Калеб Карр Наполеон побеждает при Ватерлоо

Последними работами Калеба Карра являются книги «Союзник» и «Ангел Тьмы».

Предположим, что несчастный маркиз де Груши оказался способным справиться с задачей (невыполнимость которой представляется спорной), поставленной перед ним Наполеоном 17 июня 1815 г., и не позволил бы войскам прусского маршала Блюхера соединиться на следующий день у Ватерлоо с силами английского герцога Веллингтона. При наиболее благоприятном для французов развитии событий Наполеон мог одержать при Ватерлоо победу, и тогда союзникам пришлось бы примириться с восстановленным бонапартистким режимом. Что принесло бы это Европе и миру?

Если допустить также, что Наполеон повел себя на переговорах не как сумасшедший, одержимый манией величия, то его можно представить искусным участником дипломатической игры, которую вели на Венском конгрессе такие политики, как английский виконт Кастльро и австрийский князь Меттерних. Это  открыло  бы  весьма  привлекательную возможность: согласись Бонапарт стать одним из многих игроков на политической сцене Европы девятнадцатого века, это дало бы континенту самый долгий к его истории (полные сто лет) период относительного мира, а возвышение Германской империи (событие, которое со временем привело к нарушению этого баланса) было бы предотвращено. При осуществлении такого сценария всеобщий мир мог продлиться куда дольше, нежели до 1914 г.

К сожалению, для того, чтобы сделать подобное допущение, пришлось бы проигнорировать серьезные психологические сложности, с которыми должен был столкнуться император французов. Мысль о том, что он — пусть император, но тем не менее дитя Великой Французской революции — удовольствовался возможностью сидеть на равных за столом переговоров с недавними врагами, представлявшими собой живое воплощение реакции, кажется нелепой, если не смехотворной. Куда вероятнее, что, выиграв время и восстановив армию, он, рано или поздно, начал бы новую игру за господство на континенте. Очень трудно (если вообще возможно) найти свидетельства того, что Наполеон хотя бы в малейшей степени ощущал себя ответственным за многолетние бедствия, в которые он вверг Европу. Поэтому его победа при Ватерлоо, скорее, не отсрочила бы бедствие 1914 г., а приблизило лет на девяносто, превратив девятнадцатый век в еще один период непрекращающегося массового кровопролития, большую часть которого европейцы предавались бы взаимному истреблению по воле кровожадных правителей.