Голые погоны

Голые погоны

Каждый военнослужащий должен постоянно заботиться о чистоте тела, опрятности и исправности одежды.

Ст. 497. Корабельный устав ВМФ СССР. 1986 г.

Есть недалеко от столицы Северного флота такое местечко — Щукозеро. Ничем не примечательная дыра, где, кроме пары десятков домов, птицефабрики и складов доблестной морской пехоты, ничего нет. И было бы Щукозеро рядовым населенным пунктом среди других, если бы не одно обстоятельство. Находилось в нем еще одно учреждение, делавшее имя поселка известным всем подводникам-североморцам, а особенно матросам. Некий Дом отдыха. И отдыхали в нем после славных дальних походов не офицеры и мичманы, а именно военнослужащие срочной службы. В те уже далекие времена страна победившего социализма ни шатко ни валко, но старалась заботиться об отдыхе не только генералов и адмиралов, но и низших чинов.

А посему в получасе езды от Североморска был воздвигнут небольшой, но довольно уютный комплекс, состоящий из трехэтажной казармы с четырех-, шестиместными номерами и культурно-оздоровительный блок с бассейном, спортзалом, кинозалом, библиотекой, сауной и другими удовольствиями. Место было выбрано на редкость удачно. По тактическим соображениям. Матросская самоволка исключалась на 99 %. С одной стороны — казарма морской пехоты, в нее и за деньги не пойдут. С другой — тундра. Летом болото по шею, зимой снега по горло. Не разгуляешься. Напротив — склады с угрюмыми морпехами на вышке. И только в одном месте можно было исхитриться и выскочить в поселок, но и там от скудности населения каждый новый человек, да еще и в матросской форме, вызывал законные подозрения, и добрые люди немедленно оповещали дежурную службу Дома отдыха обо всех праздношатающихся моряках. Дальше водворение подзагулявших матросов за забор было уже делом техники. А сбежать в Североморск было совершенно невозможно: проинструктированные водители рейсового автобуса наотрез отказывались сажать срочную службу без сопровождения в машину. Такая атмосфера гасила у матросов все низменные инстинкты, и им оставалось только есть, спать, гонять в баскетбол и плескаться в бассейне, попутно залечивая дырявые зубы и прочие походные недомогания в санчасти.

А еще, как положено в Вооруженных силах, рядовому составу и в бою и на отдыхе необходим начальник. Старший. Вот и отправляют с ними вместе в Дом отдыха пару человек. Офицера и мичмана.

В тот раз из автономки мы вернулись в начале февраля. Пока суд да дело, прошел месяц-другой, и наконец в конце марта командование решило премировать экипаж сдачей корабля и очередным отпуском. Матросов было решено спихнуть на Щукозеро, а за это время отремонтировать силами мастеровых мичманов казарму. Сказано — сделано! Но понадобился старший. Офицеры все, как один, наотрез отказывались. Даже в обмен на десять суток к отпуску. Вот делать нечего, почти три недели портянки нюхать! А я поразмыслил-поразмыслил и пришел к выводу о недальновидности офицерской массы. Уйти в отпуск на три недели позже значило захватить большую часть лета, да плюс еще десять дней. Короче, отказываться от предложения командира я не стал и сразу согласился, чем заработал еще пять дней сверху. Командиру жуть как не хотелось кого-либо назначать, а тут я, и без вопросов.

Почти одновременно с нами, парой дней позднее, на базу отдыха заехал еще один экипаж. Тактической торпедной лодки из Западной Лиццы. Это она сопровождала все три месяца наш ракетный крейсер на просторах северной Атлантики. А встретились только здесь. Старшим у них был великовозрастный и заматерелый комдив раз. Капитан 3 ранга Юра Багров. Балагур и говорун. Возраст — от сорока и в бесконечность. Голова седая, как ледники Памира. Вес — за центнер, ладонь, как тиски. Настоящий ветеран!

