4. Римская армия в период средней и поздней Республики (III—I вв. до н.э.)

Точное время появления манипулярного легиона, к сожалению, пока не вполне установлено. Начало появления манипулярной тактики согласно относят ко времени Самнитских войн, завершение же этого процесса, в зависимости от степени доверия к источникам, ко времени от 280 г. до битвы при Заме (202 г.). Некоторые (как Г. Дельбрюк) разделяют введение манипулярной системы на два этапа — собственно манипулярной тактики (после Самнитских войн) и эшелонной тактики (после Сципиона Старшего), полагая, что в полном объеме манипулярная система могла появиться лишь тогда, когда римская армия приобрела должную выучку в многолетней войне.

Однако, по крайней мере, до нас дошли подробные описания манипулярного легиона в его классическом виде. Традиционно лучшим и наиболее подробным признается описание, данное Полибием в его «Всеобщей истории» (Polyb., VI, 19—42), хотя следует понимать, что Полибий описывал идеальный вариант римской военной организации и что его описание относится уже к середине II в.

Новый легион (Полибий определяет их штатное число в 4, но начиная со Второй Пунической войны Рим, видимо, редко возвращался к столь малому числу) состоял из 4200 пехотинцев и 300 всадников. Набору подлежали все граждане с цензом более 4000 ассов (пролетарии оставлялись для службы на флоте) в возрасте от 17 до 46 лет. Гражданин обязан был совершить 20 годовых походов. Вид вооружения теперь определялся не имущественным цензом, а возрастом призывника. Лица младшего возраста зачислялись в легковооруженные (rorarii или, позднее, veliti). Следующих за ними записывали в число hastati  —  копьеносцев (они носили уже полное вооружение и составляли первый эшелон строя). Далее, в возрастной последовательности, набирались второй (principes) и третий (triarii) эшелоны. Рорариев, гастатов и принципов в легионе было по 1200, а триариев — 600. Механизм набора легионной конницы у Полибия не прояснен, по всей видимости в его время она все еще набиралась из римских всадников.

Высшие сословия (сенаторы и всадники) выставляли старший командный состав[80], что и составляло их основную службу Республике. Верховное командование войском по-прежнему принадлежало высшим магистратам или бывшим магистратам, а в помощь им ежегодно избирались военные трибуны (по 6 на каждый легион) из числа людей, совершивших не менее 5 ежегодных походов. Тем самым звание военного трибуна было одной из начальных ступеней «дороги почестей» — уже для самых младших магистратур требовалось 10 походов.

Пехота легиона подразделялась на 30 манипулов, по 10 в каждом эшелоне, легковооруженные распределялись по манипулам поровну. Командовали манипулом два центуриона, один на правом крыле, второй на левом. Звания центурионов выстраивались в иерархию от командира левого крыла последнего манипула гастатов (hastatus posterior) до командира правого крыла первого манипула триариев (primus pilus, «первое копье»), функцией которого было помогать в командовании легионом зачастую еще неопытным аристократическим командирам. Хотя формально центурионы при каждом новом наборе все еще получали новое назначение, на практике сложилась система последовательною повышения от hastatus posterior до primus pilus и ее нарушения приводили к серьезному недовольству (см. историю Спурия Лигустина у Ливия — XLII, 32—35). Именно на мужестве и выучке центурионов, постепенно становившихся своего рода профессиональными военными, основывалась мощь римских легионов. Образ центурионов Республики ярко обрисован в научно-популярной книге известной исследовательницы Древнего Рима М.Е. Сергеенко «Простые люди древней Италии»[81]. В художественной литературе можно рекомендовать образ Гая Филиппа в фантастической тетралогии Г. Тертлдава «Пропавший легион». Легионная конница подразделялась на 10 турм, каждой из которых придавалось 3 декуриона. Из них выбранный первым командовал турмой, а остальные являлись его заместителями и командирами половин турмы.

