Была ли «химия»?
Была ли «химия»?
Итак, как мы уже неоднократно подчеркивали, советский человек, если он не принадлежал к высшей номенклатуре, был лишен возможности получать объективную информацию о том, что творилось в Афганистане. И это при том, что спрос на такую информацию был огромен. Наши мальчики воевали за Амударьей, гибли, получали ранения и увечья. Как там они? С кем сражаются, где живут, что едят? Господи, да хоть что-нибудь бы сообщали в советской прессе… Нет! Или ничего, или полную лабуду вроде заметок, как советские воины сажают парки дружбы или пашут вместе с декханами их поля.
Уже на кладбищах наших появились целые аллеи с более чем скромными памятниками погибшим воинам, уже тысячи матерей поседели от горя, а власть предержащие «не пущали» ни словечка правды об этой войне. Не было в ДРА никаких боевых действий, и все тут. А герои в мирное время — они откуда? «За отвагу, проявленную на учениях», — так было велено писать нашему брату.
В 1981 году один из нас передал из Афганистана очерк о десантнике, Герое Советского Союза. А прочел его в родной газете и плохо ему стало. Усилиями цензоров свой подвиг десантник, оказывается, совершил… на маневрах, в учебном бою с условным противником. А ведь это читали и воины наши, те самые интернационалисты из «ограниченного контингента». Ох, и честили же они журналистов последними словами…
В том же году тому же репортеру редакция поручила ответить через газету матери солдата, приславшей письмо с вопросами, суть которых коротко заключалась в следующем: как служат в Афганистане наши ребята? Вера Ивановна Мироненко из Днепропетровска писала о том, что Афганистан стал ей очень близок, ведь там сейчас находится ее сын Саша. «За его судьбу постоянно переживаю. Начинает ли утренние передачи радио, включаю ли телевизор, беру ли в руки «Комсомолку» — первым делом хочется скорее услышать, увидеть, прочесть, как там дела в Афганистане? Спокойно ли там? Какая там обстановка? Болит материнское сердце за всех людей, которым враги мешают мирно жить, трудиться, растить детей. Хотелось бы больше знать о событиях в этой стране. Просила сына прислать фото — не присылает. В письмах — ни слова о службе. Пишет: «Все нормально». А мне нет ни минуты покоя…»
Журналист встретился с рядовым Александром Мироненко, а затем подготовил в виде газетной заметки свой ответ матери солдата. И хотя почти все, что касалось войны, из статьи опять было вымарано, публикация вызвала большой резонанс. По существу она оказалась первой, из которой можно было понять: «за речкой» наши солдаты не только сады разводят.
Это — спустя полтора года после вторжения.
Д. Гай: Да что говорить о прессе, спеленутой цензорскими путами, когда и сугубо военные документы для служебного пользования секретились по меньшей мере наивным и странным способом. Знакомясь в штабе тыла Вооруженных Сил с различными донесениями, связанными с афганской войной, я обратил внимание на название объемистой папки: «Переписка по учению в ТуркВО». Хорошенькие учения, подумал я, — с кровью и смертями…
Кого надоумила светлая идея в среде профессиональных военных использовать «секрет Полишинеля», ума не приложу.
Природа не терпит вакуума. Любая пустота всегда чем-то заполняется. Информацию об Афганистане наши люди черпали, слушая по ночам передачи зарубежных радиостанций на русском языке. Афганская тема долгое время была доминирующей. Так, скажем, «Голос Америки» в начале 80-х практически ежедневно комментировал ситуацию на Среднем Востоке, а содержание и тон этих материалов, естественно, соответствовали ожесточенной конфронтации, которая установилась между двумя нашими странами.
Сами руководители «Голоса Америки» не скрывали факта, что роль их радиостанции становится особенно заметной в кризисных ситуациях. Бывший директор «Голоса» К. Томлинсон в 1983 году сказал: «Нам точно известно, что в периоды международных кризисов число слушателей «Голоса Америки» в таких странах, как Советский Союз, стремительно возрастает».
Афганистан в этом отношении для американцев стал просто подарком судьбы. Эти русские не только дали заманить себя в ловушку долгой, бесперспективной войны, но еще и отказали своим гражданам в праве знать о ней хоть что-нибудь. Прекрасно! Потирали руки на «голосах». Мы восполним этот пробел.
