Диалог авторов
Диалог авторов
Д. Г.: Грустноватая получилась глава, верно?
В. С.: Но она и не могла быть иной. Во-первых, мы рассказали о действительно трагических судьбах. Во-вторых, сама миссия многих наших советников в Афганистане не вызывает ничего, кроме досады.
Д. Г.: Давай уточним: многих или некоторых? Полезность работы того же Лунина, специалистов-ирригаторов в Джелалабаде, дорожников на Саланге — разве она подвергается каким-либо сомнениям?
В. С.: Попробую конкретнее сформулировать свою мысль. На протяжении десятилетий большие государства оказывают развивающимся странам экономическую и социальную помощь. Строят промышленные и сельскохозяйственные объекты, обучают местные кадры обращению с современной техникой, преподают в институтах, лечат… Кто же станет против этого возражать? Такую миссию осуществляют западные страны, этим же давно занимаемся и мы (хотя сейчас сами оказались чуть ли не в положении слаборазвитых и нуждающихся).
Афганистан издавна был объектом безвозмездной помощи со стороны многих стран. Советский Союз построил там уже упоминавшийся ДИК, сотни километров дорог, несколько заводов и фабрик, институт, техникум, уникальный высокогорный тоннель и еще много чего. Американцы в основном обустраивали провинции в западной части — Кандагар, Гильменд. Фирмы ФРГ развивали сельское хозяйство в Хосте и Кунаре.
Конечно, вклад советских специалистов и наши инвестиции были самыми солидными, тут спору нет, и афганцы, как ты сам, наверное, слышал, всегда с благодарностью вспоминают об этом.
Все было бы хорошо, если бы не одно «но»…
Д. Г.: …Но в 1978 году к власти пришла НДПА и…
В. С.: И резко возросшая помощь стала принимать порой просто уродливые формы.
Ты думаешь, наши советники и специалисты, буквально заполонившие все ведомства, конторы, предприятия, учебные заведения, воинские части, — это так безобидно? Нет! Даже если допустить, нто они чему-то научили своих «подсоветных» (термин, официально бытовавший в то время), то гораздо больше вреда было от их тотального вмешательства во все и везде. Это порождало иждивенческие настроения у самих афганцев, напрочь отбивало у них охоту самостоятельно думать, действовать, проявлять инициативу. «Зачем, если советский все за меня сделает?»
Д. Г.: Когда раздавались подобные упреки в адрес нашего советнического аппарата, то оправдание было таким: афганцы ничего не умеют, вот и приходится подменять их.
В. С.: Признаться, я и сам долгое время был в плену у этого заблуждения. Избавился от него, дважды посетив Афганистан уже после вывода наших войск. Я был в Джелалабаде в апреле 89-го, когда его с четырех сторон окружили отряды моджахедов, а эрэсы тысячами (!) сыпались на городские кварталы и позиции правительственных войск. Я тебя уверяю: по остроте, трагизму, почти безнадежности то была ситуация совершенно новая для наших союзников. И что же? Оставшись без поддержки советских войск, без единого нашего советника, афганцы вполне успешно отбивали штурм за штурмом. В Кабуле ничуть не хуже, чем прежде, работали и министерства, и предприятия, и общественные организации, и учебные заведения…
Д. Г.: Может, они воевали и работали, и совсем неплохо именно потому, что чему-то научились у нас?
Возвращаясь к этой главе, хочу еще сказать вот что. Конечно, афганские руководители обычно сами просили направлять к ним советников того или иного профиля, прежде всего, идеологических. Вроде бы формально отвественность за это несут они. За просьбы — да. Но за многое нелепое и абсурдное, что там насаждали наши идеологические советники, отвечать должны они сами. Прежде всего — перед своей совестью.
В. С.: Помню, у живущего сейчас в Инсбруке чешского профессора Зденека Млынаржа я вычитал: «Можно ли нести ответственность за то, чему верили? В определенном смысле — да, особенно если эта вера принесла ущерб другим…» Сказано было по поводу вторжения в Чехословакию в 68-м, но хорошо соотносится и с нашим вмешательством в афганские дела.
В итоге мы опять пришли к мотиву покаяния; видно, никуда не денешься от него.
Д. Г.: А разве это плохо? Признать свои ошибки, критически осмыслить свое прошлое — значит гарантировать себя от подобного в будущем.
В. С.: Это нелегко, это больно, это требует мужества, но без этого нам сегодня нельзя.
