Первый бой под Касторной

Первый бой под Касторной

Наш полк был придан к Марковскому пехотному полку, которым командовал молодой красивый капитан-брюнет из кадровых офицеров. В полку у них насчитывалось до 1 тысячи штыков, достаточно артиллерии и пулеметов. К Касторной подошел железнодорожный состав, на котором находились два танка. Ночью они будут выгружены, и с рассветом части перейдут в наступление на село Успенское, находящееся к северу от Касторной, верстах в десяти.

К рассвету 2-й Хоперский полк прибыл. Представился капитану в его полковой канцелярии, но у них еще не разработан план наступления. В канцелярии человек пять офицеров, все молодежь, все отчетливы и вежливы. Несколько писарей и три или четыре пишущие машинки. Я позавидовал их полковой налаженности. У нас в полку канцелярии, в прямом смысле этого понимания, нет. Приказы по полку пишутся от руки. И полковой адъютант временный. Сотник Царев, накануне моего приезда в полк, выехал в обоз «подтянуть канцелярию», там не задержался, выехал на Кубань, и я его больше никогда не видел. Он не казак, но уроженец одной из хоперских станиц; по отзывам офицеров, отличный воин, душою казак, много пережил после восстания, и они были удивлены, что он не вернулся в полк.

На улице холодно. Метет мелкий колкий снег. Роты выстроены тут же и ждут приказа. Наш полк также, но приказа еще нет. Мы с удовольствием рассматриваем два танка, коих видим впервые в своей жизни. Они дают полную уверенность нам в победе.

Солдаты стоят вольно, зябнут, переговариваются между собой… они мобилизованы. Жалуются на плохую обувь и на то, что их рано подняли и «теперь, вот, зря стоим». Я и сам возмущаюсь, что мы зря стоим. Вхожу в канцелярию и довольно резко говорю капитану об этом, что наш полк казаков и их лошади «зря зябнут». Капитан, милый человек, он просит еще подождать… Мы ждали и двинулись в наступление, когда настало утро.

Впереди шли два танка. За ними — две цепи пехоты. Наш полк на левом (западном) фланге. По затверделому снегу танки шли, думаю, верст десять в час. Пехота быстро отстала.

Мы были впервые с танками в бою. Издали и с фланга было хорошо видно, как какие-то две темные стальные черепахи уверенно ползли вперед. Потом они скрылись из нашего наблюдения… потом вновь показались. Оказывается, они проходили овраг-долинку и, неожиданно появившись перед красными, открыли по ним огонь. Наметом и в разные стороны красная конница бросилась врассыпную.

2-й Хоперский полк, выбросив одну сотню в лаву, развернутым фронтом бросился в преследование. Танки остановились у речонки, которую «взять», видимо, не смогли. Хоперцы быстро перешли ее вброд и заняли село, успев захватить несколько седел и сум на брошенных красными раненых своих лошадях. Это были передовые части 11-й красной кавалерийской дивизии — бригада Колесова. Бригада Колесова числилась «отдельной».

В селе, на улицах, много зерна и сена на дороге. Спрашиваю крестьян: «Что это?» Отвечают: «Так красные кормили своих лошадей наспех». Все брали у крестьян бесплатно и под угрозой.

«Мы — народная армия. Мы защищаем права народа. Нашим лошадям нужен фураж. Давайте его нам немедленно же!.. А нет — сами возьмем! А когда прогоним золотопогонников — всем вам будет легче жить. А пока — делайте жертву!» — так они говорили крестьянам, а те, ненавидя их и боясь их, давали все то, что они требовали именем народа.

Должен подчеркнуть, что воронежские крестьяне были настроены исключительно активно против красных. Как жаль, что эта сила не была использована.

Буденный в своем описании этого боя указывает, что у белых было четыре танка и его кавалеристы вначале признали в них движущиеся телеги с сеном. Когда же эти «телеги» открыли пулеметный огонь по ним, то они в панике бросились врассыпную. В его описании и в описании Егорова все время чувствуется сгущение красок в пользу красных. Для истории приведу, что пишет об этом Буденный в своей книге:

«26 октября (по старому стилю. — Ф. Е.) со стороны Касторной, Кожовка и Нижнедевицка противник перешел в наступление силами около 4-х тысяч сабель и до 8-ми полков пехоты, при поддержке 4-х танков и 3-х бронепоездов. На всем фронте корпуса завязался упорный бой, продолжавшийся весь день.

К 9-ти часам утра, в районе 2-й бригады 4-й Кавалерийской дивизии, в село Успенку вошли 4 танка белогвардейцев. Наши бойцы до этого ни разу не видели танков, приняли их в непроглядной пурге за возы с сеном и продолжали спокойно укрываться от непогоды во дворах. Не встретив никого на улице, танки повернули обратно и без выстрела медленно ушли. Через некоторое время Успенку атаковала гренадерская дивизия. Гренадеры дрались упорно и, используя свое численное превосходство и также поддержку танков, потеснили 2-ю бригаду. Но к 17-ти часам, 2-я бригада, совместно с 3-й бригадой этой же дивизии, выбила белогвардейцев из Успенки и отбросила их вместе с танками к Касторной».[219]

Нам без документов трудно определить точность его слов — «как это было», но одно точно — ни наши два танка, ни наша пехота не вошли в село Успенка. В него вошел только 2-й Хоперский полк, который к вечеру вновь был оттянут в Касторную. Мелкий, но характерный штрих.

Вернувшись в Касторную, полк расположился по старым квартирам. Дочери нашего хозяина, среднего крестьянского достатака, думая, что мы отступаем, буквально заголосили.

— Да что вы? — спрашиваю их.

— А-а-а!.. Опять придут красные!.. Што мы будем де-ла-атть?.. Опять будут грабить!

Я их успокаиваю, что «красные не придут». Девицы не верят, несут нашим лошадям спрятанное зерно и завывают:

— Берите лучше вы-ы… чем им от-да-ать!

Жуткие бывали сцены при отступлении. И их нужно было переносить, бодрить павших духом и часто лгать, лгать в противовес своей душе…