 К этому времени относится появление устойчивой системы жалования воинам. Простые легионеры получали 60 денариев[82], центурионы — 120. Значительную часть доходов легионеров составляли награды по случаю триумфов. По некоторым подсчетам[83], за 20 годовых походов простой легионер мог получить 2134 асса, а центурион соответственно вдвое больше. Зачастую бывшие легионеры получали от сената землю в колониях римских граждан.

Помимо собственно римского войска, набирались также и войска италийских союзников Рима. Римское гражданство распространилось на всю Италию только в результате Союзнической войны 90 — 88 гг. до н.э., но это не освобождало покоренные Римом племена от необходимости помогать Риму на войне. Союзники выставляли пехоту, равную по численности римской, и втрое больше конницы.

Если следовать достаточно убедительным построениям Г. Дельбрюка, то первоначально манипулярный строй сводился к тому, что строй фаланги был разделен небольшими интервалами, проходившими между разными манипулами. Это позволяло строю фаланги не нарушаться в бою и при движении по пересеченной местности, а также давало возможность принципам, а затем триариям (в исключительных случаях, отсюда поговорка «Дело дошло до триариев») вдвигаться в бреши в строю гастатов. Интервалы позволили также найти применение легковооруженным не только на флангах (именно поэтому их придали манипулам). При этом три шеренги легиона двигались без разрывов, ощущая следующую за спиной. Только в битве при Заме Сципион Африканский Старший разделил легион на три эшелона, что дало ему возможность противодействовать маневрам Ганнибала.

 К эпохе манипулярного легиона относится и появление римского военного лагеря в его классическом виде. Значение этого события трудно переоценить. Не зря классическая формулировка гласила, что Рим побеждает врагов при помощи «virtus, opus, arma» («доблести, трудов, оружия»). «Труды» — это прежде всего работы по возведению лагеря. В отличие от греков римляне, во-первых, возводили лагерь после каждого дня похода и, во-вторых, возводили его по всегда неизменному плану. Поскольку многие европейские города выросли из зимних стоянок римских легионов, этот план оказался увековечен (его можно увидеть во многих изданиях — например, наиболее подробно, на вклейке во втором томе последнего русского издания Полибия). Преимущество такого способа состояло в том, что при размещении на стоянку все части заранее знали свое место и не возникало никакой суматохи. К тому же лагерь всегда предоставлял римлянам укрепленное убежище на случай поражения или превосходства противника. Вследствие неизменности плана лагеря римляне не стремились размещать его в укрепленных самой природой местах и больше полагались на валы и рвы.

В период Первой Пунической войны (264 — 241 гг. до н.э.) впервые начинает играть серьезную роль римский флот. Он существовал и раньше, но мог использоваться только против эскадр небольших италийских городов (так, знаменитые Ростры были возведены на Форуме после победы консула Гая Мения в морском бою над жителями Анция в 338 г.). Теперь же римляне всего лишь за год построили флот, способный состязаться на море с Карфагеном, исконно морской державой. Именно в ходе этой войны римляне, с тем чтобы превратить морское сражение в знакомое им сухопутное, изобрели абордаж и впервые в истории морских войн создали сильную морскую пехоту. Римские граждане шли во флот только в командный состав и в морскую пехоту. Экипаж кораблей набирался из вольноотпущенников, приезжих с греческого Востока и т.п. Это способствовало тому, что Рим так и не стал морской державой (после Пунических войн Рим не держал большого флота вплоть до действий Помпея против пиратов в 67 г. до н.э.) и сохранил зависимость в морском деле от греков (именно это было не последней причиной тому, что помпеянцы, опиравшиеся на восточные провинции, всегда имели на море серьезное превосходство над партией Цезаря во время Гражданских войн).