Вот факты. Только за один год, с 1 сентября 1983 года по 31 августа 1984-го, служба радиоперехвата при Гостелерадио СССР (была такая служба, которая записывала все «голоса», а тексты передач по особому списку на утро рассылались номенклатурному начальству, чтобы оно знало, «о чем брешут») зафиксировала 366 материалов «Голоса Америки» на русском языке, посвященных событиям в ДРА. В действительности их прошло в эфир больше, так как перехватывалось и записывалось не все, а только, на взгляд «перехватчиков», самое важное. Это были информационные сообщения, комментарии, обзоры газет, заявления руководящих деятелей США. В среднем афганская тема ежемесячно присутствовала в 30 передачах, причем надо иметь в виду и то, что многие материалы, особенно информационного характера, в течение дня передавались в эфир неоднократно.
Американцы освещали события в Афганистане со своих позиций й, повторим, в духе ожесточенной конфронтации. Их можно было понять. Слушателям сообщались факты, подобранные и прокомментированные таким образом, чтобы у людей сложилось совершенно определенное впечатление и о войне в целом, и о конкретных действиях советских солдат.
Пока отечественные средства массовой информации делали вид, что ничего не происходит, весь эфир был заполнен сообщениями о кровопролитных боях в Афганистане, передаваемыми из Вашингтона, Мюнхена, Лондона, Парижа, Стокгольма, Тель-Авива, Ватикана… Что же узнавали наши радиослушатели из этих сообщений? Судя по вещанию «Голоса Америки», «советские войска безжалостно истребляют мирное население»; «Афганистан ждет судьба одной из советских республик, а вслед за ним наступит черед Пакистана»; «Советский Союз искореняет в Афганистане исламскую религию»; «русские во множестве дезертируют из армии»… Кроме того, ежедневно сообщалось о «боевых успехах партизан, наносящих ощутимые потери оккупантам» (это особенно «приятно» было слушать близким и родственникам наших военнослужащих), о «деморализации личного состава ОКСВ», об «экспансионизме СССР», передавались соответствую щие заявления политических и общественных деятелей. Всеми силами создавалась впечатляющая картина глобального осуждения цивилизованным миром советского вторжения. Эта картина была, увы, недалека от реальности.
Пользуясь параличом нашей пропаганды, западные СМИ иногда шли на прямые подтасовки фактов.
Впечатляющий пример — многочисленные утверждения западных журналистов об использовании нашими войсками химического оружия на территории ДРА. Поскольку по этому поводу была развернута самая настоящая пропагандистская кампания, в ходе которой миллионы людей во всем мире поверили в «химию», остановимся на этом подробнее.
Одно из первых сообщений было опубликовано газетой «Интернэшнл геральд трибюн» 24 января 1980 года под осторожным заголовком «США изучают, используют ли русские химические боеприпасы в Афганистане». Автор заметки избегал категорических утверждений. Его текст носил скорее «зондажный» характер: «Американские разведывательные источники заявляют, что по сообщениям афганских повстанцев русские применяют против них химические бомбы. Администрация Картера обещает изучить эти сообщения. По словам дезертировавших офицеров афганской армии и повстанцев, химические бомбы взрываются в воздухе, — говорится в сообщении разведывательных источников. — Согласно этим сообщениям химический газ зоман использовался против позиций мусульманских партизан вблизи Файзабада, Джелалабада, в Бамиане и Тахаре.
Советское посольство в Вашингтоне не комментирует эти сообщения. Советские официальные лица на прошлой неделе отрицали, что войска в Афганистане используют химические вещества.
Источники указывают, что официальные лица администрации США не могут подтвердить физическими доказательствами применение химических веществ».
По всей видимости, это был тот самый случай, когда преднамеренную утечку информации осуществило ЦРУ. Такое часто практикуется в отношениях между прессой и специальными службами. Затем кто-то разработал и широко протиражировал «сенсацию».
«Утка» широко разлетелась по всему свету, а вскоре специалисты Пентагона приделали ей более прочные крылья. Просмотрев снятые в Афганистане фильмы, они обнаружили в составе колонн ограниченного контингента советских войск дегазирующие машины, которые согласно штатному расписанию в обязательном порядке придаются частям и подразделениям. На этой основе был сформулирован вывод, переданный в печать: «Трудно представить, чтобы такое снаряжение служило оборонительным целям, поскольку повстанцы не имеют химических боеприпасов… Поэтому ясно, что оно направлено в Афганистан для использования против партизан». Это заключение вовсе не выглядело убедительным, однако здесь срабатывал авторитет источника — министерства обороны Соединенных Штатов.
Вслед за этим официальные лица вашингтонской администрации сделали целый ряд громких заявлений по обвинению Советского Союза в использовании химического оружия. Крупная денежная премия была обещана тому, кто представит доказательства применения химического оружия Советским Союзом в ДРА (английский журнал «Санди тайме мэгэзин» называл сумму в 100 тысяч долларов). Но ни тогда, ни впоследствии не было представлено ни одного сколь-нибудь серьезного доказательства этого обвинения. Тем не менее с большей или меньшей интенсивностью публикации на эту тему продолжали появляться в течение пяти лет.
