Герой под номером «один»

Герой под номером «один»

Если не считать тех, кто получил Золотую Звезду за штурм аминовского дворца (были и такие), то следующим Героем (из живых) стал офицер-десантник Сергей Козлов.

В Афганистан он попал в январе 80-го в должности командира роты. До этого, еще мальчишкой, определил выбор будущей профессии: армия, служба в воздушно-десантных войсках. Чтобы на избранном пути избежать подножек судьбы, стал упорно и всесторонне готовить себя к жизни офицера-десантника, выковывать характер таким, какой по его представлениям должен иметь настоящий воин.

А дальше — учеба в Московском суворовском училище (поступил, выдержав огромный конкурс — десятки человек на одно место), в Рязанском училище десантных войск, служба в одном из самых отдаленных гарнизонов (попросился туда сам, чтобы провериться на прочность).

Взвод, которым он командовал, был лучшим в роте. Его рота стала передовой в батальоне. А став комбатом, Козлов мог похвастаться (если бы умел), что в его батальоне больше всего награжденных орденами и медалями. Но это было уже потом, в Афганистане.

… 12 февраля 1980 года, тогда еще ротный, Сергей выслушал приказ дополучить боеприпасы и быть готовым к рейду. Придали ему еще взвод гранатометчиков и два десятка десантников. Показали на карте мост в районе населенного пункта Коджагар, это к северо-востоку от Кундуза, в 12 километрах от советской границы. Мост соединял берега горной реки Кокча, впадающей в Пяндж. Задача была такой: путем десантирования с вертолетов Ми-8 двумя группами высадиться на берегах реки, отбить у моджахедов мост, ни в коем случае не допустив его подрыва. Мост, объяснили Козлову, имеет стратегическое значение, он связывает две важных провинции. По нему на северо-восток проследует наша бронегруппа — надо обеспечить ее проход и ждать обратного возвращения.

Что еще? Если верить карте, длина моста 25 метров, ширина— 3 метра, грузоподъемность — 2,5 тонны. Если верить разведке, охраняли его «духи» числом до 150 человек.

Их— 150, наших— 135, нормальное соотношение, прикинул ротный и, козырнув, попросил разрешения «убыть».

В 9.10 Козлов с первой группой из 60 десантников высадился на левом берегу, в полукилометре от моста. Уже при высадке их обстрелял крупнокалиберный пулемет, а с гор по ним «работала» пушка.

Через полчаса на противоположном берегу вертолеты оставили вторую часть роты. По команде Козлова десантники развернулись в цепь и короткими перебежками стали продвигаться к мосту.

Тут обнаружились некоторые «неувязочки». Мост на самом деле оказался гораздо больше, чем следовало по карте. Бетонный, почти новый, он тянул в длину метров на сто, не меньше. И шириной отличался приличной. Словом, это был не какой-нибудь там деревенский мосточек, а самый что ни на есть стратегический объект, потеря которого сильно усложнила бы будущие наступательные операции.

Ну, ладно, карта ошиблась — какой с нее спрос. Однако вторая «неувязочка» была посущественнее. Обнаружив ее, Козлов крепко выругался, не стесняясь близкого соседства рядовых бойцов, а надо сказать, обычно он себе этого не позволял. Выйдя к самой воде, осмотревшись и выслушав по радио доклады командиров взводов, он понял: их бросили на группировку численностью никак не меньше полка (позже выяснилось, что мост и прилегающую к нему территорию обороняло формирование из полутора тысяч моджахедов).

Теперь наступило время принимать решение. Лежа за валуном, на присыпанной легким снегом земле, Сергей вдруг остро понял: от того, какое решение он сейчас примет, зависит и жизнь вот этих ребят, и его собственная.

Рота против полка? Да к тому же «духи» в обороне, у себя дома… Будут драться, как дьяволы. А у него — необстрелянный молодняк.

Валун надежно скрывал его от пуль. Он смотрел на мост и противоположный берег. Под пролетами моста копошились люди в чалмах, тянули провода, закладывали взрывчатку.

Одним своим концом, там, на противоположном берегу, мост почти упирался в довольно высокую глиняную башню, превращенную теперь в дот: из каждого окна — по вспышкам было видно — оттуда стреляли пулеметы и «Калашниковы».

Он смотрел. Пули ковыряли валун рядом с его головой. Он смотрел и жадно пропускал через себя все увиденное. Он впервые наблюдал противника так близко. А противник и не думал ретироваться при столкновении с советским подразделением, решив дать бой. Сейчас ничто не должно было от Сергея ускользнуть, любая мелочь могла решить исход будущего боя.