Важным водоразделом в римской военной истории явилась Вторая Пуническая война. Основными последствиями с точки зрения военной организации стали значительный рост численности армии (в 218 г., в начале войны, Рим считал достаточным набрать шесть легионов и усиленные союзнические контингента — 24 000 римских пехотинцев, 1800 римских всадников, 40 000 союзнической пехоты, 4400 союзнической конницы; в 202 г., к ее концу, Рим выставлял 16 легионов, и это не было предельным напряжением его военных усилий, хотя и было огромным усилием для государства, насчитывавшего к концу войны 214 000 граждан призывного возраста), начало постоянных войн за пределами Италии (в итоге войны Рим получил владения в Испании, требовавшие постоянной военной защиты, и был втянут в греческие дела), определенная профессионализация армии в результате долгой службы во время продолжавшейся 16 лет войны. Выше уже говорилось, что именно к этому времени относят появление эшелонной тактики.

Однако уже ко времени Второй Пунической войны относятся первые признаки разложения вышеописанной системы набора. Дело прежде всего в исчезновении фактического значения набора возрастных контингентов в легионы. Если в «старослужащих легионах» даже гастаты были уже ветеранами многих походов, то в т.н. городских легионах, набиравшихся для защиты самого Рима, служили, вне зависимости от возраста, новобранцы, неспособные к участию в реальном сражении. Подвергается серьезному испытанию и система годичного командования. В ходе Второй Пунической и более поздних войн римлянам зачастую приходится или переизбирать одних и тех же людей консулами несколько лет подряд, или даже создавать экстраординарные командования.

Знаком большей роли полководцев и большей их связи с войском стало присвоение им войсками в случае победы почетного титула «император», обозначавшего претензию на триумф. Впервые этот титул принял Сципион Старший после взятия Нового Карфагена.

Новая система появилась в итоге реформ, которые провел веком позже знаменитый полководец Гай Марий, став в 107 г. консулом и командующим в Югуртинской войне. Позднее он получил возможность утвердить их благодаря тому, что избирался консулом в течение пяти лет подряд (104 — 100 гг. до н.э.). Ко времени Мария система набора, лежавшая в основе римского легиона, вовсе пришла в упадок. Второй век был временем тяжелого кризиса крестьянского землевладения в Риме и, несмотря на принимавшиеся меры по наделению землей (наиболее заметной попыткой исправить положение были реформы Гракхов), социальная база гражданского ополчения стремительно сокращалась. К тому же, по мнению некоторых исследователей[84], после походов против Карфагена и Коринфа Рим довольно долго вел войны, приносившие мало добычи, так что крестьян больше не привлекало в армию стремление поправить свое финансовое положение.

 Марий стал производить не на основе возрастного или имущественного деления (силу сохранило лишь правило о комплектовании старшего офицерского состава из высшего сословия), «а зачисляя каждого желающего и, главным образом, из среды неимущих» (Sallust., Bell. Jug., 86, 2), т.е., по сути, перешел от набора к вербовке. Хотя комплектование армии еще и в императорский период оформлялось как набор, что позволяло прибегать к решительным мерам в случае серьезной угрозы, на практике подобное предприятие становится крайне редким. Социальное значение допуска в армию пролетариата огромно. Новый солдат в очень существенной мере зависел от полководца: только благодаря его политическим успехам он мог рассчитывать получить награды при триумфах и, в конце концов, земельный надел — вершину стремлений римского солдата Поздней Республики. Долгая служба в армиях одного и того же полководца способствовала формированию между военачальником и солдатами патронатно-клиентельных отношений, лежавших в основе римского общества. Еще более разовьется связь полководцев со своими солдатами после Союзнической войны, когда римское гражданство распространится на всю Италию и полководцы получат возможность набирать легионы в районе своих имений[85].