Марк Урбан в уже упоминавшейся нами книге тоже весьма скептически отзывается о возможности использования в Афганистане «химии». «Высказанное предположение о том, что русские используют против беззащитных повстанцев нервно-паралитический газ, носило очень эмоциональный характер, — пишет он. — Судя по сообщениям газет, этот газ был впервые применен еще в 1979 году. Правдоподобие такой информации придавало участие разведслужб США в подготовке «документальных свидетельств». Свое заявление, подтверждающее использование химического оружия, сделал в 1980 году и госдепартамент Соединенных Штатов. В этом заявлении, в частности, содержались такие факты: в состав советских воинских частей входили дегазирующие подразделения; на телах убитых советских солдат находили сумки с противогазами; кроме того, о применении отравляющих веществ имелись свидетельства моджахедов и перебежчиков».
Однако далее Урбан не без ехидства замечает, что вообще-то, кроме дегазирующих машин, Советская Армия прихватила с собой на войну еще много другого совершенно не нужного ей боевого снаряжения, к примеру ракеты ПВО, хотя всем было известно, что у повстанцев нет авиации. Кроме того, английский журналист указывает на то, что «сообщения моджахедов и перебежчиков сомнительны, голословны, грешат неточностями. Они, скажем, заявляют о каких-то «цветных газах», тогда как большинство нервно-паралитических газов бесцветно».
За все годы войны, подчеркивает М. Урбан, никто не смог представить экспертам ни одной пробы земли или куска ткани со следами поражения химическим оружием, тогда как во Вьетнаме западным журналистам удавалось добыть подобные доказательства. Так, в корпусах невзорвавшихся снарядов был обнаружен иприт. По словам М. Урбана, бывший британский парашютист Питер Ювеналь, который 25 раз совершал тайные путешествия по Афганистану, назвал заявления об использовании газа «чистым вымыслом… фальшивкой ЦРУ».
ИЗ МАТЕРИАЛОВ ГЕНШТАБА: «На начальном этапе пребывания советских войск в Афганистане в их составе имелись штатные подразделения химической защиты. Поскольку отряды оппозиции не имели на вооружении боевых отравляющих веществ (хотя единичные экземпляры нашими войсками захватывались), то наши подразделения химической защиты выполняли в основном охранные задачи, заменяя на заставах и постах мотострелков.
В 1985 году все подразделения химической защиты были переформированы в подразделения охраны, а часть из них — в огнеметные подразделения. С этого времени огнеметные подразделения химических войск приступили к активному участию в боевых действиях. Основными целями для огнеметания в операциях явились огневые точки мятежников, оборудованные в инженерном отношении, в пещерах, крепостях, а также группы противника в кяризах и в подземных галереях.
Огнеметы использовались как оружие ближнего боя и применялись в основном в тех случаях, когда уничтожение целей обычными средствами общевойсковых подразделений, огнем артиллерии и ударами авиации было затруднено и не давало положительных результатов. Огнеметподразделения придавались общевойсковым, и боевые задачи выполняли совместно с ними. Как правило, батальон усиливался огнеметным взводом, а рота — отделением. Обычно для поражения отдельной цели назначалась группа из 2–3 огнеметчиков и группа прикрытия в количестве 6–9 стрелков. Отмечались отдельные случаи, когда для поражения противника в сильно укрепленной крепости сосредоточивалось до 30 огнеметчиков, которые вели огонь с трех сторон.
Огнеметы применялись и при сопровождении колонн. При этом пуски огнеметчики производили прямо с борта БТР с короткой остановки, что позволяло добиться внезапности и большого морально-психологического воздействия на противника. Были случаи применения огнеметов в засадах.
Эффективность боевого применения огнеметов во многом зависела от уровня обученности огнеметчиков, наличия у них практического опыта и навыков в ведении огня на различные дистанции с учетом обстановки, местности и четкого взаимодействия с ведущими бой общевойсковыми подразделениями».
Да, в Афганистане использовалось страшное оружие. Хотя, впрочем, бывает ли оружие не страшное? И без химических боеприпасов там хватало всяких других, отправляющих на тот свет тысячи людей. Мы вспомнили ту, теперь уже давнюю пропагандистскую кампанию, чтобы показать: параллельно с войной пушек шла самая настоящая словесная война. Сейчас нет смысла докапываться, кто выстрелил первым. Эта газетно-эфирная война тоже калечила — не тела, но души.