Его прибытию я страшно обрадовался. Дело в том, что своего мичмана я отпустил на неделю, отвезти жену на Большую землю, и посему куковал на базе один, так как, кроме нашего экипажа, других в Доме отдыха в это время не было.

С Юрой мы сошлись сразу, а вечерком скрепили отношения совместно выпитой емкостью медицинского спирта, запершись в моем номере. Хозяйственный Юра притаранил с собой целый мешок реквизированных у корабельного кока излишков продовольствия, так что от недоедания мы не страдали, да и на базовом камбузе кормили неплохо. Через пару дней, осмотревшись, Юра предложил устроить вечернюю помывку в сауне, плавно переходящую в банкет по поводу удачного возвращения к родным берегам. Идея была великолепная, но, на мой взгляд, трудновыполнимая.

Дело в том, что вся спортивно-оздоровительная часть комплекса наглухо запиралась и опечатывалась ровно в 18.00 лично его начальником подполковником Панфиловым. И в вечернее время простым смертным доступна не была. По выходным в нее приезжали париться семьи офицеров медслужбы флота, в вечернее время по рабочим дням — прочие большие шишки из штаба. Нам же попариться в свое удовольствие, не глядя на часы, не представлялось возможным. Да и сам Панфилов, будучи профессиональным военным «спортсменом», человеком был своеобразным и, на мой взгляд, непрошибаемым.

Где-то к тридцати пяти годам лицо каждого должностного военного спортруководителя сливается по цвету с бордовыми полосками его погон, что, несомненно, является символом высокого профессионального мастерства и остается таковым до конца службы и далее. Ноебременительные обязанности плюс приличный оклад и звание делают службу приятной и ненадоедливой. Флагманский спортсмен — главный распорядитель по культурномассовым мероприятиям командования. От проведения саун до закупки «огненной воды». Ну не самому же адмиралу в магазин нестись? А для чего тогда спортсмен на флоте? Такая неформальная близость к командованию дурно сказывалась на личностных качествах «спортсменов», делая их крайне самоуверенными и наглыми.

Да и вообще, военный спорт и его погончатые проповедники заслуживают отдельного разговора. Чего стоит один только мой училищный преподаватель подполковник Галатонов, у которого каждый прием рукопашного боя завершался ударом «в промежность». На этом ударе он был просто помешан и не вставлял его разве только в упражнения на брусьях. Скорее всего, задачу снижения рождаемости вероятного противника подполковник ставил выше всего. А еще военные спортсмены умеют и любят выпить.

Именно этого, по молодости, я и не учел. А вот мозги многоопытного Юры сработали четко и грамотно. В пятницу после обеда, побулькав в своей комнате трехлитровой банкой со спиртом, Юра засунул в нагрудный карман мундира флягу и, оставив меня в одиночестве, отправился на завоевание Панфилова. Будучи полностью уверенным в успехе, он дал мне команду готовиться к вечернему банкету. Я сбегал в магазин и прикупил к нашим запасам еще пивка и других необходимых для бани ингредиентов.

Ожидание затянулось часа на два. Когда я уже начал волноваться, в комнату ввалился Юра. Был он слегка подшофе, весел и доволен.

— Отличный мужик Панфилыч! Ну и крепок же, зараза!

Меня больше интересовал результат, а не особенности организма подполковника.

— Юра, как насчет сауны?

Юра движением факира извлек из кармана ключи и, помахав перед моим носом, пояснил:

— Они наши до понедельника. Он при мне дежурному звонил, предупредил насчет тебя и меня. Все схвачено. Это первый стакан тяжело пошел. Только через полчаса, а дальше. Да к тому же мы с ним одногодки, оказывается, и из одного города. Поговорили, нормальный мужик оказался, на пенсию скоро уходит. Короче! После ужина оставляем моего мичмана на всех наших обалдуев, и в путь! Что может быть лучше холодного пива в горячей бане?