На том берегу, как стало теперь ясно, существовала подготовленная по всем правилам система обороны — с окопами, ходами сообщений, дотами. На этом берегу основной очаг сопротивления обнаружился в бывшем автопарке, слева от моста. Через 40 минут штурма, сделав гранатами проходы в саманном заборе, автопарк взяли, об этом Козлову сообщили по рации.

И тут же — плохая весть: в группе, десантировавшейся на правом берегу, убит се командир взводный Евгений Любин. Ах, Женя, Женя… Только училище окончил… Правдоискатель, упрямец… В первом же бою…

Новое сообщение, опять оттуда же: наша атака захлебнулась. Есть раненые. Пора было на что-то решаться. От него ждали приказа. Действия.

Идти на мост цепью — значит оставить убитыми и ранеными не один десяток человек. Да и поднять ли их в цепь? Страшно даже чуть-чуть высунуть голову из-за камня: так густо летит свинец. И будет ли оправданной победа, добытая путем таких жертв.

Ключ к мосту — это теперь абсолютно ясно — трехэтажная башня — дот, из которого ведется интенсивный огонь. Значит…

Другу своему, командиру третьего взвода Араму Авакяну, которого никто не звал Арамом, а все звали почему-то Володей, сказал (именно сказал, а не скомандовал — чтобы было доходчивее): «Я сейчас пойду к башне, а ты в это время организуй огонь из всех стволов по окнам. Из всех, особенно из пулеметов, понял? Чтобы ни один тип высунуться не смог, понял?»

Маленький бородатый Авакян кивнул и, пригнувшись, бросился было к своему взводу, но тут же вернулся, очумело уставился и переспросил: «Командир, я не понял: кто пойдет к башне? Какой взвод?» — «Я пойду. Действуй!» — «А-а», — опять ничего, кажется, не понял Авакян, но переспрашивать уже не стал.

«Готовы?» — через несколько секунд крикнул Сергей. Впрочем, он видел, что готовы.

Сергей махнул Авакяну рукой и, едва шквал огня обрушился на башню, поднялся во весь рост и побежал вперед. Один.

Если верно поется, что смелого пуля боится, то здесь был как раз тот самый случай. И еще невероятное, фантастическое везение.

Козлов бежал по мосту, открытый со всех сторон, бежал так, как никогда не бегал в своей жизни, и сотни глаз следили за этим бешеным спринтом — одни с надеждой, другие — сквозь прицелы автоматов и «буров» — с ненавистью. Когда потом Сергея спрашивали, что он чувствовал, обдуваемый свинцовым ветром, он отвечал: «Было очень жарко, спина вмиг стала мокрой». А дело, напомним, происходило зимой, шел снег, стоял мороз градусов десять.

В карманах ватника у него имелось шесть гранат, в подсумке — четыре запасных магазина к автомату да еще нож десантный. Добежав целым и невредимым до траншеи за мостом, он забросал ее гранатами, в три прыжка оказался прямо у подножия башни и остальные гранаты, не мешкая, швырнул в ее нижние окна: там, внутри, послышались взрывы, вопли, еще взрывы, видно, боеприпасы сдетонировали. Тут Калимулин оказался вдруг рядом, рядовой, он вслед за командиром побежал. Калимулин еще гранат принес, они тоже в башню полетели без промедления. Потом Климулин решил еще ближе к окнам подобраться, две перебежки сделал, а на третьей пуля его свалила.

Башня уже внутри горела, дым из всех щелей валил, а оттуда все равно стреляли. Потом всю ее сотряс страшной силы взрыв — запасы тола, хранившиеся там, довершили дело. Г руда дымящихся развалин осталась от башни…

Бойцы, «заведенные» дерзостью своего командира, довольно быстро подавили сопротивление других очагов обороны, вытеснив оставшихся моджахедов в горы. К 14.00 все было закончено. Потери у Козлова составили семь человек убитых и двое раненых.

А мост был подготовлен к взрыву и мог взлететь на воздух в любой момент. Дерзкий бросок Козлова опередил взрыв! Конечно, он действовал «не по правилам», не так, как учили, и после боя некоторые «умные головы» ему по этому поводу выговаривали: «Зря ты высунулся, не командирское это дело».

Сам Сергей после боя долго не мог уснуть. Проверив посты, ходил почти всю ночь по позициям роты, мучаясь вопросом: правильно ли поступил в той обстановке? А еще больше мучаясь от того, что потерял своих ребят. Это были первые жертвы в его роте…

В конце концов, все обдумав и взвесив, Козлов счел свои действия единственно правильными в той конкретной ситуации. «Бойцы ведь были совершенно необстрелянные, — объяснил он сам себе. — Если бы я не рискнул, потерь было бы много больше».

С тех пор прошло много лет. Козлов ушел из десанта, судьба его складывалась не гладко. О том, что случилось 12 февраля 1980 года, он вспоминать не любит.