ДЕЛО КАПРАЛА ПРАЙМА

ДЕЛО КАПРАЛА ПРАЙМА

К концу 60-х годов в СССР стали известны многие тайны радиошпионажа западных стран. Но картина была далеко не полной: требовалось детально разобраться, какие именно секреты советского государства попали в руки его врагов. Нужны были сведения от хорошо осведомленного специалиста, допущенного ко всей радиошпионской информации, которая черпалась из линий связи СССР. И такой специалист нашелся.

В начале января 1968 года капрал Джеффри Артур Прайм возвращался после рождественских праздников на базу радиошпионажа английских ВВС в Западном Берлине. Проезжая через контрольно-пропускной пункт (КПП) в Берлине, он передал советскому офицеру записку, в которой просил, чтобы с ним связались представители разведки СССР.

Прайм был несостоявшейся личностью, как в социальном, так и в сексуальном плане. В школе он слыл прогульщиком, в ВВС, куда вступил в 1956 году, — нелюдимом. Будучи не в состоянии жить нормальной половой жизнью, он развлекался тем, что набирал случайные телефонные номера и говорил непристойности. Прослужив некоторое время в Кении, с 1964 года Прайм продолжил службу на станции перехвата в военном аэропорту Западного Берлина.

Записка, которую Прайм оставил на КПП в Берлине, попала не к сотрудникам 1-го Главного управления (ПГУ) КГБ, занимавшегося разведкой, а к представителям более скромного 3-го управления, отвечавшего за безопасность в советских вооруженных силах. Это управление иногда добивалось успеха в вербовке западных военнослужащих невысокого ранга, проходивших службу в Германии, и очень хотело перещеголять ПГУ, завербовав Прайма. В своей записке Прайм просил сотрудников советской разведки встретиться с ним в ресторане. При следующем проезде через КПП на ручке своей машины Прайм нашел магнитный цилиндр с ответной запиской, где ему вместо ресторана назначалась встреча в метро.

У Прайма состоялась встреча с сотрудниками 3-го управления, на которой его подробно расспрашивали о нем самом и его работе. В разговорах с чекистами Прайм винил во всех своих проблемах и неудачах капиталистическую систему. Образ Советского Союза, сложившийся у Прайма под воздействием советских пропагандистских изданий на английском языке и англоязычных передач московского радио, оказался для него более привлекательным, чем окружающая капиталистическая действительность. И хотя на встречах с чекистами Прайм утверждал, что в своих действиях руководствуется чисто идейными мотивами, он каждый раз без возражений принимал тридцать — сорок фунтов в качестве вознаграждения за «труды».

Срок службы Прайма в ВВС заканчивался в августе 1968 года. По договоренности со своими кураторами из КГБ он устроился на работу в Центр правительственной связи (ЦПС) — английскую радиошпионскую спецслужбу, где должен был заниматься обработкой материалов, перехваченных из советских каналов связи. Прежде чем приступить к своим новым обязанностям в ЦПС, Прайм провел неделю на конспиративной квартире КГБ в ГДР, где его обучили работе с радиопередатчиком, технике шифровки сообщений, изготовлению микроточечных донесений и работе с микрофотокамерой. После каждого дня занятий Прайма запирали на ночь. Перед вылетом в Англию ему вручили чемоданчик с комплектом шифрблокнотов, набором материалов для тайнописи и четыреста фунтов наличными.

Первые семь с половиной лет своего пребывания в ЦПС Прайм проработал в специальном дешифровальном подразделении — так называемой Лондонской группе обработки (ЛГО). К осени 1969 года он закончил обучение на курсах повышения квалификации и сдал экзамены по русскому языку, по случаю чего получил поздравление из Москвы и четыреста фунтов стерлингов в качестве премиальных.

«Разработка» Прайма так и осталась за 3-м управлением КГБ, которое отказалось передать свою «звезду» ПГУ. Прайму предложили самому выбрать место для встреч со связным. Он предпочел Австрию, потому что знал немецкий язык. Но в основном его связь с КГБ осуществлялась через «почтовые ящики» с помощью написанных симпатическими чернилами писем и через передачи московского радио. Безопасность связи с Праймом поддерживалась на самом высоком уровне. Ни разу за семь с половиной лет, которые он пробыл в ЛГО (с сентября 1968 по март 1976 года), и за полтора года работы в штаб-квартире ЦПС в Челтнеме в графстве Глостершир (с марта 1976 по сентябрь 1977 года), Прайм не попал под подозрение. Да и можно ли было подозревать ответственного по режиму в одном из подразделений ЦПС: в обязанности Прайма, в частности, входило ежегодное написание отчета, в котором он сообщал о проделанной за год работе по предотвращению нарушений режима секретности во вверенном его заботам подразделении ЦПС. Прайм завершил свою карьеру в ЦПС на посту руководителя сектора в группе анализа советских шифрсо-общений, поддававшихся дешифровке.

