3 ноября. Понедельник

3 ноября. Понедельник

В 0.30 разбудил Попов. Мы уже стоим в Кронштадте на Малом рейде. Поблизости стоят лидер «Ленинград» и эсм. «Сметливый». У каждого орудия на них по два человека. Значит, и у нас должно быть также.

В 1.50 снимаемся с якоря и идем к Гогланду. Впереди нас идет какой-то эсминец, сзади тоже вроде бы эсминец. По сторонам пока вижу только два катера. Ход 9,5 узла. Спустился на свой сегодняшний пост – в кают-компанию. Пока все тихо. Клонит ко сну. Чтобы не уснуть сидя, встаю и прохаживаюсь то по правому, то по левому коридорам перед кают-компанией. Но вот в некоторых командирских и старшинских каютах послышались голоса, которые все усиливались, зазвучал смех и явно не трезвый! Э, да там пьянствуют! Прислушался – точно, пьют. Вот уже начали «кучковаться» – перемещаться из каюты в каюту. Вот трое настойчиво стали стучать в дверь каюты, где живут трое наших вольнонаемных женщин.

С мостика спустился военком в мокрой кожанке. Увидев у меня на рукаве «рцы», спросил: «Как дежурство?» «Все пьют, товарищ военком». «Чтооо?» «А вы послушайте». В одной из кают в это время затянули пьяными голосами какую-то песню.

Военком быстро направился к этой каюте, а я деликатно перешел в коридор на другой борт.

В 3.00 вышел на палубу. Впереди эсминца уже нет. Сзади идет «Суровый», по бокам 4 торпедных катера. Погода благоприятная: то дождь, то снег. Когда подходили к Лавенсаари, начало потихоньку расцветать. В 5 часов моя смена благополучно закончилась, и до 7 часов я поспал. С 7 часов стоим в готовности №1 у орудий, которые заряжены и поставлены на «поход». Очевидно, недавно был шторм, т.к. мертвая зыбь еще немного покачивает. С эсминца попросили прибавить ход. Ответили, что стараемся, но под парами только 4 котла и те пар плохо держат.

В 14 часов встали на рейде с восточной стороны Гогланда. Переход прошел благополучно. На рейде 4 эсминца, минзаг «Марти», 7 БТЩ, «охотники», торпедные катера, у причала стоит какой-то транспорт.

У южной оконечности острова видны два транспорта, выбросившихся на берег. Я их видел утром 29 августа с главного фарватера.

После обеда в 15 часов лег спать. Примерно в 16.30 какие-то разговоры в кубрике. Смотрю: за столом сидят четверо красноармейцев. Я сначала со сна ничего не соображаю, не обратил на них внимания и снова уснул. Но вскоре сон прошел, я сполз с койки и шутя представился. Оказалось, что они с Ханко. Сейчас их к нам пересадили с БТЩ. Через некоторое время к борту подошел еще тральщик с красноармейцами. Всего приняли человек 550 в полном боевом снаряжении. У большинства автоматы и полуавтоматические винтовки, «максимы».

К обеду нам сегодня дали по 100 г водки. Это, похоже, те, что остались от 120 литров. Оказывается, всему командованию и старшинскому составу выдали каждому всю десятидневную порцию водки, т.е. по литру. А нам, чтобы не спились, планировали ежедневно выдавать по 100 г. Вскоре два эсминца снялись с якорей и ушли в Кронштадт. В 17.30 двинулись и мы. Никакой охраны нет. Все расчеты стоят у пушек в немедленной готовности. Взошла луна. Похоже, сегодня полнолуние. На небе ни облачка. Это дрянь. Ход узлов 9-11. Северо-восточный ветер довольно холодный и развел хорошую волну. Иногда волна заливает полубак, сползает на бак и даже заливает по ствол наши орудия. Прячемся за кранами и на решетках за первой трубой. Стволы наших двух орудий на левом борту развернуты перпендикулярно борту под углом 45 °, т.е. в сторону Финского берега. Внезапно, когда у нашего орудия никого не было, т.к. все были за трубой, наше орудие рявкнуло и белая трасса снаряда пошла высоко к финскому берегу.

С мостика вопрос: «Кто приказал стрелять?» «Никто, оно само выстрелило», – отвечает Панов. «Как это само? Командир орудия на мостик!» Панов вернулся красный, но что он мог сказать в свое и наше оправдание? Никто из нас не видел, чтобы кто-то подходил к орудию. Осмотрели рукояти спуска: нет ли шнура, за который можно было дернуть спуск из какого-нибудь укрытия. Никаких даже остатков шнура не обнаружили.