«КРОТЫ» МЕНЯЮТ КУРС

«КРОТЫ» МЕНЯЮТ КУРС

ГОРЬКОЕ ПОХМЕЛЬЕ

Михаил Бутков всегда и во всем старался быть первым. Родившись в семье кадрового офицера ГРУ, он с детства привык добиваться успеха. Институт военных переводчиков окончил с красным дипломом. В армии, куда его призвали уже офицером, был отличником боевой и политической подготовки и получил настолько блестящую характеристику, что местный особист рекомендовал Михаила в органы государственной безопасности. Так Бутков угодил во внешнюю разведку.

Учеба в Краснознаменном институте разведки имени Андропова тоже давалась легко. Парторг группы, он окончил КИР также с красным дипломом и через полгода — год был направлен в командировку в Норвегию в качестве корреспондента газеты «Рабочая трибуна». (В отличие от многих своих коллег — «журналистов» он регулярно печатался в родном издании.) Работая по линии ПР (политическая разведка), Бутков ездил по всей стране, установил полезные контакты. В Норвегии — северном форпосте НАТО — советскую разведку интересовало слишком многое.

Товарищи предрекали Михаилу большое будущее, но…

В Осло он приехал с женой и двумя дочерьми. Однако что-то в совместной с Мариной жизни не ладилось. Возможно, причина крылась в том, что Бутков женился не по любви. Его избранницей была девушка из той же социальной среды, дочь гэрэушника, и, скорее всего, их бракосочетание произошло благодаря инициативе родителей.

Но разводиться супруги не спешили. Для Бутко-ва расставание с Мариной означало проработки у начальства и отзыв из заграницы. Марина же хотела сохранить дочерям отца. И тут на горизонте появилась ОНА.

В далекой сумрачной Норвегии, где магазины слишком дороги, а люди чересчур холодны, советские люди старались держаться особняком. В первую очередь, конечно, молодежь. Так Бутков и познакомился с четой Гремицких. Глава семьи работал в посольстве атташе, Мария же служила в представительстве Интуриста. Но если в паре Бутковых лидером был именно Михаил, то у Гремицких всем заправляла Мария. Дочь полковника КГБ, выросшая за границей, она привыкла к хорошей жизни, да и по натуре была женщиной сильной и очень волевой — что называется, «бой-баба».

Очень скоро отношения между Марией и Михаилом перестали быть чисто дружескими. Впрочем, руководство посольства и резидентуры смотрело на это сквозь пальцы: ломать чужие судьбы никто не хотел, да к тому же срок пребывания Гремицких в Норвегии заканчивался…

Мария улетела в СССР в 90-м. Однако они продолжали переписываться, созваниваться. В каждом письме «подруга» не забывала сообщить, как жутко живется на родине: дефицит, разгул преступности… Вода, как известно, точит камень. И майор Михаил Бутков однажды понял, что все, во имя чего он живет и работает, — миф. А Мария всячески поощряла такие настроения.

Последней каплей, вероятно, стала вышедшая на Западе книга предателя Олега Гордиевского «КГБ: История внешнеполитических операций». Товарищи вспоминают, что, прочитав ее, Бутков горько переживал свою причастность к ведомству «железного Феликса».

«Час X» пробил в мае 91-го года. По заранее обговоренному плану Мария, разведясь с мужем, вылетела в Стокгольм. Бутков же, отпросившись у резидента, отправился якобы в журналистскую поездку по стране. Но неожиданно, через три дня после отъезда, майор позвонил жене Марине: «Бери детей и приезжай! Я больше не желаю возвращаться в Москву». К чести Бутковой, она категорически отвергла предложение суйруга и пулей помчалась в наше посольство. Однако предпринять что-либо КГБ уже не мог. На дворе стоял 91-й год, время, когда прессинг на Советский Союз со стороны Запада был необычайно велик, а председатель Крючков всеми силами пытался продемонстрировать новый, цивилизованный образ секретного ведомства.

С этого момента никто больше не видел Буткова. Известно только, что, уехав в «командировку», он пришел к резиденту английской разведки и попросил политического убежища. Но свобода даром не дается. Недавний парторг был вынужден выдать некоторые государственные секреты, назвать имена всех сотрудников резидентуры.

Как считают разведчики, Бутков вряд ли был завербован до своего побега. Вероятно, произошло это спонтанно, под давлением любимой женщины. Есть сомнения и в том, что Мария Гремицких являлась агентом СИС. Она просто была современной женщиной.

Осознание того, что он наделал, пришло к бывшему чекисту очень скоро. На следующую после побега ночь он попытался перерезать себе вены, но англичане спасли его — он еще был нужен. Через несколько недель Бутков с новой женой и ее сыном от первого брака оказался в Англии.