Сборы подзатянулись. Пока матросов на ужин сводили, пока пересчитали, пока приборку по номерам организовали, пока то да се, часы уже восемь часов вечера показывали. Наконец, нагрузив Юриного мичмана рекомендациями на все случаи жизни, мы подхватили сумки со снедью, мочалками и простынями и отправились в баню. По такому случаю одеты мы были в спортивные костюмы и лишь отдаленно напоминали военнослужащих. К нашему величайшему удивлению, дверь в банно-спортивный комплекс была открыта и в коридоре горел свет.

— Кто живой есть? Народ, отзовись!

Юра несколько раз подал звуковые сигналы, но никто не отозвался.

— Наверное, дежурный открыл. Может, для приборки? Ладно, Паша, нам-то не все равно? Пошли.

Предбанник тоже был открыт. На вешалке висели форменные брюки, офицерская кремовая рубашка, полотенце и прочее банное тряпье. Аккуратно стояли туфли.

— Ну вот! Уже кто-то без очереди вперся. Наверно, местный мичман моментом воспользовался.

Кроме мичманов, живущих в самом поселке, больше никто прийти не мог. Все базовые офицеры проживали в Североморске, и в такое позднее время на службе находиться не могли, а особенно в пятницу.

— Гляди-ка, Юра, а мичман-то — стиляга, адмиральскую рубашку напялил, с резиночками.

Я покрутил перламутровые пуговицы на висящей рубашке. Такие полагались лишь высшему командному составу.

— Да, эти береговые крысы зажрались дальше некуда! Тут подводнику носки на складе выпросить невозможно, а тыл жирует! Раздевайся, Паша, он нам не помешает.

Скинув одежду и задрапировавшись в простыни, мы быстренько переложили в холодильник закуску, засунули в холодильник горячительное и включили электросамовар. Огляделись. Предбанник был оборудован самым необходимым для посиделок. Обшит деревом, большой деревянный стол, полки с посудой, самовар, холодильник. Нормальный флотский непритязательный шик.

— Ну, с богом!

Подхватив фанерные кругляши, чтобы не обжечь нежную кожу офицерской задницы, мы вошли в парилку.

Внутри было чертовски жарко. Термометр показывал за сто двадцать градусов. Лежавший на полке мужчина, судя по лоснящейся от обильного пота коже, был здесь уже давно. На нас он посмотрел с большим изумлением, словно не ожидал, что его покой потревожит кто-то со стороны.

— Здравствуйте! Не помешаем?

Юра по-свойски поднялся наверх и сел, подложив под себя подзадник.

— Дружище, будь добр, подвинься. Паш, не стесняйся, садись.

Неизвестный покорно потеснился, а потом и вовсе сел. Был он невысок, седоват, ну так, ничего особенного. Юра со своим выдающимся вперед «кранцем», могучей статью и зычным голосом выглядел рядом с ним, как авианосец около буксира. Красив и величав.

— Будем знакомы! Юра. А это мой молодой друг Павел. Прошу любить и жаловать!

Мой напарник протянул могучую ладонь незнакомцу. Я вслед за ним. Тот с любопытством посмотрел на нас, пожал руки и невнятно представился:

— Володя.

— Вот и хорошо! Сейчас, Вовчик, посидим, в бассейне окунемся и за встречу — по стопочке. Но не больше. Остальное после.

Комдив раз оказался в своей стихии. Жара, много пара и воды. А что еще сближает мужчин так быстро, как не баня? Голый голому всегда товарищ.

— Володя, ты сам откуда будешь? На базе вроде я тебя не видел. Из морпехов? Или как? А то мы с начальником договорились на сегодняшний вечер, приходим, а тут ты. Ты нам, конечно, не помеха, даже веселее, наших запасов на десятерых хватит, просто знать надо, куда тебя потом домой отправлять. Вдруг сам не дойдешь.

И довольный произведенным эффектом Юра захохотал во весь голос.

— Да я так, местный. А вы-то, ребята, откуда?

Володя уже понял, что его одиночеству пришел конец и, судя по всему, смирился с этим фактом.

