Приезд генерала Шкуро

Приезд генерала Шкуро

К назначенному сроку в полки очень мало прибыло казаков из своих станиц. Офицерский состав пополнился хорошо, и их было в полку около 20 человек. На мое удивление, в полк прибыли все сестры милосердия по старым походам полка, и их оказалось до десяти. Они меня не радовали, но оказались заслуженные труженицы полка с самого начала походов полковника А. Г. Шкуро, все дружественные с офицерами и уважаемые ими. Но единственной строевой частью в Невинномысской был «Волчий дивизион» полковника Колкова,[276] который очень скоро был отправлен на фронт, в Ставрополь, в 3-ю Кубанскую дивизию генерала Бабиева. Наступили сильные холода, восточные ветра, и много «волков» вернулось в станицу обмороженными. Это плохо повлияло на казаков.

Для встречи его наличные казаки 1-го и 2-го Хоперских полков выстроились на станичной площади. Их было немного. Полковник Соламахин еще не прибыл, и их возглавлял автор этих строк.

Левее хоперцев был выстроен Карачаевский дивизион. Все в пешем строю. Этот дивизион «шалил» в станице «по женской части», и был случай, что один карачаевец через окно из револьвера убил урядника. Станица просила вывести этот дивизион вон.

Было много снега, морозно. Из станичного правления показалась группа старших начальников. Впереди в крытой шубе-черкеске, в волчьей папахе и в бурочных сапогах тихо шел Шкуро. Полковник Бочаров скомандовал и отрапортовал что надо.

— Здорово, славные мои хоперцы! — так приветствовал строй старый их вождь и «волк», генерал Шкуро.

Эти слова он произнес так сердечно, что я почувствовал — между ним и казаками существует особенная, и давнишняя, глубокая семейная любовь, основанная на чем-то очень высоком, несомненно, на былых победных боях. Казаки ответили громко и восторженно.

Все наличные офицеры на правом фланге строя. Шкуро жмет руку мне и всем офицерам, медленно проходит перед строем казаков, внимательно всматриваясь в их лица. Я смотрю на него и не узнаю его — перед нами проходит истомленный, истощенный маленький молодой «старичок», мелко ступая по снегу. Вид его был болезненный и совершенно не боевой. А бурочные сапоги на ногах будто фиксировали его физическое недомогание.

Медленно пройдя строй хоперцев, Шкуро подошел к Карачаевскому дивизиону. Я, по положению, следую за ним. По команде «смирно» крупные, плечистые, смуглые, глазастые карачаевцы, тепло одетые в шубы-черкески, при хорошем кавказском холодном оружии напряженно вытянулись и повернули головы направо, буквально «пожирая» глазами Шкуро. Я давно не видел подобного подобострастного вида людей в строю.

— СЕЛЯМ! — выкрикнул громко Шкуро, тихо, словно крадучись, подходя к ним и зло смотря на них.

— ЧОХ САУЛ! — дружно, громко ответили они, стараясь еще больше «тянуться» и «есть глазами» Шкуро.

— Вы што тут делаете в станице?! Безобразничаете?.. По бабам ходите?.. Грабите казаков?.. Стреляете в окна? — взвизгивал Шкуро своим тонким голосом. — Я вас, подлецов!.. Я до вас доберусь!.. А сейчас и смотреть не хочу!.. Полковник! Уведите прочь свой дивизион! — обратился он к их начальнику.

На второй день Шкуро выехал в станицу Баталпашинскую «поднимать сполох». Вернувшись оттуда, выехал в Екатеринодар.