В своих интервью он, правда, пытался играть в «благородство», утверждая, что рассказал только о том, о чем англичане уже догадывались и без него, но никто ему особо не верил. Доказательством тому стала высылка пяти советских «дипломатов». Все они были выданы перебежчиком.

Его сегодняшняя судьба покрыта завесой тайны. Поговаривают, что с Марией он уже разошелся и теперь горько жалеет о том, что поддался минутной слабости. Но сделанного, увы, уже не воротишь.

Из беседы с начальником Следственного управления ФСБ РФ генерал-майором Владимиром Галкиным:

— Участились случаи незаконного перехода госгра-ницы, особенно на Дальнем Востоке, в Сибири. Есть и шпионаж. Спецслужбы не теряют специфического интереса к России.

САМЫЙ ЭКЗОТИЧЕСКИЙ АГЕНТ ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ

Владимир Гурджиянц был, видимо, самым экзотичным агентом за всю историю органов госбезопасности. Он шпионил на… африканское государство Зимбабве.

В принципе, ничего смешного в этом нет. В Зимбабве, как и в любой другой стране, существует разведка и контрразведка, есть агентура. Конечно, им не тягаться со спецслужбами ведущих держав мира.

В порядке информации замечу, что Гурджиянц — первый гражданин СССР — РФ, завербованный африканскими службами, хотя подобные попытки отмечались и ранее. Скажем, в белорусском КГБ долгие годы служил офицер К. В конце 60-х он работал в Алжире и буквально за несколько дней до отъезда был схвачен местной полицией, посажен в местную тюрьму. Алжирцы добивались, чтобы чекист стал невозвращенцем, выступив с разоблачением советского образа жизни. Лишь своевременное вмешательство наших властей спасло К. от неминуемой гибели.

Дважды советские разведчики, работавшие в Африке, совершали добровольные побеги. Так, в 82-м из столицы Марокко Рабата в США бежал заместитель резидента по линии политической разведки КГБ полковник Анатолий Богатый. Чуть позже из ЮАР «ушел» еще один чекист.

Владимир Гурджиянц оказался в Зимбабве в январе 91-го года в качестве помощника представителя Аэрофлота. Прибыв в Харару, Гурджиянц зарегистрировал несколько частных предприятий. Одно из них — «Пеликан» — занималось торговлей и авиаперевозками. Дела его, по всей видимости, шли неплохо, состояние росло, но случилось непредвиденное. Начальник удачливого бизнесмена стал проявлять явное неудовольствие деловой политикой Гурджиянца, и перед последним замаячила туманная перспектива оказаться на родине. Этого «аэрофлотовец» допустить не мог и прибегнул к довольно изощренному способу.

Обратившись к сотрудникам Центральной разведывательной службы Зимбабве в августе 92-го, Гур-джиянц предложил им сделку: они высылают его начальника и он, заняв новый пост, рассказывает «чернокожим разведчикам» все, что знает. Такой счастливый шанс зимбабвийцы упустить не смогли и приняли условия Гурджиянца.

Впоследствии российские спецслужбы установят, что с августа 92-го, Гурджиянц тайно встречался с кураторами по меньшей мере 16 раз. За это время он передал им скудные данные, которыми владел, в том числе сведения о сотрудниках российской внешней и военной разведки, действовавших в Зимбабве. Что характерно, денег у новых хозяев Гурджиянц не брал, объясняя это так: «Они не предлагали, а я не просил». В результате экзотический предатель оказался в роли «дурака с толстой шеей». Не получив ни цента, он дождался и высылки своего нового шефа. Выкачав все, что можно, зимбабвийцы в конце 93-го попросту прекратили с ним контакты.

А в начале 94-го его уже вычислили. По одной версии, зимбабвийцы сами сдали отыгранного агента, чтобы поднять свой престиж на мировом уровне. По другой — регулярные отлучки Гурджиянца вызвали интерес у офицеров безопасности российского посольства. Известно лишь одно: первоначальный сигнал о его подозрительном поведении исходил из резидентуры российской разведки. В марте 94-го под благовидным предлогом Владимира Гурджиянца отозвали в Россию и тут же вызвали на Лубянку. Не подозревая подвоха, он пришел в большой дом и больше оттуда не выходил.

Ошеломленный натиском, Гурджиянц на первом же допросе признал себя виновным, правда, позже попытался отказаться от данных им показаний. На суде шпион всячески открещивался, утверждая, что происходящее не что иное как месть ФСБ за то, что он… коммунист. Военный суд московского округа эти утверждения однако, не впечатлили. В апреле 94-го года 59-летний Гурджиянц был приговорен к восьми годам лишения свободы в колонии строгого режима с конфискацией имущества. (Во время обыска в его московской квартире изъяли одиннадцать с половиной тысячи долларов.) Во внимание было принято безупречное прошлое обвиняемого и его преклонный возраст.