— Подводники. Отдыхаем с моряками. Старшие. Я командир первого дивизиона «К-…» капитан 3 ранга Багров.

Я также представился:

— Капитан-лейтенант Белов. КГДУ-2 ракетного подводного крейсера стратегического назначения «К-424».

Юра похлопал меня по мокрой спине.

— Мы три месяца этих орлов пасли в Атлантике. Чтобы враг не расслаблялся.

Володя вежливо уточнил:

— Экипажи Светлякова и Гуцаева?

Юра изумленно посмотрел на соседа.

— А ты откуда знаешь, курилка береговая?

Володя неопределенно пожал плечами.

— Да так, слышал.

Дальше сидели молча, тяжело дыша и вытирая пот.

Минут через десять находиться внутри парной стало совсем невыносимо, и взявший на себя бразды правления процессом Юра скомандовал:

— Все в бассейн!

Поплескались. Вылезли. Замотавшись в простыни, расселись за столом. Наш нежданный гость потянулся было к самовару.

— Ну, Володя, за знакомство!

Юра разлил по стопкам успевшую хорошо охладиться водку. Я извлек из холодильника наши запасы и разбросал по тарелкам закуску.

— Ребята, я чайку, мне на службу завтра.

Категоричным жестом Юра придвинул стопарь к отщепенцу.

— Тебе, Володя, только завтра на работу, а мы на ней постоянно. Даже сейчас! Да не ломайся, как девочка, по одной, для порядка, а потом — хоть чай, хоть что! Будем!

И поднял бокал. Все-таки у Юры была какая-то начальственная аура, потому что Володя беспрекословно опрокинул содержимое своего стопаря в рот.

— Мужчина! Так держать! — Юра протянул Володе малосольный огурчик на вилке. — Закуси. Больше не пьем! Сауна пьяный организм не переносит. А теперь можно и чайку.

Похлебали чайку. Потрепались о том о сем. В разговоре выяснилось, что Володя имеет недюжинные для берегового мичмана знания подводных лодок и всего к ним относящегося. Этим он окончательно покорил Юру, и тот периодически тряс его за плечи, похлопывал по спине и сетовал на отсутствие таких опытных и бывалых бойцов у него в дивизионе. Вообще, разговор шел по большей части между ними. Как известно, после тридцати пяти возраст военного моряка становится визуально неопределяем. Как говорится, ему за сорок. И точка. Так вот, Володя и Юра оказались оба в одной возрастной категории по военно-морским меркам и общих тем для разговоров имели больше, чем со мной, юным капитан-лейтенантом двадцати восьми лет от роду. Я только хозяйничал за столом и изредка вставлял фразы, если разговор шел о чем-то знакомом.

В парную мы заглядывали еще пару раз, после каждого опрокидывая по стопке, а то и более. И каждый раз Юра заставлял упрямого мичмана Володю не отказываться от щедрого подводницкого угощения, чуть не насильно вливая тому очередную порцию спиртного, обещая выдавить ее обратно с потом в парной. Что с успехом и делал. В третий заход он так отхлестал Володю вениками, что стоны и оханье того я слышал даже через две стенки. Сам я Юрины темпы отогревания вынести не смог и начал пропускать как заходы в «пыточную», так и возлияния, проводя большую часть времени в бассейне. В конце концов Володя после следующего захода, несмотря на все усилия Юры, решительно отказался от выпивки, выдул два стакана чая и начал собираться. Юра, выпив еще граммов сто за его здоровье, сделал последнюю попытку остановить понравившегося ему торопливого мичмана.

— Старик! Да плюнь ты на условности! Когда еще свидимся?

Володя, натягивая штаны, посетовал:

— Меня и так дома ждали часа полтора назад! Не обессудьте, подводники, мне пора. Тема закрыта.

Почувствовав в его голосе несвойственную до этого твердость, Юра неожиданно легко согласился.

— Хозяин — барин. Было очень приятно! Надумаешь — возвращайся, мы здесь еще пару часов посидим.