С именем Мария традиционно связывают также реформу структуры легиона. Неясно, впрочем, что в новой системе связано именно с его преобразованиями. Так, термин «когорта» употребляется уже и по отношению к более раннему периоду. По всей видимости, первоначально когорта была подразделением союзнических войск, из которых не составлялись целые легионы. Новый легион, согласно традиционному мнению, по штатному расписанию насчитывал 6000 человек, хотя комплектные легионы были редки (например, в легионах Цезаря обычно было по 3 — 4 тыс. чел.). Легион разделялся на 10 когорт равной численности. Из его состава были выведены легковооруженные и, тем паче, невооруженные, и он окончательно превратился в соединение тяжелой пехоты. Учреждение когорт позволило отдельным частям легионов оперировать самостоятельно в тактическом отношении. Манипулы были для этого слишком малы.

 Руководство когортой обычно осуществлял старший центурион первого манипула когорты, самостоятельного командира когорта не получила. Иногда, по специальному приказу командующего, начальство над когортой поручалось одному из военных трибунов легиона, но поскольку их было шесть, всеми когортами командовать они не могли.

Для улучшения управляемости легионов в бою Марий провел и еще одну важную реформу — учредил значки легионов, когорт, манипулов   и   центурий.   Знаками  легионов   стали  знаменитые орлы (первоначально серебряные). В обычной манере древности, значки были сакрализованы: в легионах устанавливался специальный культ своего орла, легион, утративший орла, расформировывался и это название никогда более не появлялось в списке римских легионов.

Содействие легиону, как и прежде, оказывали выставляемые зависимыми общинами вспомогательные войска (auxilia). После Второй Пунической войны в составе римской армии появляются контингенты подвластных племен неиталийского строя (балеарские пращники, ну индийские всадники, галлы, испанцы), а после Союзнической войны только они и имеются в виду под вспомогательными войсками, так как контингенты италийцев вливаются в состав легионов. Именно вспомогательные войска должны были содействовать легионам легковооруженными и конницей.

Период Гражданских войн, которым закончилась эпоха Республики, много дал с точки зрения полководческого искусства (чего стоит одно имя Цезаря), но с точки зрения военной организации не принес существенных новаций.

В качестве тенденций данного периода можно отметить рекордный рост численности армий (возможно, отчасти объясняемый тем, что контингенты италиков перешли в разряд легионов) — например, на стороне Суллы сражалось 23 легиона, а в год битвы при Акции число легионов обеих сторон вместе взятых равнялось 75, а также продолжающуюся профессионализацию армии. Профессионализация коснулась и высшего командного состава. Все наиболее знаменитые полководцы конца Республики командуют своими армиями по много лет и повсеместно утверждаются практика брать в легаты (помощники) уже опытных военных и передавать им командование легионами, не доверяя его военным трибунам. Растет и значение центурионов — так, Цезарь многократно упоминает о роли рекомендаций центурионов на военном совете в своих «Записках о Галльской войне». Один из центурионов Цезаря, Гай Фуфиций Фангон, даже стал сенатором — явление, совершенно немыслимое в предшествующую эпоху. Растет жалование войскам — Цезарь устанавливает в своей армии жалование в 150 денариев для простого легионера и 300 для центуриона (вместо обычных в предшествующий ему период 75 денариев).

Однако если римская тактическая организация имела явное преимущество над всеми соседями (кроме, разве что, парфян) и римские полководцы не испытывали серьезной потребности что-либо в ней менять, то военная система в целом оказалось чрезвычайно тесно связана с социально-политической организацией Республики, и, как и она, оказалась не приспособлена к превращению полиса в мировую империю, будучи подвержена тем же кризисам. «Марианские» солдаты, набиравшиеся из пролетариата, были вовлечены во все социально-экономические беды государства и надеялись получить от военной службы удовлетворение своих чаяний. При этом мало что связывало их с традиционным устройством Республики. Солдаты все более становились преданы своим полководцам, а не Республике, и римляне все больше сражались друг с другом, а не с внешним врагом. И хотя все угрозы извне и отражались даже в годы Гражданских войн, несостоятельность этой организации стала ко времени битвы при Акции всем очевидной.