ПОБЕГ

В посольстве СССР в Брюсселе в канун 8 марта 1990 года шел праздничный концерт. Небольшая советская колония долго и тщательно готовилась к нему. Поэтому, когда во время представления один из «посольских», третий секретарь по культуре и одновременно офицер внешней разведки КГБ Игорь Чер-пинский, вдруг неожиданно встал и вместе с женой Еленой начал протискиваться к выходу, это вызвало удивление. «Куда ты? — спросили его. Черпинский виновато развел руками: «Сын остался дома один». О тяжелой болезни сына Игоря, родившегося в «чернобыльском» 86-м году на Украине, все отлично знали. Черпинские постоянно обращались к врачу, но ничего не помогало. А тут еще третий секретарь съездил в Союз, где столкнулся с реальной действительностью. Возвращаться домой с ребенком — значило обречь парня на верную гибель.

Показалось поразительным и то, что после праздников ни Черпинский, ни его жена, работавшая в посольстве, на службу не явились. Ну, решили коллеги, перепили люди, с кем не бывает. Тревогу забили лишь на другой день. Вскрыв квартиру разведчика, сотрудники резидентуры остолбенели…

Вскоре на окраине Брюсселя полиция обнаружила брошенную машину Черпинского. Все сомнения окончательно развеялись: завербованные ЦРУ всегда оставляют свои вещи в стране, откуда прибыли. Только тогда им разрешается законный выезд в США. Как это у нас принято, коллеги по резидентуре тут же «вспомнили», что жена была неравнодушна к драгоценностям и постоянно отдалживала у всех, что в последнее время дела у них стали идти неплохо, появились активные контакты. Нужные сведения были предоставлены Черпинскому ЦРУ, чтобы поднять его рейтинг. Но, вероятно, по каким-то причинам он отказался быть «двойником» и потребовал, чтобы его переправили в «свободный мир».

Большинство склонялись к мысли, что причиной вербовки была тяжелая болезнь сына: американцы пообещали принять его, и Черпинский пошел на предательство.

Вскоре бельгийской контрразведкой был арестован один из чиновников, заподозренный в агентурных связях. Через десять дней, правда, его выпустили за недоказанностью. Кроме того, Черпинский выдал резидентуру. К счастью, за год он узнал не так уж много, тем не менее из Бельгии пришлось уехать ряду разведчиков.

Впоследствии следы Черпинского теряются. Из агентурных источников известно, что спецслужбы перебросили его с семьей окольными путями в ФРГ, а оттуда на военном самолете — В США. Наверное, он безмятежно живет сейчас где-нибудь в Оклахоме, потихоньку спиваясь и рассказывая новым друзьям о том времени, когда был советским разведчиком.

«ШПИОНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»

ИЗ ОПЕРАТИВНОЙ СПРАВКИ: 6 февраля 1996 года Управлением ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области арестован капитан первого ранга запаса, сотрудник норвежского экологического фонда «Беллуна» Александр Никитин. Он обвиняется в передаче иностранной державе секретных сведений оборонного характера под прикрытием экологической деятельности. В первую очередь это касается Северного флота ВМФ России.

При проведенных в офисе «Беллуны» обысках сотрудниками контрразведки были изъяты собранные фондом материалы, в том числе доклад «Северный флот — потенциальный риск радиоактивного загрязнения региона».

Ведется следствие.

Синцов Вадим Николаевич был арестован органами контрразведки 15 января 1994 года. К этому моменту у сотрудников ФСК накопилось уже достаточное количество материалов, полностью уличающих главу АО «Спецмашины и механизмы», а до недавнего времени начальника управления Министерства оборонной промышленности СССР, в шпионаже в пользу английской разведки. При задержании Синцов сопротивления не оказывал, справедливо смекнув, что с Лубянкой шутки плохи. На допросе всю вину признал и дал откровенные показания.

В начале января 93 года он был направлен в служебную командировку в Лондон, где познакомился с неким джентльменом, представившимся как Джеймс Селф. Мистер Селф предложил «оборонщику» поставлять всевозможную информацию мифическому исследовательскому фонду. Но в конце концов раскрыл карты.

Перед Синцовым стоял не кто иной, как сотрудник английской разведки СИС. Неизвестно, каким именно образом, но в руки представляемой Селфом службы попали материалы, уличающие Синцова в незаконной деятельности. Разведчик пригрозил, что в случае отказа сотрудничать, все данные станут известны руководству Синцова. Несчастному ничего не оставалось, как принять предложение вербовщика. Утешал он себя тем, что за шпионаж ему будут платить немалые суммы.