Немолодой мичман оделся, собрал вещички в пакет и обменялся с нами крепкими рукопожатиями.

— Ну, до свидания! Дай бог, свидимся когда-нибудь. Вот ключи, дежурному вернете. Скажете, я передал, он поймет. Отдыхайте, вас больше никто беспокоить не будет, поверьте моему слову. Только не надирайтесь до поросячьего визга и до кроватей своим ходом доберитесь. Юра, обещаешь?

Юра уверенно кивнул головой.

— Меня, Володя, еще никогда в жизни в постель на буксире не доставляли! Будь спокоен! Северный флот не подведет!

Володя ушел, и через минуту за окном послышался шум отъезжающей машины. Видя, что Юрина дневная репетиция пьянки попала на свежие дрожжи, я предложил в последний раз заглянуть в сауну и переключиться исключительно на пищу и ее составляющие. Юра согласился. Так мы и сделали. Отсидев минут десять в остывающей парной, мы изрядно попотели, окунулись в бассейне и начисто вымылись. Выложили на стол все оставшееся, разлеглись по скамейкам и, словно патриции в тогах, начали вкушать и не спеша потягивать наши напитки.

Так бы все и закончилось, если бы не одно но. В самый разгар застолья зазвонил телефон. Военные любят оборудовать все стратегически важные точки средствами связи. Сауны в том числе. Я поднял трубку.

— Алло!

— Алло. А куда я попал?

Чтобы на внутренней линии, да номер перепутали!

— В сауну, дружище.

— А вы кто?

Я был уже слегка пьяненьким и ответил совсем недипломатично:

— Кто, кто… Х… в пальто! Капитан-лейтенант Белов. С кем разговариваю?!

Голос на том конце провода был на грани истерики:

— А где командующий?

— Какой еще командующий?

Я никак не мог взять в толк, о ком разговор.

— Флотом! Северным флотом. Я дежурный, старший мичман Приходько. Он же мыться должен.

Я посмотрел на Юру. Тот, не вникавший в мои телефонные переговоры, поинтересовался, дожевывая куриную ногу:

— Хм. Кому там не спится?

— Юра, это дежурный звонит. Говорит, что здесь должен был мыться командующий флотом. Это что же, Володя?..

Самое интересное, что это не произвело никакого впечатления на невозмутимо жующего комдива раз. Он дожевал курицу, поковырял в зубах ногтем и только после этого глубокомысленно заметил:

— А я все думаю, кого же он мне напоминает. Теперь вспомнил. Он же моей флотилией командовал года четыре назад. Гляди, выполз в командующие. Давай-ка пригубим по маленькой. Если и залетели, то ничегошеньки уже не сделаешь. Что же добру пропадать?

Мысль показалась мне резонной, и я без лишних слов присоединился к многоопытному старшему офицеру.

Потом прибежал Приходько в состоянии, близком к инфаркту, которому пришлось налить полный стакан, чтобы возродить в нем тягу к жизни. После чего удалось выяснить, что сильно опьяневший Панфилов, уходя со службы, никому и ничего о нас не сказал. А с кем он говорил по телефону при Юре, выяснить не удалось. Может, сам с собой. Вечером позвонили из штаба флота и предупредили, что командующий хочет размять телеса и скоро приедет. Дежурный аврально навел порядок, открыл кабинет начальника и стал ждать. Адмирал приехал, снял верхнюю одежду с отличительными знаками в кабинете Панфилова и влез в парную. А тут как тут и мы. В должности адмирал был недавно, в лицо народу был еще мало знаком, а уж в голом виде, без погон, и подавно ничем не отличался от других представителей мужского пола.

Так и помылись. К чести адмирала, надо сказать, что сей конфуз прошел для нас без последствий. Адмирал еще не успел окончательно обрасти начальственными апломбом и амбициями, и бывший подводник на этот раз победил в нем сурового военачальника.

И кто это придумал, что большого человека видно, даже когда он голый?