После ухода из ЦПС Прайм порвал контакты с КГБ, развелся и женился во второй раз. Устроился на работу водителем такси и частенько подвозил своих бывших коллег по службе от станции до места работы. В 1980 году КГБ возобновил связь с Праймом, после чего при встрече в Вене он передал в Москву свыше пятнадцати кассет с пленкой (большинство из них, как ему потом сказали, плохо проявились), некоторые фотокопии и записи, хранившиеся у него после ухода из ЦПС. За это он получил шестьсот фунтов. В 1981 году Прайм специально съездил в Потсдам, чтобы дать своему связнику из КГБ пояснения по поводу документов, проданных советской разведке годом раньше. На прощание он получил четыре тысячи фунтов. Прайм проигнорировал советы КГБ вернуться на работу в ЦПС или устроиться преподавателем русского языка в образовательной службе английской армии, где он мог бы подбирать кандидатов для будущей работы на КГБ.

Прайма, вероятно, так и не разоблачили бы, если бы не его сексуальные отклонения: он любил, выражаясь юридическим языком, совершать развратные действия в отношении малолетних школьниц. В апреле 1982 года полиция получила в свое распоряжение точное описание машины развратника, и Прайма арестовали по подозрению в совершении преступления. Он признался. Все бы ничего, но, находясь в тюрьме, под влиянием минутной слабости он сказал своей жене на свидании, что ведет двойную жизнь. Об этом она сразу без колебаний сообщила полиции. А также о том, что дома под кроватью обнаружила шпионские принадлежности — шифрблокнот и пачку конвертов с адресами связных в Восточном Берлине. В июне Прайм сознался абсолютно во всем.

По оценкам Пентагона, ущерб, нанесенный Праймом радиошпионскому союзу США и Англии, составил один миллиард долларов. На протяжении десяти лет Прайм передавал в КГБ подробные сведения о структуре ЦПС, расположении его станции перехвата, личном составе и о многом другом. И хотя в ЦПС в это время работало менее десяти процентов от шестидесяти восьми тысяч двухсот трех сотрудников, официально числившихся на тот момент в АНБ, англичане рассматривались в США как надежные партнеры и имели привилегированный доступ ко всей информации, которой обладала АНБ. Имел этот доступ и Прайм. Кроме того, в течение года работы в Челтнеме Прайм получал для ознакомления совершенно секретные данные об успехах и неудачах ЦПС в дешифровании перехвата из советских линий связи.

Все же, несмотря на это, пентагоновская оценка ущерба представляется чрезмерно завышенной. Как раз в этот год, когда Прайм работал в Челтнеме и имел самый широкий доступ к тайнам ЦПС, инструкции 3-го управления, которые он получал по радио, по неизвестной причине перестали поддаваться расшифровке. В результате контакт с Праймом был порван, и большую часть информации, добытой в Челтнеме, Прайм смог передать только в 1980 году в Вене, но и та оказалась сильно испорченной.

После ареста Прайма ЦПС «отыгралось» на 3-м управлении за то, что оно узурпировало работу с самым ценным агентом КГБ в английской системе радиошпионажа со времен Кернкросса. В вину сотрудникам «тройки» ставилось неумение поддерживать постоянный контакт с Праймом, как это делало в то же самое время ПГУ в работе с другим агентом КГБ, имевшим доступ к военным тайнам США.

В 1982 году Прайма приговорили к тридцати трем годам тюрьмы за шпионаж и еще к трем года — за растление малолетних. Эти два тюремных срока он по приговору суда должен был отбыть последовательно. Сам Прайм во всем винил свое, по его словам, «не в меру идеалистическое представление о русском коммунизме, которое наложилось на глубоко внутренние психологические проблемы».

Еще до разоблачения Прайма руководство АНБ неоднократно указывало на необходимость введения в систему проверки персонала испытание на полиграфе. После ознакомления с результатами проведенного расследования по делу Прайма правительство Англии приняло, наконец, запоздалое решение о применении полиграфа в спецслужбах страны.