В первую очередь англичанина интересовало особое направление служебной деятельности Синцова: поставки российского оружия странам Ближнего Востока — организация таких поставок и все подробности деловых сделок на государственном уровне. И агент их ожиданий не обманул.

Вскоре Селф передал Синцова на связь другому оператору — м-ру Джорджу Хорбину. «Оборонщику» предстояло возвращаться домой, и в СИС разработали целую систему взаимодействия на территории России: назвали тайники, дали особые инструкции…

Собирали Вадима Николаевича в дорогу тщательно. В качестве «гостинца» он получил переносной портативный компьютер с комплектом программ для шифровки сообщений, специальные шпионские фотопленки и прочие атрибуты. Связь предполагалось держать через сотрудников резидентуры, работавших в английском посольстве.

Но в марте Синцова уже взяли. Кто выдал агента — пока не ясно. Возможно, он как-то навлек на себя подозрения, его стали «вести» и «отработали». А может, произошла утечка информации. Как бы там ни было, через десять дней после ареста гражданину РФ Вадиму Николаевичу Синцову было предъявлено обвинение по статье 64, пункт «а» — измена родине.

Контрразведчики отмечают, что он передал противнику такое количество данных, что, бесспорно, нанес громадный урон нашей обороноспособности. В то же время «дело Синцова» вселяет и оптимизм. По его признанию, английская разведка очень высоко ценит российских оборонщиков, считая их едва ли не лучшими в мире.

Ожидалось, что суд над Синцовым состоится еще в начале 95 года, но… В течение года Вадим Николаевич знакомится с уголовным делом, сидя на непрезентабельных нарах Лефортовской тюрьмы. Видно, он действительно сдал англичанам очень много, если материалы дела заняли столько томов. Хотя не исключено, что ему просто приятно перечитывать рассказы о своих подвигах.

Пока известно лишь, что за последнее десятилетие XX века органы контрразведки пресекли деятельность примерно трех десятков граждан России — иностранных агентов. Еще с десяток бежали на Запад…

Тенденция «уходить в шпионы» явно растет. Пик ее пришелся на 91—92-й годы, когда, по признанию директора российской внешней разведки генерал-полковника Вячеслава Трубникова, приходилось очень тяжело и основные улики ЦРУ были направлены на компрометацию, удушение и разрушение советской разведки, в том числе за счет работы с законодателями.

«Шпионская революция» в России имеет вполне обыденное объяснение. Если раньше каждый чих советского человека находился под контролем компетентных органов, граница была на замке, все передвижения иностранцев по стране контролировались до безобразия, а иметь на руках валюту означало причислить себя к стану врагов, то теперь ситуация изменилась с точностью наоборот. Обнищание же чиновников и офицеров, имеющих доступ к госсекретам, — лучший залог успеха иностранных разведок, которые, по утверждению специалистов, чувствуют себя на российских просторах как у себя дома.

Зарубежные контршпионские ведомства, видимо, уже настолько устали от постоянного наплыва шпионов, что берутся только за работу с экстраординарными агентами. Правда, и последних насчитывается не так уж мало. Обычным же инициативникам, наподобие отслуживших в стратегических частях солдат, попросту приходится выстраиваться в очередь. Пройдите мимо посольства США и увидите это собственными глазами…

ИЗ ОПЕРАТИВНОЙ СПРАВКИ: в марте 1994 года с территории Российской Федерации за действия, несовместимые с профессией дипломата, был выдворен гражданин Великобритании, советник по политическим вопросам посольства Великобритании в Москве ?? Джон Скарлет. Г-н Скарлет является резидентом английской разведки СИС, однако ввиду гуманности российской стороны ему было дано три недели на сборы. Выдворение Скарлета — результат комплекса оперативных мероприятий, проведенных УКРО ФСБ, одним из звеньев которого был арест агента СИС, работника оборонной промышленности Сивцова В. В свою очередь МИД Великобритании потребовал, чтобы территорию этой страны покинул резидент российской разведки.

В конце апреля 1996 года сотрудниками Управления контрразведывательных операций (УКРО) Федеральной службы безопасности РФ в момент тайниковой операции был задержан гражданин России, агент английской разведки. Его имя пока держится в тайне, известно лишь, что арестованный является работником одного из отечественных министерств.

При проведении обыска в квартире чекисты изъяли специфическое шпионское оборудование. Под давлением доказательств задержанный полностью сознался в содеянном и сообщил имена английских разведчиков, у которых он находился на связи.

6 апреля 1996 года МИД РФ обратился к послу Великобритании сэру Энди Вуду с просьбой депортировать ряд сотрудников английского посольства, использующих дипломатический иммунитет для занятия шпионской деятельностью.