства в рублях и карбованцах под 2,5 % годовых независимо от времени их хранения в банке, которые начислялись только с апреля 1942 г. Однако фактическое аннулирование оккупантами довоенных вкладов, а также отсутствие у населения свободных денег не позволили развить эту операцию.

Для отправленных на принудительные работы в Германию советских граждан немцы решили ввести «сберегательную карту восточных рабочих» («OstarbeiterSparkarte»). Проведение вкладных операций предполагалось осуществлять в форме сберегательных марок, которые наклеивались на «сберегательную книжку восточных рабочих» в соответствии со сданной в банк суммой и пересылались домой. Сумма, обозначенная на наклеенных марках, засчитывалась вкладчику «в валюте его родины». Любопытно, что срок действия сберегательной карточки был определен нацистами до 31 декабря 1950 г. [13, л. 161–167]. Нищенская оплата труда наших соотечественников в Германии, а в основном ее отсутствие, исключали возможность формирования сбережений населения через такой механизм.

С 1 июля 1942 г. все хозяйственные банки в Генеральном комиссариате Беларусь были включены в единую систему во главе с центральным банком «Банк в Беларуси», или «Общественный банк Беларуси», с местонахождением в Минске. Гитлеровская пропаганда, разжигая националистические настроения, трубила о преимуществах нового окружного банка перед «Московским государственным банком», который высасывал кровь из жил хозяйства (белорусского. – Ю. 77), и московские правители создавали себе денежные фонды» [14]. В окружных и районных городах комиссариата теперь действовало 33 банка, которые объединились в жиросеть германской кредитной кассы в Минске.

Разветвленная сеть таких банков была развернута и в так называемой зоне оперативного тыла группы армий «Центр», куда входили Витебская, Могилевская, большая часть Гомельской, восточные районы Минской областей, некоторые территории РСФСР и УССР. Так, в подчинении Главного военнохозяйственного управления при полевой комендатуре Могилевской области действовали банки в Могилеве, Черикове, Горках, Орше, Борисове, Червене, которые имели еще и сеть филиалов. Всего в ведении хозяйственной группы оперативного тыла было 68 банков, из них на территории РСФСР около 20: в Великих Луках, Брянске, Смоленске, Кирове (Смоленской, ныне Калужской области), Орле, Рославле и др. [15, л. 98].

В рейхскомиссариате «Украина» к осени 1942 г. было открыто 17 отраслевых хозяйственных банков и более 200 филиалов, которые объединили в «Союз хозяйственных банков в Украине» под эгидой Центрального хозяйственного банка. В рамках сети этих банков осуществлялся платежный оборот, проводился довольно широкий круг операций [16; 7, с. 167].

Над значительной частью немецкой торговли и промышленности оккупированных советских земель главенствовал специально учрежденный «Остланд-Банк» с головным отделением в Риге. В конце 1941 г. он приступил к проведению операций, имея незначительный капитал в 500 тысяч марок, который за непродолжительный период многократно вырос. В 1942 г. в захваченной столице Беларуси открылось его отделение под названием «Минский банк» [17, с. 5].

Таким образом, в период гитлеровской оккупации одним из элементов «нового порядка» была денежно-кредитная политика, предусматривавшая широкий выпуск необеспеченных денег и использование разветвленной банковской сети, подчиненной главной цели – финансированию германских торговых и хозяйственных обществ, занимавшихся активной эксплуатацией порабощенных земель.

Источники и литература

1. Нюрнбергский процесс: сб. материалов: в 8 т. – М., 1990. – Т. 4.

2. Алексеев, А. М. Военная валюта / А. М. Алексеев. – М., 1948.

3. Орлов, А. Оккупационные деньги в Беларуси / А. Орлов // Банкаўскі веснік. -2003. – № 31.

4. Голас вёскі. – 1942 – 15 тр.

5. «Нацистское золото» из Беларуси: документы и материалы. – Минск, 1998.

6. Наше слово: орган окружного комісара в Бересці. – 1942. – 12 ліп.

7. Загорулько, М. М. Крах плана «Ольденбург» (о срыве экономических планов фашистской Германии на оккупированной территории СССР) / М. М. Загорулько, А. Ф. Юденков. – М., 1974.

8. Факторович, А. А. Крах аграрной политики немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии / А. А. Факторович. – Минск, 1974.

9. Пінська газета: орган окружного комісара в Пінську. – 1943. – 4 чэрв.

10. Национальный архив Республики Беларусь (далее – НАРБ). – Фонд 370. – Оп. 1. – Д. 245.

11. Хартмут, Л. Жизненное пространство на Востоке. Немцы в Белоруссии / Л. Хартмут; пер. с нем. // Неман. – 1993. – № 5.

12. Беларуская газэта. – 1943 – 1 крас.

13. НАРБ. – Фонд 1450. – Оп. 2. – Д. 1408.

14. Беларуская газэта. – 1942. – 18 ліп.

15. НАРБ. – Фонд 411. – Оп. 1. – Д. 6.

16. Наше слово. Орган окружного комісара в Бересці. – 1942. – 25 жовт.

17. Платонов, Р. П. Белоруссия. 1941-й: известное и неизвестное. По документам Национального архива Республики Беларусь / Р. П. Платонов. – Минск, 2000.